Как упал ты с неба, денница, сын зари!

На город падает ночь. Люцифер водружает на стол бокалы. Выключает в гостиной свет, и Лос-Анджелес за огромным окном радостно подмигивает ему миллионом огненных глаз. Вот только на улице все еще царствует тишина, и сколько ни прислушивайся к ней, разобрать можно разве что мерное, тягучее жужжание шоссе вдалеке. Гостиную вдруг заливает лунный свет — и камни на стеллажах вмиг оживают. И больше ничего здесь не напоминает геологический музей: камни живут в этом доме с прозрачной стеной так же, как живет поселившийся здесь человек, и у каждого есть своя история и свой характер. Телефон показывает половину одиннадцатого, когда за окном наконец слышится знакомый рев мотора. Каин не входит, а почти что взбегает вверх по лестнице. Вскидывает руки в примирительном жесте и улыбается. И падает в объятия Люцифера. — Прости, — говорит он, — еле вырвался. Я не сильно опоздал? Каин пахнет ужасным горелым кофе и бензином, и чуть-чуть одеколоном, и он такой родной и теплый сейчас, и немножко усталый. И сердиться на него совершенно невозможно. Особенно когда он притягивает Люцифера к себе — так, будто сила его железных мышц хочет посоперничать с ангельской, нечеловеческой мощью. — Ты вовремя. — Скажи, я могу чем-то помочь? — Можешь открыть вино, — предлагает Люцифер. — Маркус, что ты натворил? — Было много работы. И еще эта Монро… — Нет, про Монро я уже знаю. Каин поднимает бровь. Достает из ящика штопор и тянется за бутылкой «Шабли». — Когда я уезжал, Дэниэл и мисс Лопес все еще оставались в Lux, — объясняет Люцифер. — Ничего страшного, Мэйз составила им компанию. — Значит, пока я торчал в пятницу вечером у шефа полиции, — Каин делано хмурится, — мои сотрудники времени не теряли и уже напивались в твоем баре. — И обсуждали некоего лейтенанта Маркуса Пирса, как мне сказал Патрик. Между прочим, мисс Лопес в тебя влюблена. Она так мило одергивала Дэна всякий раз, когда он жаловался, что ты заваливаешь всех работой и лезешь куда не надо. Разве это не прекрасно? А еще мисс Лопес все-таки улучила момент, чтобы поболтать со мной лично. Предупредить обо всем. По ее данным, в участке у тебя много тайных поклонников… — …кто бы говорил, Люцифер… — …а еще тебя считают очень смелым. В ответ Каин смеется. Разливает вино по бокалам и замечает: — А ведь они даже не знают, что их лейтенант спит с самим Сатаной. — Они не верят, — соглашается Люцифер и жестом предлагает сесть за стол. — Но ты не ответил на мой вопрос, Маркус. Каин медлит. Забирает себе кусок сибаса, кладет на него немного шпината и качает головой. А потом объясняет: — Сегодня я расстроил твоего брата. Для начала я собрал дежурных и сказал, что если еще раз увижу в участке кого-то постороннего, совершенно точно полетят чьи-нибудь головы. И я не буду смотреть на стаж и выслугу лет. Я не ошибся, и вечером Аменадиэль снова приперся в участок. Но в этот раз его не пустили внутрь, и он немножко на меня обиделся. Даже подождал на парковке, чтобы все высказать. Что он все-таки настоящий ангел, волнуется и заботится о тебе и всем желает добра. Даже такому, как я. Кстати, как ты догадался? — Потому что я хорошо тебя знаю. И эту твою ухмылку ни с чем не спутать, — Люцифер салютует ему бокалом. — Между прочим, ты играешь с огнем. — И что он мне сделает? Еще раз проклянет? Люцифер качает головой. Об Аменадиэле они больше не вспоминают. Завтра суббота, и он совершенно точно уговорит Каина забыть о работе хотя бы на день. Вот прямо сейчас и уговорит: когда ужин закончен и когда они оба оказываются в ванной. Когда Каин расстегивает на нем пуговицы рубашки и пряжку ремня, и целует, и опускается перед ним на колени. Когда потом Каин стоит перед ним, слизывая его семя с губ, стоит обнаженный и мокрый, и донельзя распаленный, и вода стекает с его волос, и струйками бежит по его великолепному телу, и Люцифер не желает ничего другого, кроме как вернуть ему ласку. И просто любить