Один муж хорошо, а два еще лучше

Юный Вэй Ин знал, что странный артефакт в потайной комнате дяди Цзяна трогать не следует… Но, похоже, он остался жив. Он слышал, как птички пели над его головой, и ветерок обдувал его лицо. Он открыл глаза и увидел над собой чистое небо. Не все так плохо! Он обнаружил себя на какой-то поляне, усеянной кроликами. Это место явно не походило на Пристань Лотоса. Вэй Ин огляделся в поисках Цзян Чэна, но ни души рядом не увидел. Ему ничего не оставалось, кроме как подняться, отряхнуть траву от своих роскошных одежд старшего адепта Юньмэн Цзян и пойти разведывать, куда это он попал. По белой дорожке он вышел к величественным павильонам, чистым и аскетичным, с развевающимися на ветру полотнами с узорами плывущих облаков. Он не верил своим глазам! Облачные Глубины стояли перед ним целые и невредимые, не тронутые никаким пожаром… однако не совсем такие, какими он их помнил. Будто их перестроили! Но буквально недавно Лань Чжань сказал, что его дом сгорел дотла от руки вэньских псов! Вэй Ин решил идти дальше. Лань Цижэнь, едва отойдя от удара, который ему нанесла новость о раздвоении Старейшины Илина, не спеша прогуливался по резиденции. Он боялся, что еще одна такая новость, и он и правда отправится к брату в загробный мир, портить его вечный покой жалобами на его сына, из-за которого Лань Цижэнь поседел раньше времени. Его напряженные мысли прервал крик юноши позади. Сердце его екнуло. Медленно обернувшись и параллельно белея, он будто видел призрака. Шумного, непослушного, бесстыдного мальчишку в одеждах Юньмэн Цзян, несущегося к нему галопом с криком: «Учитель Лань! Это я, Вэй Ин! Помните меня?!» Ноги Лань Цижэня подкосились. — Сгинь! Сгинь! Пропади! — только и смог сказать он перед тем как раскашлялся кровью и потерял сознание. Вэй Ин, увидев, что стало с учителем Ланем на его глазах, затормозил, не зная, что делать, а потом сообразил и побежал в другую сторону в надежде сбежать из этого места, пока никто не поймал, и по пути, главное, не наткнуться на Лань Чжаня. Дорожка вывела его на задворки Облачных Глубин, где на грядках росли овощи. Он остановился, заметив двух юношей в черном, и уже хотел бежать обратно, если бы до него не донесся кусок их разговора: — Не слишком здоровый? — У Лань Чжаня больше. — Я тебе говорю, что не влезет это в меня. — В меня влез ланьчжаневский, значит и в тебя влезет. — У тебя тело обрезанного рукава, кто знает… — Эй, старина Мо был девственником! Знаешь, как больно было, когда Лань Чжань в меня свой баклажан вставлял? Ты должен сказать мне спасибо, что я уговорил его попробовать живой огурец сперва. Он вообще целебный. Дарит прохладу, влажность и, наверное, силу земли. — … Ты точно я? — Я читал в одной книге, как герой засунул сливу своей жене в лоно, довел ее до экстаза, потом сливу вынул и съел. Вэй Ин застыл как вкопанный с открытым ртом и залитым краской лицом. Юноши не походили на адептов Гусу Лань, он сразу проникся к ним симпатией. Они разговаривали в точности как он! А потому, поборов смущение, он окликнул их: — Эй, братцы! А как книга называется? Юноши одновременно повернули к нему головы. Один побелел и выронил из рук огурец, другой моргнул пару раз, а потом расхохотался. — Девственникам читать запрещено! Тридцать пять плюс! Ха-ха-ха! Я же говорил, что третий объявится! — Третий? — Поосторожнее надо быть со своими фантазиями, гэгэ! В ноздри Вэй Ина ударил тонкий аромат сандала. Так всегда пах Лань Чжань. Он резко обернулся, обрадовавшись, и улыбнулся другу: — Лань Чжа…- А Лань Чжань сильно изменился за лето.