Я ждал тебя 27 лет.

Вода в бассейне, куда они падают с Костенко, обжигает своим холодом. За секунду забирается под одежду и окутывает плотным коконом, толща кажется неподъёмной, но желание вдохнуть воздух тянет наверх. Такими же обжигающими кажутся удары на теле Вершинина. Удары, после которых даже на поверхности невозможно втянуть лёгкими воздух и после которых наверняка останутся багровые синяки. Наблюдая за тем, как капитан КГБ привычно достаёт ксиву и представляется, словно и не было этих 27 лет, на которые пришлось забыть, что он представитель закона, словно не он перестал быть капитаном, словно не ему сломали жизнь. Мысли Вершинина в лихорадке мечутся, пытаясь придумать план побега и дальнейших действий. Стоя на коленках, готовится рвануть в сторону старушки, так вовремя заглянувшей в зал, но не успевает и оттолкнуться руками от плитки, как его по-хозяйски хватают под локоть и ведут в раздевалку. «Нам бы просушиться.» Как будто это сейчас самое важное. Но похоже для Костенко это сейчас действительно первостепенная задача, потому как в раздевалке, подтолкнув своего пленника к лавочке, он отпускает его. Отвернувшись к шкафчикам, капитан начинает стягивать с себя мокрую одежду. Вершинин, у которого в голове мысли от «он сейчас играет со мной» до «когда мы успели заключить этот негласный мир», весь сжимается на лавочке, тело трусится, не то от холода, не то от гнева. Снизу вверх он сверлит спину Костенко, который уже успел снять свою водолазку и сейчас возится с ремнями от кобуры.Подтянутое тело бывшего капитана с, проглядывающими из-за напряжения, рельефами мышц, изрисовано шрамами. Несколько из них точно были от пуль. Бандитская жизнь предполагала, что «чистеньким» из неё никто не выйдет, но сколько же пришлось пережить человеку, который из КГБшника превратился во врага народа и всё из-за ребят, которые решили поиграть со временем. Возможно, Вершинину было бы жаль, но сейчас он думал только о том, что человек перед ним убил его друзей и возможно собирался убить его самого. Думая что, перед ним больше не сотрудник безопасности, а убийца было проще не винить себя. Кожа у обоих была покрыта мурашками, а у Вершинина к тому же начинали стучать зубы, но снимать мокрую одежду он даже не думал, если придётся бежать, лучше быть мокрым, чем голым. Костенко с тихим «чёрт», наконец отстёгивает пустую кобуру и тянет вниз собачку на молнии брюк. Но кажется и он не готов полностью раздеться перед врагом, пусть он и не считает мальчишку серьёзным противником. Поворачиваясь лицом к Вершинину и замечая, что тот всё ещё, сжавшись, просто сидит на лавочке и стучит зубами, взгляд из-под опущенных ресниц не сразу поднимается, словно мальчишке нужно было время, чтобы вернуться к реальности, а когда он замечает, взгляд с трепетом поднимается к глазам оппонента, в которых читается вопрос. — Что? — Вершинин копирует выражение лица Костенко, слегка приподнимая одну бровь. — Мокрым собрался по улицам Припяти шастать? — Да. — Нет. Раздевайся. — Не буду я, — капитан идёт к соседним шкафчикам и открывая каждый по очереди, пытается найти полотенце, — раздеваться перед тобой. — Боже, да чего я там не видел? — Уши Вершинина краснеют и он цепляется взглядом за фигуру Костенко, тот с язвительной ухмылкой на секунду отворачивается от шкафчика и смотрит прямо в глаза. Видя, как его пленник готов или не готов задать ему кучу вопросов, бросает ему простынь. — Да не буду я на тебя смотреть. Завернись вот в простынь, если тебе легче будет. Дальше переодевание проходит молча, каждый отворачивается спиной друг к другу, но отчётливо слышно, как раздевается другой, звук зипки на толстовке разрезает тишину и Вершинин, чтобы убедиться, что за