С чужой руки

Не успел звонок замолкнуть, как за школой уже топтались Ромка с Бяшей, пиная друг другу кусок льдины. Снежные хлопья медленно опускались на головы и плечи мальчишек. Все ученики были сейчас в столовой, но несколько школьников все же вышли на улицу, поддавшись чудной погоде для игры в снежки. Льдина улетела куда-то в сугроб. Бяша снял сигарету с уха, а Пятифан вытянул свою из пачки: — Последняя, — Рома швырнул пустую упаковку через забор. — Бабки есть? Бяша стиснул сигарету в зубах и похлопал карманы в поисках мелочи. Не нащупав ничего, он отрицательно мотнул головой. — Вот и у меня пусто, — сказал Ромка, прикуривая. Карманных денег у Пятифана отродясь не было. Отец после Афгана остался инвалидом, получал копеечную пенсию, которая пропивалась в первый же день получки, а мама… пила вместе с ним. Семья погрязла в долгах. В поселке не осталось ни одного человека, кому бы не торчала семейка Пятифановых. Они уже понятия не имели, сколько нулей в их займах. Ромка был бы и рад, как все дети, обедать сейчас в школьной столовой, уплетать разваренные макароны за обе щеки и запивать горячим компотом, но у родителей на него были другие планы, и потому обедал он сигаретами. А они закончились. Стрельнуть сижки у знакомых пацанов уже рука не поднималась, стыд брал. Никто из них никогда бы не отказал угостить его сигареткой, без базара, только последние пару лет Ромка старался этого не делать. Уж лучше своровать и быть всегда тем, кто угощает, чем всю жизнь попрошайничать, как родители. Единственный способ добыть сейчас деньги — спереть их у школьника. Ученики всегда ссутся при виде Ромки и готовы отдать свои последние гроши, лишь бы он поскорее отвязался. Таким лохам обчистить карманы — как два пальца. И теперь Рома озирался по сторонам в попытках выцепить такого лоха из кучки детей. На школьном дворе бегали только ребята постарше, развязавшие настоящую бойню снежками. Из школы, потихоньку, начали подтягиваться другие ученики, в том числе и одноклассники Ромки и Бяши. Старшаки, увидев новые мишении, начали активно обстреливать их, сбивая с ног. — Детский сад, на, — сказал Бяша. Рома ухмыльнулся, но тут же посерьезнел. — Оп-па! Из главного входа показался школьник, при виде которого каждый раз у Ромки все нутро разгоралось. Антон Петров — бывший «друг» и заклятый враг. Отец Петрова нехило так поднялся (какая-то важная шишка в администрации поселка) с момента переезда их семьи в это захолустье. Два или три года назад? Рома уже не помнил. Не важно — главное, что Петров теперь всегда при деньгах и уж точно ни в чем не нуждается. Ездит каждые летние каникулы в другие страны и возвращается оттуда с кучей забугорных сокровищ. А Ромке что? Ему всего лишь нужны треклятые сигареты. Он шумно вдохнул холодный воздух. Сунув сигарету в зубы, Рома слепил плотный снежок и метко запульнул его в голову Петрову. Снежок разлетелся, как только попал в цель. Антон ойкнул. Бяша расхохотался и чуть не свалился в сугроб. — Какого… — Антон тряхнул головой и глянул в ту сторону, откуда прилетел снаряд. В глазах еще рябило, но он смог рассмотреть Ромку с Бяшей. Пятифан махал ему рукой, подзывая. Хорошим знаком это не было. Месяцами эти гопники издевались над Петровым, и столько же устраивали бойкоты. Еще и науськивали одноклассников к ним присоединиться. Антон поплелся в их сторону, мысленно готовясь к драке. — Антошик, — Ромка встретил его своей фирменной звериной улыбкой, — прости, не хотелось звать тебя на весь двор. А то еще подумают, что я соскучился. Бяша опять расмеялся, хотя это больше походило на звуки поперхнувшейся