его. Потому что в одном Люцифер уверен до конца: пусть ангелы создавали звезды и творили миры, но любовь все-таки придумали люди. Когда Люцифер прижимает Каина к искрящемуся темному камню, которым выложены стены в ванной, — и покрывает его поцелуями, и заставляет стонать от удовольствия — на мгновение он падает в прошлое и видит другого Каина, юного, как тот мир, и другого Люцифера рядом. Тот другой Каин стоит под искрящимся звездным небом и даже не знает, насколько красив, а тот другой Люцифер не находит слов, чтобы ему об этом сказать. Но потом наваждение уходит: разве что в синих глазах мелькает удивление. Когда небо освещают робкие проблески зари, Каин спит в его объятиях. А Люцифер все не может сомкнуть глаз: он надеется, что это не последняя их ночь вместе. И не хочет думать, что будет потом. Когда Вседержитель потеряет терпение и вернет своего мятежного сына в Ад, а Каину напомнит о том, что все-таки значит его Печать. — Люцифер, ты не спишь? — Нет. — Я давно хотел спросить тебя, — начинает Каин. И не договаривает. Выскальзывает из объятий — и переворачивается на спину. — Маркус, ты можешь спросить у меня что угодно, и я отвечу. — Я знаю, — Каин все еще медлит. — Ты носишь личину, верно? Своего голоса Люцифер не узнает. — Верно. — Со мной не нужно. Сначала Люцифер просто молчит. И долго подбирает слова, и не знает, как объяснить это Каину: его Падение будет с ним навсегда, и огненное озеро тоже. … Вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами… Апостол Иоанн не ошибся, думает Люцифер. Просто все это уже случилось — очень давно, в самом начале времен — и гнев, и святые Ангелы, и огонь с серой. Каин поворачивается на бок. И смотрит на него так, что Люцифер понимает — ничего объяснять не придется. — Значит, ты помнишь. — Я помню, — говорит Каин. — И я подумал… вдруг тебе тяжело? Всегда держать в голове, как ты должен выглядеть. Даже во сне. Как ты это вообще делаешь, во сне? — Привык. *** Он пробует снова и снова, и в тысячный раз у него получается. Крылья — или то, что от них осталось, — раскрываются за спиной и несут его прочь. Прочь из того места, которое его Отец нарек Адом. Сейчас Ад кажется пустым и страшным, несмотря на то, сколько Лилим его населяет: шумные и грубые, даже самые маленькие демоны не знают иных игр, кроме как истязать и мучить друг друга. И это лишь начало. Всевышний создал Ад и выстроил множество темниц с какой-то зловещей целью, и он — падший ангел Самаэль — не будет единственным узником в этом царстве пепла и вечной ночи. Неужели Отец ждет нового Восстания? В этой тюрьме хватит места всем, думает Люцифер. Но сейчас солнце золотит скалы на горизонте, ветер шуршит в пышных кронах деревьев, а сам он ступает по мягкой траве и вдыхает ароматы распускающихся цветов, и ему не хочется вспоминать Ад. Он выбрался. Надолго или нет, Люцифер не знает. У берега реки он замирает. Любуется потоком, который спокойно катит свои воды вперед, подходит к самому краю и смотрит в водную гладь. Чудовище. Как есть чудовище. Будто он сам не знает: обожженные пальцы и такие же ступни Люцифер видит и так. И постоянно ощупывает лицо, когда ему кажется, будто шрамы и рубцы начали заживать. Прекраснейшего из ангелов больше нет: наверно, даже брат-близнец Михаил, столкнувший его в огненное озеро, не понял бы, что за страшилище выползло оттуда после. И место ему — такому — только в Аду. С дикими сыновьями и дочерьми Лилит, верность и восхищение которых ощущается как самые тяжкие оковы. На мгновение Люцифер думает, что ему и вправду стоит вернуться в Преисподнюю, а потом слышит шум и прячется за раскидистым деревом, склонившимся к реке. По высокой траве ступает юноша — не ангел и не Лилим, а человек, и Люцифер думает, что не видел никого прекраснее. Потому что юноша этот статен и высок, волосы его темны, плечи широки, а под загорелой кожей перекатываются мышцы. И потому что в его синих глазах нет покорности. Юноша подбирает блестящий