Бар "Смеющаяся крыса"

Кубус ссутулился и печально глядел в окно. Мрачные тучи добрались даже до их штаба, настоящего совиного гнезда, - небольшого двухэтажного домика, бывшего десять лет назад милой кафешкой. Мужчина прикрыл глаза и вздохнул – он во всём виноват. Из-за него безобидного Адама поймали. Того самого мальчишку, который сторожевых бультерьеров называет щенками. Понятное дело, зачем его взяли. Куб нарвался, убив Реда. Пускай тот и был продажной крысой, зато полезной для всей мафии. И теперь его смерть можно искупить только смертью Кубуса. А совы своих не бросают. Гектор сел рядом с братом и развернул ногой его крутящийся стул. Куб чуть не свалился. На губах бородатого появилась еле заметная улыбка – такая же, как в детстве. Зелёные глаза уставились в бело-голубые. В них читался немой вопрос брата: почему он такой урод? Гек хмыкнул, прочитав эти мысли, и хлопнул Куба по плечу. Нет, он совсем не урод. Тот заулыбался. - Я соберу ребят, - Гектор поднялся, поправил модный пиджачок и свистнул всех. Все собрались сразу. Не было желания портить настроение боссу ещё сильнее. Парни сидели молча. Даже обычно весёлый Рим скромно притих в углу. Он никогда не любил Адама. Он считал неприемлемым то, что гей выполняет мужскую работу наравне с ним. Он издевался над ним, за что получал от босса. Обидные розыгрыши стали обычным делом, но… но без Адама теперь как-то скучно… Нет, Рим не жалел о том, что парня похитили. В глубине души он был этому рад. Но теперь всё так непривычно! Кубус не смог запомнить, что сказал тогда. Он просто бормотал, вспоминал что-то… Под конец его непродолжительного монолога Куб поднял глаза на брата. Тот его не слушал, но глядел на него. Он закрылся, сжал колени, даже голову втянул, отчего татуировка на шее стала незаметна. О, Куб прекрасно знает такой взгляд! Это взгляд потерянного человека. Точно так же он сам смотрел на маму много лет назад, когда умер папа. Будучи мальчишкой, он винил во всём её. За что? Не знает. Но ему до сих пор за это стыдно. Спустя полгода мама взяла себя в руки и привела в дом нового мужчину. Кубус тогда жутко испугался – ведь гость был огромным, чёрным, бородатым, с тёмными глазами. Он ухмылялся – тогда казалось, что злобно, но сейчас Куб понимает, что ласково. Маленькая светлая мама казалась хрупкой и беззащитной рядом с новым супругом. Мальчишка ненавидел отчима, пока он, спустя ещё полгода, не принёс ему вместе с мамой… братика. Маленького Гектора, такого же чёрного, как и отчим. Но зеленоглазого. Это было так трогательно, что Кубус простил маму и подружился с новым отцом. Надо что-то делать, пока не поздно. Пока Адам ещё дышит. Пока бьётся его сердце. Даже последний глупец без труда определит, что в этом доме живут по-настоящему богатые люди. Милый садик – все эти уже увядающие, но всё равно прекрасные розы посажены умелыми руками нанятого садовника. Мама Адама в свободное время разъезжает по благотворительным вечерам и читальным кружкам. Она светская женщина. И все внутренние угрызения совести по поводу сына она пытается заморить работой по дому – ведь она хозяйка и мать. Отец Адама никогда не покупает себе большой кошелёк, у него ведь банковские карты. Есть ещё и нефтяная компания, но она в кошельке не нуждается. Папаша – мужчина знатный во всём штате. На протяжении всей своей жизни он проводил вечера со всевозможными партнёрами этой чёртовой нефти. Он жил нефтью. Он так увлёкся всеми этими финансовыми играми, что совсем забыл о ребёнке. И теперь, когда Адам вырос и стал "таким", папаше совестно. Вот мистер Аддерли и задаривает избалованного сынка всевозможными дорогими игрушками. Кубус замешкался около красивой двери, покрытой светлыми жилками старой древесины. Вздохнув, он постучал. Послышались шаги. Дверь открыл глава семьи. - Тут есть звонок, - спокойно проговорил мистер Аддерли, пропуская гостя. Куб скользнул внутрь, не глядя мужчине в