***
В наушниках отчётливо слышится бит Мэтта Кэмерона, и Темари мысленно повторяет за ним, барабаня пальцами по поверхности стола и параллельно насаживая на вилку пекинскую капусту. Бросает взгляд на часы, коротко вздыхает от осознания, что до репетиции ещё слишком много времени, и безмолвно проклинает младших братьев, которые категорически отказались вставать ради этого в ранние семь утра. Всего час до их с Канкуро работы и учёбы Гаары — и она определённо чувствовала бы себя лучше, но разбудить мёртвого было проще, чем заставить этих двух паршивцев подняться раньше будильника. Приходится довольствоваться малым: отодвинув тарелку, на которой несколько минут назад был греческий салат, она притягивает к себе десерт в виде сладких каштанов и с наслаждением делает глоток бодрящего кофе. И ей определённо не хочется, чтобы к ней кто-нибудь присоединился, но у вселенной свои планы — и вокруг собирается небольшая толпа, которая дружно приставляет к её столику в почти пустом кафе несколько стульев и усаживается рядом. Наушникам приходится повиснуть на шее, а глазам с недоумением подняться, мгновенно столкнувшись с уже знакомыми взглядами. — Привет барабанщикам! — она не замечает, в какой момент Наруто набил рот дешёвой лапшой, и слегка удивлённо хлопает длинными ресницами. — Решила бросить работу ради карьеры? — он с подозрением щурится, и Темари, не удержавшись, всё-таки улыбается уголком губ. — У меня обед, — спокойно отвечает, не замечая, как пальцы по привычке продолжают отбивать ритм на столе. — А вы теперь меня преследуете, чтобы избавиться от конкурентки? — зелёные глаза щурятся вслед за голубыми, и Наруто впадает в ступор на несколько секунд. — Раскусила, — Шикамару усмехается и делает глоток дымящегося кофе. Темари бросает на него презрительный взгляд, но тот не замечает — или делает вид, что не замечает — и молча достаёт из кармана куртки телефон, в который утыкается, не обращая внимания на фырканье со стороны. Ино кладёт в рот тающий кусочек клубничного торта. Темари без раздумий следует её примеру, наслаждаясь почти приторной сладостью каштанов, и даже прекращает отбивать ритм чёрными ногтями. — Мы просто увидели, что ты здесь без братьев, вот и решили составить компанию, — Яманака игриво подмигивает, и Темари не удерживается от ухмылки. — Поверь, с ними можно соскучиться по одиночеству. — Ино удивлённо вскидывает брови, а Наруто тихо посмеивается в ответ. — А вас почему так мало? — интересуется, не находя в кафе их розоволосой подруги и басиста. — Саске как обычно не пошёл с нами, — недовольно ворчит Узумаки, и Темари ничуть не удивляется. — А Сакура… — он задумывается на секунду, а затем хмурит светлые брови и с недоумением оглядывается по сторонам. — А где Сакура? За его спиной внезапно раздаётся звон колокольчиков, и все сразу замечают Харуно, что пытается отдышаться и выискивает глазами друзей. — Сакура! — выкрикивает Наруто, подскакивая с места, и та наконец оборачивается. Её волосы жутко растрёпаны, щёки покраснели, а лёгкая куртка не застёгнута, но на лице играет настолько счастливая улыбка, что участники группы с подозрением переглядываются. Темари невольно напрягается вместе с ними, замечая в девичьих руках скрученный в рулон плакат. — Вы не поверите! — восклицает Сакура, и Наруто начинает ёрзать на стуле от нетерпения. — В нашем городе проводят фестиваль! — она ловко раскручивает постер, что пестрит яркими красками и надписями. Темари бегло пробегается по датам, месту и времени, а затем натыкается на слова, от которых по бледной коже мгновенно бегут мурашки. — И группа, которая займёт первое место, получит денежный приз! — торжественно добавляет Харуно в подтверждение увиденного, и Ино в силах лишь раскрыть рот, едва не крича от счастья. — Ну нет, — страдальчески тянет Шикамару, устало закатывая глаза, и Темари с недоумением оборачивается. — Вы забыли, как это работает? В таких конкурсах невозможно выиграть, — он откидывается на спинку стула, пряча ладони за голову и делая вид, что не замечает на себе несколько возмущённых взглядов. — Отговорки тех, кто боится конкурентов? — с самодовольной усмешкой спрашивает Темари, гордо складывая руки на груди и чувствуя на себе скептический взор. — Считай, как хочешь, — Нара безразлично пожимает плечами — и это жутко злит. — Мне просто не хочется тратить время на конкурсы, в которых победитель определён заранее, вот и всё. Темари стискивает зубы, потому что не знает, как колко ответить этому аморфному пню. — Возражения не принимаются! — восклицает Сакура, отрицательно мотнув головой. — Я уже подала заявку, мы в списках участников, — она гордо вскидывает подбородок, и Яманака подскакивает, обнимая подругу и не прекращая говорить благодарности. — Я вас предупреждал, — деловито отвечает Шикамару, и Темари раздражённо закатывает глаза. В любом случае, это казалось прекрасной возможностью доказать зануде своё мастерство и вернуть барабанную установку за выигранные деньги. И Темари, наслаждаясь очередным сладким каштаном под стук собственных пальцев, понимает, что эту возможность ни за что не упустит.***
Тарелки снова висят слишком высоко. Темари видит это, стоя в дверях гаража и наблюдая за расслабленной игрой Нара. Он даже не напрягается, лишь мельком поглядывая в нотную папку и точно зная, в каком порядке и с какой частотой ударять по натянутой коже. Наруто перебирает лады с немыслимой скоростью, Ино почти танцует, закрыв глаза и слыша лишь собственный голос, даже Саске успевает стучать ногой в ритм и покачивать головой, отчего угольная чёлка забавно спадает на лоб, а Шикамару едва не зевает, сидя за барабанной установкой. Темари хочется закричать, что он, чёрт возьми, должен быть самым крутым в этой грёбаной группе, но она лишь молча сверлит его презирающим взглядом. Часовая стрелка останавливается на семи — и Нара в последний раз ударяет по звенящим хай-хэтам. Настолько правильный, что тошно становится. — Ну что? Вы подали заявку на участие? — с нетерпением интересуется Наруто, как только Темари с братьями заходят в импровизированную студию. — Ещё бы! — отвечает Канкуро, замечая новый