Комната Дэнни

      — Как ты думаешь, что там? — заговорщически прошептала Эмма, указывая на дверь.       — Ничего, — быстро ответила Тейлор. — Давай вернёмся.       Эмма подняла бровь.       — Что значит «ничего»? Я была у тебя много раз, но никогда не видела, что находится внутри этой комнаты.       — Мы в неё не заходим.       — Почему?       — Потому.       Эмма скрестила руки на груди.       — Тейлор, — фыркнула она, — что ты скрываешь? Там у тебя деньги спрятаны, или что? Или, может быть, что-то смущающее, типа…       — Это Комната Дэнни, — произнесла Тейлор, глядя в пол.       Эмма, кажется, могла различить заглавные буквы в этих словах. Она нахмурилась.       — Что?       Но Тейлор закусила губу и начала спускаться по лестнице.       — Тейлор! — окликнула Эмма, сбегая следом за ней. — Что ещё за «Комната Дэнни»?..       Тейлор так и не заговорила с ней до самого конца дня, когда миссис Эберт вернулась с работы с сумкой, набитой всякими вкусностями, и они собрались за столом, жуя подогретый чоу-мейн. Таинственная комната постепенно забылась за болтовнёй о пустяках и смехом над тем, как Тейлор неловко возится с палочками для еды. Потом Тейлор показывала ей, как рисовать лица — ну, по крайней мере, пыталась. У неё получалось не очень хорошо, несмотря на то, что она использовала те классные карандаши, которые мама подарила ей на прошлый день рождения. Эмма тоже попробовала, и каким-то образом у неё получилось ещё хуже.       Всё было совершенно как обычно, за одним маленьким исключением.       В восемь часов они попрощались, и миссис Эберт предложила отвезти Эмму домой. В машине трясло сильнее, чем она помнила, каждая маленькая выбоина на дороге отзывалась дрожью. В салоне ужасно пахло смесью чего-то едкого и чего-то сладковатого, похожего на заплесневелый хлеб.       — Извини за беспорядок, — сказала миссис Эберт. — У меня давно не было возможности убраться тут как следует.       — Ничего страшного.       — Хорошо провела время?       — Ага, — беззаботно ответила Эмма. Тут она кое-что вспомнила. — Э-э, миссис Эберт?..       — Да?       — Что у вас в комнате наверху?       Миссис Эберт кинула на неё настороженный взгляд, и снова переключила внимание на дорогу.       — В какой комнате?       — Ну, той, на лестнице… Которая всегда закрыта. Ну, э-э… Комната Дэнни?       Глаза миссис Эберт внезапно метнулись к ней. Она стиснула пальцы на рулевом колесе так, что побелели костяшки, а искусственная кожа протестующее заскрипела.       — Откуда ты знаешь?..       Эмма нахмурилась. Она знала миссис Эберт много лет, та всегда была спокойной и собранной. Сейчас на её лице была написана чистая паника.       — Тейлор…       — Тейлор не должна болтать о вещах, которые она не понимает!       По спине Эммы пробежали мурашки. Вспышка эмоций в глазах миссис Эберт напугала её.       — Э-э…       Миссис Эберт встряхнула головой.       — Прости, Эмма. Забудь, что я только что сказала. Тейлор не знает, о чём говорит. Не думай об этом.       — Хорошо, — согласилась Эмма, хотя это было совсем не так.       Неловкое молчание висело между ними до конца поездки. Ни одна не произнесла ни слова, и, казалось, обе затаили дыхание. Единственным звуком в машине было сердитое рычание двигателя и лёгкое поскрипывание подвески на ухабах. Молчание миссис Эберт одновременно нервировало и утешало.       Когда через пятнадцать минут они наконец добрались до дома, Эмма потянулась к ручке двери, и с замиранием сердца обнаружила, что та заперта.       — Эмма, — позвала её миссис Эберт.       Эмма безуспешно дёргала маленький металлический рычажок, блокирующий дверь. Он не двигался.       «Давай, — думала она, — ну давай же!» Она тянула его снова и снова, с силой царапая металлическую поверхность, но замок не поддавался. «Ну же, ну же, ну!»       — Эмма. Посмотри на меня.       Эмма медленно повернула голову к миссис Эберт, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Что-то было в её глазах, какой-то бешеный, первобытный страх, бурлящий, словно лава в жерле вулкана. Не было доброй учительницы, которую она знала с детства. На её место пришёл… кто-то другой. Что-то другое.       — То, что ты сегодня слышала, Эмма — это всё просто шутка. Тейлор иногда любит придумывать… всякое. Ты же знаешь.       Слова застряли у неё в горле, не давая вздохнуть, но она всё равно кивнула, слабо дёрнув головой.       — Ты же не станешь распространять такую глупую шутку, правда?       — Нет, — прошептала Эмма.       — Ты ведь хорошая девочка, правда, Эмма? Ты же ответственная? Надёжная?       Во рту пересохло.       — Ага, — еле выдавила она.       — Хорошо, — кивнула сама себе миссис Эберт, барабаня пальцами по рулю, — хорошо. Думаю… Думаю, даже если ты что-то расскажешь, тебе всё равно никто не поверит.       Эмма снова принялась мучить замок, дёргая его изо всех сил, но пальцы продолжали соскальзывать. Она вцепилась в ручку двери, рванула — та не пошевелилась ни на дюйм. Её мысли метались в панике, сердце стучало, словно отбойный молоток.       — О, — сказала миссис Эберт с извиняющейся улыбкой, — прости. Это я. — Она потянулась к кнопке на водительской двери и разблокировала замок.       Эмма потянула за ручку, и та наконец поддалась.       — Передавай привет родителям.       Эмма выбралась из машины с бешено колотящимся сердцем. Она старалась двигаться медленно и размеренно, хотя каждый инстинкт говорил ей бежать, уйти как можно дальше немедленно.       Она успела сделать только два шага, прежде чем миссис Эберт окликнула её:       — Стой!       Медленно, перебарывая себя, она повернулась.       — Ты забыла сумку, — сказала миссис Эберт, протягивая её лиловый рюкзак.       Эмма выхватила его из рук миссис Эберт, судорожно впившись пальцами в ткань.       — Спасибо, — пискнула она и бросилась бежать. Она не смела перевести дух, пока не оказалась дома.       Родители обнаружились на диване перед телевизором: они целовались, обнимались — или что там обычно делают взрослые — на фоне бегущих по экрану титров.       Эмма переборола инстинктивное отвращение и громко откашлялась, привлекая внимание. Родители вздрогнули и обернулись.       — Ой, Эмма, ты дома! — воскликнула мама. — Хорошо провела время?       — Я… Да.       — Ты поела?       — Да, я ела, но… но… Мама Тейлор… Тейлор…       Она растерялась. Что ей сказать? Как объяснить… всё это? Миссис Эберт была права: никто ей не поверит. Комната Дэнни? Что за чушь! Она даже не знала, что это.       Вся эта ситуация была нелепой. Она сама с трудом верила в случившееся — если бы выражение глаз миссис Эберт не вплавилось в её память, она могла бы подумать, что ей всё привиделось.       — Эмма? — окликнул её отец. — Что случилось?       Эмма открыла было рот, но тут же закрыла и помотала головой.       — Ничего. Я просто устала. Я, наверное, пойду спать пораньше.       Папа посмотрел на часы.       — Нет даже восьми.       — Я знаю. Просто… — Эмма изобразила зевок.       — Что ж, ладно, спокойной ночи, — сказал папа.       — Угу, — сказала она. Против воли, получилось совсем шёпотом.       Кошка Зефирка равнодушно посмотрела на неё, выскользнув из открытой двери спальни. Обычно Эмму не очень заботило, что делает Зефирка, но сегодня ей хотелось, чтобы кошка была с ней. Ей нужен был кто-то рядом. Хоть кто-нибудь. Она не хотела оставаться одна.       Этой ночью Эмма изо всех сил пыталась заснуть, ворочалась, закрыв глаза и стараясь дышать медленно. Она посчитала овец, перевернула подушку, а когда и это не сработало, вытащила телефон, вставила наушники и включила тихую музыку. Ей очень повезло иметь мобильный телефон в таком возрасте: большинство даже четырнадцатилетних убили бы за него. Но ей как-то удалось убедить родителей перед большой школьной поездкой в Бостон, что он ей совершенно необходим.       Тейлор купили телефон примерно в то же время, что и ей — их родители явно посоветовались между собой. Эмма была в восторге. Она представляла, как будет переписываться с друзьями по ночам, лазать в интернете, пользоваться камерой, когда только захочется — но самой полезной функцией оказалось воспроизведение музыки. Первое время она не могла заснуть без неё.       Обычно музыка делала своё дело. Но, видимо, не сегодня. В три часа ночи она всё ещё не спала.       Она почти собралась пойти взять папино снотворное из аптечки в ванной, но та была слишком близко к родительской спальне, а она не хотела будить маму с папой. Вместо этого она взяла в руки телефон, щурясь от резкого в темноте света экрана, и открыла поиск.       Она начала вбивать запрос.                   Комната Д       Телефон завибрировал. Пришло сообщение от Тейлор. Потом ещё одно. И ещё.       Эмма подавила лёгкую дрожь.                   Тейлор: привет                   Тейлор: ты спишь                   Тейлор: не могу заснуть       Это всего лишь Тейлор, напомнила себе Эмма. Тейлор. Её лучшая подруга, самая близкая и совершенно безобидная.                   Вы: нет не сплю                   Тейлор: хорошо                   Тейлор: пожалуйста послушай                   Тейлор: забудь что я сегодня сказала                   Тейлор: я пошутила                   Тейлор: в той комнате родители хранят всякий старый хлам                   Тейлор: старые детские вещи, их всякие взрослые штуки. Типа того                   Тейлор: мне было неудобно. Я просто не хотела показывать                   Вы: тогда почему твоя мама расспрашивала меня об этом                   Тейлор: она просто иногда нервничает                   Вы: она меня напугала                   Вы: она была другой                   Тейлор: ей просто не нравятся такие шутки                   Тейлор: она же учительница                   Тейлор: клянусь, это всё       Эмма сглотнула, чувствуя, как колотится сердце. Во рту пересохло.                   Вы: докажи                   Вы: если это всё, покажи мне       Она всматривалась в экран до рези в глазах. Яркий голубой свет раздражал сетчатку. Прошло пять минут, но ответа всё ещё не было. Она почти отложила телефон, когда наконец пришло новое сообщение.                   