Открыться друг другу

      Боль добила его, когда он, наконец, достиг западного входа на базу и рухнул на пол, прислушиваясь к звуку собственного дыхания и гулу окружающих приборов.       — Здравствуй, Коталло, — произнесла Гея. — Кажется, тебе нехорошо. Могу я чем-нибудь помочь?       Коталло с минуту сидел на холодном полу, тяжело дыша через нос. Отстегнул металлическую руку, надеясь, что это облегчит боль, которая не прекращалась с момента потери настоящей конечности. Что-то было не так.       — Гея, тут кто-нибудь есть? — пробормотал он.       — На данный момент база пуста. Предоставить обновлённую информацию о твоих товарищах и их местонахождении?       — Нет, — поднявшись на ноги, Коталло шаткой походкой направился по коридору в общую комнату.       — Могу я предложить какую-нибудь помощь?       — Нет, — повторил он, со стыдом улавливая нотки слабости в собственном голосе.       Добрался до стула у стойки и уронил голову на здоровую руку, впервые за многие годы чуть не разрыдавшись. Он не мог вспомнить, когда в последний раз плакал. Скорее всего, в детстве. Всю свою жизнь он учился сдерживать чувства, а эмоции направлять в сражения или что угодно, кроме слёз. Но сейчас он был на грани. Ощущал непроходящую боль, которая с каждым днём становилась сильнее. Это было невыносимо.       Застонав, Коталло ударил по столешнице, и звук грохота мгновенно разнёсся по коридорам базы.       Как истеричное дитя, подумал он, и чувство стыда внутри него усилилось. Он был воином. Бойцом. Но не в эту минуту, когда всё, чего ему хотелось — это упасть лицом в кровать и заплакать. Хотя бы ненадолго пожалеть себя. Раз в жизни.       Коталло вернулся в комнату, которую делил с Эрендом. Выбросил протез и сел на кровать, продолжая дышать сквозь приступы боли.       — Коталло?       Он замер. Это была Элой. Погрузившись в себя, он даже не услышал, как открылась внешняя дверь. Сфокусировав зрение, Коталло увидел её. Она держала его металлическую руку и обеспокоенным взглядом скользила по комнате. Затем посмотрела на него. Почему именно она? Единственная, перед кем он не мог быть слабым.       — Ты в порядке? — Элой приблизилась к нему.       Он тут же встал и прочистил горло, собираясь ответить, что ничего страшного с ним не произошло, но не смог. Покачал головой и произнёс:       — Больно.       — Ты испытываешь фантомную боль? — Элой кивнула на протез.       Коталло прочитал несколько файлов об этом явлении и хотя немного разобрался в своём состоянии, облегчения не чувствовал. Но всё же кивнул.       В глазах Элой отразилось понимание.       — Мне жаль. Ты, наверное, уже всё испробовал, чтобы улучшить самочувствие.       Было бы не так трудно предстать перед ней уязвимым. Принять заботу. Побыть самим собой. Но свирепая сущность воина Тенакт не могла этого допустить.       Поэтому Коталло просто пожал плечами и вновь опустился на кровать.       — Я справлюсь. Боль можно контролировать.       И когда Элой, молча кивнув, ушла, он неожиданно почувствовал себя смущённым. Желание заплакать возросло. Даже она считала его слабым. Или же смирилась с тем, что он был Тенакт и таков его путь.       Однако через десять минут Элой вернулась, принеся с собой чашу, над которой поднимался пар, и несколько тряпок. Коталло чувствовал растерянность, не зная, что предпринять.       — Не обещаю избавить от боли, — её голос был напряжённым, когда она осторожно поставила чашу на пол, и несколько длинных рыжих прядей погрузились в воду, — но мой… отец всегда делал это, когда я была ранена. Мелочь, но мне становилось легче. — Она посмотрела на него, тем самым спрашивая разрешения.       Коталло кивнул.       Элой взяла подушку с кровати Эренда и бросила её на пол рядом с чашей. Опустилась на колени и жестом попросила Коталло сесть рядом. Он подчинился, повернувшись к ней спиной, и уставился на стену, гадая, что она будет делать дальше.       Вздрогнул, когда руки Элой коснулись его шеи, затем плавно скользнули по плечам. Он чувствовал жар, что растекался по щекам, переходя ниже, и надеялся, что она не заметит этого.       — Извини, я должна была сначала спросить, — произнесла она. — Твои мышцы слишком напряжены. Можно мне…       Всё ещё смотря вперёд, Коталло кивнул. И тогда она провела ладонями по его спине, касаясь напряжённых участков.       