ним не смотрят на секунду поворачивает голову. Опять взгляды встречаются, опять на губах Костенко эта ухмылка, он уже разделся и успел замотаться в плед. Его ухмылка превращается в полноценную улыбку, слышно как он хмыкает. «Издевается», — думает мальчишка и со злостью сжимает зубы, готовый возразить, но видит, как Костенко поднимает руки в смирительном жесте и, разворачиваясь, уходит к столу. Когда Вершинин, раздевшийся и замотанный по пояс в простынь подходит к капитану, тот быстро скользит взглядом от макушки до пят и обратно, задержавшись на торсе на секунду, решив действительно поиздеваться. — А чего сильнее не замотался? — Слишком буднично, будто они старые друзья. — Боже, да чего ты там не видел? — Слишком язвительно и злобно, потому что враги. Он не верил, что Костенко действительно видел его без одежды. Не верил, что не хотел убивать его друзей. Не верил, что у человека перед ним добрые намерения. Не верил, что для него он, Паша, никто. Не хотел верить. «Просто издевается» — было проще ненавидеть его. *** Открывая ключами свою квартиру, Костенко не спускает с Вершинина глаз, чтоб тот не совершил какую-нибудь глупость и не попытался сбежать. В открывшуюся дверь мальчишку впускают первым, слегка держа ладонь на его спине, подталкивая. Перед посетителями предстаёт обычная советская квартира, слегка пустоватая и слишком консервативная, хотя чего ещё ожидать, если её владелец является капитаном КГБ СССР. На вид помещение держится в порядке, хотя это может быть иллюзией просто потому, что вещей почти не было. Древний, но при этом новый диван, пара картин и стол. Любой советский человек сказал бы: «Роскошно». Костенко сказал: «Всё по-старому». Вершинин сказал бы: «Неуютно». Мальчишка был на удивление послушным, не пытался сбежать и следовал буквально каждой команде, сдался или готовится к побегу основательно. Капитан запер квартиру на ключ изнутри, просто потому, что ребёнок перед ним был не так прост и глаза, сжатые в лисьем прищуре, всё выдавали. Костенко, казалось вёл беседу сам с собой, не получая никаких вопросов, он продолжил говорить, это успокаивало. Говорил о службе, о привычках, о вечно пустом холодильнике. Всё было слишком хорошо, а так не бывает, всегда происходит что-то плохое, оно собственно не заставило себя долго ждать. — Ну, а сейчас ты кто? «Чёрт, ну и зачем ты задал этот вопрос?» — Выражение лица капитана изменилось, радостная улыбка, появившаяся от воспоминаний о былом исчезла. Признаваться, что он преступник, падая в глазах Вершинина ещё глубже, если там ещё есть куда, не хотелось. Устало закрывает глаза и глубоко вздыхает. Ладно, была не была. — Частное охранное предприятие. — Бандит? -Да. Благодаря тебе. Говорит совершенно не то, что хотел сейчас. Но долгая обида за разрушенную жизнь, за поломанное будущее, казалась давно забытой, но сейчас почему-то снова жжёт в груди. Глаза наполняются сталью, выпуская злость наружу. Желание задушить ребёнка сидящего на диване становится настолько сильным, что сдерживаться не получается, да и не хочется. Венка пульсирует на виске, а рука слишком сильно сжимает горлышко бутылки. Вот сейчас он выйдет из кухни и ударит Вершинина, но не как тогда, в бассейне, а сильнее, жёстче, что бы у того кровь пошла из его разбитых губ и носа. Но стоит взглядом поймать мальчишкино лицо , в котором печаль уже льёт через край, всё проходит. Капитану словно дают гигантскую затрещину и весь пыл утихает, просто потому, что он не может злиться, когда на него смотрят такими глазами, просто потому, что он не хочет злиться на того, кто смотрит на него этими глазами. Мотает головой, чтобы отогнать навязчивые мысли и продолжает рассказывать, о том как нашёл ребят в