глаза. Ещё никогда по его вине не страдали чьи-то дети. - Мистер Аддерли, я прошу прощения. Всё случилось по моей вине, - Кубус потупил глаза-льдинки, прямо как в детстве перед мамой. - Я не виню вас, - и это ложь. Папаша не помнит, чтобы ненавидел кого-то также сильно, как Кубуса сейчас. Из-за него единственный сыночек семьи Аддерли страдает где-то в загребущих лапах мафии. Повисла пауза. Кубус поморщился под столь проницательным взглядом и осторожно попросил: - Я хотел бы осмотреть комнату Адама. Вдруг там есть улики, - вряд ли он сможет что-то найти, но Куб должен хоть как-то оправдать свой визит. А зачем он пришёл? Просто эти два дня он чувствует себя до жути виноватым. Скорее бы жена уже выпустила приятеля Адама из больницы, чтобы можно было с ним поговорить. Он точно что-то знает! - Я не против, - и это тоже ложь. – На второй этаж. Вы сразу узнаете его комнату. Невозможно было передать счастья Кубуса, когда тот поднялся на второй этаж и скрылся из поля зрения главы семейства. В конце коридора среди прочих белых выделялась разукрашенная яркой радугой дверь. Комната за ней была ещё оптимистичнее – на стенах детские рисунки всяких жирафов и зебр. Только теперь мальчик вырос и завесил их всевозможными плакатами с любимыми группами и знаменитыми актёрами. Большая кровать в углу, на которой, наверное, Адам любит попрыгать, пока никто не видит. А над ней самый большой и красивый плакат группы «Muse»*. Как здорово быть единственным любимым сыночком! Ничего интересного Куб не нашёл. Только милый коллаж на столе, сделанный в фотобудке. Там Адам кривлялся вместе со своим новым другом Марком. Оба парня казались такими счастливыми. Вряд ли они могут похвастаться таким же добрым настроем сейчас… Гектор не понимал, что творит. Он с трудом выпытал адрес гостиницы у заказчиков, где живёт Дороти. С трудом нашёл эту гостиницу, расположившуюся чуть ли не на границе мира «нормальных». Гостиница хороша и красива, но народу здесь не много. Гек задрал голову, глядя на окна. Кое-где даже горел свет, маячили человеческие тени за узорчатыми шторами. Его пропустили к лестнице сразу. Старушка за стойкой администрации с сомнением покосилась на гостя – всех немногочисленных жильцов она прекрасно знает – спросила, к кому он и в какой номер, и, получив верные ответы, кивнула головой на белую дверцу. Гектор поднимался медленно. Казалось, ноги налились свинцом. Что его ждёт там, в номере у Дороти? Вдруг агентесса не обманула и действительно живёт с мужем? Тогда варианты событий расходятся: либо мужчину выставят сразу, либо он начнёт умело врать, как, собственно, всегда и делает, и его пронесёт. Нет, слишком Дороти легкомысленна, чтобы быть замужем. Вот и дверь. Она ничем не отличается от остальных номеров, но Геку в сию секунду она казалась особенной. Тишина. Только в какой-то комнатке работает телевизор с мелодрамой. Мужчина сейчас даже не поморщился, услышав слова любви какого-то дядьки к какой-то даме. Каким он стал сентиментальным! Кубус бы посмеялся. Может, не стоит идти? Гектор сейчас чувствовал себя не особенно хорошо. Он переживал из-за Адама. Хоть он и не любил это жалкое существо, тот его раздражал. Но он в то же время и впечатлял Гека своей неординарностью. Он был ярким пятном среди прочих чёрных и серых пятен. Жаль только, что не все это понимали. Он всё-таки постучал. Послышались шаги. Дороти осторожно отворила дверь и взглянула на гостя голубыми глазами. В них мелькнула искра удивления. Гектор что-то пробормотал в качестве извинений за столь поздний визит. Девушка усмехнулась так, как она умеет это делать, но отошла от двери. Мужчина очутился в симпатичной гостиной. Персиковые стены, светлый диван, раскрытая книга на красной подушечке – агентесса, укутавшаяся в мягкий махровый халат, никого не ждала. - Вы пришли отомстить, мистер де Кильве? – агентесса сделала пару шагов назад, делая вид, что смущена. Но смущался