Тейлор: там правда ничего интересного                   Тейлор: просто поверь мне                   Тейлор: давай просто забудем всё                   Тейлор: и никогда не будем вспоминать                   Тейлор: всё снова станет как раньше                   Тейлор: обещаю       Эмма чувствовала, будто ей в горло насыпали песка.                   Тейлор: эмма ты моя лучшая подруга                   Тейлор: пожалуйста                   Тейлор: я хочу чтобы мы остались друзьями                   Тейлор: я правда очень хочу       Мурашки снова побежали у неё по спине. Дыхание прерывалось, пока она набирала ответ. Было страшно до безумия, но она продолжала печатать, стуча по экрану как одержимая.                   Вы: покажи что там или мы больше не подруги       На этот раз Тейлор потребовалось всего три минуты. Но когда Эмма прочитала ответ, она почти пожалела об этом.                   Тейлор: ладно       Они договорились встретиться после школы, пока мама Тейлор будет ещё на работе, а папа — бог знает где. Родителям Эмма сказала, что собирается готовиться к тесту в библиотеке.       Обычно путь до дома Тейлор был приятной прогулкой через пару улиц и парк, но сегодня обе были не в духе. Тейлор не поднимала глаз, а Эмма чувствовала, что каждый встречный бросает на них странные взгляды, стоит ей только отвернуться.       Наверное, ей это только казалось.       — Эмма, — пробормотала Тейлор, — а давай пойдём купим мороженого? Я… Я как бы хочу мороженого.       — Хватит тянуть время, — сказала Эмма.       — Я не тяну! Я просто… Просто подумала, что мы могли бы заняться чем-нибудь интересным. Чем-нибудь хорошим. До того, как… До того.       — До того как что?       — Ничего, — вздохнула Тейлор. — Просто пошли уже.       — Хорошо, — сказала Эмма, почесав руку. — Мы всегда можем поесть мороженого после, — добавила она, — верно?       — Да, — сказала Тейлор и замолчала.       Так же в молчании они продолжили путь по грязным улицам и магистралям, по тротуарам, бетону и траве, и наконец, когда солнце достигло зенита, опаляя жаркими лучами их головы и плечи, они пришли. Дом Эбертов выглядел так же, как и всегда, но Эмме казалось, что что-то было иначе. Казалось, что он смотрит на неё с осуждением.       Тейлор отперла дверь, и они торопливо проскользнули внутрь. Тейлор уронила сумку на пол.       — Быстрее, — поторопила она.       — Почему?       — Просто делай, как я говорю. Если ты хочешь знать, что там, нужно идти прямо сей…       — Идти куда? — прервал её голос.       Они обернулись. Отец Тейлор с непроницаемым выражением лица стоял в проёме кухонной двери. В руках он держал большой разделочный нож, фартук был неопрятно заляпан красными пятнами.       — Па-папа, — пролепетала Тейлор, — я не знала, что ты вернёшься так рано…       — Сегодня профсоюзный праздник, — ответил он. — Я дома весь день. Решил приготовить ужин пораньше. — Затем он приподнял бровь: — Так о чём вы тут говорили?       Эмма почесала руку. Зуд всё не унимался, как бы сильно она не скребла кожу ногтями.       — Мы…       — Ни о чём, — перебила Тейлор. Она схватила Эмму за руку и потянула к лестнице. — Мы собираемся пойти в мою комнату. Готовиться к тесту. Спроси родителей Эммы, они в курсе.       — Хм… — пробормотал мистер Эберт.       Эмма безвольно позволила Тейлор утягивать себя прочь, чувствуя себя набитым мясом мешком без костей.       — Эмма, — проговорил мистер Эберт, и они обе застыли. — Аннет рассказала мне, что вы вчера говорили с ней кое-о-чём. Кое-о-чём очень интересном.       Она не могла двинуться с места, замерев, будто олень в свете фар.       — О всяких пустяках, — прошептала Эмма.       — Ты уверена? Это не звучало как пустяки.       — Я просто…       — Ты же ничего не разнюхиваешь, правда?       — Нет, — ответила она, — нет!       — Молодец. Потому что если бы я поймал тебя за этим… ну, знаешь, это серьёзное преступление. Особенно в этом штате. Такие вещи могут иметь очень неприятные последствия, так что будь очень осторожна.       Мистер Хеберт сжал пальцы на рукояти ножа. Кусок неопознанных внутренностей стекал по его фартуку. Эмма вздрогнула.       — Да, — пробормотала она.       Тейлор затащила её на первую ступень лестницы, и внезапно она почувствовала небольшой прилив сил. Должно быть, адреналин. С колотящимися сердцами они взлетели наверх, перепрыгивая через ступени.       Мистер Эберт нахмурился, но не последовал за ними.       — Не ошибитесь.       Они прошли мимо загадочной двери, даже не взглянув на неё. Эмма была слишком напугана, чтобы задержать на ней взгляд хоть на секунду дольше необходимого.       Оказавшись в своей комнате, Тейлор захлопнула и заперла дверь.       Эмма рухнула на стул, прижимая к себе рюкзак и пытаясь восстановить дыхание. Тейлор с ногами забралась на кровать и обняла колени.       — Сегодня не получится, — тихо сказала она.       — Ага.       — Извини. Это не нарочно… Я не ожидала, что так получится.       Эмма молча кивнула.       — Мы можем попробовать в другой раз, но… папа. Я не… Может быть, ты… — Тейлор судорожно вздохнула, — может быть, ты передумаешь? Мы можем просто… Просто забыть обо всём этом. Это шутка, Эмма. Понимаешь? Это была просто шутка.       Она снова кивнула, хоть и не понимала, что в этом смешного.       — Спасибо, — сдавленно произнесла Тейлор. — Большое спасибо.       Эмма словно оцепенела.       — Ты можешь просто сказать мне? — шёпотом спросила она. — Хотя бы намекнуть?       — Нет, — Тейлор отчаянно помотала головой. — Нет, даже немножко. Поверь. Это для твоего же блага. Просто… Давай поговорим о чём-нибудь ещё, ладно? Ты уже… — она сглотнула. — Ты уже сделала домашку по истории?       Эмма покачала головой.       — Я сегодня не могла сосредоточиться. Просто не могла.       — Да. Я тоже.       — Тейлор, — Эмма встретилась с ней глазами, — просто скажи, что всё это происходит на самом деле. Пожалуйста. Скажи, что я не сошла с ума.       Тейлор кивнула.       — Ты не сумасшедшая. Но… это шутка, ладно? Помнишь?       — Да. Просто шутка.       Эмма сама не знала, почему вдруг начала плакать. Слёзы наполняли её глаза и скатывались по щекам. Она не была расстроена или напугана. Вовсе нет. С какой стати ей бояться мистера Эберта? Он всегда был таким добрым и милым. Это просто бессмысленно.       — Не плачь, — лихорадочно зашептала Тейлор. — Пожалуйста. Если папа увидит… — тёплые руки обняли её за плечи, — если он увидит, он поймёт, что что-то не так. Он уже подозревает, но… Сама понимаешь.       Эмма кивнула, но не смогла остановиться. Её мир рушился. Всё ощущалось нереальным. Она зажмурилась и спрятала лицо в ладонях. Размеренный ход часов на какое то время стал единственным звуком, что она могла слышать. Единственным звуком, что она могла вынести.       Потом она услышала шорох бумаги.       — Эмма, — тихо позвала Тейлор. Эмма подняла взгляд. Подруга держала в одной руке карандаш, а в другой — старую тетрадь по математике. Она положила её на стол лицом вниз, и как можно тише начала рисовать.       Когда она закончила, на рисунке оказалась коробка. Внутри беспорядочная масса линий раскручивалась по спирали, касаясь стенок, становясь стенками. В центре линии сходились в тёмное ядро, заворачивались сами в себя, проваливаясь в голодную пустоту.       — Видишь? — еле слышно пробормотала Тейлор.       Видишь что? Что это должно изображать?       — Я не знаю, — сказала она.       Тейлор покачала головой, оторвала листок и начала разрывать его на кусочки, медленно, стараясь, чтобы звук рвущейся бумаги не прозвучал слишком резко, слишком громко. Затем она достала из ящика стола конверт, сложила всё внутрь и отдала Эмме.       — Сожги его, — сказала она, — когда будешь дома, сожги это всё.       Эмма сдавленно рассмеялась.       — Тейлор, какого хрена?       Тейлор отчаянно замотала головой.       — Тс-с-с! — зашипела она. — Не кричи. И не позволяй папе поймать тебя на ругани.       Эмма фыркнула.       — С каких пор его это волнует?       — С тех пор как… — Тейлор запнулась. Она со стуком положила карандаш на стол. — Я не могу сказать. Прости.       Эмма не поняла, но не стала настаивать. У неё больше не было на это сил.       В этот день они так и не сделали домашнее задание. Вечером Эмма также не сделала ничего. Стопка листов осталась пустой. Эмма прятала глаза всю дорогу домой, чтобы никто не видел, что они красные.       Поздно ночью при свете телефона она попыталась собрать из обрывков рисунок Тейлор, но безуспешно. Она не знала, как части складываются вместе. Утром она взяла из кухонного шкафчика одну из зажигалок и сожгла остатки по дороге в школу, выбросив пепел в урну.       А потом пошла в школу и сделала вид, что ничего не изменилось.       Тейлор потребовалось всего три дня, чтобы вернуться к своей обычной беззаботности, но Эмме не становилось лучше. Мысль о таинственной комнате жгла её разум, мучила, грызла её изнутри. Родители заметили, что она плохо ест, и спрашивали, не заболела ли она. Эмма чувствовала себя больной, но солгала, что нет, с ней всё в порядке. Зефирка была необычно ласковой, забираясь к ней на колени гораздо чаще, чем всегда. Тейлор тоже заметила, что с ней что-то не так, но ничего не говорила, по крайней мере, не напрямую. Но она постаралась отвлечь Эмму, позвав её поесть мороженого и в самом деле согласившись пойти с ней по магазинам. Ничто из этого не помогло.       Как бы она ни старалась, она не могла перестать думать об этом. Как бы Тейлор ни пыталась её отвлечь, как бы кошка ни старалась её утешить. Ей просто необходимо было узнать.       Ей нужно было узнать. Комната Дэнни. Комната Дэнни. Что-то, связанное с отцом Тейлор. Линии, расходящиеся по спирали. Коробка. Но что это могло означать?       Это сводило её с ума.       Возможность представилась в субботу: Тейлор с родителями собрались в семейную поездку на север, за город. Это был единственный шанс заглянуть в комнату без помех.       Эмма знала, что они собирались выехать в десять утра, поэтому подождала почти до одиннадцати, прежде чем выкатить свой велосипед и направить его к дому Тейлор. Стояло неестественное безветрие, словно весь мир затаил дыхание.       В доме не горел свет, и машины не было во дворе. Берег был пуст как никогда раньше.       Эмма сглотнула, подошла к входной двери и вытащила ключ из-под фальшивого пластикового камня возле крыльца. Ключ щёлкнул, дверь распахнулась. Вот так просто.       Она вошла, и дом заскрипел, деревянные половицы застонали под её шагами. Любой тихий звук, будь то шипение вентилятора или тиканье часов, будоражили её нервы.       Шаг за шагом она поднималась по ступеням, вздрагивая от каждого скрипа.       Наконец достигнув верха, она подняла взгляд на дверь и подавила вскрик. Ну, она попыталась. Ей не совсем удалось.       К двери была прикреплена записка с единственным нацарапанным безобразными чёрными чернилами словом.