плакат на стене и любуясь надписью, которая гласит о деньгах. — Я себе не прощу, если мы упустим шанс подзаработать, — говорит с уверенной ухмылкой, и Наруто в ответ смеётся, передавая гитару в его руки. Ино с Сакурой машут на прощание, Узумаки желает успешной репетиции, а Нара без слов поджигает сигарету и, затянувшись, с грохотом закрывает ворота. Темари хочется показать ему в спину язык, но она старательно держит себя в руках. — И где мы достанем инструменты? — внезапно спрашивает Гаара совсем не радостным тоном, и Канкуро тяжело вздыхает. — Попросим у Наруто или возьмём в аренду, это должно быть не так дорого, — брат пожимает широкими плечами. — В любом случае, деньги точно окупятся, — говорит с уверенностью и довольно улыбается, уже предвкушая выигрыш. — Если нам не помешает группа Наруто, — скептически отвечает Гаара, немного опуская стойку для микрофона и тут же ловя на себе сердитый взгляд Канкуро. — С их барабанщиком нам это не грозит, — легко говорит Темари, доставая из рюкзака палочки и искусно перекручивая их между пальцев. Гаара, которому стоило бы бояться так делать, с невозмутимым видом возражает: — Он хорошо играет. Темари едва не давится воздухом от возмущения. — Не смеши меня! Он играет как сонная муха, — возражает, с пренебрежением махнув рукой в сторону барабанов. — Зато попадает в ноты и никогда не сбивается с ритма, — парирует младший брат, а Темари краснеет от злости, крепче сжимая палочки в стёртых ладонях. — Хочешь сказать, я плохо играю?! — Я этого не говорил. — Прекратите! — Темари не успевает вновь возмутиться: Канкуро хмуро смотрит на них, и ей остаётся только сложить руки на груди и злостно выдохнуть. — Если мы будем ссориться, то никогда не выкупим твой микрофон и твою установку, — он поочерёдно тыкает пальцем в каждого, устало закатывая глаза от напряжения, что всё-таки повисло в воздухе. — Хотите получить деньги — меньше болтайте и займитесь делом, — твёрдо говорит, взглядом указывая сначала на барабаны, а после на текст песни, который Гаара держит в руках. Темари, стараясь совладать с возмущением, молча садится за барабанную установку и сразу замечает, что тарелки вновь опущены. На языке навязчиво вертится «когда он успел?!», но она лишь вслух отсчитывает до четырёх и ударяет по барабанам со всей силы.***
Темари осознаёт, что на плечах нет привычной тяжести, ровно в тот момент, когда перешагивает порог квартиры. Замирает на месте на несколько секунд, прежде чем тяжело вздохнуть и вновь щёлкнуть замком двери, которую только что закрыла. Канкуро с недоумением глядит на неё, попутно стягивая обувь. — Ты чего… — Дай ключи от гаража, — протягивает ладонь, закатывая глаза от нахмуренных густых бровей, — рюкзак забыла. Брат, наконец, довольно усмехается и наверняка громко смеётся в глубине души. Издеваться друг над другом у них в крови — Темари знает об этом не понаслышке. — Держи, растяпа, — бросает связку, и она ловко перехватывает её, сердито выдыхая сквозь зубы и молча выходя на лестничную клетку. — И, Темари! — Канкуро внезапно окликает её из коридора, вынуждая обернуться. — Не вздумай репетировать посреди ночи, — глядит серьёзно, строго выставив перед собой указательный палец, и девушка с наигранным возмущением вскидывает брови. — Когда раздаёшь указания, не забывай, кто здесь старшая сестра, — она громко хлопает дверью и точно знает, что тот её передразнил. Темари бежит вниз по каменным ступенькам, параллельно доставая из кармана джинс старенький плеер и надевая наушники. В голове вновь звучит давно знакомый ритм, который она привычно отбивает на перилах, и идея порепетировать ещё часик начинает казаться ужасно заманчивой. Особенно после слов Гаары, что так въедливо вцепились в сознание и никак не хотели отпускать. «Подумаешь, не знаю нот. Тоже мне проблема» — фыркает она про себя, но мгновенно понимает, что только пытается себя успокоить. Играть на слух и держать в голове абсолютно всё, что рождается в до мозга костей музыкальной голове Канкуро, было довольно сложно — она и сама нередко замечала, как сбивалась, спешила или растягивала ритм, но никогда в этом не признавалась, искренне считая, что каждую мелодию слышит по-своему. Но кто знает, может, знание основ ей и впрямь не помешало бы? Майское солнце спряталось за многоэтажки лишь на половину, и Темари с улыбкой жмурится, чувствуя, как лёгкий ветер беззаботно развевает короткие волосы и невесомо касается оголённой кожи рук. Она делает глубокий вдох, уверенно шагает на поребрик и ловко удерживает равновесие, попутно барабаня пальцами по воздуху. И ей плевать, что о ней подумают прохожие, потому что будет барабанить, пока собственное сердце стучит в ритм. Знакомое невысокое здание появляется на горизонте через пятнадцать минут, и в голове не по её воле всплывают воспоминания об игре Шикамару: ему ничего не стоит играть настолько правильно и чётко — он будто знает каждое движение наизусть, виртуозно чередуя их между собой в нужном ритме. Темари хмурится, думает: «а я чем хуже?» — и пробует повторить за его игрой из воспоминаний, медленно ударяя импровизированными палочками в никуда. Сама чувствует, что выходит чересчур затянуто, ускоряется, сбивается с ритма и нервно поджимает губы, раздражённо хватаясь за ключи и без долгих раздумий распахивая ворота. Делает шаг вперёд, не сразу замечая, что свет в комнате горит, а сквозь музыку в ушах слышится совсем не знакомый ритм, и поднимает голову, тут же вздрагивая от неожиданности и быстро стягивая наушники обратно на шею. — Привет?.. Шикамару, который только что играл на барабанах в её мыслях, сидит за установкой и непонимающе на неё глядит. Темари замирает на несколько секунд, пытаясь понять, в какой момент матрица сбилась. — Ты дверью ошиблась или… — Нара не успевает нелепо пошутить, и девушка наконец перестаёт стоять как вкопанная, нервно сглатывает и закидывает на плечо рюкзак, что всё это время бесхозно валялся в углу. — Забыла, — Темари легко пожимает плечами и не спешит отводить взгляд. Шикамару, внимательно осмотрев её с головы до ног, понимающе кивает и будто дожидается, когда она уйдёт. И Темари