Protege moi

В комнате до сих пор царил бардак, пол был усыпан мусором, а от стен пахло клеем. Мо Жань только недавно закончил с плинтусами, поэтому весь пол был усеян пластиковой стружкой. Чу Ваньнин аккуратно ходил и собирал мелкие ошмётки влажным валиком для покраски потолков и стен. Он до последнего хотел выкрасить стены в разные цвета поверх грунтовки, чтобы сейчас успокоить гормоны, а в будущем — дать простор для воображения и творчества их с Мо Жанем малышу. Ваньнин сам выбирал квартиру, важно расхаживая по черновым вариантам новостроек; сам придумывал, как будет обустроено их с альфой семейное гнездышко. И даже сейчас, со скрипом согласившись на поклейку обоев в детской, он давал указания по планировке: в этом углу будет стоять пеленальный столик, у смежной стены — комод для вещей и полка для мелочи, игрушек и памперсов, у той стены, за которой находилась спальня пары, будет стоять колыбелька и рядом — небольшая кровать. — Зачем? — Мо Жань недоуменно окинул взглядом свою пару, закончив укладывать инструменты в ящик. — Ну а что, первое время нужно будет быть с малышом всегда рядом. У нас места не будет для кроватки в спальне, а здесь будет место для отдыха, пока ребенок будет спать, впоследствии эта кровать станет его. Да и к тому же… — его Ваньнин замялся под тёплым взглядом, перехватывая одной рукой валик, чтобы поправить лямку джинсового комбинезона. — Что же? — Я подумал, что… — Ваньнин закусил губу, шумно выдохнул и выпалил: — я хочу свить здесь гнездо на первое время. Вот это новости! Обычно, незадолго до течки, Чу Ваньнин устраивал в их предыдущей квартире гнезда рядом с их кроватью, используя для этого пуфик. Теперь же, начитавшись статей о пользе аромата родителей в первые месяцы жизни ребёнка, Чу загорелся желанием наполнить комнату малыша родными для него запахами, чтобы создать максимально безопасную обстановку. Внутри Мо Жаня растекалась сладость от его омеги, положения, в котором он находился, все требования и желания заставляли трепетать душу, ведь он до сих пор не мог поверить, что этот омега был создан для него, как и он сам был создан для своего истинного. Поэтому он закрыл ящик, отряхнул руки и, медленно подойдя к своей паре, удобно устроил ладони на его талии, тёплыми губами осыпая горячими поцелуями тонкие губы Чу Ваньнина. — Ты прекрасно знаешь, что я всегда за любой движ, кроме голодовки и развода. — Да-да, очень смешно, — Чу закатил глаза, но мускусный аромат альфы подбодрил его. — Ты тоже знаешь, чем больше слов про развод, тем он может быстрее стать реальностью. Чу Ваньнин упер руки в бока, исподлобья смотря на пару. Глаза Мо Жаня наполнил страх, а запах резко стал отдавать кислотой отчаяния. — Шучу, — омега обхватил Мо Вэйюя за плечи, впиваясь пальцами в закаменевшие мышцы. — Не шути так больше, — с дрожью выдохнул он, прижимая вплотную к себе тело мужа. — Ты тоже иногда фильтруй, что говоришь, — Чу Ваньнин выпустил свой феромон, обнимая альфу за мощную шею и разглядывая мизинец, украшенный красной полосой татуировки. Такой же, какая опоясывала мизинец Мо Жаня. Которая проявилась в тот момент, когда впервые они соприкоснулись, пустив по позвоночнику волну тока. Все в этом мире говорило, что они жили ради встречи друг с другом, ради того, чтобы мир знал, что любовь существует. И что любовь эта обязательно приносит свои плоды. Ваньнин хотел было крепче обнять Мо, чтобы унять дрожь своего альфы, когда тот отстранился, дабы умостить тёплые ладони на большом круглом животе омеги. Он правда до конца не мог поверить в своё счастье, каждый раз касаясь пальцами этого живота, отделяющего от маленького человечка, что буйно рос в утробе его пары. Мо Жань помнил свой гон, удачно совпавший с течкой Ваньнина, помнил, как они пили друг друга, кусались, цеплялись, переплетались, как завязывался толстым узлом, распирая на максимум внутри Чу Ваньнина, и как они переплетали пальцы, пока наглаживали набухший от семени низ живота. Прекрасно помнил, как через несколько недель омега не вылезал из туалета, в попытках не вывернуться наружу органами, ещё через пару недель — лежал в гнезде, которое альфа перенёс на их кровать, без сил, и как он бегал с тазиками и тёплой водой, потому что его Ваньнина полоскало желчью. А потом они увидели первые снимки малыша, который своим скорым развитием сразу обозначал вторичный пол. Однако первичный все ещё был неясен из-за положения плода во время скрининга. И вот, теперь подходило время, когда малыш должен был готовиться к появлению на свет, а у Чу Ваньнина ключом забили силы. Они купили квартиру и занимались активно ремонтом детской, предоставив работу над другими помещениями профессионалам. Поэтому… — Иди сюда, — Ваньнин отцепил ладони Мо Жаня от живота, заводя пару себе за спину. — Смотри, если мы из этого положения будем ориентироваться по солнечному свету, фэн-шуй и… Мо Жань, к своему стыду, не стал слушать о расположении мебели в детской. Он забрался пальцами за грудку комбинезона, тёплыми ладонями обнимая сквозь тонкую рубашку живот омеги, носом зарываясь в загривок, потираясь кончиком о железы и свой след. — Мо Вэйюй, ты меня вообще слушаешь? Альфа довольно угукнул, сильнее прижимаясь к паре, чувствуя жжение вокруг мизинца и раздражение в запахе Ваньнина.

