Настольная книга офисного работника

Яркий белый свет заставлял щуриться и раздражал глаза. Голова Кэлума и без того трещала после вчерашнего вечера, что они провели с Промпто и Гладиолусом в баре, а кабинет Клэр Фэррон — начальницы отдела финансовой аналитики и аудита в банке его стажировки — вдобавок как будто светился изнутри. Словно весь был соткан из света: белые стены, белый пол под мрамор, отполированный до зеркального блеска, панорамное окно, залитое послеобеденным солнцем. В довершение — женщина, сидящая, черт его дери, в белом кресле. Кабинет был роскошным, вот только Ноктиса трудно было удивить таким. В конце концов, он знал, что все это здание, как и отделение банка, как и этот белый офис принадлежит его отцу, а значит и Ноктису. «Когда у меня появится наконец свой кабинет, он точно будет чёрным», — борясь с головной болью, подумал Кэлум-младший. — Присаживайтесь, — позволила Фэррон. Ноктис вскинул брови в показном удивлении и тут же пожалел об этом. Даже такое невинное движение отдалось болью в висках. Он точно зарекается пить в компании Глада. Перепить этого медведя, как и остановить, было одним из самых нереальных квестов. И что ещё больше раздражало: наутро его друг, а по совместительству начальник безопасности банка, неизменно был свеж, бодр и готов пробежать с десяток километров, а Кэлум выползал из кровати только в час дня. Сегодня он так и сделал, намереваясь в очередной раз пропустить рабочий день в офисе. Ноктис семестр вставал ни свет ни заря, отказывая себе в любых развлечениях. Это его последний год учебы. Впереди диплом, а дальше будет ещё хуже. Покинуть кровать Кэлума заставил только телефонный звонок Игниса. Тот настаивал, что сегодня ему необходимо появиться на стажировке. Пятница — конец первой рабочей недели, а Ноктис был на своем месте всего один день. Ноктис без восторга вспомнил, как темноволосая женщина показала ему более чем скромный стол в опенспейс-зале. Как соседи удивленно и заинтересованно пялились на него. Ещё бы — «принц их банковской империи» среди простого люда. Ноктис всегда болезненно относился к такому вниманию. Кэлум-младший вообще не любил людей… Незнакомых людей. Тех, что ждали от него «чего-то другого»: что он приветлив, что умеет улыбаться на любую идиотскую фразу, что он идеален во всем, что он ловок и обходителен, что он умеет притворяться таким, как они — «нормальным». Ноктис злился. Какого черта отец отправил его в этот гребанный отдел финансовой аналитики и аудита на должность «младшего помощника младшего помощника». Даже без перегородок и личного пространства. Своё решение Регис не стал объяснять, а Ноктис не стал спрашивать, затаив обиду, как делал с двенадцати лет. Это в детстве он боготворил отца, жадно ловил каждую минуту, что тот уделял ему. Но таких минут было слишком мало, так что, став подростком, Ноктис начал привлекать к себе внимание по-иному. Даже чертов психотерапевт не преуспел в исправлении наследника Кэлума. В четырнадцать Ноктис не бросил школу только благодаря Игнису. Тот учился на три года старше и не позволил ему забить на учебу. Шиенция — сын главного юриста их «банковской империи» — был его репетитором с начальных классов. Ноктис с его характером должен был возненавидеть Игниса за опеку, но они подружились до того, как Кэлум понял, что людей можно ненавидеть без особых причин. Игнис поддерживал Ноктиса больше, чем отец. В пятнадцать Ноктис не попал в банду благодаря Гладиолусу. «Плохую компанию» ему заменил Амицития — тоже ребёнок из окружения Кэлума-старшего. Он защищал его от этих чертовых наглых взглядов и учил драться. Когда ты проблемный подросток, весь мир прямо или косвенно почему-то стремится доказать, что ты ничего не стоишь. «Без денег отца», — всегда добавлял про себя Ноктис. Гладиолус — курсант военной академии — отрывался в отгулах по-чёрному, так что подростковых опыта и острых ощущений Кэлуму-младшему хватало с лихвой. Отец же закрывал на эти приключения глаза, если Глад оказывался по близости. Это сейчас Ноктис понимал — Регис знал, что его сын в безопасности рядом с Амицитией. Тот, как телохранитель в третьем поколении, готов был защищать Ноктиса ценой собственной жизни. А Кэлум-младший понял это слишком поздно: когда Глад получил шрам, спасая его в пьяной драке. С тех пор Ноктис просто не имел права называть его иначе, чем друг, и относиться к нему по-другому. Гладиолус