тут только Гектор. - Ни в коем случае, миссис, - в этот момент он забыл все правила вежливости, которым учил его отец. - Вы француз, верно? – девушка дёрнула бровью, кутаясь в халат сильнее. Ей холодно, а Гектору жарко в куртке. – Ваша мама француженка. А отец сириец? Вы на него похожи, но не полностью. Элегантная Франция в лице вашей матери берёт своё. Гектор смутился от всего сразу. Того, что девица изучила его биографию. Того, что она пристально его оглядела. От умных глаз не скрылась ни одна деталь. - Я о вас совсем ничего не знаю, Дороти. - Так приходите как-нибудь на чай. Посидим, побеседуем, - она улыбнулась. Впервые за это время она позволила себе искреннюю улыбку. – А теперь будьте любезны – я готовлюсь ко сну. Мужчина выскочил из номера, смутившись окончательно. И что с ним такое? Он ведёт себя перед понравившейся девицей, словно пацан! Так, надо притормозить. Возможно, у неё есть муж-агент. Сама она агентесса. Есть вероятность того, что у них есть маленькие агентята. Надо сначала прощупать почву, а потом ступать – всегда говорил отец на охоте. В голове не возникло идеи лучше, чем напиться. Любимый бар не так уж и далеко. А после такого экстремального подвига милые истории Стьюи как ничто лучше поднимут настроение. Но всеми любимого бармена за стойкой не оказалось. Разливала пиво его жена – такая же толстая, немного неухоженная, но жутко весёлая женщина. Гектор присел на свой высокий стул, заказал коктейль «Маргарита», и деликатно, как учат переговорщиков, поинтересовался о том, где сейчас пребывает Стьюи. Жена не стала скрывать. «Он у своего дружка-психиатра, - сказала она, - но ты не волнуйся, никаких проблем у него нет. Просто чёрт попутал его познакомиться с психиатром в автомастерской. Вот в гости к нему и ездит». Стьюи сидел в роскошном кабинете доктора Осборна и рассказывал свои тёплые и душевные истории. Доктор - пожалуй, самый знаменитый психиатр в этом городе – слушал гостя, не перебивая. За этот короткий срок, сколько они знакомы, Бернанд стал относиться к Стьюи со снисхождением. Хотя ко всем своим гостям он питает лёгкое, еле заметное холодное презрение. Можно сказать, что неуклюжему бармену повезло – редко кто удостаивается такой чести. Бернанд глядел на него карими глазами и улыбался. Всё-таки Стьюи совсем не вписывается в эту светскую атмосферу. Старая футболка, потёртые джинсы – они не сравнятся с дорогущим костюмом доктора. Заведение, откуда прибыл гость, - жалкая закусочная. Она и рядом не стоит с роскошным кабинетом психиатра. Красные тяжёлые шторы на высоких окнах; двухэтажная библиотека с медицинскими пособиями и ведущей к ней лесенкой; диваны и кресла; пара картин – в искусстве, кстати, Бернанд хорошо разбирается; стеклянные столики и большой дубовый докторский стол, на котором в аккуратном порядке разложены бумаги и толстые блокноты с именами и характеристиками пациентов. Когда Стьюи закончил свой трёп, доктор – всегда спокойный, невозмутимый, как и его младшая сестра, - тихонько запел: «Взгляни, как бегут три мышки слепых! За фермершей следом, которая им Хвосты отрубила ножом кривым. Случалось ли видеть глазам твоим Трёх мышек слепых?»** Доктор Осборн укутался в дорогое пальто и направился на званый ужин к своему старому знакомому. Грин стрит осталась позади. Но что забыла здесь столь приличная, изысканная и заметная персона? Тощий мальчишка выскользнул из-за старой машины и окликнул доктора: - Эй! Если Мэрилин Монро была бы жива, чем бы она сейчас занималась? – Бернанд хмыкнул, разворачиваясь к парню: - Должно быть, царапала бы крышку гроба? Мальчишка закивал и быстрыми шагами направился в переулок между домов. Психиатр последовал следом, косо поглядывая по сторонам. Показалось знакомое игорное заведение. Двери ему отворили здоровые мужички в одинаковых костюмах. Бернанд очутился в совершенно другом мире, насквозь пронизанном деньгами и азартом. Стараясь не