овцы. — Чего вам? — процедил Антон. Ромка разглядывал Петрова, перекатывая сигарету из одного уголка рта в другой. Под этим взглядом становилось душно, будто разом весь воздух выкачали. Антон смутился. Если бы Петров не знал, насколько Ромка озабочен всей этой гомофобской темой, подумал бы, что он разглядывает его как девчонку. От этих мыслей щеки залились румянцем. Какого черта? Рома еще несколько секунд бесцеремонно глазел на одноклассника и, наконец, заговорил: — Курить будешь? — предложил он, зная ответ наперед. Даже когда Антон пытался влиться в компанию Ромки и Бяши, он никогда не соблазнялся на сигареты. А после их великой ссоры за первую скрипку школы соблазняться больше не пришлось, потому что дружбе, от которой и так было одно название, пришел конец. Конечно, Ромка не оставил это так просто, и в течении года доёбывался до Антона, стараясь цеплять побольнее. Антон, нужно отдать ему должное, не давал себя в обиду, поэтому хулиганский дуэт со временем ослабил хватку и не стал портить Антонову жизнь до конца его дней. Или причина была в другом? Горькие воспоминания сковырнули запекшуюся рану в груди Петрова, освобождая забытую обиду, злость и что-то еще, что отзывалось больнее всего. Антон припоминал это чувство: оно появилось в те времена, когда он хотел понравится Полине, но ничего хорошего из этого не вышло. И почему столь сильная боль возникает рядом с каким-то там Ромкой? — Буду. Бяша словно поперхнулся ответом Антона, а Рома чуть не выронил сигарету изо рта. Они переглянулись. — Это чё это, на? — Неужели наш Антошик наконец-то повзрослел? — сказал Ромка, гаденько улыбаясь. — Извини, но это были последние, так что… — Мы можем выкурить одну на двоих, — перебил Антон. Бяша и Рома опять глянули друг на друга. Что за игру затеял этот очкарик? — Я видел, вы с Бяшей так постоянно делаете. — Обычно о таком договариваются заранее, — Пятифан нахмурился. — Я ведь уже весь фильтр обслюнявил. — Плевать, — солгал Антон. Он совсем не подумал о том, что придется касаться губами до сигареты, пропитанной слюной Ромки Пятифана, но сдавать было поздно, игра началась. — Ну, — Рома протянул сигарету Антону, зажав ее между большим и указательным пальцами, — на. Петров слегка отстранился. Он не спешил брать сигарету в руки. Реакция Ромы его позабавила. Неистово захотелось отомстить за то бесцеремонное разглядывание, которое вогнало Антона в краску. В голову пришла идея: — Не хочу, чтобы руки провоняли табаком, иначе дома будут проблемы. Мама постоянно отца за это пилит, — Антон сделал досадное лицо. Ромка уже приготовил ехидную улыбку, чуя победу, как вдруг Антон его огорошил. — Можно я покурю с твоих рук? Ромка прифигел. Вопрос застал его врасплох, а в голове замелькали кадры, от которых все его нутро сжалось: вот он подносит сигарету к чужим губам, вот они касаются его пальцев, вот язык задевает фильтр, и Антон делает затяжку, выдыхает клуб дыма, и горячее дыхание согревает озябшую Ромкину руку. На лбу выступила испарина. «На слабо берешь, чепушила?» Не прекращая смотреть Антону в глаза, Рома медленно протянул сигарету к его лицу. Не то от холода, не то от смущения, щеки Пятифана порозовели. Предвкушение будоражило. Это было похоже на то самое волнение, когда он в первый (и последний) раз решил подкатить к Полине. Внутренности так же крутило, в горле стоял ком, а живот щекотал танец бабочек. Лицо Ромки онемело в момент, когда Антон случайно провел по пальцу кончиком языка, аккуратно сжимая фильтр губами: — Это мой первый раз, — Антон смотрел на Рому потерянным взглядом. — Что мне нужно делать? С каждым