destroy

– ну же, скажи что-то, ты же именно этого и добивался с самого начала, нини? – басистый голос над ухом, сопровождающийся тяжёлым вздохом ощущаются как-то чрезмерно остро и ярко, а едва ощутимые касания обдают электрическими разрядами по всему обнаженному телу. он чувствует себя таким чертовски нуждающимся, что готов будет заплакать, умолять и слезливо просить, если они прекратят его касаться. чонин, честное слово, не знает как они пришли к такому. они с сынмином уже не в первый раз делают это на кровати минхо, пока феликс отсутствовал по своим делам и эта мысль как-то подозрительно сильно возбуждала обоих, но они никогда в этом не признавались. однако сегодня все пошло как-то не так, как планировал чонин. течка сынмина удачно прошла ещё несколько дней назад, но он почему-то все ещё был тактильным и возбужденным, когда младший был рядом, поэтому бесконечно приставал, обещая быть тихим. чонин поддался соблазну, но должен был сразу догадаться, что тихим быть у сынмина не получалось. как бы сынмин не зажимал себе рот, пока чонин с пошлым чмоком ласкал его член языком, стон наслаждения все равно просачивался сквозь дрожащие от переполняющих эмоции руки. чонин умудряется схватить руками подушку, передавая его метающемуся по постели сынмину, дабы тот уткнулся в него и хоть как-то заглушил столь соблазнительные звуки, потому что буквально за стенкой сидел ничего не подозревающий феликс, поедая остатки вчерашнего ужина. хотя чонин и отчаянно пытался выбросить из головы мысль, что быть заставшим врасплох феликсом ему неимоверно нравится, а собственный член дёргался от внезапных картин в голове, как он застаёт их за этим делом - как ни странно, виноватым он себя вообще не чувствовал. он думает лишь о том, что был бы не против быть приниженным феликсом, пока сынмин трахает его рот и в ту секунду чуть ли не кончает от постыдных мыслей. – ох черт, чонин, – сверху раздаётся жалобный скулёж сынмина, поддающемуся бёдрами вверх, – я так близко, боже мой. . . не останавливайся пожалуйста, – однако, вопреки словам своего возлюбленного, ян выпускает изо рта чужую плоть и ядовито улыбается от вида разваливающегося сынмина. – давай кончим вместе, родной, не будь таким эгоистом, – он седлает бёдра кима и зажимает их члены своей ладонью, от чего старший крупно дрожит, готовый излиться от даже лёгких касании и всхлипывает, нетерпеливо стуча ногами по мягкой постели. ян медленно проводит вверх-вниз, наслаждаясь усиливающимся запахом своего возлюбленного, который растёкся по постели, безмолвно требуя у чонина сделать движение рукой интенсивнее. он лишь усмехается на это и делает ещё один вздох, чтобы сильнее втянуть в себя застрявший в комнате запах свежих яблок, но в какой-то момент перестаёт и вовсе двигаться, когда улавливает нотки цитруса. сынмин вопросительно смотрит на него, начиная возмущаться, а после притихает, смотря словно сквозь него, а после и вовсе густо краснеет. ян следует его взгляду и замечает в проеме двери шокированного феликса. член чонина бесстыдно дёргается в его собственных руках и изливается на плоский живот сынмина. отлично. и как ему теперь оправдаться? – я ждал, когда вы прекратите хлюпаться и заставлять меня вам завидовать, но вы настолько страстно отдавались этому, что я нагло захотел вас прервать, – несмотря на то, что феликс все ещё был немного изумлён, удивления почти не слышно в его голосе, словно он обсуждал тему, касаемо погоды на улице, однако оно угадывалось в его глазах, которые растерянно метались по комнате. и гуляющий запах апельсина, с неприсущей ей резкостью - то, что выдавало его с поличными, которые учуял даже сынмин, чьи глаза хитро сверкают. было ясно, что феликс был возбуждён. оба парня молчат, не зная что ответить под испытывающим взглядом самого старшего, до тех пор, пока ян громко не вздыхает от холодного пальца на головке своего члена. он глядит на кима, дабы проверить, чем он там занимается и открывает рот в растерянности от вида раскрасневшегося