камешек, выброшенный рекой на песок, и долго его рассматривает. А потом усаживается на краю берега, совсем близко к воде, и сгибает ноги в коленях. И вдруг спрашивает: — Почему ты прячешься? — Не хочу, чтобы ты испугался. — Я ничего не боюсь, — в голосе звучит упрямство. — Кстати, меня зовут Каин. А тебя? Люцифер не может солгать — и просто отмалчивается. — Раз не хочешь говорить — то и не надо, — заключает Каин. — Но ты бы мог хоть вылезти оттуда. Я не убегу, правда. Он выходит из своего укрытия — и садится рядом, и тоже сгибает ноги в коленях. И вместе с Каином смотрит, как течет и журчит не нареченная еще людьми река. Каин бросает на него быстрый взгляд, и в нем нет ни отвращения, ни страха. — Что с тобой случилось? — Я сгорел, — отвечает Люцифер. — И до сих пор не знаю, как вернуть себе прежний облик. Может, и не выйдет. — Когда я обжег руку в костре, заживало долго, — рассказывает Каин и смотрит на собственные пальцы. — А теперь вроде бы и следа не осталось. Надо бы спросить у кого-нибудь. — Не у кого. — Мои мать и отец все спрашивают у ангелов. Когда не знают, как быть. И Авель тоже. Потому что ангелы вроде как присматривают за нами и помогают. Каин задумывается и медлит. — Что-то не так? — Не знаю. Понимаешь, ангелы с удовольствием с нами возятся. Так же как Авель с удовольствием возится со своими ягнятами. И смотрят они на нас точно так же, как Авель смотрит на ягненка. Который забавный и смешной, и которого надо заталкивать в стойло. Люцифер качает головой. — Лучше я пойду. — Ты разве спешишь куда-то? — Нет. Но я не хочу, чтобы ангелы увидели меня здесь, с тобой, и решили, будто это я внушил тебе такие мысли. Которые точно не обрадуют Всевышнего. — Вот еще, — говорит Каин. — Кстати, я бы и сам отсюда ушел. Если бы знал, куда. Я вроде как должен быть земледельцем. Так считают мои родители. Я пока не знаю, хочу ли я сам быть земледельцем, но я мог бы попробовать. Все равно ничего другого я пока не умею. И земли этой много, а раз так, почему я обязан сидеть тут? — Тебе что-то не нравится дома, — догадывается Люцифер. — Мне не нравится мой младший брат, а моему брату не нравлюсь я. Мы с ним очень разные. И мы с малых лет ссорились и дрались, а так как я старше и сильнее, Авель всегда лезет в драку первым и первым бежит кому-нибудь жаловаться. Матери, отцу, ангелам. — Не давай себя в обиду. — Я и не даю, — кивает Каин. — Просто надоело. Когда-нибудь я все равно уйду отсюда. Люцифер ничего не говорит. — Мы могли бы пойти вместе. Возможно, вместе мы бы нашли, как тебя исцелить. — Ты же совсем меня не знаешь. — Ты не смотришь на меня, как на ягненка, — замечает Каин. — Это главное. И я думаю, что на самом деле ты очень красивый. Красивее всех ангелов. Лицо Каина вдруг заливает краска, и это больше, чем Люцифер может сейчас выдержать. Он вскакивает на ноги. А Каин смущается еще сильней. Качает головой. — Прости. Мне правда очень жаль, что это случилось с тобой. Что ты сгорел. Но я думаю, что важно не то, как ты выглядишь. Важно, какой ты на самом деле. Вдалеке слышится шум и льется человеческая речь. — Мои мать и отец, — объясняет Каин. — Ева и Адам… — Первые люди, — вдруг понимает Люцифер. Он ведь просто не знает, как у людей отсчитывается время. Он вспоминает прекрасный Сад, полный чудесных цветов и удивительных тварей. Он пришел туда посмотреть на тех, кому Отец подарил больше, чем его братьям и сестрам — свободу воли. И нашел мужчину и женщину, вот только никакой свободы в них не было. Лишь смирение и покорность воле Отца. Но и сам он побоялся сказать женщине, кто он такой, и говорил с ней, прячась в листве. Спросил, отчего она так смотрит на древо и почему боится. Ответа он не дождался. И ушел… Он уже навлек гнев Отца на первых людей. Не хватало еще принести беду их сыну. Только потому, что он так любопытен и не может жить там, в Аду. — Мне пора, — говорит Люцифер. — Ты ведь вернешься? — с надеждой спрашивает Каин. — Я буду