ПОСЛЕДСТВИЯ

      Эмма попыталась повернуть ручку, но дверь была заперта. Она не знала, где может быть ключ — Тейлор никогда не говорила ей — и она понятия не имела, как взламываются замки. У неё не было способа открыть эту дверь, и Эберты могли вернуться в любой момент.       Она выскочила прочь из дома так быстро, как только могла, заперла дверь, спрятала ключ под камень, постаравшись положить его в точности так, как он лежал раньше. Она отчаянно крутила педали, несмотря на головную боль и болезненно бьющееся сердце. К моменту, когда она оказалась дома, она вся облилась потом.       Родители растерянно посмотрели ей вслед, когда она ворвалась в двери и промчалась в свою комнату. Руки тряслись, а дыхание прерывалось. Ей нужно… ей нужно… ей нужно с кем-то поговорить. Ей нужен кто-нибудь рядом.       Она оглядела комнату. Зефирки не было. Обычно она любила отдыхать здесь, пока Эммы не было дома.       Куда она делась?       Эмма пошла на кухню и заставила себя проглотить полстакана воды. Несмотря на это, она всё ещё чувствовала сухость во рту. Рядом что-то готовил отец. На всю кухню пахло чесноком.       — Папа? — позвала она.       — Да?       — Ты не знаешь, где Зефирка?       Папа отложил лопатку.       — Нет, — ответил он. — Не видел её весь день.       — О, — сказала она. А потом что-то щёлкнуло. Последствия. Стакан выскользнул у неё из пальцев и разлетелся по всему полу.       — Эмма! — воскликнул отец, но она почти не слышала. — Не двигайся, — говорил он, — я возьму метлу.       — Угу, — пробормотала она.       Её мир рассыпался калейдоскопом кружащихся мыслей и бессвязных чувств. Она мало что помнила из произошедшего позже в тот день.       Уже остывающее тело Зефирки они нашли на дороге в трёх кварталах от дома. По асфальту растеклось кровавое пятно. Её сбила машина. Это мог быть кто угодно. Здесь постоянно ездили люди. Никто даже не притормаживал ради домашних животных.       Это мог быть кто угодно, но не на этот раз. Не то чтобы она могла кому-нибудь рассказать: никто бы ей не поверил. Даже её собственные родители.       — Мне так жаль, — сказала Тейлор, когда они наконец остались вдвоём в её комнате. — Я пыталась его остановить. Правда. Но теперь ты понимаешь, что я имела в виду? Ты должна об этом забыть. Не говори, даже не думай об этом.       Эмма всхлипнула, зажмурив глаза.       — Я старалась. Я старалась изо всех сил.       — Я знаю. Я видела. Но ты должна постараться лучше, ладно? Посмотри на меня. Ты не знаешь, что слышала. Тебе послышалось. На рисунке были просто глупые каракули. Они ничего не значат. Ты должна поверить в это. Действительно должна.       — Я не знаю, получится ли у меня.       — Ты должна. Если ты не поверишь, это не сработает. Папа заметит, или мама, и тогда она… — Тейлор тряхнула головой, — не важно. Прости. Я продолжаю говорить эти вещи, продолжаю дразнить тебя. Это моя вина.       — Да, — тихо согласилась Эмма неожиданно для самой себя, — твоя.       — Мне жаль, Эмма. Правда жаль.       Она кивнула. Потом она открыла глаза.       — Может быть, нам лучше перестать дружить, — сказала она. — Может быть, это поможет. Дистанция.       — Может быть. Если ты считаешь, что тебе это нужно.       — Я этого не хочу.       — Я знаю. Я тоже. Но тебе это нужно?       Эмма сжала кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладонь, потом разжала, поморщившись. Она подумала об этом. Она подумала о Тейлор, которая была её лучшей подругой, сколько она себя помнила. Она подумала о миссис Эберт, о её всегда добром, дружелюбном поведении, и о том, какой она была во время той поездки на машине. Она подумала о мистере Эберте, о его забавных шутках и том, как он всегда был готов отвезти их, куда они попросят — и о том, как он посмотрел на неё на днях. Она подумала о Зефирке.       — Да, — решила она. — Мне это нужно.       — Хорошо, — сказала Тейлор. — Тогда я пойду. Скажи родителям… Скажи, что я сказала тебе что-то плохое. Что-то жестокое, но правдоподобное. Если твои родители спросят моих, я всё подтвержу.       Эмма вытерла глаза.       — Спасибо.       — Не за что, — ответила Тейлор, похлопав её по плечу. — Для этого и нужны друзья. Я изо всех сил постараюсь удержать их подальше. Но… я думаю, пока ты не будешь беспокоить их, они не будут беспокоить тебя.       — Конечно, — устало вздохнула она.       — Наверное, лучше всего, если ты сможешь убедить родителей переехать. Если нет… я не знаю. Тебе придётся улыбаться и терпеть.       — Я не знаю, смогу ли я. Я не выдержу.       — Ты должна. И ты сможешь. В конце концов все забывают.       — Все?       Тейлор покачала головой.       — Знаешь, это ведь не первый раз, когда мне приходится так делать. Просто я никогда не думала, что мне придётся делать это с тобой. — Она встала и направилась к выходу. — Держись, Эмма. Всё будет хорошо, — она вздохнула. — Жаль, что…       Тейлор замолчала. Через мгновение она покачала головой и вышла за дверь.       Вот и всё. Они больше никогда не поговорят. Так всё закончилось.       Это было похоже на сон. Вернуться в школу, сделать вид, что всё как всегда, когда это было не так. Попытаться завести новых друзей вместо Тейлор, создать новые социальные связи, которые не пересекались бы с прежними. Это было трудно после стольких лет без практики.       За неделю до весенних каникул она познакомилась с девочкой по имени София, звездой лёгкой атлетики, крутой и уверенной в себе. Они поладили почти сразу. Стало легче, когда у неё появилась подруга, человек, с которым можно поговорить, пусть это и не могло исправить всего.       Но она пыталась.       Недели превратились в месяцы. Она проводила с Софией большую часть времени. Иногда ей снились кошмары, почти всегда с участием мистера и миссис Эберт. Тейлор уходила всё дальше и дальше от её повседневных мыслей, но так до конца и не ушла. У них было несколько совместных уроков: мировые проблемы, рисование и — недолго, пока она не перевелась в другой класс — английский. Было трудно избегать друг друга на уроках, но она очень старалась. Иногда они встречались в коридорах, бросая друг на друга короткие взгляды, прежде чем отвернуться, делая вид, будто бы незнакомы. И время от времени она всё ещё думала об этом. Что скрывается в Комнате Дэнни?       Из-за чего умерла Зефирка? Из-за чего она потеряла друга?       — Эмма?       Она испуганно вскинула взгляд. София странно смотрела на неё.       — Ты в порядке? Ты застыла, глядя в никуда.       — Да, — солгала она. — Да, я просто устала. Не выспалась. — Она встряхнула головой. — Извини. О чём ты спрашивала?       — Летние каникулы, — сказала София. — Я еду в Нью-Йорк. Мать будет там по работе, и берёт меня с собой. Это займёт около двух недель. Хочешь поехать?       Эмма поразмыслила над этим. Расстояние в несколько сотен миль — это должно быть хорошо, не так ли? Это должно помочь.       — Ага, — сказала она. — Я в деле.       Нью-Йорк никогда не спал, и Эмма была этому рада. Это означало, что она могла раствориться в мире звуков и цветов, не беспокоясь о мыслях, пока глаза не начинали слипаться, и она не погружалась в череду ночных кошмаров. Но пока она бодрствовала, то есть большую часть времени, всё было в порядке.       Компанию им составлял также старший брат Софии, Терри, и, по мнению Эммы, он был довольно крутым. Кажется, он учился где-то здесь в колледже, так что знал много интересных мест. И был достаточно терпелив к младшим девочкам, чтобы водить их по вечерам на прогулки по городу, всякий раз другим маршрутом, всякий раз показывая что-нибудь новенькое. Это были и знаменитые достопримечательности: Центральный Парк, Статуя Свободы, здание Нью-Йоркского отделения СКП, а затем и его собственные любимые места: маленький китайский ресторанчик, комедийный клуб, небольшой местный кинотеатр…       Мама Софии тоже была милой, хоть и немного строгой по отношению к собственным детям. Но к Эмме она была достаточно внимательной и дружелюбной, так что было трудно плохо думать о ней, несмотря на все жалобы Софии.       На самом деле, странно вела себя именно София. Пока они отдыхали в гостинице, она была спокойна, как поляна в лесу в солнечный полдень. Но на протяжении дня, когда они гуляли по городу, что-то тревожило её. Во время прогулок по оживлённым улицам её глаза непрерывно скользили по тёмным углам и закоулкам, а губы были напряжённо сжаты. Она заглядывала в каждый переулок.       — Нужно быть настороже, — объяснила София, когда Эмма спросила её об этом. — Никогда не знаешь, какие чудовища притаились за углом. Особенно когда…       — Когда что?       — Не важно.       И на этом она перестала разговаривать, и снова начала оглядываться по сторонам, нервно стискивая кулаки.       Иногда София пропадала на продолжительное время, и никто толком не знал, где она. Эмма спрашивала маму Софии, спрашивала Терри, но никто из них не мог сказать, куда та уходит. София будто растворялась в воздухе.       Эмму это слегка беспокоило, но, кажется, маму Софии всё устраивало. Так что вряд ли это было что-то совсем плохое, пусть даже иногда София и возвращалась вся в синяках и порезах. София такая неуклюжая, объясняла она. Так часто падает.       И поскольку с тех пор, как они приехали, ничего более необычного не происходило, Эмма начала терять бдительность. Груз постепенно покидал её плечи.       — Похоже, Нью-Йорк идёт тебе на пользу, — заметил Терри, когда они возвращались в отель из Аквариума.       Эмма взглянула на него.       — Действительно?       — Да. Ты держишься по-другому. Словно наконец вырвалась из своей скорлупы.       