действительно разворачивается, в душе злясь от того, что всё-таки не сможет порепетировать лишний час, а затем слышит позади ритмичные удары и осознаёт, что не будет самой собой, если уйдёт так просто. Ведь ей никогда не требовалось много времени, чтобы собраться с мыслями и получить желаемое как можно скорее. Даже если это можно сделать только через занудного барабанщика. — Как ты это делаешь? — внезапно спрашивает Темари, вновь оборачиваясь к нему, и Шикамару ловит пальцами тарелку, с недоумением изгибая бровь. — Что делаю? Темари кусает губы, не зная, как правильно объяснить. Шикамару наблюдает. — Играешь так… спокойно, что ли, — она неловко склоняет голову набок. — Никогда не сбиваешься, попадаешь во все ноты и даже не напрягаешься, — Нара удивлённо хлопает глазами, а Темари искренне недоумевает, — неужели тебе не хочется оторваться? — Оторваться? — скептически спрашивает Шикамару, и Темари тяжело вздыхает. — Ты же барабанщик! Можешь вытворять всё, что хочется, выходить за рамки и задавать любой ритм, — восклицает девушка, замечая на чужих губах едкую усмешку. — А у тебя даже мозолей на пальцах нет! — Видимо, я отстойный барабанщик, — он легко пожимает плечами, откладывает палочки в сторону и поднимается с низкого стула, а Темари внимательно следит за ним, понимая, что в её советах он уж точно не нуждается. Нара берёт с полки нужную папку среди десятков других, раскрывает её на нужной странице и хватается за карандаш, которым тут же делает пометки. Сама она даже заглядывать в партитуру не желает — не понимает ни строчки, теряется в записях и чувствует исключительно раздражение, а потому вновь недовольно поджимает губы, осознавая преимущество этого лентяя. Он может сыграть любую мелодию, даже не услышав её. Это сбивает с толку и ломает мозг — и ей не хочется с этим мириться, поэтому она, подумав ещё пару секунд и поймав на себе очередной выжидающий взгляд, внезапно говорит: — Сыграешь? Я хочу послушать. Шикамару хмурится, думая всего мгновение, прежде чем выпалить шутливое: — Так ты пришла за рюкзаком или всё-таки для того, чтобы поглазеть на меня? — и это звучит настолько трагично, что Темари безмолвно закатывает глаза, а Нара криво усмехается. — Ладно-ладно… Она подходит ближе, хватает стул, на котором висит его кожанка, и ставит совсем рядом с установкой, будто не собирается делить её с кем-то ещё. Нара бросает на неё короткий взгляд, а Темари лишь складывает руки на груди и проницательно глядит на него в ответ, дожидаясь, пока тот соберётся с мыслями, пролистает папку до нужных листочков и пару раз пробежится по ним глазами. Настолько долго, что ей хочется выхватить палочки из его рук и начать играть хоть что-то. Но не успевает она попросить его пошевелиться, как тот начинает с короткой дроби и тут же разгоняется, последовательно ударяя по малым барабанам и ритмично наступая на педаль. Темари внимательно следит за его руками — те не останавливаются ни на секунду, не позволяя биту прерваться, а после непроизвольно поднимает взор на его сосредоточенное выражение лица. Тонкие губы поджаты, брови сведены к переносице, а карие глаза бегают от нот к палочкам — и ей кажется, что вперемешку с музыкой она слышит и настолько же чёткие удары его сердца. Она вслушивается внимательнее, подлавливает момент, когда тот подглядывает в ноты, и, выудив из портфеля собственные палочки, внезапно ударяет по тарелкам и малому барабану в ритм. На её лице расплывается довольная улыбка, когда Шикамару удивлённо вскидывает брови, но играть не перестаёт: продолжает следовать каждому прописанному шагу, позволяя Темари подыграть на фоне и почти невесомо соприкоснуться коленями. Дыхание спирает, их руки даже успевают перекреститься между собой, и Нара забывает о существовании нот, начиная барабанить по памяти и с замиранием сердца наблюдая за её игрой. За тем, как розовые губы расплываются в хищной улыбке, изумрудные глаза горят от азарта, а тонкие пальцы покрепче подхватывают палочки, предугадывая нужный момент и тут же добавляя точный аккорд. Её ритм дикий, почти безумный, и едва мог бы вписаться в его мелодию в мыслях, но настолько правильно сочетался вживую, что Шикамару вряд ли смог бы поверить в происходящее пару минут назад. А Темари, кажется, даже не думает, делая всё на слух и решаясь в последний момент — и по коже непроизвольно бегут толпы мурашек от адреналина, бушующего в её крови. Он не замечает, как его партия заканчивается, и позволяет ей поставить последний акцент: бросает палочки и смотрит, как она отрывается, с искушением закусывая нижнюю губу и бегая горящими глазами по установке. Шикамару думает, что ещё секунда — и барабаны превратятся в пепел под её взором, и в тот же момент она отчаянно бьёт по железу, позволяя звону повиснуть в воздухе. Откидывается на спинку стула, не переставая улыбаться, и самодовольно поднимает подбородок, вынуждая глядеть безотрывно. — Просто подумала, что это звучит ужасно скучно, — Темари невинно пожимает плечами, и Шикамару даже не собирается возражать. — И как тебе играется с отстойным барабанщиком? — интересуется парень, внимательно на неё взглянув, и Темари щурит глаза. — На первый взгляд мне показалось, что ты вообще ненавидишь играть, — в её голосе скользит презрение, и Нара слегка удивлённо вскидывает брови. — Строишь кислую мину и делаешь вид, что тебе на всё наплевать, — поясняет, и тот тяжело вздыхает, собираясь возразить. — Но на самом деле тебе нравится, — она не даёт ему сказать и слова и выглядит так, будто поймала на преступлении, а Шикамару теряется на мгновение. — И как ты… это поняла? — неуверенно спрашивает, и Темари указывает палочками на установку. — Ты репетируешь в одиннадцать вечера, — говорит очевидное, и Шикамару искренне не понимает, в какой момент его вечно холодный мозг отключился и перестал мыслить. — Я просто периодически ночую здесь, когда мои родители ссорятся, вот и решил… — нелепо оправдывается и чешет затылок, вызывая на её губах усмешку. — А ещё, — протягивает Темари с интригой, вынуждая замереть и внимательно взглянуть на её хитрое выражение, — у тебя горят глаза. Шикамару