В холодного леса темноте виновен и невинен

… В холодного леса темноте виновен и невинен, Мерцание костра блестит камнями хрусталя в сфер апатитах, Тленом костей обгоревших рассеется по вьюге последний рассудок, А вслед за ним исчезнешь ты до конца, Когда из раза в раз возвращаясь в родной общий дом, Пустым находишь его и заброшенным. И эта боль между рёбер иль под сердцем самым Выжигает по нервам раскалённой нитью вольфрама лопнувшей лампочки Несколько знаков: НЕНАВИЖУ, НЕТ! Той самой – висела в люстре супружеской спальни, Где царствует пыль и цветёт плесень синяя. Растирая горячее отчаяние от цвета огня по лицу, Щиплет очи ежовыми щётками теплом пламени, Что больше не греет вовсе, а напротив – травит душу, Давит неподъемною злостью И душит удавкой из собственных рук. Бумага с раскаяниями сотен сгорит безвозвратно в рукотворном аду, Однако агонии прах от неё застрянет средь бронх И раздавит плитою надгробной остатки мозгов. Закрываясь от вакуума цельсии мглы иль от углей дурмана тлеющих, Не увидеть в мире более его двух колец малахитовых, Что любили и были любимыми… Самоукоры доедают органов ткани, Не сможет добить тебя одиночество, Когда внутри ты давно мёртв вместе с ним… Белки' неудержно краснеют, наблюдая вечно за игрой языков. И КАК МОЖНО ВОЛКОМ ВЫТЬ, КОГДА ГОЛОСА НЕТ?! И КАК МОЖНО КОСНУТЬСЯ ЕГО ЛАДОНЕЙ, КОГДА В ГРАНИЦАХ БЕЛОГО ЭТОГО СВЕТА ИХ НЕТ?! И КАК МОЖНО СМИРИТЬСЯ С ИСТОРИЕЙ, НАД КОТОРОЙ ПРАВЛЕНИЯ НЕТ?! Как не собрать боле от бумаги частиц сажи, смешавшейся с обоженной землёй… Молю, не смотри больше в мои глаза, В них отныне казнённые надежды и грязная пустота… Огонь не испортит бархатной кожи фарфоровой вида, Тело дух отпустило когда? …