Эмма отвела взгляд.       — Просто, наверное, в Броктон-Бее столько забот…       — Я понимаю. София такая же.       — Правда? Мне показалось, она… не знаю. Вроде как очень напряжена этой поездкой.       — Она приспособится, — только и сказал он.       И, по-видимому, так и случилось. К концу первой недели София пришла в себя, тревога наконец-то покинула её взгляд.       И вот тогда, на третий день второй недели, это случилось. Эмма шла в одиночестве по улице, когда заметила краем глаза что-то… Кого-то. Знакомое лицо.       Нет, сказала она себе. Мне показалось. Этого не может быть. Не здесь. Не в сотнях миль от Броктон-Бея. Это глупо.       Эмма свернула за угол, уже видя в конце улицы свой отель, и прибавила шаг, распихивая недовольных прохожих в заполоняющей тротуары толпе. Она почти успела толкнуть тяжёлые стеклянные двери, когда голос за спиной заставил её замереть.       — Эмма! — окликнул её мистер Эберт.       Эмма заставила себя медленно обернуться. Это действительно был он. Та же жилистая фигура, те же залысины, тот же властный взгляд сквозь круглые стёкла очков. Мистер Эберт был здесь, столь же неуместный, сколь и реальный. Зачем он приехал? Из-за неё?       Она же держалась подальше, как обещала. Не заглядывала в загадочную комнату, даже не думала об этом. Она так старалась.       Так почему сейчас?       — Эмма, с тобой всё хорошо?       Эмма кивнула.       — Зд-здравствуйте, мистер Эберт. Что вы… — она откашлялась, — что вы тут делаете?       Мистер Эберт одарил её лёгкой улыбкой.       — Я здесь по работе, — ответил он. — Профсоюзная конференция.       — А, — пискнула она. Конференция. Вот оно что. Мистер Эберт вовсе не преследует её. И всё же встретить его здесь было… неправильным. Это казалось нарушением договорённости, пусть даже она не понимала, в чём её вина.       — Ты на каникулах?       — Да, — просипела Эмма. — Очень… э-э… Очень рада вас видеть. Здесь.       — Эмма, — сказал мистер Эберт с ноткой неодобрения в голосе, — ты что, боишься меня?       Она помотала головой, но дрожь в пальцах полностью выдавала её.       — Не бойся, Эмма, — сказал он. — Я не сержусь на тебя. Честное слово. И прости за то, что Тейлор тебе сказала. Я побеседовал с ней. Она больше не будет тебя беспокоить.       Эмма побледнела.       — В каком смысле?       Мистер Эберт пожал плечами.       — Честно говоря, так, наверное, лучше всего, — ответил он. — Разделить вас двоих. Чтобы ты держалась подальше от нашего дома. Не думаю, что кто-то из нас хочет повторения той неприятности с Зефиркой.       У Эммы перехватило дыхание. Она только кивнула, отступив на шаг, прижавшись руками к стеклянной двери.       — О, — сказал, мистер Эберт, — значит, тут вы остановились?       Нет, хотела она сказать.       — Да, — ответили её губы.       — Какое забавное совпадение. Я живу прямо через дорогу. Держу пари, наши окна смотрят друг на друга.       Эмма почувствовала приступ тошноты, и осторожно кивнула, изо всех сил стараясь не показать эмоций.       — Наверное.       Пауза между ними длилась лишь на пару ударов сердца дольше, чем следовало. Несколько человек прошло мимо, обогнув их и бросив на застывшую в дверях Эмму неприязненные взгляды.       Потом мистер Эберт кивнул.       — Что ж, — сказал он, — приятного отдыха.       — Вам тоже, — тихо ответила Эмма.       На этом всё кончилось. Мистер Эберт растворился в толпе, а Эмма с бешено бьющимся сердцем вернулась в номер. До самого конца поездки она больше не встречала мистера Эберта, однако чувствовала, что по какой-то причине с этого дня всё изменилось.       Они вернулись домой на два дня раньше запланированного срока. По всей видимости, срочная работа миссис Хесс была отменена, и её вызвали обратно. Всю обратную дорогу София выглядела беспокойнее обычного, вглядываясь в каждую проезжающую машину, каждый изгиб ландшафта, каждое небольшое строение на пути. Время от времени её взгляд возвращался в салон их машины, блуждая по подушкам и подголовникам, а затем цепляясь за зеркало заднего вида, словно она рассчитывала там что-то увидеть.       Эмме не хватило духу спросить, в чём дело.       На подъезде к дому София громко объявила, что собирается проводить Эмму.       — Эмма, — осторожно начала она, когда они прошли полпути по подъездной дорожке, — там, в Нью-Йорке… Ты что-то видела? Что-нибудь необычное?       Эмма сглотнула.       — Например?       — Например… — София сжала руки, глядя на них, потом снова подняла глаза на Эмму. — Например, странные силуэты в темноте. Взгляды, следящие за тобой там, где никого не должно быть. Вьющаяся лоза, которая на самом деле вовсе не лоза.       Эмма покачала головой, не обращая внимания на пробежавшие по спине мурашки и сбившееся дыхание.       — Я не понимаю, о чём ты.       София помолчала.       — У тебя дома есть сигнализация? — неожиданно спросила она. — Она работает?       — Не знаю. Наверное.       София положила руку Эмме на плечо.       — Узнай. Убедись, что она работает.       — София, ты меня пугаешь.       — Это хорошо. Ты должна бояться, — она закусила губу. — Если случится что-нибудь странное, сразу звони мне. Если кто-то странный с тобой заговорит — иди ко мне.       Эмма стряхнула её руку с плеча.       — Только если ты объяснишь мне, в чём дело.       — Я не могу, — покачала она головой. — Это секретная информация.       — Это звучит как жизненно важная информация.       — Послушай, — сказала София, — это ради твоего же блага. Происходят опасные вещи, и говорить о них открыто рискованно.       «Ради твоего блага?» Внутренности в животе Эммы скрутились в узел. Где она это уже слышала?       И тут она вспомнила.       Это происходило опять. Нет, подумала она. Нет, не может быть.       — Эмма, ты в порядке?       — Да, — выдохнула она. — Всё хорошо.       — Ты уверена? Ты…       — Всё хорошо! — выкрикнула Эмма, яростно отбрасывая руку Софии. — У меня всё хорошо! Не… Не трогай меня!       — Эмма, — медленно проговорила София, не сводя глаз с Эммы, — ты что-то видела? В смысле, там, в Нью-Йорке?       — Нет! — Эмма попятилась, бросив взгляд в сторону дома Эбертов. Он находился слишком далеко, чтобы различить его отсюда, и это принесло ей немного успокоения.       — Я ничего не знаю, — сказала она. — Я не понимаю, о чём ты.       — Эмма…       Она бросилась прочь к дому, словно за ней гналась какая-то неведомая сила. Едва расслышав приветствия родителей, она промчалась мимо них по лестнице в свою комнату и рухнула на кровать.       Той ночью ей снилась Зефирка, тёплый комок пуха, трущийся мордочкой о её руки. Эмма проснулась в слезах и с дюжиной текстовых сообщений в телефоне.                   София: Эмма                   София: Эмма                   София: Эммв                   София: Эмма                   София: ответь                   София: надо поговорить                   София: ты видела его?                   София: доктора еву?                   София: ЭМма ответьили я сама приду       Эмма неуверенно начала печатать ответ.                   Вы: я только что проснулась                   Вы: что за хрень доктор ева                   София: проблема                   София: надо встретиться.скорее                   София: мне много нужно сказать                   Вы: ок. где?                   София: знаешь Параедок? ресторан?                   Вы: тот для туристов? Напротив здания скп?                   София: да       Это было очень оживлённое место, особенно летом, во время школьных каникул, когда все дети города отчаянно пытались хоть мельком увидеть супергероев. После каждой экскурсии, проходившей с десяти до одиннадцати, а потом с часу до двух, огромная толпа заполняла соседний ресторан, чтобы по-быстрому перекусить.       Было одиннадцать. Ресторан трещал по швам от вопящих детей и усталых измученных родителей, в спёртом тяжёлом воздухе смешивались запахи пота и жареной пищи.       Несмотря на это, Софии как-то удалось занять им пару мест. Эмма ёрзала на липком пластиковом стуле, пока София заказывала порцию ЛЕГЕНДАрной картошки-фри. Сама Эмма ограничилась стаканом воды. Она сомневалась, что сможет проглотить хоть кусочек.       — Итак, — начала Эмма, — о чём ты хотела поговорить?       — Во-первых, ответь на мои вопросы, — София отправила в рот первый ломтик картошки. — Ты что-то видела, так? В Нью-Йорке. Что-то, что напугало тебя.       — Я…       — Нас никто не услышит, — сказала София, — Не здесь. Не в этом шуме, и не рядом с СКП. Говори спокойно.       — А если кто-то за нами следит?       — За тобой никто не шёл. Я проверила.       — Как? Ты же не какой-нибудь секретный агент, чтобы…       София отмахнулась.       — Не бери в голову. Просто поверь. Я знаю, что делаю. Лучше ответь мне: ты видела что-то или нет?       Эмма вздохнула.       — Я встретила кое-кого знакомого.       — Кого?       — Ну, э… Папу давней подруги.       София прищурилась.       — И ты испугалась. Почему?       — Он… — Эмма замялась. Она потянулась за водой и сделала медленный глоток, пытаясь успокоить дрожь в руках. — Несколько месяцев назад я спросила маму этой подруги насчёт той комнаты. В их доме. И она… взбесилась. Словно стала совсем другим человеком.       София положила в рот ещё один ломтик.       — Это всё?       — Нет. Потом её муж, он тоже стал вести себя странно. А потом… Потом я не могла перестать думать об этом. О комнате.       — А дальше?..       — А дальше я забралась к ним домой, когда их не было. И попыталась заглянуть в комнату, но она была заперта. А когда я пришла домой… — у Эммы перехватило горло. Она отхлебнула ещё воды.       — Продолжай.       — Моя кошка, — выпалила Эмма.       — Что твоя кошка?       Эмма отвела взгляд.       — Они убили её.       — Откуда ты знаешь, что это были они?       — Они сами сказали. И подруга тоже.       — Стой, серьёзно? И ты никому не сказала?       Эмма резко помотала головой.       — А кто бы мне поверил?       София задумчиво кивнула. Потом положила в рот ещё кусок картошки.       — Эта подруга, — спросила она с набитым ртом, — как её зовут?       Ответить казалось предательством. Но Эмме было так страшно. Что ещё ей оставалось делать?       — Тейлор, — имя вылетело прежде, чем Эмма успела остановить себя. — Тейлор Эберт.       — Та творческая девочка из школы? В очках? Кудрявая?       — Да, — тихо ответила Эмма. — Именно она.       — Отлично. Это поможет.       — Поможет с чем? Что ты собираешься делать?       — Скажем так, я кое-что умею. И знаю некоторых людей.       — Каких ещё людей?       София пожала плечами и взяла ещё картошки. Эмма стиснула руки в кулаки.       — София, это не шутки!       Почувствовав устремившиеся на них взгляды, Эмма заставила себя успокоиться.       — София, это не шутки, — повторила она на полтона тише.       — Ага, я знаю, — София встала, бросила на стол двадцатидолларовую купюру и кивнула Эмме. — Пошли, — сказала она, — я кое-что тебе покажу.       Двадцать минут спустя после короткой демонстрации в тёмном уголке парка, единственным, о чём могла думать Эмма — это какой смысл обрело всё происходившее ранее.       Долгое отсутствие, шрамы, синяки, постоянная настороженность — всё обрело смысл. Она должна была догадаться.       — Не-а, — София прислонилась к дереву. — Люди в основном не замечают такие вещи. А если и замечают, делают неправильные выводы. Большая часть моей семьи, наверно, считает, что я употребляю наркотики, или что-то в этом роде.       — И ты им не рассказала?       Она пожала плечами и пнула камень, проследив за ним взглядом.       — Мать знает. Она взяла с меня обещание больше никому не рассказывать. В любом случае, именно это я имела в виду под «знаю людей». Стражи.       — И ты собираешься противостоять этому… Доктору Еве?       — Да, — выражение лица Софии посерьёзнело. — Он опасен, Эмма. Если это действительно папа твоей подруги, держись от него подальше. Не говори с ним.       — Кто он? Что он делает?       — Знаешь этого, как его?.. — София щёлкнула пальцами. — Франкенштейн? Вот типа того. Выглядит как грёбаное чудовище, но не всегда, я думаю, потому что кто-нибудь бы заметил. Он не живёт в канализации или в каком-то таком месте — мы проверяли.       — Франкенштейн был учёным, — машинально поправила Эмма. — Чудовище — это его…       — Да-да-да, я знаю. Это он тоже делает. Создаёт чудовищ. Мне пришлось драться с несколькими из них в Нью-Йорке, — она вздрогнула. — Было не очень весело.       — Но мистер Эберт? То есть… Он же просто клерк! Я знаю его всю жизнь, он всегда был так добр со мной. До, ну… До Комнаты Дэнни.       София нахмурилась.       — Комнаты Дэнни?       — Да, — Эмма почесала в затылке. — Комната, о которой я рассказывала. Так Тейлор её зовёт. Комната Дэнни. Понятия не имею, что это значит.       — Ты говорила, что отца Тейлор зовут Дэнни?       Эмма кивнула.       — Ну, здесь должна быть какая-то связь. Особенно учитывая всё остальное, что ты мне рассказала.       — Я тоже так думаю, но у меня нет предположений, как это можно объяснить. В смысле, он, конечно, начал вести себя странно…       — Странно — как именно?       — Просто, ну, — она пожала плечами. — Не знаю. Более придирчиво, более строго. Я давно не видела, чтобы он улыбался.       — Как давно это началось?       — Я… Если подумать, он ведёт себя по-другому уже где-то год. Может, чуть больше. Задолго до того, как я начала расспрашивать о комнате.       — Что произошло год назад?       — Ему… стало лучше.       — Лучше? В каком смысле?       Эмма поджала губы.       — У него был рак. Долго. Тейлор очень боялась за него какое-то время назад.       — И потом он неожиданно выздоровел?       — Да, ну, я имею в виду, такое иногда случается. Он прошёл через сотни курсов химиотерапии. В конце концов это должно же было сработать?       София нахмурилась, потирая затылок.       — Может да. А может и нет.       Эмма скрестила руки на груди.       — Что ты имеешь в виду?       — Я имею в виду, что ты можешь и ошибаться.       Она встала, вытерла ладони об штаны и поглядела на Эмму.       — Побудь дома, пока я не скажу. Мне нужно проверить.       — Ты же не собираешься рассказать всё твоей, э-э, команде?       — Нет. Они мне только помешают. К тому же, я сначала хочу получить какие-нибудь доказательства.       — Разве не ты только что сказала мне, что Доктор Ева опасен?       — Для тебя — да, — фыркнула София. А затем повернулась и ушла.       — Подожди!.. — Эмма попыталась схватить её за руку, чтобы удержать. Она никогда не встречалась с мистером Эбертом. Она не знала, во что ввязывается.       Но София просто перетекла в теневую форму и ускользнула прочь.       — София!.. — крикнула Эмма, но никто не ответил.       Чёрт, мысленно выругалась Эмма, София наверняка пострадает. Ей не следовало ничего говорить. Ей не следовало направлять её на этот путь. Она должна была это предвидеть — София всегда была такой: с головой погружалась в дело, не задумываясь о последствиях и не полагаясь на других.       Она вытащила телефон и дрожащими пальцами набрала номер Софии. Ей ответил автоответчик. Она отправила несколько сообщений, но ни одно из них так и не было прочитано.       Ей хотелось рвать на себе волосы. Вместо этого она набрала десять знакомых цифр. Всего через два гудка в трубке раздался голос, и Эмма прижала телефон к уху.       — Эмма? — спросила Тейлор. — Что случилось?       — Я думаю, что, может быть, совершила ошибку, — тихо призналась она.       — Что ты имеешь в виду?       — Я… — она судорожно сглотнула. — Я рассказала кое-кому. Про… Ты знаешь.       — Кому?       — Другу.       — Какому другу? Джулии? Мэдисон?       — Нет.       — Софии?       — Да, — Эмма вздохнула. — Она… Она сказала, что собирается посмотреть. Я думаю, что она идёт к тебе домой. Прямо сейчас.       — Как много она знает?       — Достаточно.       Тейлор выругалась. В её устах это звучало неправильно.       — Это плохо, Эмма, — сказала она. — Это очень плохо.       — Я знаю, — прошептала Эмма, прижимая телефон к уху. — Пожалуйста, не дай ей пострадать.       — Я попытаюсь. Держи телефон при себе. И оставайся дома, пока я не скажу, — Тейлор почти дословно повторила сказанное Софией.       И повесила трубку.       Позже вечером Эмма обнаружила себя мечущейся по комнате, чуть не до хруста сжимая телефон в руке. Её сердце заходилось от волнения. Должны были уже появиться хоть какие-то новости, но ни от Тейлор, ни от Софии не было ни звука. Полное радиомолчание.       — Эмма? — мама заглянула в дверь. — Пора ужинать.       — Я… — Эмма помотала головой. — Я не хочу есть, мам. Я не очень хорошо себя чувствую.       — Этого ещё не хватало, — воскликнула мама. — Надо померить температуру.       — Я не думаю, что простудилась, — ответила Эмма. — Просто… просто немного тошнит. Вот и всё. Не думаю, что смогу что-нибудь съесть.       Мама подняла бровь.       — Ты же не пытаешься прогулять завтра школу?       — Что? Нет, — школа сейчас была последним, о чём она думала. На минуту у неё возникло искушение рассказать маме всё, объяснить, что происходит. Тейлор, София, Комната Дэнни.       Потом она подумала ещё раз. Ей никто не поверит. Даже мама.       — Я просто… Просто устала, — сказала она вместо этого. — И меня немного тошнит.       Через мгновение мама смягчилась.       — Ладно. Поешь попозже, если захочешь. Сделать тебе суп?       — Было бы неплохо. Спасибо, мам.       Мама кивнула.       — Отдыхай, Эмма.       Но она не могла отдыхать, не могла успокоить ни нервы, ни дыхание, ни тяжело бьющееся сердце. Она осталась наедине с мыслями, и они кружились у неё в голове, лишь усиливая её волнение с каждым моментом.       К восьми часам она решила, что пора действовать.       Когда им с Тейлор было по шесть лет, они посмотрели какой-то дурацкий детский фильм и решили, что вылезти из окна второго этажа по верёвке из связанных между собой одеял — отличная идея. После этого родители переселили её в комнату на первом этаже. Ей не разрешали подниматься наверх почти целый год.       Тогда она долго плакала и скучала по своей старой комнате. Но теперь, шесть лет спустя, неожиданно оказалось, что побег стал намного проще. Прыжок через подоконник, и она на свободе. Никто в доме не заметил, как она выкатила велосипед на дорогу.       Через двадцать четыре минуты она стояла у дома Тейлор, с трудом переводя дух. И всё равно она рванула по дорожке, пробежав последние несколько шагов. Свет не горел, зловещая темнота смотрела на неё через маленькое матовое окошко двери, пока она вытаскивала ключ из-под фальшивого камня.       Внутри было тихо, лишь негромко жужжал кондиционер. Ни разговоров, ни стука посуды в кухне, ни шума телевизора в гостиной. Полная тишина.       И это было странно. Они обязаны были быть где-то здесь.       Комната Дэнни. Они наверняка там. Эмма осторожно двинулась вверх по лестнице, балансируя на носочках, стараясь двигаться так тихо, как только могла. Достигнув верхней площадки, она выдохнула и потянулась к ручке.       Дверь не поддалась.       Она была заперта.       Но было не похоже, что и в этой комнате кто-то есть. Ни единого звука не доносилось из-за двери, свет не просачивался сквозь щель внизу. Эмма нахмурилась. Если они не в Комнате Дэнни, то где же?       Она заглянула к Тейлор. Свет горел, но никого не было. На экране компьютера плавала цветастая заставка: бабочка перепархивала от одного края экрана к другому. Пенал валялся на полу, несколько карандашей раскатились по ковру. Телефон лежал на столе экраном вниз. Эмма подняла его, перевернула — экран треснул и по нему были рассыпаны мелкие капли, похожие на кровь.       Эмма отшвырнула телефон, словно он жёг ей пальцы. Однако за ней никто не пришёл, и за исключением разбитого телефона и рассыпанных карандашей, не было ничего, что бы указывало на произошедшее. Эмма спустилась по лестнице и осторожно прошла на кухню. Здесь тоже никого не было, и царил безупречный порядок: ни еды на столе, ни тарелок в раковине.       Эмма вытащила из подставки самый большой нож, который смогла найти, и крепко сжала его в руке.       Она спустилась в подвал, и что-то в воздухе показалось ей неправильным. Было слишком прохладно, слишком сыро. Горел свет, освещая каждый уголок помещения, старая мебель была разбросана в хаотичном порядке, а пол укрывал грязный ковёр. Но и здесь не было никого.       Этого не могло быть.       Где все?       