и все ещё возбужденного сынмина, слизывающего его сперму. – чонин, неужели ты кончил от мыслей, что за нами кто-то наблюдает? – мин говорил так, словно хотел его унизить за это, но чонин не чувствует себя плохо из-за этого. только ощущение стыда, когда его член постепенно твердеет, – или это касается только феликса? – ян вздрагивает, ощущая как щеки алеют под взглядом старших. его член вновь даёт о себе знать, – какой ты, оказывается, бесстыдный. – эй.. я все ещё здесь, – оскорбленно подаёт голос феликс, однако ни один из них не спешит обратить на него внимание. сынмин ласково улыбается, когда совсем потерянный чонин напрягает бёдра, все ещё сидя верхом на киме. он поглаживает обнаженное тело своего омеги, медленно ползая руками до его макушки и резко сжимает отросшие волосы, с особой силой приближая шокированное лицо к своему. щека мокнет под тёплым языком, испытывающе проводящий до самой шеи. несмотря на то, что в большинство случаев в их сексе инициативу на себе брал игривый и чаще всего активный из них двоих чонин, такой сынмин временами давал о себе знать и чонин клянётся, что он нуждался в подобном грубом отношении к себе. – может ты хочешь, чтобы он присоединился к нам и потрогал твой очаровательный член, м? – он указательным пальцем дотрагивается до покрасневшей головки, заставив яна жалобно скулить. феликс выпучивает глаза, застывая на месте и поражаясь: то ли их наглостью и попыткой игнорировать его присутствие, то ли от внезапного осознания, что ему нравится и возбуждает то, что он видит. конечно, будучи стоящим непозволительно близко к кровати, он слышал все до единого шепота, чувствуя как уши краснеют. он ведь смутить их хотел, а не самому смутиться, хотя в обычное время готов был и не таким прилюдно заниматься. глаза опускаются на обнаженные, совсем худощавые участки тел, потирающие друг о друга и находит это безумно привлекательным, загораясь от мыслей, что никто между ними не претендует на место доминирующего, как это бывает обычно, занимая мысли только удовлетворением партнёра перед собой. однако, хоть сейчас сынмин и открыто вынуждает чонина умолять, шепча ужасно грязные фразы на ухо, феликс уверен, что ким остановится в любой момент, стоит увидеть сомнение или страх в глазах возлюбленного и готов будет исполнять любые его желания. в какой-то момент веснушчатый ловит глазами чужой взгляд – чонин смотрит искрящими глазами, на лбу поступила испарина. он говорит что-то едва различимо, но енбок почему-то не слышит, от чего и хмурится, прося повторить. рука кима легко, с хлопком падает на раскрасневшиеся бёдра младшего. – может ты будешь громче? он тебя не слышит, лисёнок, – сынмин все ещё лежит на кровати, а чонин все ещё седлает его бёдра, временами двигая голой задницей и пачкая пах старшего природной смазкой, обильно текущей по внутренней стороне искусанных бёдер. – феликс… – ли начинает улавливать то, что ян говорит, – т-ты. . . – неловко и стыдно, – ты можешь прикоснуться ко мне? – чонин выгибается в спине, словно потягивающаяся кошка, оттопыривая свои ягодицы, и ли громко выдыхает от открывшегося вида, – вот здесь? будь у феликса проблемы с сердцем, оно бы у него точно отказало. чонин всегда смеялся и доводил сынмина, отлично зная о его чрезмерной чувствительности, из-за которой он обычно был безумно громкий и всегда просящий больше касании. и, честно признаться, подобного он не понимал, сколько бы ни старался войти в его положение, но ему было приятно видеть то, как его любимый омега сходит с ума от удовольствия - и знать, что причиной является он сам и его прожорливый язык, так правильно ласкающий его. сейчас ян наконец чувствует то, из-за чего сынмин временами так нетерпелив и совершенно не понимает как это работает. язык феликса как-то слишком глубоко проникает в него и ощущается это настолько умопрочительно, что член сынмина во рту не мешает оглушить помещение громким мычанием. это был не в первый раз, когда кто-то касался его языком – в конце