с недоумением ими хлопает, а Темари громко смеётся без стеснения. Его скулы трогает едва заметный румянец — и ему одновременно нравится и ненавистно это чувство. Но не успевает он вновь что-то спросить, как её телефон начинает вибрировать, и она вздрагивает, растерянно смотря на экран. — Чёрт, Канкуро, — шипит она сквозь зубы, поднимаясь с места и на ходу печатая ответ. Шикамару поднимается следом и протягивает оставленные на установке палочки — она подхватывает их, на мгновение касаясь чужих пальцев, и тут же прячет в рюкзак. — Я пойду, — бросает, большим пальцем указывая в сторону ворот, и Нара в ответ только коротко кивает. Темари улыбается напоследок, выходит на улицу и ощущает холод, что дрожью пробирает до костей. Они не заметили, в какой момент солнце всё-таки спряталось за горизонт, и воздух стал до мурашек свежим. Шикамару чувствует, как тот проникает в студию, и интуитивно бросает взгляд на кожанку, висящую на стуле. — Возьми, — хватается за воротник и быстро шагает к ней навстречу. Она оборачивается, не замечая, в какой момент он оказывается так близко, и бросает на куртку удивлённый взгляд. — Не знала, что ты ещё и отстойный романтик, — Темари тихо посмеивается, и Нара безнадёжно молчит, тяжело вздыхая. Но она всё-таки накидывает кожанку на плечи, сразу чувствуя тепло и вдыхая запах дыма, но не обращая на него никакого внимания. — Будем считать это долгом за то, что тебе довелось сыграть с крутой барабанщицей, — довольно протягивает девушка и разворачивается, быстрым шагом уходя в противоположную сторону. Шикамару остаётся лишь смотреть ей в спину и чувствовать, как сердце стучит под стать её бешеному ритму. А затем по привычке тянется рукой к карману и в то же мгновение вспоминает, что сигареты остались в куртке на девичьих плечах.***
Она чувствует на себе его пронзительный взгляд. Боковым зрением видит, как он пытается отвлечься: заглядывает в ноты и что-то записывает — но после конец карандаша всё-таки оказывается между его зубов, а карие глаза поднимаются и не желают прятаться. Темари старательно делает вид, что не замечает. — Ну, — сквозь музыку она слышит голос Наруто и замечает, как тот пихает Нара локтем — тот хмурится и с недоумением глядит на его хитрое выражение. — Как она? — интересуется Узумаки, сощурив глаза, и Темари тут же отворачивается, пытаясь сосредоточиться на барабанах. — Она? — Шикамару старается изобразить на лице недоумение и надеется, что Наруто не заметит горящие скулы. Зря. — Та, на которую ты так внимательно смотришь, — взглядом он указывает в сторону барабанной установки, и Шикамару ужасно хочется выйти покурить. — Я просто наблюдаю за её игрой, вот и всё, — придумывает нелепые отговорки и пожимает плечами, хотя заранее знает, что доказать Наруто свою правоту порой невыносимо сложно. — А вчера вечером вы просто обменивались здесь опытом, да? — Узумаки тихо посмеивается, когда Нара устало закатывает глаза, и не даёт возразить. — Ты дал ей свою кожанку, — с нажимом говорит, большим пальцем указывая в сторону вешалки, — и даже забыл достать из кармана сигареты, — теперь Шикамару хочется закурить и провалиться сквозь землю, а Наруто расплывается в довольной улыбке и откидывается на спинку дивана, спрятав руки за светлую голову. — И кто ещё из нас двоих гений? Нара тяжело вздыхает и, не удержавшись, всё-таки переводит на неё взгляд. Темари смотрит на него в ответ, их гляделки затягиваются в несколько бесконечных секунд, и кажется, что сердце пропускает удар. — Темари! — но возмущённый тон Канкуро тут же заставляет их вздрогнуть и отвлечься. Шикамару слышит, как Наруто приглушённо смеётся, и устало закрывает глаза ладонью. — Не слышишь, что не попадаешь? — густые брови строго хмурятся, но девушке нет до этого никакого дела. — Это вы не попадаете в мой ритм, — она небрежно машет рукой, тут же ловя на себе удивлённо-разозлённый взор. — Ритм, написанный вот тут? — Канкуро едва не тычет тетрадкой с нотами ей в лицо, и та с недоумением изгибает светлую бровь. — Я что, похожа на человека, который ходил в музыкалку после школы? — её возмущённый голос даже громче пения Ино, и все присутствующие замолкают, испуганно поглядывая в их сторону. — Настоящим барабанщикам плевать на ноты, я играю так, как чувствую! — Но было бы неплохо, если бы ты вспомнила, что играешь не одна, — Канкуро упрямо стоит на своём, Темари ещё упрямее вскидывает светлые брови, и Нара осознаёт, что упрямство у них в крови. — Да я играю дольше, чем ты живёшь! Поэтому не тебе меня учить уж точно, — с пренебрежением добавляет и показательно фыркает. — Тот факт, что ты в год барабанила ложками по кастрюлям, не делает тебя про… — Постойте! — Наруто прерывает их и обращает на себя внимание. В студии наконец повисает тишина, и Нара позволяет себе спокойно выдохнуть. — Шикамару может научить нотам, он у нас знаток! — и юноша тут же кашляет в кулак, не понимая, в какой момент просчитался. В его сторону сразу устремляется несколько выжидающих пар глаз. — Я… могу попробовать? — он неуверенно оттягивает воротник свитера, и Канкуро бросает на него подозрительный взгляд. — Могу согласиться только для того, чтобы доказать, насколько это бесполезно, — отвечает Темари почти безразлично, и старший брат удивлённо приподнимает брови, когда чувствует, как наэлектризовался воздух в помещении, и осознаёт: здесь явно что-то не так. — Разве не ты говорил поменьше болтать? — за его спиной слышится недовольный голос Гаары, и он отходит, молча хватаясь за гриф, но точно ощущая вертящиеся на языке вопросы. Темари позволяет себе многозначительно взглянуть на Шикамару, в душе которого мгновенно разливается тёплый мёд, и сразу отворачивается, сосредотачиваясь на музыке. Наруто хитро улыбается — и Нара может лишь измученно закатить глаза и постараться поменьше смотреть в её до странного притягательную сторону.***