Она заметила что-то — малиновое пятно на полу в углу, прямо под старой картиной с изображением замка.       Она опустилась на колени и дотронулась до него. Кровь. Холодная, но ещё не засохшая.       Она поднялась, вытирая пальцы о штаны и глядя на картину. Могло ли это быть?..       Эмма ухватилась за раму, потянула, и…       И следом вся стена сдвинулась, поворачиваясь, как дверь на скрытых петлях. Потайной ход. Она сглотнула, крепче стиснула нож и полностью открыла проход.       В нос неожиданно ударил запах меди, человеческих экскрементов и множество других, незнакомых едких и жгучих запахов, смешивающихся между собой. Она пересилила себя и заглянула внутрь, борясь с желанием зажмуриться. По полу были разбросаны куски внутренностей и какого-то мяса, повсюду растеклись пятна неопознаваемых жидкостей. Единственным источником света оказался прикреплённый к стене фонарь вроде тех, что она видела на строительных сайтах.       А в центре, привязанные к стульям и с кляпами во ртах, сидели София и Тейлор. София, кажется, была без сознания, а Тейлор дёргалась, пытаясь освободиться.       — О боже, — смогла выдавить Эмма.       Её чуть не вырвало. Затем она сделала шаг вперёд, и её таки вырвало, кислота обожгла горло, тёплая желчь обрызгала туфли. Тейлор замычала, и Эмма посмотрела на неё, вытирая рот рукавом. Тейлор была ранена, кровь бежала из большой раны на ноге.       Эмма подошла к стульям и вытащила кляп изо рта Тейлор. Та закашлялась, пытаясь отдышаться, а Эмма тем временем принялась перепиливать верёвку на её запястьях украденным с кухни ножом.       — Эмма, — прохрипела Тейлор, — ты должна… ты должна уйти.       — Почти получилось, — сказала Эмма. — Ещё чуть-чуть.       — Вызови СКП, — речь Тейлор звучала неразборчиво. — Скажи им… скажи…       Верёвка наконец ослабла, упав на пол. Эмма тут же перешла к Софии и принялась распутывать её.       — Мы уйдём отсюда вместе, — сказала она. — Всё будет хорошо.       — Нет, Эмма, — бормотала Тейлор. — Уходи.       — Заткнись, — почти выкрикнула Эмма. Последний рывок, и София была освобождена. — Заткнись. С нами всеми всё будет в порядке.       — Опять ты? — раздался голос сзади. Эмма медленно обернулась.       В дверях с ножом в руках стоял мистер Эберт. Что-то не так было с его кожей, со всем его телом. Всё оно было деформированным, раздутым и противоестественно искривлённым. Лицо было словно повёрнуто по часовой стрелке, рот сполз набок, а со лба смотрело на три глаза больше, чем вообще должно быть. Странные наросты искажали его фигуру в случайных местах от головы до кончиков пальцев.       — Ты меня разочаровываешь, Эмма, — сказал он, делая шаг вперёд. Эмма попятилась, врезавшись в стену, нож с лязганьем выпал из её рук. — Я думал, мы достигли взаимопонимания после того, что случилось с твоей кошкой. Я думал, нам удалось ясно донести до тебя сообщение. Но ты здесь, разнюхиваешь. Суёшь свой нос, куда не следует.       — Я… Я не…       — А, а, не надо врать, — мистер Эберт постучал лезвием ножа по другой руке. — Не когда ты стоишь прямо передо мной. Не когда твоя подружка вломилась ко мне в дом. — Он рассмеялся мрачным, злым смехом. — Знаешь, у неё почти получилось. Почти добралась до моей комнаты. Она была очень, очень близка. Хорошо, что у меня под рукой оказался электрошокер.       Он сделал ещё шаг, и Эмма попыталась попятиться, но она уже и так стояла вплотную к стене.       — И я задумался, как же ей удалось меня найти, — продолжил он. — Я должен был догадаться, что это ты. На минуту я подумал, что это могла быть Тейлор, что моя драгоценная Тейлор выдала меня. Предала! Но, конечно же, этого не могло быть. Тейлор хорошая девочка. Ты… — его лицо исказилось в чудовищном подобии хмурого взгляда. Затем оно разгладилось. — Возможно, к лучшему, что ты здесь, — сказал он. — Ты, кажется, хотела посмотреть, что находится в комнате? Почему бы нам не сходить туда вместе? Как думаешь?       Он приблизился ещё на шаг.       — Пожалуйста, — хрипло взмолилась Эмма. Ей больше некуда было бежать.       — Последствия, — сказал мистер Эберт. — Я предупреждал.       — Пожалуйста!       — Следовало думать об этом раньше, до того, как…       Он не договорил, сбитый с ног неожиданно бросившейся на него фигурой. Тейлор прыгнула с места, повалив отца на пол. Глубокая рана на ноге не позволяла ей стоять, но, похоже, ей ещё хватало сил удерживать его на земле. Эмма застыла на месте, не в силах заставить себя двигаться, сделать хоть что-то. Она могла только смотреть.       И она смотрела.       Мистер Эберт отмахивался от Тейлор, но странная, искажённая форма его рук не позволяла правильно согнуть их, не позволяла схватить её. Тейлор вцепилась в него, как клещ, прижимая всем весом, вдавливая, вжимая его лицо в окровавленный бетон. Она держала что-то в руках, и Эмма, прищурившись, поняла, что это. Один из её цветных карандашей. С леденящим душу криком Тейлор вонзила его в глаз отцу. Брызнула кровь. Карандаш провалился, будто мистер Эберт был сделан из пористого теста, плоть легко раздалась перед заточенным кончиком. Несколько выпуклых наростов лопнули, будто шары с водой.       Ещё один крик зазвенел в воздухе.       Эмме снова захотелось вырвать.       — Эмма! — закричала Тейлор, прижимая отца к полу и снова и снова вонзая в него карандаш. — Беги!       Она попыталась. Действительно попыталась. Но к ногам словно привязали тяжёлые гири, а лёгкие отказывались наполняться воздухом, будто сдутые воздушные шарики. Она сделала неуверенный шаг, и её колени задрожали.       — Беги! Забери Софию!       Это вывело её из ступора. Она кивнула, подбежала к Софии и попыталась подхватить её под мышки. Тащить кого-то без сознания оказалось труднее, чем показывают в фильмах. Вес Софии обрушился на неё, но Эмма закусила губу и потянула, двигаясь к лестнице шаг за шагом.       Тейлор столько раз вонзала карандаш в лицо отца, что то стало больше напоминать растерзанную подушечку для булавок.       — О боже, — Эмма застыла от этого зрелища. — Он умер. О боже.       — Он не умер, — сказала Тейлор, уронив карандаш. Тот с негромким звуком прокатился по полу. — Папа в порядке. Он скоро вернётся. Тебе нужно вытащить Софию. Иди в СКП.       — То есть как — не умер?       Тейлор помотала головой.       — Эмма, некогда! Уходи! Быстро!       — Пойдём вместе! — сказала она. — Он мёртв, мы можем…       — Если я пойду с вами, никто из нас не выберется отсюда живым. Я должна остаться. Некогда объяснять. Ты не понимаешь всего. Просто доверься мне, Эмма, — Тейлор неубедительно улыбнулась. — Мы же друзья?       — Д-да.       — Тогда верь мне. Иди. Спасайся. И ни в коем случае не останавливайся, ладно? Иди прямо в СКП.       Слёзы потекли у Эммы из глаз, но она кивнула и принялась затаскивать Софию вверх по ступеням. Было трудно, но как раз перед тем, как силы окончательно покинули её, они выбрались на площадку первого этажа.       — Ну же, София, — тормошила её Эмма, — очнись!       Ответа не было. Она поднесла руку к её носу и вздохнула с облегчением, когда поняла, что подруга дышит.       А потом входная дверь распахнулась, и на пороге с ключами в руках и потрясённым выражением на лице застыла миссис Эберт.       — Боже мой, — выдохнула она. — Что случилось?       — Это ми-мистер Эберт, — срывающимся голосом проговорила Эмма. — О-он пытался…       Миссис Эберт прищурилась.       — Где он?       — В подвале. Нас спасла Тейлор. Она всё ещё там. Я… Я думаю, мистер Эберт… ну, знаете…       — Отпусти, — миссис Эберт указала на Софию. — Я о ней позабочусь. Иди в машину. Мы поедем за помощью.       — А как же Тейлор?       — Мы вернёмся за ней. Как только получим помощь. Эмма, твоя подруга ранена. Ей нужно к врачу.       Эмма яростно замотала головой.       — Я ни-никуда не пойду без Тейлор!       — Хм-м. Что ж, а я надеялась, что нам не придётся идти сложным путём.       Её сердце пропустило удар.       — Что?       Эмма едва ощутила воткнувшуюся в шею иглу. Она ещё успела почувствовать под щекой твёрдые доски пола, прежде чем потерять сознание.       Эмма покачивалась на волнах бесконечности, пока её разум глубже и глубже погружался в ничто.       Ей снилось время до. До всего этого, до Комнаты Дэнни. Когда они были младше, и они с Тейлор всё ещё были друзьями, смеялись, играли друг с другом, и все были счастливы — лишь маленькое тёмное пятнышко омрачало радость. Маленькое пятно, которое, казалось, вытягивало свет и энергию из всего, что его окружало, будто крошечная чёрная дыра.       И этим пятном был Дэнни. Мистер Эберт. Приросший к кровати, словно краб-отшельник, забравшийся в слишком большую, слишком изогнутую раковину и застрявший в ней. Лысый мистер Эберт в смешных очках в своей уродливой зелёной комнате, пропахшей мочой и хлоркой.       «Хочешь есть? — спросила Тейлор. — Мамы опять нет дома. Она оставила нам миллион долларов и велела купить целую тележку гамбургеров».       «Целую тележку? Разве это не слишком много?»       «Нет, — сказала Тейлор. — Папе надо хорошо кушать. Он ещё маленький крабик. Ему нужно питаться как следует, чтобы вырасти большим и сильным камчатским крабом».       «Это логично», — решила она. Поэтому они пошли в магазин и купили много бургеров.       «Ты когда-нибудь слышала про конвергентную эволюцию?» — спросила Тейлор, отправив в рот пятнадцать фунтов говядины.       Слово звучало смутно знакомо, но Эмма никак не могла вспомнить. Она проглотила свои пятнадцать фунтов мяса в один миг.       «Мы изучали это в школе. Удивительная штука. Куча разных животных развиваются по-отдельности, но в итоге всё равно становятся похожими друг на друга. Например, крабы. Большинство крабов на самом деле не настоящие крабы. Они только выглядят как крабы».       «Ух ты. А мистер Эберт настоящий краб?»       «Ещё нет, — сказала Тейлор. — Но скоро станет. Мама позаботится об этом».       Эмма пришла в себя с криком. Стоило ей открыть глаза, она тут же рванулась изо всех сил, но что-то удержало её на месте. Она была привязана к стулу, как Тейлор и София до этого.       