будущем, о том как видел рождение Вершинина и как тот рос. — О, так ты следил за мной? -Ну почему следил, просто, — да, следил но не может признаться, как едва ли не каждый день провожал его домой, наблюдая из-за угла, что бы с Вершининым ничего не случилось. Как понаставил прослушки и камеры по квартире, что бы быть уверенным, что с Вершининым ничего не случиться. Как иногда просто смотрел на то, как тот спит, кутаясь в одеяло и утыкаясь в подушки, что бы с Вершининым ничего не случилось, ложь самому себе. — наблюдал иногда. Губы мальчишки растягиваются в усмешке, пазлы в его голове выстраиваются в полную картинку, он чувствует, как нервничает Костенко, Вершинина уже и самого немного трясёт. Неверие, как тогда, когда Аня несла бред про прошлое, как же не хочется во всё это верить. Пусть это будет просто страшный, дурацкий сон, в котором они так ничего и не исправив, сделали только хуже. Отвлекаясь от реальности, слишком много мыслей, слишком напряженная атмосфера. Капитан отпивает немного из бутылки, что бы отпустить мысли, отключить рационализм и немного расслабиться, пустить всё на самотёк. Алкоголь тут же начинает действовать, блажь в голове и лёгкость в теле, то, что нужно, Костенко уже немного навеселе оставляет мальчишку одного, буквально секунда, тот, немедленно встаёт и легко крадётся к столу, украденный нож слишком привычно прячется в задний карман. Капитан приносит с кухни пачку сигарет, такую, современную. Она немного помятая, видимо из-за того, что тоже поплавала в бассейне. Костенко достаёт одну, щупает набивку и немного кривит лицо, потому что табак влажный, но всё же пытается поджечь. Ни с первого раза, но получается, сигарета медленно тлеет. Затяжки капитана сильные и глубокие, словно на всю жизнь вперёд накуриться пытается. Выдыхая дым через нос, слегка опирается спиной о стол, полностью расслабленная поза, но секунда и бывший КГБшник замечает отсутствие ножа. Облизывает губы и ухмыляется, а чего он ещё ожидал от человека, друзей, которого убил на его глазах, а его самого взял в плен. Медленно поворачивая голову в сторону Вершинина, встречает заинтересованный взгляд, видимо не догадывается, что его уже почти поймали с поличным. Костенко медленно дышит, брови сдвинуты, голова немного приподнята, всем своим видом он напоминал змею, которая уже высится над своей добычей. Но его «добыча» словно не замечала этих перемен. Мальчишка всё также заинтересованно смотрит на него, а потом прислоняет два пальца к губам, прося закурить. От такой наглости брови капитана заметно поднялись, а затем губы расплылись в усмешке. — Тебе 18 хоть есть? — А ты разве не всё про меня знаешь? — От адреналина в ушах стучит, а зрачки занимают почти всю радужку. Наглая улыбка и вздёрнутый подбородок, он уверен в своих действиях, готов напасть, взять в захват и приставить нож к горлу Костенко, нужно только приманить его ближе. Оба это знают, но это не останавливает капитана, подходит вплотную, не оставляя места для манёвра, из-за чего мальчишка немного выгибается назад. Костенко медленно достаёт одну сигарету из пачки, протягивает и смотрит как чужие пальцы аккуратно берут её и вставляют между губ. Запаливает зажигалку и подносит, из-за того, что Вершинин всё это время сидел, ему приходится немного наклониться вперёд. Прикрывает огонёк руками, курильская привычка, и наконец делает первую затяжку, прикрывая глаза, после выдыхает сизый дым и смотрит в глаза, слишком дерзко для того, кто постоянно смотрит снизу. Сейчас лучшее время, чтобы схватить Костенко, тот словно специально стоит над душой, только и ждёт чтоб его пырнули. А потом Вершинин догадывается, что о его маленьком воровстве уже знают. — Ты знал про нож? — Ага, давно