Три поцелуя

I. Ловля монстра удалась на удивление удачно. Это оказался голодный (очень голодный) гуль, однако он был один и победить падальщика не составило труда. Заплатить пообещали неплохо, кажется, слишком много за такой пустяк, но кто в конце концов Геральт такой, чтобы жаловаться на лишние деньги? У ведьмаков лишних монет нет никогда. Вот куртка износилась, да и некоторые клёпки посбивались. Однако, не глядя на все растраты-необходимости, некоторые развлечения позволить себе стоит. Ровным шагом направляясь в сторону «Азалии» (почему у всех борделей цветочные имена?) мысли всё больше уплывали в будущее. В сомнительное, но быстрое и освежающее наслаждение. В место, где сейчас все мысли мигом вылетят из головы при помощи умелых, обученных на ласки рук и губ. Войдя в заведение, он увидел у входа немолодую государыню, курившую пренеприятнейше пахнущий табак. Открыто одетая, чья одежда держалась лишь на тонких, износившихся завязках, она медленно перевела взгляд на Белого Волка. —По-старше, молоденькую? — не церемонясь с приветствиями спросила она. —Среднего возраста. Рыжую. На тридцать-сорок крон. Понятливо кивнув, женщина забрала предложенные Геральтом деньги и удалилась за стойку, глухо шархая ногами. —Пятая комната. — сказала она, безразлично оглядев посетителя. Стоит отметить, что всё захолустье, было именно захолустьем: скрипучим, затхлым и душным. Но и денег на темерских дам с их волшебными ручками не было. Зайдя в комнату и прикрыв за собой дверь, ведьмак почуял аромат едких женских духов, духоту и запах секса. Пахло так, будто кто-то пытался поменять запах в помещении, заменив его другим. Недовольно выдохнув носом, ведьмак вошёл глубже в комнату, разглядывая девушку, сидящую на постели и завлекательно улыбающуюся. Ведьмаки, охотники на чудовищ, всегда были диковинкой здесь. Пани медленно встала и намеренно виляя бёдрами (получилось так, будто она вот-вот упадёт) приблизилась к «ривийцу». Даже без острого нюха, сквозь толщу парфюма, можно было услышать яркий запах вина. Обвив руки вокруг крупной, крепкой шеи белоголового, леди потянулась и прикоснулась губами к губам Геральта. Тот придержал её за талию, не желая размениваться на нежности, но она была непреклонна. Целовала жадно и похотливо. Поцелуй с проституткой был бесчувственным, жадным и полным лишь сдавленной в нём похоти, ничем не похожей на страсть или, не дай Мелитэле, любовь. II. Новая деревня. Люди больше не смотрят с неприязнью (ладно, по крайней мере не ненавидят), но рядом вечно щебечет один надоедливый цветок. Именно цветок и именно щебечет, не давая тишине и секунды чтобы проникнуть в пространство рядом. Йеннифэр стояла возле дома старосты. Увидя её, все мысли о поимке монстра и желании заработать денег вылетели из головы. Запах терпкого шиповника и сладкой, нежной сирени окутал ведьмака, унося в головокружительные ощущения. —Йеннифер. — не своим, надломанным и хриплым голосом произнёс Геральт из Ривии. —Геральт. — кивнула чародейка, внимательно оглядев того глазами цвета фиалки. Искра зажглась в магических очах. Они и не заметили как оказались в помещении (один из домов Йеннифер?), не заметил Геральт и того, что щебетание над ухом пропало, не заметил и потухшего взгляда друга (зачеркнуть) знакомого. Он был увлечён поводом зловещей магии, готов был лаять и скулить, словно пёс, желая получить свои граммы женской ласки. Хотя, лаской назвать их поведение нельзя было. Одежда летела стремительно, взгляды изучали жажду, голод, они смотрели друг на друга как на собственность, как на добычу. Из уст мутанта доносилось тихое рычание, что лишь забавляло брюнетку, с её любопытством. Она была другой, но одновременно, своим отношением и чувствами ничем не отличалась от тех девушек, что видел Геральт на протяжении всей своей жизни. Поцелуи не были у них частыми. Наоборот, поцелуев не было почти никогда. Отношения были слишком нестабильны, они сходились, а наутро как обычно покидали постели друг друга, так зачем тратиться на лишнюю ласку? Но иногда всё было по-особому. Когда оба были так голодны, что готовы были сожрать друг друга, как волк, затерявшегося в зарослях леса ягнёнка. Только вся ирония была в том, что обое были волками. Голодными собственниками. Поцелуй настиг Геральта под кульминацию. Он был жадный, болезненный из-за укусов и весь пропах жаром, сиренью и шиповником. И было совсем плевать, что в глазах напротив плескалась лишь жгучая страсть, так непохожая на искреннюю и трепещущую любовь. III. Поимка бруксы измотала, выбила из и без того последних сил. Своими когтями та оставила глубокую рану прямо на груди ведьмака. Рана кровоточила и ныла. Неведомо как Геральт оседлал Плотву и погнал её к гостевому двору, спеша оказаться в снятой комнате и не отключиться прямиком в дороге на лошади. Плотва бежала быстро, подпрыгивая почти на каждой кочке и от того рана неприятно колола, заставляя из глотки выбиваться неприятному скулежу. Он смутно помнил как приказал мальчишке во дворе загнать его лошадь в стойло, смутно помнил как открыл дверь в комнату и увидел Лютика, играющего на излюбленной лютне, так же смутно помнил как безвольно повалился на твёрдую постель. —Геральт! — последнее, что слышал Геральт. Он смутно чувствовал как рану зашивали и перевязывали, ведь большую часть времени он находился в трансе из боли и раздражения. Плохо помнил как давно это кончилось. Но когда ведьмак очнулся, он отчётливо чувствовал свою голову на чужих коленях и ласково перебирающую пряди волос руку. Кто-то напевал древнюю эльфийскую колыбельную. Но врагом не пахло. Медальон не вибрировал, оповещая об опасности и особая ведьмачья чуйка не работала. Всё говорило о том, что рядом лишь доброжелатель. Глаза открывать не хотелось. Ривиец уже учуял запах лютиков и полевых ромашек. —Спи спокойно, Gwynbleidd. — прошептал тот самый кто-то, посылая заряд маленьких мурашек по всему телу. Лютик (это точно был он) наклонился ниже, ведьмак мог чувствовать его дыхание. Поцелуй вышел… Другим. Совершенно другим, таких не было ни разу в длительной жизни Волка. Поцелуй был невинным, осторожным. Одно касание губ. Но лишь от этого касания сердце зажглось нежностью, тем трепещущим чувством, что так боялся называть ведьмак. Любовь. Вот что значит этот поцелуй. На следующее утро Лютик смеялся и болтал как и всегда, а Геральт впервые пытался расслышать его трёп. И в это утро Геральт впервые сам почувствовал радость — любить. Любить безмерно и всегда, нежно и трепетно. Любить до последнего поцелуя.