Голова ужасно болела, а горло всё ещё жгло после того, как её вырвало, но она заставила себя оглядеться. Она снова была в подвале, но всё выглядело иначе. На столе были раскиданы какие-то медицинские инструменты, иглы, бинты и марля. Тейлор и София отсутствовали, но зато всего в нескольких футах от неё обнаружилась миссис Эберт, склонившаяся над каталкой с трупом мужа со скальпелем в руке.       Она выглядела совсем не так, как обычно, и в то же время очень знакомо. Дорогие очки поблескивали, а длинные тёмные волосы рассыпались по плечам синего медицинского халата, заляпанного кровью и подкожным жиром.       Женщина обернулась.       — Ах, — заметила она. — Ты очнулась.       — Это вы, — выдохнула Эмма. — Вы… Вы этот доктор!       Доктор Ева усмехнулась.       — Значит, ты слышала обо мне, — она оглядела труп мистера Эберта. — Вы устроили тут небольшой беспорядок, а, девочки?       — Где они? — спросила Эмма, закашлявшись. — Те-тейлор и София?       Доктор Ева улыбнулась и на мгновение стала прежней, такой знакомой миссис Эберт.       — Ты очень заботливая девочка, Эмма. С ними всё хорошо. На данный момент.       — Зачем? — срывающимся голосом спросила Эмма. — Зачем вы это делаете?       Женщина вздохнула и отвернулась. Она склонилась над трупом и аккуратными движениями скальпеля принялась вскрывать грудную клетку прямо напротив сердца.       — Любовь, — сказала она. — Что же ещё?       — Л-любовь?!       — М-м, — она вскрыла грудную полость, засунула внутрь руки и вытащила наружу странный мясистый орган, ничем не напоминающий сердце. Он был больше похож на клубок червей, двигающихся и извивающихся в её руках. — Не волнуйся, — ласково шепнула Доктор Ева. — Всё будет хорошо. Мы скоро вернём тебя в кроватку.       — Пожалуйста, — прохныкала Эмма. — Отпустите меня. Клянусь, я никому не скажу. Клянусь!       Доктор Ева посмотрела на неё.       — Хотелось бы мне в это верить.       — Я даже не знаю, что происходит! — воскликнула Эмма. — Пожалуйста!       — Ты знаешь достаточно, чтобы навредить, и это проблема. Ты знаешь куда больше, чем знала утром, и даже тогда ты дала постороннему человеку достаточно информации, чтобы найти нас. Всё могло выйти из-под контроля. Повезло, что Дэнни был дома и смог остановить её. Но ты…       Она поместила извивающийся орган в цилиндрический стальной контейнер и плотно закрыла крышку.       — Мы уже пробовали простой путь. Я знала, что ты о чём-то догадываешься, но оставила тебя в покое. Может, Дэнни немного перегнул палку, отправляя тебе сообщение, но я подумала, что пока ты понимаешь, что мы имеем в виду, мы можем позволить себе дружелюбие. Потому что я думала, что могу доверять тебе. Потому что вы дружили с Тейлор. Потому что я знала тебя совсем крохой. — Она хмыкнула. — Сентиментальность. Ей, в конце концов, все подвержены.       — Прошу вас, — выдохнула Эмма. — Я никому не скажу. Никому.       — Если бы дело было только во мне, я бы рискнула. Честное слово. Но, к сожалению, это не так. У меня есть семья, о которой мне нужно заботиться, — она покачала головой. — Это ужасно. Алан и Зои так расстроятся.       — Тейлор бы не хотела…       — Тейлор ещё ребёнок, — прервала её Доктор Ева. — Она не знает ни жертв, ни трудностей, ни боли. Пока не знает. Но она знает, что ей нужен отец. И я позабочусь, чтобы он у неё был.       — Её отец мёртв, — сказала Эмма. — Он лежит прямо перед тобой! Он умер!       Доктор Ева кивнула.       — Этот штамм — да. Но есть и другие. Пока я предоставляю материал, всегда будут другие.       — Что?..       — А знаешь, что? Пойдём, я покажу, — она шагнула к Эмме и одним быстрым движением освободила ей руки. — Не пытайся напасть на меня, — сказала она, — это плохо для тебя кончится. И, конечно же, не пытайся бежать. Ты не пройдёшь и пяти футов от двери.       — Хорошо, — шепнула Эмма.       Доктор Ева подхватила цилиндрический сосуд.       — Идём! — скомандовала она.       Эмма поднялась по лестнице следом за злодейкой. Дом по-прежнему выглядел совершенно обычным, словно зло не таилось под его половицами, словно не было никаких скелетов в его шкафах.       — Ну вот, мы на месте.       Доктор Ева сняла с шеи ключ, вставила его в замочную скважину и повернула. Дверь распахнулась без возражений.       От представшего перед ней зрелища Эмму опять затошнило. В центре комнаты располагалась кровать, похожая на больничную койку. И на ней, поверх неё лежал огромный шар плоти, бесформенный мешок кожи и раздутых опухолей, мясистые щупальца выпирали с его боков, свисая до самого пола. Пахло кровью и гниющим мясом.       — Здравствуй, милый, — ласково произнесла Доктор Ева. — Я вернулась. Прости, что так долго на этот раз. Бостонские герои доставили немного неприятностей, но всё позади.       — Ч-что это? — спросила Эмма.       — Это, — Доктор Ева указала на кровать, — мой муж.       — Что ты с ним сделала? — Эмма ужаснулась.       — Спасла ему жизнь, — в голосе Доктора Евы прозвучала нотка раздражения. Однако, кинув взгляд на чудовище на кровати, она смягчилась вновь. — Он умирал. Химиотерапия не работала. День за днём он уходил. От него оставалось всё меньше и меньше. И однажды — однажды я осознала, как его спасти.       — Превратив его в это?!       Она покачала головой.       — Не совсем. Вирусная терапия должна была уничтожить раковые клетки, сделать его снова здоровым. Такого не должно было произойти.       — Ты его изуродовала, — выплюнула Эмма.       — Я его спасла. То, что я сделала, сработало. Просто есть несколько побочных эффектов. И ничего, с чем бы я не могла справиться.       — Он всё ещё здесь! И всё ещё грёбаный кусок мяса!       — Язык! — строго сказала Доктор Ева. — И да, он здесь. С таким телом он не мог двигаться. Поэтому я сделала ему новое тело.       Глаза Эммы расширились.       — Всё что нужно было — это секвенировать его ДНК и создать штамм вируса, который воспроизводил бы его здоровые клетки до болезни. После этого мне оставалось только скопировать его воспоминания и поместить их на новый хост. Это легко.       — Т-ты хочешь сказать, что Дэнни, с которым я разговаривала, был не настоящим? Просто клоном?       — Они все настоящие, — женщина сложила руки на груди и нахмурилась. — Каждый из них. Но да, он был клоном.       — И… Сколько их?       — На данный момент? Ноль. Но раньше их было много, а будет ещё больше. Тот, которого вы с Тейлор убили, был номер семнадцать. — Она покачала головой. — Со временем они становятся всё менее стабильными. Более жестокими, более подозрительными, более склонными к развитию мутаций.       — Тогда перестань, — предложила Эмма. — Это уже не он. Это просто… Просто чудовище, которое думает, что это он.       — Конечно же, это он, — отрезала Доктор Ева. — У них одинаковая ДНК, одни и те же воспоминания. Я знаю своего мужа лучше, чем кто бы то ни было.       — Это жестоко, держать его в таком состоянии.       — Жизнь жестока. Но это лучше, чем смерть, — она покачала головой. — И я могу это исправить. Когда я добавляю в смесь свежий материал, свежую человеческую ДНК, клоны становятся более стабильными. Всё, что нужно — это продолжать добавлять массу. Судя по тому, как всё идёт, с Дэнни всё будет в порядке ещё очень долго.       — И что это означает? Материал, масса?       — Это означает регулярные поездки в городской морг, — посмеиваясь, сказала Доктор Ева.       — Ты… Ты кормишь его человеческими трупами?       — О, нет, — ответила она. — Я просто перерабатываю их в удобную форму. Кормит Дэнни обычно Тейлор.       Эмма побледнела. Тейлор участвовала во всём этом? Как много она знала? Как много она скрывала прямо у неё под носом? Как много она ей лгала?       Сколько тел она порубила на куски всего лишь за стенкой комнаты, в которой они вместе обедали?       — Дело в том, — произнесла Доктор Ева, — что недавно я обнаружила, что живой материал работает лучше мёртвого. В три раза больше выход при таком же объёме массы. Несколько труднее, конечно находить живые тела, которые никто не будет искать, но, впрочем…       Эмме потребовалось мгновение, чтобы осознать, на что она намекает. Она похолодела.       — Нет, — с ужасом прошептала она.       — Я всё думала, что же мне с тобой делать? Я не могу тебя отпустить, но и убить тебя было бы так расточительно. Знаешь, сколько стоят твои клетки? Месяцы. Может, даже годы.       — Нет, — повторила Эмма громче.       Доктор Ева отвинтила крышку контейнера, осторожно извлекла шарик плоти и подошла к кровати, вдавив его в общую массу. Меньший, казалось, поглощался большим, втягиваясь сквозь кожу.       — Отдохни, дорогой. У тебя был тяжёлый день.       Эмма кинула взгляд на дверь. Если она бросится бежать, успеет ли она спуститься по лестнице, прежде чем миссис Эберт схватит её? Она предупредила, что не стоит бежать, но это должно было быть просто угрозой. Она может это сделать. Если ей удастся сбежать…       — Не стоит, — устало сказала Доктор Ева. — Ну же, Эмма. Будь хорошей девочкой. Это в любом случае произойдёт. Если ты побежишь, ты сделаешь хуже всем. Твоим родителям. Ты же не хочешь беспокоить родителей?       Эмма сглотнула.       — Пожалуйста, не трогай моих родителей.       — Ну конечно, не буду. Если ты станешь делать, что я скажу, — она улыбнулась Эмме. — Эй, а давай мы сделаем вид, что ты сбежала из дома? В качестве одолжения тебе. Дети часто сбегают — никто не узнает, что ты умерла. Конечно, они всё равно расстроятся, но небольшая надежда всегда лучше, чем смерть, правда?       Глаза Эммы наполнились слезами.       — А как насчёт Софии?       — Я думаю оставить её себе, — ответила Доктор Ева. — Её силы, её ДНК — я так много нового могу узнать благодаря ей. Может быть, я даже создам её копии — верные мне, разумеется.       Эмма подавила рыдание.       — Ты чудовище.       — Мне приходится им быть. Всё, хватит. Пошли.       Злодейка вывела Эмму за дверь, практически волоча её за запястья.       — А как же Тейлор? — взмолилась Эмма.       — Тейлор? — Доктор Ева улыбнулась. — А Тейлор будет мне помогать.       Эмма осознала, что это значит, когда оказалась на заднем сидении машины миссис Эберт и увидела подругу, сидящую перед ней.       — Эмма, — выдохнула Тейлор, потянувшись к ней из-за подголовника. Затем её мать заняла водительское место рядом, и выражение её лица вынужденно сменилось со страдальческого на нейтральное.       