тебя ждать. Пожалуйста… В небесах мелькает темное оперение: наверно, его уже выслеживает Аменадиэль. Люцифер бросается прочь. Бежит, что есть силы, и в самый последний момент успевает раскрыть собственные крылья. Ад смыкается за его спиной прежде, чем брат успевает его настигнуть. *** Люцифер не знает, сколько времени проходит — в Аду нет ни дней, ни ночей. Да и выбраться из Ада больше не получается. Каждый раз, когда он это делает, на его пути появляется Аменадиэль. Качает головой и почти что ласково приговаривает: — Ты должен немедленно вернуться. Твое место в Аду, а не на Земле. Помочь тебе? Но Люцифер верит: когда-нибудь он обретет прежние свои силы, когда-нибудь он окажется быстрее брата, и Аменадиэль просто не заметит его бегства. Надо подождать, решает Люцифер. И он ждет, и снова обходит Ад, все такой же пустой и страшный, и полный маленьких клетей. Теперь Люцифер уверен в том, что его Отец и вправду готовится к следующему мятежу: зачем же иначе здесь столько темниц, как не для того, чтобы держать непокорных падших ангелов. Одно это наполняет Люцифера надеждой: как только Михаил или Аменадиэль бросят сюда следующего обреченного, у него будет союзник. И когда-нибудь их станет так много, что они освободятся и разрушат Ад. И обретут свободу воли, и построят совсем другую Вселенную. И подружатся с людьми, и будут жить с ними в мире, и помогать им. Ведь они, ангелы, намного сильнее человека, а раз так, они обязаны беречь людей и спасать их от бед. Когда Люцифер думает об этом, он вспоминает того юношу с синими глазами, по имени Каин. И надеется, что все беды обошли его стороной. И что когда-нибудь они снова увидятся. Может, к этому времени Люцифер поймет, как залечить ожоги и вернуть себе ангельский облик, и они с Каином снова будут сидеть у реки, и наконец придумают ей имя. Однажды Люцифер шагает по лабиринтам Ада. Мимо него с воем и грохотом проносятся Лилим — падают ниц и кланяются, будто ему нужны эти поклоны — и снова бегут вперед, и вот тогда Люцифер чувствует, что в Аду что-то изменилось. И в целом мире тоже. Он идет на шум, и Лилим послушно расступаются перед ним. Наконец он останавливается у темницы и открывает дверь. Но в темнице не ангел, не его непокорный собрат, бросивший вызов Отцу. В темнице, в этой маленькой уродливой клети заключен человек, и его бессмертная душа сейчас бьется с мороком. Человека этого Люцифер никогда не встречал, зато морок ему знаком, и знакомы его синие глаза, и имя ему Каин. Каин убивает Авеля, чтобы тот ни делал и как бы ни пытался спастись. Каин убивает Авеля, когда тот сражается с ним. И когда просто стоит и ждет смерти. Каин убивает Авеля в сотый раз, когда Люцифер пытается освободить узника, вытащить наружу. И когда у него это не получается, он наконец понимает, что на самом деле задумал и сотворил его Отец и что такое вечные муки в Аду: бессмысленные, бесконечные пытки. Зато Лилим в восторге. Они улюлюкают от радости, когда по голове Авеля снова течет кровь. Они то пытаются напугать его сами, то вкладывают в руку этого ненастоящего Каина камень побольше: так веселее. Сперва Люцифер выгоняет их из темницы, а потом зовет себе на помощь. Авеля невозможно освободить из тюрьмы — такова воля Отца — но можно отвлечь морок. И хотя эта страшная петля все равно замкнется, и Каин все равно убьет его в конце, это будет случаться реже. Авель будет жить в своей темнице, будет ходить по ней взад-вперед, будет снова ссориться с братом и снова лезть в драку, но ему будет чуть легче. Люцифер очень на это надеется. — Он это заслужил, — говорит ему Аменадиэль, наконец-то спустившийся в Ад. Бросает взгляд на Авеля и шагает прочь. — Вот эту бесконечную пытку? — Так заповедал Отец. Если человека гложет чувство вины, он непременно попадет сюда, к тебе, и будет целую вечность переживать свое худшее воспоминание. — Но ведь Авеля убили. Почему он должен страдать теперь? После смерти? — Его грызет совесть. Значит, есть