же вылетел из-за этого инцидента из военной академии, но не сильно жалел, зная, что в «армии» Кэлума его с рождения ждёт свое место. Ноктис смутно понимал, что большая часть его окружения подобрана и подослана отцом: так тот пытался компенсировать нехватку времени на общение с сыном. И эта странная стажировка тоже была спланирована Регисом, но какого черта Ноктису надо терпеть такое унижение? Выдержав на новом рабочем месте ровно два часа, он ушёл и не появлялся в офисе три дня, решив, что может наконец-то получить заслуженный отдых после напряженной учебы. Потом не будет возможности — начнётся подготовка к финальным экзаменам и диплому. Лайтнинг терпеливо рассматривала молодого парня напротив себя, заявившегося в офис после обеда. В целом симпатичный, с ещё не огрубевшим от возраста лицом. Его портил только взгляд волчонка: наглый и рассматривающий её из-под полуопущенных ресниц и длинной челки, так остро, как будто это он ожидал объяснений от неё. Лайтнинг немного криво улыбнулась, понимая, что засранец даже не чувствует своей вины за пропуск работы. Этот разговор придётся вести ей одной. Она, поворачиваясь на стуле боком и постукивая аккуратными ногтями по столу, лениво начала: — И по какой причине вы не появлялись на рабочем месте три дня? Ноктис, по прибытию в офис, даже не успел сесть за своё «рабочее место», как его перехватила Оэрба Фанг— секретарь Фэррон — и направила прямиком в кабинет начальницы. В первый день Ноктис с Фэррон не смог пересечься. Сегодня же наконец увидел. Белый пиджак, под ним тонкая шелковая майка, как жемчуг, юбка в тон. На этом фоне кожа — почти сливки, лишь волосы и губы розовые, а глаза голубые, необыкновенно яркие и холодные, обрамлённые темными ресницами. Теперь стало понятно, почему Гладиолус растянул такую сальную ухмылку, услышав, что стажировку Ноктис будет проходить в отделе Фэррон. Слишком молодая и слишком красивая для руководящей должности. Была б она на десяток лет постарше, он может и поверил бы… Но вкупе с его дурным самочувствием и злостью на начальницу за то, что вызвала его на ковёр, он мстительно гадал, с кем Фэррон могла переспать, чтобы получить этот кабинет. — Господин Кэлум? — спросила Лайтнинг раздраженно, когда поняла, что Ноктис всё ещё задумчиво и лениво рассматривает её, а его взгляд медленно ползёт от лица по шее к наполовину прикрытым пиджаком ключицам, а затем ниже, в глубину разреза её майки. Ноктис, одернутый голосом женщины, вернулся к лицу Фэррон. Та развернулась так, что теперь солнечные лучи нимбом подсвечивали голову этой гребанной богини. — Госпожа Фэррон, — наконец начал он, и тон его, как и колючий взгляд, обжег. — Думаю даже Вам, — на местоимении Ноктис сделал паузу, — понятно, что моя стажировка тут всего лишь формальность. Для галочки в бумагах. Этот банк принадлежит моему отцу, и я могу себе позволить не появляться здесь весь месяц. Ноктис мог бы сообщить, что болел. Похмелье тоже болезнь, но на черта оправдываться перед Фэррон? Он не понимал этого. Лайтнинг, крутившая ручку, как металлический стилет, замерла, напряженно удерживая предмет указательным пальцем и мизинцем. Теперь настала её очередь иронично вскидывать брови. «Маленький наглый засранец». — Один вопрос, господин Кэлум. Ваш, — она сделала аналогичную ему паузу, — отец в курсе, что стажировка «всего лишь формальность»? Неделю назад мы с ним разговаривали, и он попросил меня проследить, чтобы практика прошла как подобает. Ноктис сжал челюсти, так что Лайтнинг заметила движение жил на его точеных скулах. Она победно усмехнулась, найдя болезненную точку, с помощью которой можно воздействовать на мальчишку. Регис действительно встречался с ней и предупреждал, что Ноктис несколько тяжел в общении из-за детской травмы и потери матери в раннем возрасте. Кэлум-старший опасался проблем с социализацией в коллективе и сейчас, и в будущем, поэтому надеялся на её помощь. Черта с два, «тяжёл в общении» из-за травмы. Просто Ноктис — избалованный, богатенький мудак. Лайтнинг потеряла и мать, и отца, и никогда не позволяла себе такого поведения. С Регисом встречаться повторно в ближайшее время она не собиралась, в конце концов провал любимого и оберегаемого сыночка будет расценен как её провал. Но припугнуть и направить мальчишку в нужное русло она должна была именно сейчас. — Не забывайте, что ваша «галочка в документах» появится только благодаря моей подписи. А она под характеристикой о практике будет, только если я останусь довольна... — плохая оговорка вышла. Лайтнинг перевернула в пальцах ручку, выказывая раздражение. Она говорит как мать-настоятельница в приюте. Паршиво, — …вашей работой. Ноктис вздернул подбородок, откинув челку, наконец открывая глаза. Те сверкнули недобро. На губах скользнула ухмылка. — Довольны? — он тоже заметил это не слишком подходящее слово. — Госпожа Фэррон, у вас есть любовник?