привлекать своей персоной всеобщего внимания, доктор огляделся. Посередине большущей комнаты несколько длинных столов с нежной зелёной обивкой. Чёрные поля, белые поля, гладкие шарики и комбинации цифр, которые почти нереально запомнить. На других столах пёстрые карты, фишки для покера и стаканы, наполненные менее чем на половину виски или коньяком. А по бокам роскошного заведения игровые автоматы. Вокруг много народу – все веселятся, пьют. Кто-то уверен в победе, кто-то не очень. Но ни мальчишку, ни Бернанда не интересовали игры. Они прошли дальше, к неприметной железной двери. Бернанд задрал голову и улыбнулся в серую камеру на потолке, мигающую одним единственным красным огоньком. Его узнали. Послышался скрежет – два мощных замочных штыка задвинулись, а дверь отворилась. Маленький компаньон незаметно скрылся в зале, выполнив свою работу. Бернанд не спеша зашёл внутрь и еле заметно вздрогнул, когда дверь под тот же скрежет захлопнулась сама. - Добрый вечер, Даблл, - облегчённо выдохнув, доктор прошёлся по комнатке к лестнице, где показался здоровый мафиози. Тот засмеялся, пожав ему руку. – Извини, что опоздал. Босс ещё не приехал? - Нет, он и не приедет, - они спустились по лестнице в другую комнату, более огромную. – Проблемы с машиной. Но ты познакомишься с ним как-нибудь потом. Эта комната делилась на несколько других – пара маленьких, уборная и столовая. В симпатичной столовой стол уже накрыли – множество разнообразных блюд, которые, кажется, рассчитывались далеко не на пять запланированных персон. За одной из тарелок угрюмо сидел парнишка, спрятав руки под стол. Бернанд поздоровался с ним, причём зная, кто это и кому он принадлежит, но тот даже не поднял голубых глаз. Сердце в груди Адама забилось быстрее, когда пожаловал гость. Он никогда и подумать не мог, что похищенных жертв могут усадить за богато уставленный стол и предложить поужинать. В этом есть подвох. - Ни босса, ни этого Модника! – ругнулся Даблл, накладывая картофель. Бернанд элегантно последовал его примеру. – Через пару дней повторим ужин, а пока наслаждайся. Ели они, беседуя о мелочах. Улыбались – Даблл простодушно, а доктор Осборн холодно, как улыбается всем. Адам с ненавистью поглядывал то на мучителя, то на его приятеля. Рядом со своим собственным боссом, Кубусом, он чувствовал бы себя намного комфортнее. Зато Адам герой, спас своего друга. Тот наверняка уже с ног сбился, ища его. Даблл заботливо поинтересовался, почему Адам ничего не жрёт. Тот что-то шикнул в ответ, шёпотом обозвал мучителя и продолжил теребить вилку в руках. Кубус всегда говорил, что надо быть сильным рядом с врагом. Бернанд усмехнулся – его позабавил мальчишка. Мафиози вскочил на ноги, схватил парня за шиворот, отчего тот взвизгнул, и пригрозил, что ещё один подобный фокус – и Адам труп. Лохматый не удержался и обозвал его, за что получил по шее. Даблл стащил его со стула и повёл прочь из столовой. Впервые Адам позволил себе закричать так громко в надежде, что его услышат. Но гости слишком далеко и им слишком весело, чтобы обратить внимание на крики. В меньшей комнатке оказалась ещё одна дверь, ведущая в винный погреб. Пнув парня туда, Даблл запер дверь, включил свет в погребе и со спокойной совестью вернулся к гостю. Адам поднялся с колен и огляделся – пара стеллажей с многочисленными пыльными бутылками, табурет, стол на трёх ножках и дохлая мышь в углу. Парень задрожал от страха. Что теперь с ним будет? Когда его выпустят отсюда? И выпустят ли его вообще? Он опустился на табурет, начиная завидовать дохлой мыши. Что ещё говорил Кубус? Он всегда умеет подобрать нужные слова для какой-нибудь плохой ситуации. Кажется, он говорил, что в лапах маньяка надо расслабиться и получать удовольствие… Куча свободного времени и дорогое вино вокруг. Что ж, можно начинать расслабляться! Конечно, мама с папой всегда учили парня, что пить нехорошо, но их-то тут нет.