Эмма закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Доктор Ева завела мотор, и они поехали. В машине, как и несколько месяцев назад, всё ещё неприятно пахло, странный приторно-сладкий с примесью желчи запах, но у Эммы больше не было сил беспокоиться. Она так устала.       Может быть, Доктор Ева что-то с ней сделала. Или, может, это просто ощущение приближающейся смерти, повисшее у неё над головой.       — Если у вас есть, что друг другу сказать, — предложила Доктор Ева, — лучше сделать это сейчас.       Эмме нечего было сказать. Она попыталась что-нибудь придумать, но была слишком измотана. Слова просто не шли на ум.       — Всё будет в порядке, Эмма, — сказала Тейлор. — Будет не больно. Обещаю.       Из груди вырвался всхлип, и она прижалась к двери, сотрясаясь от наконец прорвавшихся рыданий.       — Мы везём её в лабораторию? — спросила Тейлор у матери.       — Сначала нужно будет сделать несколько остановок. Нужно пополнить запасы после поездки в Бостон. — Они притормозили на красный свет. Первые капли дождя ударились о лобовое стекло, за ними последовали другие, и скоро поток воды обрушился на мир. — Как там подружка Эммы? — поинтересовалась Доктор Ева у Тейлор.       — В порядке. Всё ещё спит. Я связала её силовым кабелем, как ты сказала.       Эмма заплакала громче.       — Хорошо. Очень хорошо. Я знала, что могу тебе доверять, совёнок.       Загорелся зелёный, и они тронулись.       — Сколько нам нужно сделать остановок? — спросила Тейлор.       — Пять или шесть. Нужно хотя бы купить кое-какие удобрения. А что? — она подняла бровь, кинув взгляд на дочь, и снова вернулась к управлению автомобилем.       — Просто спрашиваю. Просто… не хочу, чтобы Эмма долго грустила.       Доктор Ева ласково улыбнулась.       — Ты хороший друг.       Эмме хотелось кричать. Это звучало насмешкой над истинным положением вещей. Эмма словно застряла в кошмаре. Но она знала, что её никто не услышит, и крик лишь принесёт ей ещё больше боли, и потому она прикусила язык.       — Эмма, — сказала Тейлор, — помнишь, когда мы были маленькими, мы ездили с классом в лагерь?       Она выпрямилась и вытерла глаза рукавом. Нос был полностью забит слизью, так что ей приходилось дышать через рот.       — Пожалуйста, не надо, — сказала она. — Прошу тебя.       — Ну же, Эмма. Ты знаешь, я вынуждена.       — Пожалуйста. Я буду хорошей. Я буду лучше стараться. Я просто…       — Прости. Мама права: это в любом случае произойдёт. Поэтому давай… Давай просто поговорим. Ладно? У нас не будет другой возможности. Я хочу, чтобы ты вспомнила что-то хорошее в конце. Я не хочу, чтобы ты боялась. Так что… Ты помнишь ту поездку?       — Да, — сдалась она. — Мы тогда заблудились.       Тейлор засмеялась, но это был неестественный, принужденный смех.       — Ты была уверена, что они бросили нас нарочно. Потому что ненавидят нас или что-то типа того.       Эмма всхлипнула.       — Я была маленькой.       Тейлор закатила глаза.       — Я тоже. Но это ты заставила меня собирать для тебя ягоды, потому что проголодалась.       — Потому что ты знала, какие из них съедобные, а я нет.       — Точно. Ты никогда не была особенно наблюдательной. В этом-то всё и дело.       — Эй! — возмутилась Эмма.       Тейлор усмехнулась, и на этот раз смешок прозвучал искренне.       — А помнишь, как мы выбрались тогда?       — Спасательный отряд. Группа учителей нашла нас сидящими под деревом.       — Ага. Мы так испугались, но, — Тейлор слегка улыбнулась и, повернув голову так, чтобы её мать не могла видеть, подмигнула Эмме, — оказалось, спасательная группа всё это время была у нас прямо за спиной.       — О! — сердце Эммы пропустило удар. Время будто замерло, когда понимание расцвело в её разуме.       А затем ад разверзся, и машина наполнилась криками.       София прорвалась сквозь спинку задних сидений в теневой форме и приземлилась на консоль управления. Она всё это время пряталась в багажнике, догадалась Эмма.       Её подруга без колебаний вонзила зажатый в её руке арбалетный болт в горло Доктора Евы.       Однако в последнюю секунду злодейке удалось увернуться и оттолкнуть Софию. Тейлор попыталась дотянуться через неё и ударить мать по лицу, но она сидела слишком далеко, чтобы причинить реальный вред. Доктор Ева только чуть вздрогнула. София, встряхнувшись, кинулась вперёд, царапаясь, извиваясь и пиная Доктора Еву по лицу. Голова той запрокинулась, и машина опасно вильнула по дороге.       Однако затем злодейка пришла в себя, выровняла машину и вытащила откуда-то из костюма нечто, похожее на баллон с пульверизатором. Эмма побледнела. Чем бы это ни было, это не могло быть хорошо.       — София! — закричала Тейлор.       — Вижу! — ответила та.       Эмма смотрела, как двое её друзей пытаются остановить злодейку, прежде чем она распылит то, что было в баллоне. Но Эмма уже поняла, что они не успеют. Они были слишком далеко.       Время двигалось, будто в замедленной съёмке. Адреналин бежал по её венам, а нервы натянулись как струны.       Её друзья погибнут. Они все погибнут.       В этот миг Эмма приняла решение. Она подалась вперёд, обхватив руками лицо Доктора Евы, вжимая пальцы в глаза. Машину мотнуло вправо, раздались гудки.       Влажное облако опустилось Эмме на лицо, но она не разжала руки.       Два удара сердца спустя они врезались во что-то. Звук удара и разлетающегося стекла.       Как и обещала Тейлор, было не больно. Она ничего не почувствовала. И ещё какое-то время она не чувствовала ничего.       Первой пришла боль. Боль в позвоночнике, во лбу и во всём теле. Но, как ни странно, она была не яркой, приглушённой, словно радио с прикрученной громкостью.       Эмму окружал писк приборов, море приглушенно-белого цвета и запах антисептика. Она застонала и попыталась протереть глаза, но ей помешала воткнутая в правую руку игла. Эмма села, слегка поморщившись от движения.       — Ой! — воскликнул голос. Эмма повернулась и увидела медсестру с планшетом в руках. — Ты проснулась.       — Ага, — пробормотала Эмма. Голос звучал хрипло.       — Как ты себя чувствуешь?       — Не очень, — она потёрла глаза левой рукой. — Словно выжатая тряпка.       Медсестра чуть-чуть улыбнулась.       — Однако ты уже пришла в себя. У тебя была очень острая аллергическая реакция, — она покачала головой. — Я скажу твоим близким. Знаешь, они приходили к тебе каждый день.       Эмма растерянно моргнула.       — Каждый день?       Медсестра кивнула.       — Прошло четыре дня с момента аварии. Но, похоже, ты идёшь на поправку. — Она вышла в коридор, что-то сказала, слишком тихо, чтобы Эмма могла расслышать, и в следующее мгновение в палату вошла Тейлор.       — Ты в порядке! — сказала она взволнованным голосом.       Эмма улыбнулась, несмотря на то, что ей было больно это делать. Она чувствовала, как что-то сжимает её лёгкие.       — Ты тоже.       Тейлор села на стул возле кровати и взяла Эмму за руку.       — Когда ты вдохнула тот газ, я думала, что потеряла тебя.       Эмма нахмурилась.       — Газ?       — Да. У мамы было что-то вроде биологического оружия, и ты, ну, ты получила его прямо в лицо. Врачи думают, что у тебя была аллергия, но… Хорошо, что у меня остались мамины записи.       — Тейлор, — сказала Эмма, чувствуя начинающуюся дрожь в пальцах. Ей вдруг стало не по себе. — Что со мной?..       — Ты заразилась. Как когда она делала своих чудовищ, или… или как папа.       Эмма резко села, уставившись на свои руки и ноги. Они выглядели нормально, но каким-то образом она чувствовала что-то глубоко внутри. Что-то, извивающееся под кожей.       — Не волнуйся, — сказала Тейлор. — Я стабилизировала тебя.       — Ты… что?       — Мама заставляла меня делать это для папы миллион раз. Её больше нет, но всё её оборудование, все записи — они всё ещё здесь. Знаешь, оно как бы рассчитано на дурака. Всё, что нужно — это запустить его, и ты получаешь новую порцию сыворотки. Самым сложным было ввести её, пока доктора не видели, и удержать твоих родных на достаточно долгое время, чтобы они к нам не забрели. А, кстати, Энн здесь. Вернулась из колледжа ради тебя.       — Но… Но я…       — Эй. Всё будет хорошо. София прямо сейчас собирает для тебя мясо.       — Она делает что?!       — Всё не так плохо, Эмма. Всего один труп из морга в месяц, и один маленький укол в неделю. Это всё, что тебе нужно.       — У тебя же нет сил, Тейлор! Ты не знаешь, что может пойти не так!       — Я достаточно долго помогала ей, чтобы научиться делать такие элементарные вещи. Может быть, я не понимаю всего, но мне и не надо. И, если понадобится, я могу спросить отца. Он тоже в кое-в чём разбирается, полагаю.       У Эммы пересохло в горле.       — Он всё ещё жив? Я думала…       — Ну конечно, он жив, — сказала Тейлор. — Поскольку мама умерла, мне нужна какая-то родительская фигура, чтобы я могла оставаться здесь. — Она вздохнула. — Не то чтобы он был прежним папой.       — Он чудовище, — зашипела Эмма. — Он не человек!       — Нет, — согласилась Тейлор, — не человек. Но он старается, и мне этого достаточно. И должно быть достаточно для любого, кто спросит. Нам просто нужно немного обуздать его агрессивные инстинкты. Мама была уже близко к решению. Думаю, мне удастся закончить работу. — Тейлор бросила взгляд на дверь и слегка улыбнулась. — Представляешь, они сочли это автомобильной аварией.       — Тейлор, — сердце Эммы бешено колотилось, а странное ощущение под кожей усилилось. — Что если что-нибудь пойдёт не так? Что если я… Если оно мутирует?       — Тогда мы что-нибудь придумаем. Когда я лучше изучу её записи, я думаю, что смогу создать твоих клонов, если до этого дойдёт. Мы выделим для тебя твою собственную комнату, если понадобится. Прямо напротив папиной. Комнату Эммы.       — Я не хочу, — слёзы потекли у Эммы по щекам. — Не хочу ничего из этого.       Она чувствовала это костями, внутренностями, позвоночником. Оно было там, вокруг неё, внутри неё. Выкручивало её изнутри.       Цена выживания.       Тейлор до боли сжала её руку в своей.       — С тобой всё будет в порядке, — сказала она, полностью игнорируя её слова. — Ты не умрёшь. Никогда.       Она улыбнулась — вылитая копия матери.       — Я тебе не позволю.