Он изо всех сил старался контролировать дыхание и не выдавать своих чувств. Кроме объятий, рукопожатий и товарищеских похлопываний по плечу, никто и никогда не прикасался к нему так.       А теперь его трогала та, о касаниях которой он прежде мог только мечтать.       Коталло чувствовал себя глупо, потому что видел, с каким восхищением на неё смотрели другие. Она была невероятной. Уверенной, сильной и умной. А ещё красивой. Не только внешне, но и во всём, чем бы ни занималась. Она могла в буквальном смысле спасти этот мир. И полюбить кого угодно, не встретив отказа. Так почему же он решил, что она когда-нибудь обратит внимание на такого, как он, который с трудом мог говорить даже о любимых блюдах, не то что о глубоких чувствах? Он старался маскировать свою неуверенность отстранённостью, а застенчивость — упорством. Он рано осиротел, и большую часть жизни с ним обращались как с изгоем, одиночество было его единственным другом. Он никогда не станет таким шумным и весёлым, как Эренд. Или понимающим, как Зо. Или открытым, как Варл. Кроме того, однажды Эренд упомянул о чувствах Короля-Солнце к Элой, и с ним Коталло уж точно не мог соперничать.       Он зашипел, когда обжигающая ткань коснулась его затылка, но затем, когда жар распространился по телу, немного расслабился.       — Это приятно, — пробормотала Элой позади него, и в её голосе слышалась улыбка.       Коталло хмыкнул, прикрыв глаза, когда две тряпки опустились ему на плечи. Боль в отсутствующей руке не утихала, но тепло приносило спокойствие. Он чувствовал, как по его спине струйками стекает вода.       — Когда ткань остынет, я добавлю ещё воды. Только краска может размазаться.       — Всё нормально, — ответил Коталло, радуясь тому, что его голос звучит гораздо спокойнее.       — Правда, подушка Эренда будет испорчена.       — Какая разница? — он почувствовал удовлетворение, услышав её тихий смех.       Некоторое время они провели в тишине. Элой водила горячей тканью по его спине, позволяя теплу проникать в мышцы. Коталло боялся признаться даже себе в том, насколько это было приятно… когда кто-то проявляет заботу. Жаль, если такого больше не повторится.       — А для лица можно? — нерешительно спросил он через несколько мгновений. Он вспотел и предпочёл бы стереть краску прежде, чем она потечёт. Коталло задался вопросом, осознаёт ли Элой, насколько важным и волнительным для Тенакт было предстать без краски — всё равно что обнажённым — перед кем-то, с кем тебя не связывают романтические узы.       — Конечно, — тихо отозвалась Элой, и он понял, что она обо всём догадалась. Ну, конечно. Её жажда знаний об окружающем мире и людях была безудержной. Рука Коталло дрогнула, когда он взял предложенную тряпку.       — Это обычай Нора? — спросил он, вытирая лицо.       — Это обычай Раста, — с нежностью ответила Элой. — Я никогда не была частью племени и предпочитаю не думать об их традициях. Просто Раст когда-то делал это для меня. А теперь делаю я.       …для меня, подумал Коталло. Он не хотел придавать её поступку никакого значения. Тем более, что, вероятнее всего, Элой заботилась о нём исходя из дружеских побуждений.       Закончив с лицом, он бросил тряпку на пол. Она была испачкана краской, и на какое-то время в комнате вновь воцарилась тишина. Каждый — или, по крайней мере, Коталло — размышлял над происходящим. Что будет, когда Элой увидит его. Словно прочитав мысли, она убрала тряпки с его плеч и аккуратно вытерла воду, стекавшую по его спине.       Он размял плечи и шею, наслаждаясь ощущением, а затем повернулся к Элой.       И тут же встретился с её взглядом, скользнувшим по его лицу. Спустя несколько мгновений она отвлеклась на воду, и Коталло был благодарен ей за это. Потому что не мог расшифровать выражение её лица. Уж слишком оно было… нечитаемым. Он вдруг почувствовал себя голым и неуверенным перед ней.       — Спасибо, — пробормотал он. — За всё.       Элой взяла одну из влажных тряпок и поднесла к его лицу, стирая остатки краски, которые он пропустил.       — Не за что, — отозвалась она.       Коталло прикрыл глаза, когда она провела тканью по его лбу.       — У тебя красивые брови.       Он не смог сдержать улыбку, развеявшую напряжение.       — Правда?       Было приятно наблюдать за мимолётным смущением Элой, которая выглядела так, будто не собиралась произносить подобное вслух. Её щёки вспыхнули, и она поспешно отвела взгляд.       — Да.       Уголки губ Коталло печально дрогнули, он не хотел надеяться на то, что слова Элой что-то значили. Но и себе лгать не мог. Для него это значило многое.       Поднявшись на ноги, Коталло обнаружил, что его одежда промокла, и застенчиво намекнул на то, что собирается принять душ.       — Коталло, — позвала она, и он снова повернулся к ней. — У меня есть идея. Насчёт твоей боли. Если ты не против.       Он тяжело сглотнул. Элой, скорее всего, ничего не могла сделать с его болью, но он хотел быть рядом с ней так долго, как это возможно. До того, как она в очередной раз отвлечётся на всех остальных.       — Я согласен.       Приняв душ и переодевшись, Коталло направился в общую комнату. Элой с чем-то возилась, и он приблизился, чтобы рассмотреть. На столешнице вертикально располагался лист отполированного до блеска металла, удерживаемый двумя деревянными брусками. Без сомнения, она только что собрала всё это сама. Коталло нахмурился в замешательстве.       Элой в беззащитном жесте вскинула руки.       — Знаю, это выглядит… странно, но я изучила некоторые данные из старого мира и подумала, что нам стоит хотя бы попытаться.       — Ладно, — кивнул Коталло.       — Тогда положи руку на стол и встань так, чтобы видеть отражение, — теперь хмурилась Элой, начиная волноваться из-за того, что её задумка может не сработать.       Коталло подчинился и, бросив взгляд на лист металла, посмотрел на своё отражение. Он стоял таким образом, что создавалась иллюзия наличия двух здоровых рук, отчего наружу начали проситься противоречивые чувства.       — Две руки, — пробормотал он.       Элой медленно кивнула.       — А теперь сожми кулак так сильно, как только можешь.       Он с сомнением посмотрел на неё.       — Доверься мне, — тихо произнесла она, и снова её взгляд стал для него нечитаемым.       Кивнув, Коталло сжал кулак.       — Крепче, — попросила Элой. — Прочувствуй напряжение и боль в мышцах.       Он нахмурился, пытаясь сосредоточить в кулаке всю свою силу. Стиснул зубы.       — Попробуй сопоставить это с болью, которую чувствуешь слева, — продолжила она.       Слёзы начали застилать его глаза.       — Не могу, — процедил он сквозь зубы.       — Можешь. Сделай это. Твоя боль не просто физическая, Коталло.       Всё, что он чувствовал в тот день, внезапно нахлынуло на него: боль, гнев, печаль, разочарование, запутанные чувства к Элой. По его щекам покатились первые слезинки.       — Теперь посмотри на отражение, — Элой сохраняла спокойствие. — Это твоя левая рука. Твоя боль.       Он плакал и смотрел.       Элой сделала глубокий вдох.       — Медленно разожми кулак.       И он сделал это. Слёзы катились по его щекам, пока разжимался кулак. А затем… пришло облегчение. Коталло разрыдался сильнее, задрожав, когда осознал, что боль ушла. В его сознании обе руки были свободны. Болезненная скованность слева исчезла. Он осторожно убрал правую руку, опасаясь, что отражение пропадёт, а боль вернётся, но этого не произошло. Коталло торопливо закрыл лицо ладонью.       — Боль прошла, — всхлипнул он. Слёзы, сдерживаемые годами, не прекращались.       Руки Элой обвились вокруг него, и он уткнулся ей в волосы, рыдая в крепких объятиях.       Коталло не был уверен, как долго они простояли, обнимая друг друга, но когда отстранился, восстанавливая дыхание, Элой посмотрела ему в глаза и провела по щеке подушечкой большого пальца.       — Почему ты делаешь всё это для меня? — хрипло спросил он.       И снова этот взгляд. Только теперь Коталло понимал, что он означает.       — Потому что… — Элой запнулась, нервно сглотнув.       Поднеся руку к её лицу, Коталло заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.       — Потому что, — утвердительно произнёс он.       Наклонившись, он поцеловал Элой так нежно, как только мог. Она тихо ахнула, но ответила на поцелуй.       И Коталло почувствовал, что в его жизни появилось то, чего ему не хватало многие годы.