— издевательски спросил Ноктис. — Он что, плохо справляется со своими обязанностями? Лайтнинг резко и зло припечатала железную ручку к столу. Так, это что сейчас было? Она что, должна действительно стать воспитательницей для пубертатного подростка, который не умеет держать язык за зубами и не к месту сыплет пошлостями? Лайтнинг глубоко вздохнула, сдерживая злость — не дождётся, не выведет он её из себя. Ноктис с живостью ловил реакции начальницы на его слова, даже на пару мгновений забыл о головной боли. Молнии из глаз, что она метала, румянец, подскочивший до ушей, и то, как она быстро погасила этот приступ. Снова ледяные глаза, снова сильная и взрослая, лишь костяшки на правой руке побелели. Забавно… Он похоже тоже нашёл тот самый рычаг, что может перевернуть настрой Фэррон. — Я смотрю, ваши социальные навыки, а также адекватность мышления остались на уровне школы, — попробовала она вернуться к тону воспитателя, чтобы удержать дистанцию между ними. Губы Ноктиса изогнулись в неприязни. Насколько она старше его? На пару лет? Когда краснеет так яростно от банальной пошлости, то сама на нецелованную школьницу смахивает. — Я думаю, в этом ваша проблема. Через полгода вы вернётесь сюда и, к несчастью, — она выделила это слово, — займёте одну из руководящих должностей. Вам придётся работать с людьми. Лучше, чтобы вы уже сейчас приобрели опыт работы в коллективе, а также поняли нужды нижних должностных позиций. «Нижних позиций?» — снова зацепился Ноктис за неудачный выбор слов. Она б ещё пригрозила его отшлепать, хренова «госпожа»! Кэлум бы пофантазировал, как он шлепает Фэррон вслух, чтобы ещё сильнее позлить женщину, но голова слишком яростно трещала. — Фэррон, — поморщившись и отбросив нелепое обращение, устало начал Ноктис. — Давайте договоримся. Я сейчас поднимаюсь, ухожу, не появляюсь тут месяц. Вы подписываете ебанный бланк. А я забываю о вас и вашей наглости. «Наглости?» — Лайтнинг прищурилась и скривилась, будто прикусывала щёку, рассматривая и оценивая мальчишку. Этот взгляд, на дне которого мерцал огонь, должен был насторожить его. — Кэлум, давайте договоримся. Вы оставшийся месяц дорабатываете свою стажировку, как студент без привилегий, а не папенькин избалованный сынок. А я, так уж и быть, забываю о вашей наглости и пропущенной неделе и в конце месяца подписываю характеристику. «Папенькин избалованный сынок», — пожалуй, то самое, что задело его сильнее всего. Кэлум уже не злился, он был в ярости. Ноктис хотел ответить… Нет, просто размазать Фэррон по мраморной поверхности пола. Он поднялся со стула, опираясь на край стола, нависая над женщиной. Фэррон лишь лениво покачивалась из стороны в сторону, откинувшись на спинку кресла. — Фэррон, вы действительно не понимаете?— начал он с затаенной злобой. — Я ведь правда вернусь сюда через полгода. Вам лучше не портить со мной отношения. Иначе уже я стану вашим начальником, а вам придётся сменить должность на секретаршу. Будете носить мне кофе, а в обеденный перерыв делать минет. Лайтнинг, слушая его тираду, остановила раскачивающийся стул и напряглась, как пружина. Молниеносное движение, и вода из стакана, схваченного со стола, полетела наглецу в лицо. Повисла тишина. Капли с волос и одежды Ноктиса падали прямо на кипу деловых бумаг. Лайтнинг нервно вздохнула, будто сама от себя не ожидала подобного. На самом деле ей было жаль именно документы. Ноктис, не шелохнувшись от этого удара, выпрямился — гордости не занимать. И уголком губ зло улыбнулся — вот что значит остынь и попридержи язык в исполнении этой женщины. — Это война? — спросил ледяным тоном Ноктис. Лайтнинг, подавшись вперёд, пыталась стряхнуть воду с пострадавших бумаг. Она подняла взгляд на Ноктиса. — Война? — с насмешкой спросила Фэррон, будто не воспринимала Ноктиса всерьёз, будто он глупый ребенок. — Можешь называть это как угодно. Ноктис развернулся и молча вышел из кабинета.