заметил его отсутствие. Мальчишка смотрящий до этого так самоуверенно и нагло, стушевался и опустил глаза. Желание стать как можно меньше или вовсе провалиться под землю завладели им, его и щёки так предательски залились красным. Стыд посмотреть в глаза, увидеть там разочарование и осуждение, не позволил их поднять. Только, когда сам Костенко просит посмотреть на него, мальчишка медленно поднимает голову и просто смотрит в глаза, думая и пытаясь понять, почему не хочет, что бы этот человек его ненавидел, он же сам ненавидит Костенко, так почему от мысли, что тот разочаруется, становилось так паскудно внутри. — Отдай нож. — Медленно, но уверенно говорит капитан, взглядом пытаясь показать, что он тут всё ещё главный. Вершинин на это просто жмурит глаза, как будто, если он не видит Костенко, значит его тут нет, как ребёнок, ей-богу, а капитан на это лишь улыбается и не знает, что ему с этим делать. Грань между тем временем, когда он жил ненавистью к Вершинину и временем, когда он привязался к нему стёрлась за года. Если бы капитан сейчас был юным максималистом, то назвал бы это влюблённостью, хотя и это, по его мнению, слишком громко сказано. Просто одержимость от злости с годами затупилась и превратилась просто в одержимость. — Паш, ну заканчивай уже свой спектакль. — Это "Паш" слишком мягкое для человека, к разрушению жизни которого ты имеешь прямое отношение, слишком успокаивающее, словно говорят маленькому сорванцу, который провинился и не хочет говорить правду, боясь, что его наругают. Чтобы не так сильно нагнетать, Костенко отходит от дивана и подходит к столу, берёт в руки новую сигарету, а взгляд требовательно, но не зло, направлен на Вершинина. Тот слегка кивает головой, соглашаясь со своими мыслями или с капитаном, ухмыляется и смотрит прямо в чужие глаза, что же он для себя понял, что сейчас походил на довольного кота. Встаёт и крадётся не сводя глаза, заводит руку за пояс и стоя почти вплотную, достаёт наконец нож. Сейчас две пары глаз следят за лезвием и оба ждут, что сделает другой. Вершинин перекручивает нож между пальцев и держа за лезвие протягивает, и кладёт его на раскрытую ладонь, признавая своё поражение и подтверждая отсутствие новых попыток нападения. — Молодец. — Костенко одобрительно улыбается и выдыхает дым через нос. Его пальцев касается чужая холодная рука и забирает сигарету. — Я тебя не боюсь. — Демонстративно затягиваясь чужой сигаретой, всё ещё играя в гляделки, выдыхает дым, чтобы создать хоть какую-то преграду между ними для скорейшей капитуляции обратно на диван, но рука схватившая за запястье не позволяет. — А меня и не нужно бояться. — Тянет ближе. И что бы сгладить разницу в росте, наклоняет чужую голову второй рукой. Они не в первой так близко друг к другу, но раньше не было этого странного чувства интимности из-за которого у обоих бешено колотится сердце. Грудная клетка ходит туда-суда, слишком частые вдохи и выдохи, а в местах, где чужое дыхание касается кожи идут мурашки. Вершинин первый начинает блуждать взглядом по чужому лицу, то и дело останавливаясь на губах. Облизывает свои губы и тянется ближе, а в голове полный бардак и мысль о том, что это всё ошибка, сменяется мыслью о том, что он действительно хочет поцеловать Костенко. Поцелуй получается лёгкий и смазанный, просто касание губами и Пашу тут же отпускают, потому что обоих отвлекает звук открывающейся входной двери. Вершинин снова смотрит на Костенко, у того опять стальной взгляд и готовность, если не убивать, то калечить точно. Капитан мгновение вопросительно смотрит в чужие глаза, Паша кивает, соглашаясь, пусть и не знает, с чем и его обнимают за плечи, усаживая на диван. — Посиди здесь, я сейчас.