***

Шла 31 неделя. Они обставили детскую, накупили много детской утвари, одежонок и пелёнок. Ваньнин даже выбрал несколько комплектов постельного белья для того, чтобы было удобно вить гнездо для малыша. И сейчас они сидели в нем, облокотившись на спинку кровати, укрывшись плюшевым пледом, пока закат плавно перетекал в сумерки. Омега занимался расстановкой бутыльков и памперсов на полках, когда Мо Вэйюй вернулся с работы. Стоило ему переступить порог, как Чу Ваньнин, тепло поцеловав его, повёл в детскую, чтобы альфа оставил как можно больше своего феромона. Ваньнин чувствовал, что скоро пирожочек из его «духовки» появится на свет, поэтому старался по-максимуму сделать все последние приготовления. Они полулежали в гнезде, Чу Ваньнин спокойно дремал на груди своей пары, пока Мо нежно наглаживал живот. Однако идиллия не продлилась долго: Ваньнин жалобно застонал, стоило рукам Вэйюя на несколько мгновений переместиться выше, чтоб подтянуть омегу и поудобнее устроить в своих объятиях. Его лицо свело гримасой боли, он свернулся калачиком, аккуратно прижимая колени к животу. — Что такое? — Мо Жань… — Где больно, душа моя? Мо Жань подорвался, укладывая свернувшегося калачиком омегу на подушки, упал на колени перед кроватью и выпустил аромат. Но он лишь сильнее заставил морщиться Чу Ваньнина из-за тяжелого чувства тревоги. — Тише, Мо… ах, успокойся… — Дыши, Ваньнин, скажи, где болит? Скорую вызываю? — глаза альфы искрились от слез, когда Ваньнин схватился за ладонь Мо Жаня. — Не шурши, — несколько мгновений спустя с хрипом выдохнул омега, опуская колени и вытягиваясь на кровати. — Что случилось, баобей? Чу Ваньнин решил, что проще все показать делом, поэтому схватил вторую ладонь пары и приложил к своему животу, надавливая. — Чувствуешь? — Это… Несколько слезинок сорвались из уголков его глаз. Конечно он чувствовал. Ритмичные пинки и едва видимые очертания ножки и ручек. — Ворочается, — хохотнул Ваньнин. — Хочет увидеть нас и свою комнату как можно скорее. Мо Жань засмеялся, припадая щекой к тому месту, где шевелилось очертание пяточки. Активный кроха будто хотел дотронуться до альфы, прорвав слой из мышц и кожи отца. Альфа же осыпал поцелуями живот, водил кончиком носа по растянувшемуся ободку пупка и плакал от счастья. Ваньнин вздрагивал и пальцами расчёсывал волосы Вэйюя, улыбаясь ярко и нежно. — Моя душа, — шептал Вэйюй в кожу своей пары. — Мы очень ждём тебя, чтобы любить ещё сильнее.