из-за чего! Иначе бы он не попал в Ад, а наслаждался бы Раем. Между прочим, его убийцу постигла куда более страшная кара. От слов Аменадиэля по коже идет мороз. Вот только выдавать себя нельзя. И нельзя показывать, как он сейчас боится и как тревожится за Каина, который никак не походил на злодея. Безусловно он и так наказан достаточно: ведь есть ли что-то страшнее, чем убить собственного брата? И жить с этим знанием? — Господь проклял Каина, — замечает Аменадиэль. — Мне выпала честь быть посланником воли Всевышнего, и это я отметил Каина Печатью. Теперь он бессмертен. — Бессмертен? — удивляется Люцифер. — Каин будет видеть, как все вокруг него умирает и превращается в пыль и прах. Как уходят самые близкие ему люди. Как он остается один. Он будет скрываться, потому что дурная слава его облетит весь мир, и люди будут ненавидеть и презирать Первого убийцу. Пройдут сотни и тысячи лет, и ничего не изменится. Каин будет скитаться по миру и никогда не найдет себе дома. Наказание вполне соответствует преступлению, и Каин заслужил эту кару. — Заслужил? Я видел, что происходит с Авелем в темнице. Если это вправду его настоящее воспоминание, то выходит, что он первым напал на Каина. А тот защищался. — И убил, — наставительно говорит Аменадиэль. — Отец знает, как правильно. Между прочим, Каин не равен нам. Он человек. Он уязвим и чувствует боль. Его можно ранить, но все его раны будут излечиваться. Его даже можно убить, можно утопить в реке или сжечь, но он всякий раз будет восставать из праха и вновь обретать тело. А когда жизнь станет для него совсем невыносима, он начнет убивать себя сам. И у него ничего не получится, сколько бы боли он себе ни причинил. Люцифер ничего не отвечает. Лишь рассматривает свои обожженные руки. Неужели он тоже заслужил все это? Смотреть на бесконечные мучения несчастного Авеля. Смотреть, как в темницы Ада прибывают новые человеческие души — и они тоже переживают пытки, повторяющиеся без конца. Смотреть на все это — и чувствовать себя бессильным и побежденным. Потому что освободить и спасти их он, Люцифер, не может. И уйти он тоже не может. Он снова и снова призывает на помощь Лилим, и порой им удается растянуть пытку во времени. Лилим это забавляет. А сам он ощущает себя палачом. Теперь он все чаще приходит к клетке Авеля, смотрит на морок и вспоминает слова Аменадиэля. И ждет. Говорят, время излечивает все раны. Однажды к Люциферу возвращаются все прежние силы ангела Самаэля, и раскрываются крылья, и он мгновенно выбирается на Землю, и летит, летит быстрее, чем солнечный луч. Он находит Каина в темной пещере. Ночью в горах очень холодно, а до человеческих селений далеко. Но в пещере разведен огонь, и сейчас Каин греет руки у костра. Кутается в какую-то шкуру и оборачивается на шум. В этот миг Люцифер замирает. Потому что нет больше юноши, в синих глазах которого пылало любопытство: взгляд Каина тускл, точно в нем навсегда умерла радость. Да и сам он теперь другой: возмужавший и заматеревший, с сединой на висках и огрубелыми, мозолистыми ладонями. — Ты все-таки пришел, — говорит ему Каин. Он выпрямляется, а на губах его расцветает улыбка. И глаза его вдруг вспыхивают и блестят как прежде. Как тогда, когда они вместе сидели у реки и слушали ее журчание. — Мне жаль, что так случилось. — Мне тоже, — отвечает Каин и опять мрачнеет. — Я отдал бы все, чтобы этого не произошло. Люцифер садится у костра. Они долго молчат, а потом Каин рассказывает: — Земледельца из меня тоже не вышло. Я пробовал. Рано или поздно люди догадываются, кто я такой. Я же отличаюсь от них. Не старею, и хвори меня не берут. Тогда мне приходится все бросать и уходить. Поживу пока здесь, а весной отправлюсь дальше, на север. — Это несправедливо, — вырывается у Люцифера. Каин лишь качает головой. Шкура вдруг спадает с его плеч, и Люцифер видит ту самую Печать, черную и несмываемую, и добавляет: — Ты этого не заслужил. — Да какая уже разница, — замечает