— Ну, и что у вас с хвостатым? — говорит Канкуро, как только они покидают гараж, и Темари не успевает заметить, в какой момент её уши краснеют. — Ничего, — отвечает она невозмутимым тоном, и тот, конечно же, совсем не верит: — Темари, я же не слепой. — Но и не всевидящий, — девушка возражает, и Канкуро устало закатывает глаза. — С чего ты вообще взял, что между нами что-то есть? — Ты на него смотришь, — слышится утомлённый голос Гаары позади. Темари злится, сжимает ладони в кулаки и вскидывает брови, но как только натыкается на подтверждающий взгляд Канкуро, тут же сдаётся и недовольно складывает руки на груди. — Бред, — фыркает и идёт вперёд, не желая оборачиваться в сторону братьев. — Я много на кого смотрю, — пожимает плечами и не понимает: оправдывается перед ними или всё-таки перед самой собой? — Но на него ты смотришь по-другому, — с самодовольным видом Канкуро продолжает гнуть своё, и Темари с наигранным интересом всё-таки оборачивается. — Это как ещё? — Так, будто ты злишься от того, что он тебе нравится, но не хочешь это признавать, — буднично рассуждает Гаара, и она искренне не понимает, в какой момент он стал анализировать чужие взгляды. — Ещё слово, и я!.. — Темари строго хмурится, и Канкуро в ответ сдаётся и поднимает руки. — Знаем-знаем, — его тон расслабленный и ничуть не испуганный — и это жутко раздражает. В какой момент на них перестали действовать угрозы? — Никто и не собирается лезть в твою личную жизнь, но… — Ещё как собирается, — вновь парирует Гаара, и в этот раз ловит на себе сразу два презрительных взгляда. — Но если тебе интересно, — Темари едва открывает рот, чтобы возразить, — то вы друг другу подходите, — но успевает лишь стиснуть зубы от раздражения, когда Канкуро хитро улыбается. — Да он меня на два года младше! — Вот именно, — отвечает брат с довольным видом, — если этот пацан смог обратить на себя твоё внимание, то у него все шансы, — легко пожимает широкими плечами. — Ничего он не… — Темари, — он внимательно вглядывается в её всё ещё злое, но уже почти смущённое выражение, и тяжело вздыхает про себя. — Он рассудительный парень, не трепло, куртку тебе дал и согласился нотам научить. Открой глаза. — Ты нас уже благословить решил? — шипит Темари сквозь зубы. — Нет, — легко отвечает Канкуро и начинает идти вперёд, вынуждая злостно глядеть в свою широкую спину. — Просто не хочу, чтобы ты упустила свой шанс, — он подмигивает ей, оборачиваясь через плечо, а Темари непроизвольно бросает взгляд на свои палочки. — Не каждый парень будет готов тебя терпеть, — разводит руками, словно ничего не может поделать с этим неопровержимым фактом. — Да ты!.. — Просто называю вещи своими именами, не более.***
— В целом, барабанщику не нужно знать длительность каждой ноты, главное чувствовать длительность пауз между ними… — тихо рассуждает Шикамару, но Темари слушает лишь краем уха, без особого интереса поглядывая в его тетрадь с множеством пометок и с гораздо большим энтузиазмом рассматривая его сосредоточенное выражение лица. Нара кажется ей странным. Непривычно спокойным и снисходительным, но при этом твёрдо стоящим на своём. Он определённо любит тишину и одиночество, но что-то ведь заставило его согласиться сыграть на барабанах в группе с Узумаки, — и Темари почему-то не сомневается, что он решился на это от скуки. А ещё в его хвостатой голове наверняка огромное количество мыслей, которые он ни за что не произнесёт вслух, и ей ужасно хочется узнать о них больше. Может, Канкуро всё-таки прав? Отчасти. — Ты вообще слушаешь? — устало говорит Шикамару и откидывается на спинку дивана, а Темари даже не пытается оправдаться. — Скука смертная, — она констатирует факт, и Нара хмыкает, будто ничего другого от неё и не ожидал. — Не верится, что ты и правда всё это учил, — указывает пальцем на нотную тетрадь с недоверчивым прищуром. — Я хотел научиться играть, поэтому у меня не было выбора, — Шикамару пожимает плечами. — Ориентироваться по нотам проще, чем играть на слух. Темари в этом не сомневается, а потому в голове тут же рождается гениальный план, на реализацию которого уходит ровно секунда: она ловко выхватывает тетрадь из его рук и прячет за спиной. — Эй! — Сыграй что-нибудь, — внезапно предлагает, тут же ловя на себе недоумевающий взгляд. — Без нот, — с предупреждением выставляет перед собой указательный палец и видит, как Нара измученно вздыхает. — Какой из тебя барабанщик, если ты не умеешь импровизировать? — А какая из тебя барабанщица, если ты не знаешь ни одной ноты? — Темари строго сводит светлые брови к переносице — и ему сразу становится не по себе. — Ещё слово — и эта тарелка будет звенеть о твою голову, — говорит с угрозой, и Нара всё-таки нервно сглатывает: она замечает это по дрогнувшему кадыку. — Просто сыграй, хочешь же! — восклицает, поражаясь его занудству, и тот поднимается с дивана, задумчиво поджимает губы и нервно потирает деревянные палочки. Темари занимается тем же, только в предвкушении. Ведь насквозь видит, что он всё-таки умеет отрываться. Нара настраивается, легко ударяет по каждому барабану, а затем делает глубокий вдох и, впервые не отсчитывая про себя до четырёх, начинает играть. И его ритм, непривычно дикий и безумный, кажется Темари до жути знакомым. Она внимательно следит за его взором, но тот направлен исключительно на установку перед ним. Руки двигаются крайне чётко и правильно, будто он делает всё по инструкции, хотя в этот раз его движения ничуть не медлительные и тянущиеся. На мгновение создаётся впечатление, словно музыка играется в четыре руки — и Темари тут же осознаёт, в чём дело. Он по памяти играет ту мелодию, которую они создали вместе. Темари барабанит пальцами по коленям в такт, вспоминая каждое своё импровизированное движение и слыша, как оно мелодично сплетается с музыкой, которую тот сыграл по нотам. Невольно качает головой, отчего четыре забавных хвостика легко подпрыгивают, кусает сухие губы, которые сами по себе расплываются в улыбке, и не замечает, как собственные глаза начинают сверкать. Сверкать от одной лишь мысли, что он до каждого звука запомнил мелодию, которая пришла ей на ум по щелчку пальцев. Она всегда считала, что никогда не сможет играть одну и ту же песню одинаково: каждый раз её руки тянулись делать новые акценты в зависимости от настроения — и каждый раз это играло новыми красками. Но сейчас ей кажется, что она