Взращенный любовью

— Шуичи, тебя где носит? — Прости, милый, я уже иду, — из динамика телефона раздался хриплый писк домофона и стук подъездной двери. — Жду, — Кокичи бросил трубку.       Несколько минут Ома в ожидании задумчиво покусывал губы, погрузившись в мысли. Вскоре из раздумий его вырвал шум, раздавшийся в прихожей: пришёл. Нетерпеливо улыбнувшись, Кокичи вышел навстречу возлюбенному в коридор, молча ожидая пока тот снимет обувь и сбросит тонкое осеннее пальто. Наспех закинув его на крючок, Шуичи прошёл в коридор и, остановившись рядом с Омой, весело подмигнул: — Прости, пробки, сам понимаешь. — Да-да, идём уже.       Они вошли в узкую спальню, где уже были завершены все приготовления. На полу лежали два канцелярских ножа, потрепанные шторы были наглухо задернуты, а в центре комнаты стоял большой горшок с цветущим ярко-алым амарантом.       Этот цветок они начали выращивать чуть больше полугода назад. Он должен был стать частью их грандиозного плана, а потому ухаживать за ним следовало подобающе. У Шуичи оставлять его было нельзя: мать и его вынесла бы из дома в надежде продать и выручить деньги на очередную дозу алкоголя. Единственным вариантом была квартира Кокичи. Его мать почти не появлялась дома, и уж тем более не заглядывала в комнату сына, так что здесь амарант мог расти в самых комфортных условиях, которые только можно обеспечить в комнате, где из каждого угла слышен был влажный запах плесени. Парни тщательно ухаживали за ним, вследствие чего уже к сентябрю растение расцвело, подав хозяевам знак: пора. — Садись, всё уже готово. Шуичи опустился на корточки и нежно коснулся кончиками пальцев соцветий амаранта. — Приятно видеть, что крохотное семечко превратилось в такой яркий цветок, — сказал он, подняв взгляд на Кокичи.       Тот, мягко улыбнувшись, накрыл ладонь Саихары своей. — Можно считать, что это наше дитятко.       Короткий поцелуй. Даже не поцелуй: невинное касание губ. Так они делали уже не раз, но именно сейчас привычное движение было наполнено всей нежностью, которую они хотели друг другу передать.       Напоследок. — Когда твоя мама вернётся? — Обещала через пару дней, значит минимум неделя. — Представляешь, какой сюрприз будет ее ждать? — хихикнул Шуичи, поудобнее усевшись на пыльном ковре. — Не удивлюсь, если она даже из-за запаха гнили не станет заглядывать в мою комнату, — ухмыльнулся Ома, расположившись напротив Шуичи так, чтобы горшок с амарантом оказался между их колен.       Он взял в руки канцелярские ножи и, вытянув вперёд ладони с ними, спросил: — Какой хочешь: жёлтый или красный?       Саихара задумался, после чего указал на жёлтый нож. Кокичи замешкался. — Вообще-то я его хотел... — Тогда зачем спрашивал? — вопросительно приподняв брови, сказал Шуичи. — Я надеялся, что ты выберешь красный!       Саихара прыснул со смеху и потянулся за красным ножом. Довольный Кокичи с радостью отдал его, оставив себе любимый жёлтый ножик, лезвия в котором он собственноручно заменял бессчётное количество раз. — Шуичи, ты готов? — Да.       Мгновение, и два запястья оказались рассечены. На местах порезов тут же начали выступать крохотные капельки. Парни соединили ладони и переплели пальцы, глядя друг другу в глаза. Горячие струйки побежали к локтям, а затем начали крупными каплями разбиваться о подсушенную почву в горшке.       Через пару минут они почувствовали головокружение. Тут же, словно опомнившись, они произнесли главные слова. Самые важные слова. — Я тебя люблю. — Я тебя тоже.       Последние слова.

***

      Их тела были найдены через четыре дня. Мать вернулась раньше обещанного, и, обнаружив в квартире тошнотворный запах, вызвала бригаду МЧС.       Обескровленные тела, уже покрытые трупными пятнами, лежали на старом ковре лицом друг к другу. Ладони парней были крепко сжаты. Лица больше походили на кукольные: утратившие блеск приоткрытые глаза, белая кожа и ласковые улыбки, навсегда застывшие на их губах. В центре комнаты, меж их телами стоял горшок с цветущим ярко-алым амарантом.