концов, у него есть сынмин, который уж очень любит это дело так же, как и сам чонин, поэтому он не был обделён подобным видом внимания. и если у первого в этом имеется хоть какой-то опыт, благодаря годами практики на самом же младшим, то феликс был абсолютным новичком. в буквальном смысле. секса с омегами в его жизни было столько же, сколько и совести – ноль. он просто думал, что больше предпочитает альф, таких как чанбин, например, сильных и властных, но точно не омег. вот эти двое и открыли ему глаза, буквально тыча ему в лицо все самое прекрасное, что у них имеется. ли неумело проникает и беспокоится, что что-то может пойти не так, но чонин активно насаживает, пока с усердием доставляет ртом удовольствие своему парню. сынмин временами просит его оторваться, уже не так яро желая кончить, дабы оттянуть момент, потому что веснушчатый перед ним, чей язык занят вылизыванием скулящего и стонущего яна, явно вызвает у него некий интерес, которого у него раннее не наблюдалось. в комнате становится заметно душно – ликс осознаёт это, когда лоб покрывается испариной, а желание глотнуть чистого воздуха настигает его так же внезапно, как, на удивление, широкая ладонь сынмина на щеке. однако насладиться тем, чего так хочется совсем не получается. сынмин с чонином выделяли слишком много феромон, даже не пытаясь скрыть степень своей животной возбуждённости. и если младших это совсем не удивляет, то феликс хрипит едва слышную просьбу открыть окно, которая удачно остаётся намеренно прослушанным. чаще всего, во время половой близости, их запахи смешивались настолько, что комнату после (!) приходилось бы проветривать как минимум час - если сынмин пах яблоками, сводя чонина с ума, то сам младший был обладателем уникального запаха молока – достаточно странное сочетание, но никто из них не спешит жаловаться, потому что впиталось как родное. феликс упускает момент, когда за какую-то долю секунды оказывается зажатым между младшими и то, как страстно ким захватил в плен его губы. несмотря на то, что сынмин носил брекеты, это не мешало ему так чудесно, черт его дери, целоваться и бесстыдно пройтись языком по полости его рта, успевая одной рукой ласкать орган чонина, который явно не хотел оставаться в стороне, пока две омеги, восхищающие его, грязно целуются перед ним. феликс чувствует у уголка лёгкие чмоки, догадываясь, кто это, лишь притянул одной рукой ближе, почесав его по макушке, не отрываясь от кима. – ликси, – сынмин звучал не как обычно - а может феликс с ума от перевозбуждения сходит – от чего-то хриплый голос сильно бьет по ушным перепонкам и ли сдерживает животный порыв поддаться вперёд и порнушно застонать, – ты выглядишь ещё отчаяннее, чем чонин, хён, посмотри на него, – ким ухмыляется, когда феликс ему подчиняется, – он так смотрит на твою попу, может позволишь ему воспользоваться тобой? – сильный шлёпок прошёлся по ягодице, а феликс вскрикнул, поддавшись назад и потеревшись о стоящий член младшего. нормально ли было то, что мысль быть использованным двумя омегами заставил его член истекать сильнее? когда феликс начал задумываться об этом, чонин вошёл в него, крепко стискивая его бёдра. ли застонал настолько громко, что ким попросил его быть тише и ущипнул за сосок, наблюдая за его реакцией. чонин не был столь же большим, как тот же чанбин, с которым у него было буквально каждый день, когда те встречались, однако отсутствие секса на достаточно долгий срок сделало своё дело и тело веснушчатого было мегачувствительным на каждое касание. ян стонал вместе с ним, быстро и безмятежно двигаясь в разрушающемся феликсе. – поработай для меня, бокки, – голос кима менялся со скоростью света и теперь, когда он говорил притворно милым голосом, старшему захотелось его ударить за излишнее издевательства. какого черта этот застенчивый и молчаливый, да ещё и несовершеннолетний омега был в этом таким опытным? даже опытнее чем сам феликс. он заставил ли отпуститься на уровень своего паха и поглаживал по его светлой