беззаботно шагает по знакомым до каждого кирпичика бульварам, а в наушниках играет знакомая наизусть запись. И ей впервые не хочется ничего менять — словно эта музыка ни за что не надоест. Его глаза и впрямь горят, когда он непривычно быстро ударяет по барабанам. Когда в ушах стоит звон тарелок, а по виску всё-таки проскальзывает капля пота. Когда он поднимает голову и сталкивается с её восхищённым взором. И Шикамару без колебаний признается, что готов отдать всё, лишь бы остаться в этом моменте навсегда. Но заключительная дробь едва не разрывает натянутую кожу, и он останавливается, наконец выдыхая и выжидающе на неё смотря. — Как ты это?.. — единственное, что Темари в силах протянуть после затянувшейся паузы. — Вписал твою партию в эти ноты, — Нара в ответ лишь неловко пожимает плечами и протягивает ей тетрадь, в которую она сразу заглядывает, пытаясь узнать среди строк те, что появились здесь благодаря ней. — Решил украсть мою музыку и выдавать за свою? — её глаза подозрительно щурятся, а Шикамару удивлённо вскидывает брови и растерянно чешет затылок. — Нет, я не… — Шучу, — девичьи губы всё-таки трогает улыбка, и Нара спокойно выдыхает, поднимаясь и вновь садясь на диван — в полуметре от неё. — Думаешь, другие поверили бы, что ты смог придумать это сам? — с насмешкой говорит Темари, и тот лениво закатывает глаза. — Но из нас ведь вышел неплохой дуэт, не так ли? — он хитро улыбается в ответ, и светлые брови ползут вверх. — Да ну? — Вторая половина ведь мной написана, — Шикамару самодовольно откидывается на спинку дивана, а Темари в ответ фыркает: — Не удивлена, — она беззаботно пожимает плечами. — Такую скукотищу мог написать только ты. — Пусть будет так, — его это вовсе не злит, и она, кажется, начинает привыкать к его безразличию и спокойствию. — Но если бы я плохо играл, ты бы не просила меня делать это для тебя, — добавляет Нара невзначай, и Темари вновь чувствует раздражение, почти граничащее со смущением. — Не для меня, а для моего интереса! — возражает девушка, а Шикамару усмехается, отводя взгляд в сторону и задумываясь на несколько секунд прежде, чем спросить: — В таком случае, могу я тоже поинтересоваться? Темари глядит на него с подозрением, замечает, как тот нервно сглатывает, и коротко кивает. — Где твои барабаны? И в студии повисает тишина, от которой Шикамару хочется спрятаться: он нервно стискивает пальцами собственные штаны, но продолжает безотрывно глядеть на Темари, что задумалась и поникла, немного отодвигаясь назад. — Ты… меня выгоняешь? — нерешительно протягивает она, и Нара несколько секунд молчит, замечая недоверие в её выражении и едва не ударяя ладонью по собственному лбу. — Нет, конечно, — он отрицательно мотает головой, а Темари продолжает с недоумением на него смотреть. Ему ужасно хочется взять её за руку, чтобы та не ушла, но что-то внутри подсказывает, что это опасно для здоровья. Быть может, это его трусость. — Мне правда интересно. Вы ведь давно играете, — добавляет юноша, пожимая плечами, и девушка наконец выдыхает и вновь расслабляется. — Так… что-то случилось? — спрашивает взволнованно, замечая смятение в зелёных глазах. Темари не хочется об этом ни вспоминать, ни говорить вслух. Потому что осознание собственной беспомощности противно скрипит в рёбрах, заставляя скривить губы и виновато смять тонкими пальцами край футболки. Но Шикамару смотрит выжидающе и не говорит ни слова — она не успевает осознать, что нуждается в этом, прежде чем выговориться. — Рано или поздно нам бы всё равно пришлось продать инструменты, — она неуверенно пожимает плечами и делает глубокий вдох. — Я работаю в кафешке, Канкуро грузчиком, но зарплата оставляет желать лучшего, а Гаара учится без стипендии, — нехотя протягивает и утыкается взглядом в пол. — Денег давно не хватало… Ей не хочется испытывать вину и стыд, но они всё равно неприятно липнут к сердцу. За то, что не справляется с ролью старшей сестры. За то, что предпочитает проводить свободное время на репетициях, когда стоит взять дополнительные часы на работе. За то, что никак не может забыть об ушедших родителях и взять себя в руки. За то, что рассказала об этом Шикамару, который наверняка сейчас начнёт расспрашивать о прошлом, сожалеть и соболезновать. И раздражение поселилось в груди раньше, чем он после небольшой паузы спрашивает лишь тихое: — Я… могу как-то помочь? Темари поднимает голову и замечает в его глазах понимание. Он не расспрашивает, не сожалеет, не соболезнует — только искренне предлагает свою помощь. И дрожь пробегается по телу вслед за мурашками, когда губы безвольно расплываются в улыбке. — Ты поможешь, если покажешь, как сыграть это, — она указывает пальцем в раскрытую тетрадь. — Думаю, эта музыка станет прибыльной в моём звёздном будущем. Шикамару улыбается в ответ, но не может удержаться от едкого: — Но ты ведь укажешь соавтора? Темари задумывается на пару секунд, а затем согласно кивает: — Так уж и быть.***
Она нервно переступает с ноги на ногу, перебирая в руках палочки, и с усилием держит себя в руках. Почти сгорает от нетерпения и зависти, когда не может отвести взор от сцены, и желает как можно скорее оказаться за стойкой, где прямо сейчас играет Шикамару. Темари старается не думать, что его присутствие является одной из причин, почему она не может оторвать глаз. Он привычно спокоен, сосредоточен и расслаблен. Играет плавно, растягивая ноты и позволяя ощутить дрожь от каждого удара по натянутой коже. Кажется, даже не смотрит на толпу, в которую Наруто едва не прыгает, резво перебирая струны медиатором, — Нара почти прикрывает глаза, ведь точно знает каждое своё движение наизусть и никогда не собьётся. И Темари не нужно объяснять, почему он играет так хорошо на конкурсе, в котором заведомо проиграет. Потому что чувствует огонь в его душе даже на расстоянии. Канкуро стоит рядом, взволнованно ковыряя носком своих кед асфальт, а Гаара наверняка считает про себя до десяти. До их выхода считанные минуты — и они вместе понимают, что ни за что не упустят этот шанс подзаработать, вернуть возможность играть на улицах по выходным и показать, на что