Записки доктора-казаха

В захламленном мусором и всякой всячиной кабинете Казуха даже не увидел его рыжей головы, обычно мелькающей то тут, то там. Часто Тарталья слонялся по своему дому в накинутом поверх спальной одежды халате. Ещё чаще - с любимой трубкой в руках, поглядывая на свой собственный портрет, очевидно, пребывая в размышлениях, прервать которые осмеливался лишь его единственный и верный друг. - Ах, вот вы где. И друг этот был столь язвителен и саркастичен, что на языке предательски селилась горечь. - Дорогой мой Каэдэхара, - размеренно произносит тот в ответ, и названный ранее джентльмен придерживает свою шляпу, чтобы, проходя вглубь заставленной коробками гостиной, не потерять ее среди этого никчемного музея хлама, бумаги и славы умственному труду(или его отсутствию). - Вы вновь заставили меня позабыть о ходе моей мысли. - Ах, если бы ваши мысли были столь же красивы и изящны, как и ваши слова, - парировал приятель, опираясь на свою трость, - то мы бы купались с вами в золотых монетах. Тарталья не нашелся, что ему ответить, поэтому лишь слегка прищурился, не отрывая взгляда от своего портрета, словно опять погружаясь в раздумья. - И все же, - он складывает руки перед собой в замок и закидывает ногу на ногу. Каэдэхара присаживается на соседнее кресло. - Зачем вы здесь, мой друг? - К нам обратились... - О, это дело уже не столь важно. Мы прекрасно пообщались с той прекрасной леди, потерявшей свой чертовски дорогой браслет, и давно уже его разыскали. Кстати, она передала вам эклеры. - Но тогда дело о... - с каплей недовольства удивлённо добавил Каэдэхара, но и тут Тарталья умудрился его прервать. - Говорящая собака, да-да, с ней мы побеседовали ещё милее. Казуха вздохнул и снял свой цилиндр, мягко положив его на колени. - Зачем я вам, если вы и так все прекрасно разрешаете: что конфликты, что порча имущества. - Ну-ну, дружище, - Тарталья наконец отводит свой взор и одним махом поднимается с кресла, - не мучайте себя. Все же, из вас выходит отличная записная книжка. Казуха смутился и невольно отвёл взгляд. Его тайные заметки должны были оставаться тайными, но ничто не скрыто от великого и неподражаемого - от Чайльда Тартальи. - Вы мстительны. И в ответ ему из соседней комнаты несётся: - С кем поведёшься. Каэдэхара поднимается с кресла, делает пару шагов вперёд и останавливается в проёме двери, где молодой человек уже надел свою рубашку и неумело завязывал себе галстук. Его руки вздрогнули, а лицо перекосилось в гримасе возмущения и некой доли брезгливости, ибо этими пальцами он мог только играть на виолончели, но никак не завязывать шейные платки! И Казуха привычно хищно ухмыляется. Запоминает этот момент, чтобы в будущем разрешить все споры метким выстрелом - "ах, говорит тот, кто не умеет завязывать морские узлы!". Его поступь мягка и незаметна, несмотря на хромую ногу. И он с довольствием подходит ближе и впивается руками в неудавшийся пируэт ткани. Концы неловко повисли по сторонам, примявшись, и Казуха, будто по инструкции, завязывает галстук уже годами выученной схемой, специально стягивая его чуть туже, чем следует. Тарталья не задохнётся, зато хотя бы вредничать по пустому месту перестанет. Тарталья же кряхтит, как старик, и едко улыбается. Пожалуй, такой едкой может быть только кислота! И вдруг Казуху осенило. - Куда же вы так наряжаетесь? - Мой дорогой Каэдэхара, - отвечает ему Тарталья, - ответ на этот вопрос ещё проще ответа на вопрос, что в нашем мире звезда, а что - солнце! Казуха закатывает глаза. Они уже в прихожей, и он натягивает свой цилиндр обратно на свою белую голову. - Неужели вы знаете, что это - одна и та же вещь? - с притворным удивлением замечает Казуха, и в ответ получает белозубую усмешку, способную покорить всех дам в округе. - А я думал, что мы с вами владеем одинаковыми знаниями. И ведь странно, что вы, дорогой мой Каэдэхара, не знаете, что звёзды есть на небе только по ночам. А ночью солнце вовсе не на небе! Замок двери громко щелкает и прерывает странный диалог.