Каин. — Сначала я пытался рассказать, как все было. Но мне никто не поверил, даже мама. И в любом случае, я вправду его убил. — Иначе бы он убил тебя. — Может быть. Может быть, и нет. — Столько лет прошло, — размышляет Люцифер вслух. — Ты не думал вернуться? Ведь твои родители уже наверняка простили тебя. — Мои родители умерли. Каин поднимается на ноги. Выуживает из угла корягу, ломает об колено и бросает в костер. А Люцифер вспоминает Серебряный Город и пытается представить Еву и Адама в нем. Наверно, они сильно скучают по детям. И неужели в них не было ни капли сожаления о погибшем Авеле и проклятом Каине? Или Всевышний все-таки проявил невиданное милосердие и, несмотря на свои же законы, забрал первых людей на Небеса? — Возьми, — Каин протягивает ему другую шкуру. — Скоро тут станет еще холоднее. — Не нужно. Мне всегда тепло. Кожа теперь очень грубая и толстая, а по жилам всегда идет огонь. Хорошо быть чудовищем… — Ты не чудовище. И ты не заслужил такого, сгореть и до сих пор не исцелиться. — Ты тоже не заслужил, — повторяет Люцифер. — Знаешь, в чем заключается несправедливость? Не в том, что ты всю жизнь будешь жалеть о смерти брата. Ты не можешь искупить вину. Сколько бы ты ни каялся. Какая польза в том, что ты вынужден бежать и скитаться по миру? Ты мог бы возделывать поля или возводить дома. А ты сидишь здесь, в пещере, потому что люди гонят тебя отовсюду. Каин пожимает плечами. — И умереть я тоже не могу. Даже если захочу, все равно не выйдет. — Не выйдет, и пробовать не надо. Это ведь тоже часть Проклятия. Чтобы ты хотел умирать и сам причинял себе боль. Теперь Каин молчит. Садится рядом с ним и греет руки над костром. Рассуждает вслух. — Может, на севере никто про меня не слышал. Земля там не очень плодородная, но я хотя бы займусь делом. А то и правда. Все сижу здесь и прячусь, и больше ничего. — Я останусь с тобой, — вырывается у Люцифера. — Пока меня не отыщут, я буду с тобой. Каин непонимающе смотрит на него. Потом он расстилает возле костра шкуры и ложится на спину. Люцифер ложится рядом с ним. — Ты и вправду теплый, — говорит ему Каин. Укрывает их обоих еще одной шкурой, ворсистой и мягкой, и придвигается ближе. — Можно тебя обнять? Проходит три дня. Однажды Каин идет к горному ручью за водой, а Люцифер остается в пещере. Там его и находит Аменадиэль. *** — Прости меня, — говорит Люцифер. — Я знал, как тяжело тебе приходилось. Я должен был тебя отыскать и остаться там, с тобой, как я обещал. Но потом я очень долго не мог выбраться из Ада. А когда наконец выбрался, на Земле прошла сотня нет, и мир изменился. Все было по-другому, и людей стало намного больше… И в Аду тоже, вспоминает он. В Аду тоже стало больше людей. Больше страданий и боли. Потому что так решил Всевышний. — Люцифер… — Я все искал тебя, — продолжает он. — И потом тоже. Я выбирался на Землю и искал тебя. Каин вдруг придвигается ближе. Склоняется над ним — и легко касается его губ своими. — Ты меня нашел, Люцифер. В тот первый раз у реки. И потом снова, в горах. И это самое главное. Потому что если бы мы тогда с тобой не встретились, я бы за эти несколько тысяч лет стал кем-то другим. Я бы тоже, думает Люцифер. Стал бы кем-то другим. — Но я всегда помнил тебя. Пусть ты и не сказал, кто ты такой. Ты был добр ко мне, даже тогда, когда никто не был. Разве я мог тебя забыть? — Все равно, Маркус. Я обещал остаться с тобой. И я должен был отыскать тебя потом. — Ты меня нашел, — повторяет Каин. Улыбается и целует его снова. — И сейчас я здесь, с тобой. И я никуда больше не исчезну. Люцифер подается вперед и кладет ему руку на затылок — у Каина мягкие губы, и разрывать поцелуй не хочется — и Каин теряет равновесие. Падает на него и смеется, и прижимается к нему всем телом — Каин прекрасно знает, как распалить его до предела. А потом Каин чуть отстраняется, садится в постели и говорит ему: — Я хочу увидеть тебя. Как тогда, у реки и в горах. Люцифер? Пожалуйста. Люцифер