они способны. — Волнуешься? — интересуется Канкуро, недоверчиво на неё взглянув, и Темари тут же переводит дух и выпрямляет осанку. — Ничуть, — коротко мотает головой, хотя всё равно продолжает кусать губы. — На кону моя установка, о каком волнении речь? — ведёт плечом, и брат в ответ усмехается, будто не сомневался в её ответе. — А хвостатый и правда неплохо играет, — он внезапно пихает её локтем, заметив пристальный взгляд изумрудных глаз. Темари успевает только поднять подбородок и приоткрыть рот, чтобы возмутиться, но тот тут же кладёт ладонь на девичье плечо. — Но ты всё равно круче, — его глаза довольно щурятся, и она легко бьёт кулаком по его плечу. — А кто сомневается? — самодовольно отвечает девушка, и Канкуро смеётся в ответ, позволяя ей вновь перевести взор на сцену. Шикамару глядит прямо на неё, его руки по памяти отбивают ритм, и она нарочно не желает прятать глаза. Чувствует, как горят собственные щёки от его пристального внимания, и начинает дышать чаще, заметив на сухих губах едва заметную улыбку. — Вы следующие, приготовьтесь! — слышится голос одного из организаторов со стороны, и Темари вздрагивает, оборачиваясь и ощущая в груди знакомое трепетное волнение. Прежде чем последовать за братьями, она бросает на Шикамару ещё один короткий взгляд в надежде, что тот не отвернулся, и неизбежно сталкивается с карими глазами. Сердце снова пропускает удар. Между их номерами минуты три, не больше. Темари наблюдает за заключительными аккордами со стороны, в шаге от сцены, куда прямо сейчас направлены десятки взглядов, и не может совладать со странным трепетом, поселившимся в груди. Видит перед собой широкие спины братьев и тщательно напоминает себе, через сколько трудностей они уже успели пройти, и перестаёт сомневаться в том, что эта задача будет им по плечу. Затем слышит звон тарелок, растворившийся в криках толпы, и делает глубокий вдох. Ино благодарит всех присутствующих своим неизменно мелодичным голосом, Наруто счастливо машет и кланяется, пока Саске, что так и не сказал ни слова, внимательно за ним наблюдает, и они вместе покидают сцену под шумные овации. Шикамару уходит последним — сразу после того, как Канкуро и Гаара выходят и подключают взятые в аренду инструменты к колонкам. Темари теряется, не замечая, в какой момент Нара вновь оказался так близко, а он пристально смотрит в глаза, наверняка замечает её волнение и поджимает губы. — Испортил всё выступление своей недовольной рожей, — с усмешкой говорит она, чувствуя, как нечто странное приятно щекочет рёбра. А Шикамару лишь молча закатывает глаза, проходя мимо. Темари неприятно вздрагивает, улыбка сползает с лица, и пальцы крепче стискивают палочки. — Удачи. Она оборачивается, глядит ему в спину несколько секунд и слышит голос Канкуро позади. Чувствует, как ноги врастают в землю, а затем всё-таки собирается с мыслями, поправляет юбку и затягивает хвосты посильнее, ощущая ту самую эйфорию, о которой мечтает каждый раз перед сном. Темари выходит на сцену, видит заинтересованные и не очень глаза, без слов садится за установку и слышит лишь шёпот майского ветра — люди замолкли в предвкушении, и ей это только на руку. Замечает кивок со стороны Канкуро, видит, как плечи Гаары опустились, поднимает руки, в ритм ударяя палочками друг о друга. И мир вокруг по-настоящему замирает. Только палочки и барабаны, только пальцы и струны, только голос и микрофон. Канкуро предельно спокоен и сосредоточен, Гаара едва готов открыть глаза и взглянуть на толпу, а Темари играет отчаянно, будто в последний раз может в такт стучать по мембранам, задавая нужный ритм и ощущая, как улыбка появляется на лице сама по себе, а голова непроизвольно начинает качаться в такт. Это больше, чем музыка. Это нечто, позволяющее почувствовать себя живым. По спине бегут мурашки, дрожь пробирает до костей, а песня почти оглушает, но Темари вовсе не против. Она желает запомнить этот момент от начала и до конца — каждую секунду этих ничтожно коротких и в то же время бесконечно длинных трёх минут. Ведь заранее знает, как будет вспоминать о нём каждый раз перед сном и засыпать с мыслями, что живёт не зря. Сейчас ей плевать на раздражающие своим неудобством барабаны, плевать на ноты, в которые она едва попадает, плевать на деньги, ради которых, казалось бы, она здесь оказалась. Потому что она слышит музыку и чётко ощущает, как сердце бьётся в ритм, обводит беглым взглядом толпу и замечает, как люди барабанят пальцами в воздухе и не хочет, чтобы это заканчивалось. Потому что именно в этот миг она счастлива, а остальное — неважно. Гаара замолкает, Канкуро в последний раз задевает пальцами струны, и палочки отбивают завершающую дробь — Темари чувствует себя на вершине, нутром ощущает десятки взглядов и отдаётся в плен собственным эмоциям. Бьёт по тарелкам, отчего в ушах звенит, и забывает обо всём, что когда-то было важным. В воздухе повисает эхо от последнего удара, и она не успевает заметить, в какой момент палочка выскальзывает из её рук, улетая в кричащую толпу. И всё заканчивается так же быстро, как началось. Темари тяжело дышит, не сдерживая счастливой улыбки и чувствуя мелкие солёные капли в уголках глаз. Замечает лёгкий восторг в глазах Гаары, теряется от неверящего взора Канкуро и в последний раз осматривает людей вокруг, сразу натыкаясь на до боли знакомую палочку в руках самого отстойного на свете барабанщика.***