словом губы Антона касались пальцев Ромки. Последний еле сглотнул и злобно прошипел: — Блять, просто вдохни. Антон последовал его совету, совсем немного затянулся и почти сразу же выдохнул, выпуская мизерное количество дыма вперемешку с паром. Горло запершило, но он не подал виду, стараясь не давать сопернику повода поглумиться. — Теперь ты, — Петров отодвинул от себя Ромкину руку. — Чё? — Пятифан на секунду растерялся. — Мы же с тобой одну на двоих курим, — Антон еле заметно улыбнулся. — Твоя очередь. Рома не отводил глаз от лица Антона, который с каждым разом становился все хитрее и хитрее. Все это было странно и противоречило понятиям Пятифана, но он ответил на вызов, не собираясь уступать и принимать поражение. Он поднес сигарету ко рту и затянулся полной грудью, совсем не как соперник, а по-взрослому. Табак приятно затрещал, превращаясь в пепел. Ромка пытался держать свои мысли в узде, не позволяя им вмешиваться в их с Антоном игру, но те остервенело вырывались и предательски заявляли — это был почти поцелуй. Почти поцелуй с Антоном. Ромка чуть не закашлялся. Он с Бяшей часто курил одну сигарету на двоих, но у него никогда и в мыслях не было, что это похоже на нечто… интимное. Сердце билось в горле и ушах. Спина взмокла, будто на дворе было лето. Пятифан выдохнул дым и протянул сигарету обратно ко рту Антона. Антон покосился на нее и мягко обхватил губами, касаясь пальцев. Ромка мог поклясться, что Петров сделал это специально. Что он себе позволяет? А главный вопрос: почему Ромка все это терпит? Ничего не случится, если он закончит игру, и пошлёт Антона куда подальше, перед этим очистив его карманы от пары червонцев. Даже в плюсе останется. Но что-то заставляло его продолжать. Ромка всеми силами не замечал, что в штанах стало тесно. Даже не так — он категорически отказывался это признать. В этот раз Антон затянулся серьезнее. Он выдохнул и дым туманом укрыл его лицо. Глаза защипало. Антон попытался сдержать слёзы, но рефлексы были сильнее. Он зашмыгал носом, а Ромка злорадно улыбнулся, радуясь осечке. Вот-вот Антон прекратит весь этот театр и признает поражение, думал он. Ромка уже прикинул пару обидных фразочек, чтобы после победы не упустить шанс поглумиться над соперником. Затянувшись, он проглотил дым и выдохнул через нос. От сигареты осталось чуть меньше половины. Ромка невольно подумал, глядя на Антона, какое забавное у него сейчас выражение лица: эти слезящиеся глаза, покрасневший нос, который он периодически утирает рукавом, легкий румянец и припухшие губы. На последних Ромка неприлично долго задержал свой взгляд. Он сунул сигарету Антону в рот надавливая пальцами на губы. Они оказались такими мягкими и приятными, совсем не как у Ромки — сухие и обкусанные. Он еле заметно провёл большим пальцем по верхней губе. Каково было его удивление, когда Антон вытянул губы навстречу прикосновениям. Рома опешил. Лицо одноклассника уже не казалось ему забавным. Томный взгляд Антона приковывал. Не было никаких сил и желания ему сопротивляться. Воображение рисовало картину, как стоящий на коленях Антон держится за пояс Ромкиных спортивок и моляще смотрит на него, словно ожидая разрешения. Пятифан вспыхнул. Рука с сигаретой предательски затряслась, и он резко отдернул ее к своему лицу. Легкие обожгло, когда Ромка нервно затянулся до фильтра. Не в силах сдержаться, он судорожно закашлял. Проиграл. Наблюдающий за ними Бяша контужено стоял и поглядывал то на Ромку, то на Антона. Его сигарета во рту давно истлела и обвалилась. Бычок упал, когда Бяша смог выдавить из себя: — Пацаны… Ну вы и пидоры, на.