Красота спасет мир

– Я, Балаганов, ценю все изящное, – Остап поддел пальцем дыру на Шуркиной сорочке. – Где вы видели мошенника с этаким рылом? – А что рыло? – обиделся Шура. – Рыло, а точнее, лицо, – палец пробрался сквозь ветхую ткань и уткнулся в теплый бок Балаганова, – должно располагать к себе любого потенциального дарителя своего частного, а, порой, и общественного имущества. Вот посмотрите на это, – Бендер повернулся вполоборота к искусственному свету и провел ладонью вдоль своего выдающегося на добрую милю носа. – Что за работа! Какое благородство и уважение внушает сей римско-греческий профиль. А вы? – комбинатор резко повернулся к Балаганову и ткнул указательным пальцем прямо в правую ноздрю нахмурившегося парня. – Это что такое? Картофелина? Огурец? Нет, Шура, с такой фигурой на физиономии вам далеко не продвинуться. – А я чего, виноват что ли? У бати был такой нос. И у деда был такой нос. – Бросьте заливать, Балаганов. Ни отца у вас не было, ни матери. И про деда вы мне не рассказывайте, – Бендер ущипнул молодого человека за щеку. – А что делать-то, раз уродился такой, – еще больше нахохлившись, опустил голову Шура. – Раз вы любите все изящное, то чего ж ко мне-то цепляетесь. – Шура, Шура, а того-то вы не понимаете, что я вкладываю в вас, – Остап взялся за плечи Балаганова обеими руками и притянул к себе не то по-отечески, не то по-дружески, не то по-товарищески, а по-беспартийному. – Воспитание да образование. Если будете делать, как я велю, будете и богатым, и счастливым. – И автомобиль свой будет? – хитро прищурился Шура. – Будет. Только вот нос ваш подвести может. – Это как? – Суете его куда не попадя, – Бендер наклонился ниже и прихватил зубами Шуркино ухо. Вдруг зло выдохнул: – Марш в постель! Шура встряхнул соломенными патлами и, состроив капризную мину, промямлил: – Ну вот, всегда так. Сначала насмехаетесь, а потом интимности закатываете. Глаза мошенника сузились до паркетной щели, зубы клацнули от возмущения. Он вскочил, схватил наглеца за ухо и выволок его в коридор гостиницы. – Вон, ишак неблагодарный! Но уже через половину ночного часа дела у них шли быстро, очень быстро, гораздо быстрее, быстро как только возможно и даже еще быстрее.