еле сдерживает дыхание. В груди бешено стучит сердце, а в висках вскипает кровь. Обычно он снимает личину, когда хочет, чтобы его боялись. Чтобы в нем видели чудовище. Ведь он, дьявол, и есть чудовище. Самое страшное из тех, что существуют в мире. Которое никогда не заслужит прощения и которое нельзя любить: так заповедал Отец. Но в синих глазах перед ним столько нежности и тепла, что верить в это — в непрощение и в вечную немилость — Люцифер больше не может. Каин уже видел его таким. И не убежал, и не испугался. И не смотрел с отвращением. А еще Люцифер считает, что это честно. Каин имеет право знать, с кем делит постель. Он смыкает веки. Чувствует, как его захватывает огонь. Как пламя течет по жилам и как вся его кожа вмиг грубеет и багровеет, покрывается шрамами и наростами. Люцифер вслушивается в тишину. В чужое дыхание. — Ты очень красивый, — говорит ему Каин. — Красивее всех ангелов. Когда Люцифер открывает глаза, Каин все еще сидит в постели, и взгляд его все так же полон любви и нежности, и Люцифер не знает, как назвать то, что сейчас происходит. Разве что волшебством. — Ты прекрасен, — повторяет Каин. Склоняется над ним снова и целует, целует по-настоящему, проникая языком в рот, и текущий в жилах огонь вдруг усмиряется и больше не жжет его изнутри, и по телу разливается тепло. Будто он все еще горит, но теперь это другой, совсем другой жар. А Каин тем временем расцеловывает каждый кусочек, каждый сантиметр его обожженной кожи. Целует его щеки и лоб, целует шею и грудь, проводит языком по животу, спускается все ниже и ниже, и наконец облизывает его член и берет его в рот на всю длину. Люцифер вздрагивает. Это ведь невозможно, думает он, это страшно до отвращения, разве можно так ласкать его, когда он такой? Но член его — темно-багровый, почти черный — уже стоит колом, а Каин и не думает останавливаться. Каин нежен и ласков с ним — так, будто это обычная их ночь. Будто ничего не изменилось. Будто перед ним его прежний любовник с идеальным телом и правильными чертами лица, великолепный мистер Люцифер Морнингстар, о котором мечтает половина Лос-Анджелеса, а не жуткое страшилище из Ада. И сейчас Каин делает все то, что делал, когда в его постели и вправду был тот самый потрясающий мистер Морнингстар. Каин то сосет его ноющий член и все наращивает темп, то выпускает член изо рта, вбирает в себя снова и снова сосет. И дразнит головку самым кончиком языка, и помогает себе рукой, будто ему и вправду приятно касаться этой черной плоти. Потом Каин выпрямляется и садится в постели. Тяжело дышит. Подмигивает ему, пошло облизывает губы и обхватывает свой собственный член ладонью: будто хочет похвастаться стояком. Ну, там есть чем хвастаться. И потому что Каина хорошо одарила природа, и потому что стояк у него сейчас каменный. Каин улыбается и снова склоняется над ним. А когда он больше не может сдерживаться — Каин проглатывает все, до последней капли. Тянется рукой к своему члену. Люцифер опережает его — и сам обхватывает его член, а Каину сейчас много не надо: он кончает почти мгновенно. И просто падает рядом, лицом в подушку. Кое-как переворачивается на спину. Будто это их обычная, совсем обычная ночь. — Дай мне минуту, — просит Каин. — Ладно? И я смогу продолжить. Люцифер отмалчивается. Рассматривает свои уродливые пальцы, покрытые рубцами и залитые семенем, и надеется, что не причинил Каину боли: все случилось слишком быстро. Он просто хотел вернуть ласку. И забыл. Нельзя, нельзя забывать о том, кто он такой. Даже если сейчас ему так хорошо. Даже если сейчас Каин все еще хочет быть с ним, и Каину неважно, чудовище он или нет, обворожительный мистер Морнингстар или дьявол, Каин любит его таким, какой он есть. И он тоже любит Каина. — Люцифер, — синие глаза полнятся нежностью. — Посмотри на меня. А потом Каин заново покрывает его страшное, безобразное тело поцелуями, нежными и осторожными, и ему кажется, будто он лежит