макушке, в то время, когда сам светловолосый посасывал головку его истекающего смазкой члена, переодически закатывая глаза от того, как чонин неоднократно бился в его простату. глаза самого старшего слезились и от грубых толчков в рот даже не становилось отвратительно – он хотел стараться и приложить все усилия, чтобы оба парня и он сам были более чем довольны. толчки сзади усиливаются и по хныканью чонина было понятно, что он был близок к разрядке. он был груб и несдержан с феликсом, его пальцы крепко впились в бока, а зубы смыкаются на лопатке, оставляя за собой красный след, пока бёдра каждую секунду сталкиваются с феликсовыми. старший с хлюпом отрывается от ствола потерявшегося в прострации сынмина и гладится щекой, размытым взглядом ловя глаза партнёра. тот в какой-то момент икает, не ожидав такой откровенности и краснеет, потеряв прежнюю уверенность и переставая контролировать ситуацию. но взгляд не отводит, начиная завороженно тереться о щеку, почти задыхаясь от того, каким невинным взглядом он смотрит, пока сзади в него долбиться его чертов парень. в какой-то момент, ли закатывает глаза и ядовито улыбается, начиная подмахивать бёдрами, поворачиваясь к чонину: – давай родной, – кончик его языка касается уретры сынмина, – используй меня, как хотел этого твой сынмин, – чониновы бёдра крупно дрожат, а диапазон его голоса усиливается на октаву, – т-ты ведь хочешь… о-о господи, да! … хочешь сделать это в меня? – феликс толком и договорить не успел весь развратный монолог, всплывающий в голове, однако эти слова, видимо, были последней каплей – чонин прижимается и обильно кончает, и вовсе пропадает из этого мира. веснушчатый скулит, когда сперма стекает по бёдрам и на какую-то долю секунды забывает про сынмина, который настойчиво начинает тыкаться членом в его рот. феликс призывно открывается, высовывает язык и лижет головку, готовясь заглотать полностью, но с выдержкой у него дела обстояли почти так же, как у его парня– его блядского, затраханного вида и того, что ему посчастливилось увидеть было достаточно, чтобы спустить ему в рот. феликс хихикает, слизывает сперму со ствола и валится на кровать, переводя дыхание. – да уж… вы отлично постаралось, мальчики, – язвительно выдает феликс, не замечая что происходит вокруг. его рот только открывается, чтобы произнести ещё какую-то колкость в сторону парней, однако задыхается, когда что-то мокрое и горячее дотрагивается до его все ещё возбужденного члена – он даже и забыл про него, забавненько. он с широко открытыми глазами смотрит вниз и шокированный писк вырывает из его рта. две омеги, которые буквально секундой раннее пользовались им для достижения собственного удовольствия, жадно склоняются над его покрасневшим членом и с таким же напором одновременно широко облизывают, на секунду отрываясь, чтобы поцеловаться друг с другом или плюнуть для лучшего скольжения. они сосут поочерёдно, но на феликса не смотрят, слишком увлечённые его возбуждением и намерением заставить его разрушиться ещё больше. и у них это очень даже хорошо получается. феликс не станет врать – орального секса в его жизни было предостаточно – тем более с учетом того, что он встречался с чанбином, который был не скуп на подобное, но то, как они - эти двое - делают, это был какой-то отвал и иной уровень для феликса – возможно больше дело в том, что они делают это одновременно и с громким хлюпом, ни на секунду не забывая показывать удовольствие, настолько ярко выраженное в их лицах. его оргазм был ярким, он не сдержал громкого стона и умоляющего «да, малыши! это так хорошо!», что сам на какую-то долю после засмущался и прикрыл рот. у него никогда не было склонности к омегам, особенно в данном плане, однако появление этих двоих в его жизни добавили чрезмерно насыщенные краски. он даже не против повторить. они обнимают его с обеих сторон, целуют в покрасневшую щеку и продолжают шептать грязные словечки, до тех пор, пока ли не засыпает, напомнив себе преподать им урок.