«Не упусти свой шанс» — гласит высеченная на дереве надпись. Шикамару в очередной раз внимательно её разглядывает, переступая с ноги на ногу перед дверью тесной гримёрки в конце коридора. Думает, могут ли такие совпадения считаться знаком судьбы, и удивляется, ведь никогда в судьбу не верил. В любом случае, жизнь сыграла с ним злую шутку, когда познакомила с той самой барабанщицей, которой эта палочка принадлежит, и не оставляет ему никакого выхода, кроме как сделать глубокий вдох и нерешительно постучаться. Она открывает почти мгновенно, но его сердце успевает совершить кульбит. Улыбается ярко, вынуждает растеряться перед хитрым прищуром и с наигранным недовольством складывает руки на груди. — Хотела поддаться моменту и сделать что-нибудь, о чём потом пожалею, а ты всё испортил. — Могу оставить себе? — Ни за что. Они улыбаются друг другу пару секунд, а затем Темари делает шаг назад и распахивает дверь пошире, предлагая войти. В груди вновь приятно щекочет, когда Нара, недолго думая, проходит. — Вы хорошо отыграли, — Шикамару неловко пожимает плечами и сжимает палочку в намокшей ладони, пока девушка заклеивает пластырями очередные мозоли на пальцах. — Признаю, вы тоже были неплохи, — снисходительно отвечает Темари, и Нара думает, что будь её рост чуть выше, она непременно посмотрела бы на него свысока. — Но до нас вам ещё далеко, — самодовольно вздёргивает подбородок и замечает на его губах усмешку. Темари осознаёт, что чувство эйфории всё ещё неугомонно бушует в груди, и не хочет, чтобы это прекращалось, вопреки здравому смыслу. — Музыка субъективна, — спокойно говорит Шикамару и интуитивно делает шаг ей навстречу. — Может быть, — она склоняет голову набок, стараясь на обращать внимания на сократившееся расстояние между ними. — Поговорим об этом, когда объявят результаты, — ничуть не сомневается в собственной победе снаружи и дичайше волнуется внутри — Шикамару различает это по искусанным губам, но предпочитает промолчать. Знает наверняка, что спорить с ней бесполезно, и без слов протягивает барабанную палочку, в последний раз бросая взгляд на надпись на ней. Её пальцы невольно касаются его — и по телу пробегается электрический разряд, вынуждая задержать дыхание и заглянуть в её слегка растерянные глаза. — Слушай, Темари… — Она замирает, неловко хлопает длинными ресницами и вслушивается в каждое слово, пока Нара смущённо потирает шею свободной рукой, будто пытается подобрать нужные слова. — Может, сыграем как-нибудь… вместе? Снова, — выпаливает на выдохе, и она не может сдержать улыбки. — Звучит, как предложение сходить на свидание, только на языке барабанщиков, — волнительная дрожь пробирает до костей, но её голос спокоен и никак не выдаёт внутреннее смущение. Нара старается повторить за ней, но скулы всё равно предательски краснеют, когда он легко пожимает плечами. — Может быть, — вторит её словам, не замечая, как собственное сердце пропускает удар от пылкого взгляда, вцепившегося в его черты. Возможно, Темари просто не хватило того всплеска эмоций, который она получила на сцене. Не хватило дрожи и волнительного трепета, не хватило толп мурашек и сбитого дыхания, не хватило учащённого сердцебиения и безумия, которое сводило с ума. Иначе не объяснишь, почему она выхватывает палочку из его рук, делает шаг навстречу и, обвив юношескую шею, касается сухих губ собственными. Шикамару замирает лишь на секунду и тут же отвечает, пальцами зарываясь в выпавших из хвостиков светлых прядях и чувствуя, как её накрашенные чёрным лаком ногти впиваются в кожу на затылке. Ресницы прикрытых глаз мелко подрагивают, горячее дыхание обжигает, а сигаретный запах доводит до сумасшествия; земля уходит из-под ног, тело перестаёт быть подвластно контролю, а биение собственного сердца гулом стоит в ушах; она касается его решительно, он лишь поддаётся каждому её действию, и они вдвоём без колебаний признаются, что готовы отдать всё, лишь бы остаться в этом моменте навсегда. Но Нара отстраняется первым, затуманенным взором бегая по изящным чертам бледного лица и пытаясь отыскать в нём ответ. — На языке барабанщиков это означает согласие? — спрашивает хриплым тоном, и у Темари бегут мурашки. — Скорее, я не против, — хитро тянет она, и её голос заставляет дыхание сбиться. Между их взорами проскальзывает искра — и они вновь играют в гляделки. Но на этот раз здесь нет победителей и проигравших, ведь им двоим ужасно хочется глядеть безотрывно и одновременно прятать глаза, лишь бы не чувствовать пожирающего изнутри смущения, которое так приятно откликается мелкой дрожью в коленях. Потому что он кажется ей человеком, с которым ей не нужно думать о проблемах. Потому что она кажется ему тем взрывом, который сбивает с толку. Потому что в них то, чего так не хватает. Но едва он нерешительно наклоняется к ней вновь, как тонкие пальцы тут же накрывают его губы, вынуждая вздрогнуть и замереть. В коридоре слышатся чьи-то шаги, и по широко распахнутым зелёным глазам Нара понимает, кому они принадлежат. — Темари, — Канкуро заглядывает в гримёрку и видит прячущего глаза покрасневшего барабанщика, что стоит в полуметре от непривычно смущённой сестры. — Даже говорить ничего не буду, — он усмехается, а Нара нервно прячет ладони в карманах, сталкиваясь с его ничуть не удивлённым взглядом. — Результаты сказали? — она перебивает его, не дав договорить, и делает шаг вперёд. — Деньги наши? — говорит с искренней надеждой. Но Канкуро моментально меняется в лице и отрицательно мотает головой — Темари понимает всё без слов, и её точёные плечи тоскливо опускаются. А Шикамару, который знал исход заранее, чувствует скрипящую о рёбра тоску и смотрит на неё с неподдельным волнением. Тонкие пальцы сжимаются в кулаки, а голова опускается — и Нара нутром чувствует её обиду, что смешалась со злостью. — Собирайся, — выпаливает Канкуро бесцветным тоном, — я пойду найду Гаару, чтобы вернуть инструменты, — большим пальцем указывает за спину, а затем внимательно оглядывает барабанщика с головы до ног. — Тебя там твои ищут, но я не сдам, не переживай, — говорит напоследок весёлым тоном, и Шикамару кажется, что он определённо о чём-то догадывается. Но дверь громко хлопает, оставляя их в безмолвной тишине, которая повисает всякий раз после заключительного звона хай-хэтов. Темари мелко подрагивает и не говорит ни слова, и Шикамару в силах лишь протянуть к ней руку и осторожно коснуться бледного плеча. — Слушай… — Плевать, — она не даёт ему продолжить: внезапно расправляет плечи, поднимает подбородок и оборачивается, уверенно заглядывая в его недоумевающие глаза. — Ты ведь будешь не против, если я поиграю на твоих барабанах ещё немного? — игриво протягивает и склоняет голову, совсем не чувствуя разочарования и улыбаясь уголками губ. Шикамару улыбается в ответ и целует её. И они оба знают, что это значит.