не на смятых простынях, а на алтаре неведомого святилища, будто его тело и есть этот алтарь, и Каин сейчас совершает над ним таинство. — Нет тебя прекрасней, — шепчет ему Каин на древнем, давно забытом языке. — И нет у меня других богов и других ангелов, кроме тебя, Люцифер, денница, сын зари. Каин повторяет это вновь и вновь, и Люцифер верит. Что он снова сын зари, денница, несущий свет, что он способен даровать этот свет людям и Каину, что когда-нибудь этот свет снова вспыхнет в нем и уже никогда не погаснет, и вот тогда он вернет Каину всю его любовь, а людям вернет свободу, и станет сильнее Отца и Небесного воинства, и разрушит оковы, и уничтожит Ад, и выстроит для Каина лучший мир, без проклятий и вечных мук. На мгновение Каин отстраняется. Тянется за маленьким пузырьком на столике, льет смазку на свой член и наконец закидывает его ноги себе на плечи. И входит в него — сперва осторожно, а потом до конца, и наращивает темп, и доводит его до исступления, и Люцифер не может больше терпеть, и подается вперед, и тоже обнимает Каина, и прижимает его к себе. Пальцы Каина смыкаются на его члене, и они кончают одновременно. Теперь Каин лежит рядом с ним — на животе, положив голову на согнутые руки. Веки Каина плотно сомкнуты, но он улыбается. И Люцифер борется с желанием погладить его по крепкой, мускулистой спине. Он снова разглядывает свои пальцы — багровые и заскорузлые. С кривыми когтями вместо идеального маникюра. И в последний момент отдергивает руку. — Коснись меня, — говорит ему Каин. — Я же вижу, что ты хочешь. Мне понравилось, когда ты прижал меня к себе. — Я боюсь причинить тебе боль, — признается Люцифер. Каин приподнимается на локтях и переворачивается на бок. — Не бойся. Я тоже хочу чувствовать тебя. Тебя и твою настоящую силу. Меня это заводит. Кстати, я это уже говорил тебе раньше. Люцифер сглатывает — и еле сдерживает дыхание, и сердце снова колотится, а внизу живота опять разгорается немыслимый и такой приятный жар. — Меня это правда заводит, — не унимается Каин. Еще и улыбается краешком рта, лукаво и невозможно порочно. — Я сильный, но на самом деле ты еще сильнее меня. Не бойся. Ты не представляешь, что я могу выдержать. Твою силу я тоже выдержу. Давай попробуем. Сперва Каин не торопит его. Лишь переворачивается на спину и как нарочно потягивается, и позволяет себя рассмотреть, и заводит свои великолепные руки за голову. И просто лежит рядом с ним, обнаженный и совершенно прекрасный. Его несокрушимый, его любимый и верный Каин. — Коснись меня. Так что теперь Люцифер просто выполняет его желание. Тянет к нему руку и осторожно проводит по его груди кончиками пальцев. Каин вздрагивает. И улыбается. Будто ему вправду приятно. — Не бойся. Люцифер гладит его по груди и животу, и Каин выдыхает, не скрывая удовольствия. Его и не скрыть — член его уже наливается кровью, и Люциферу не хочется ничего другого, кроме как быть нежным с ним, кроме как вернуть ему любовь и ласку. Он садится в постели и медлит, и тогда Каин не выдерживает. Забирается к нему на колени и льнет к нему, льнет к его обожженной коже и его рубцам, и снова вздрагивает в его руках. Находит его губы и впивается в них, и тогда он наконец прижимает Каина к себе. Он касается Каина будто первый раз в жизни, гладит его спину и чуть сжимает ягодицы, и Каин тихо стонет ему в рот, а рукой нащупывает его член. Потом Каин чуть меняет позу и кладет руки ему на плечи. Насаживается на его член и двигается, сперва медленно и осторожно, давая ему почувствовать, какой он теплый и тесный, и какой жаркий внутри, и Люцифер сейчас сам тоже распален и горяч. И его собственный член сейчас стоит колом, как никогда раньше, ноет и болит, а когда Каин запрокидывает голову, Люцифер успевает поцеловать его в шею — и отдается пламени. Когда солнце освещает Лос-Анджелес нежными утренними лучами, Каин снова засыпает в его объятиях. И успевает сказать: — Хорошо, что ты все-таки меня нашел.