Хочешь, я помогу тебе?

Лунный свет проникает через большое пластиковое окно, что «украшает» стену с подраными обоями, незамысловато рассеивается по комнате и создаёт в кромешной темноте что-то, похожее на дымку. Предметы в маленькой комнате общежития, кажется, парят в воздухе, не смея оставаться на месте. Машины, в столь поздний час, неустанно ездят по трассе, что находится буквально в пяти метрах от здания общежития, нарочно протяжно долго сигналят, визгливо тормозят и резко поворачивают на поворотах, оставляя длинные полосы на асфальте. Арсений вкладывает всю свою душу, чтобы сосредоточиться именно на этих звуках, а не на тех, что доносятся с ближайшей кровати. Он слышит, как светловолосый паренёк, с которым он пересекался в столовой по утрам, в коридоре, видя его смеющегося с незнакомыми ему студентами и актовом зале, сдавленно дышит, скулит, хрипло вдыхает и выдыхает воздух. Их поселили в одну комнату, причиной чего стал начальный курс экономического. Брюнет не знает об этом парне ничего, кроме имени. В общежитии он бывает только вечерами, вернувшись с прогулок шарится по холодильнику, ужинает приготовленную Антоном еду и заваливается спать. Обедает и завтракает в столовой ВУЗа, на поставщиков еды не жалуется. А зачем, если всё устраивает?       Мальчишеские бёдра со скрипом опускаются на жёсткий матрас, а золотистая макушка тонет, на удивление, в мягких подушках. Антон ёрзает по поверхности, донося до ушей Попова шорохи, создаваемые от многократных прикосновений длинных пальцев с грубой тканью простыни. Арсений прикрывает глаза, прислушиваясь к звукам и, кажется, он слышит как судорожно бьется сердце юноши и стучит кровь в висках, к которым наверняка прилипли кончики светлых волос и, внимая все эти звуки, брюнету, честно говоря, хочется со всего размаха впечатать кулак в бетонную стену. Взвыть от терзающего душу бессилия и воткнуть в уши беруши, лишь бы никогда больше не слышать этих сладких и прекрасных, как самая красивая музыка, вдохов и стонов. Напряженный до предела слух Арсения улавливает ещё один несдержанный стон, который слетает с чужих губ, и мать его, в тишине комнаты, он звучит настолько громко, словно тонкие стены отражают его, заставляя брюнета распахнуть веки. Одним быстрым движением он оказывается на ногах, тяжело дыша смотрит сверху-вниз, на изогнутого дугой парня. До соседней кровати рукой подать, поэтому он быстро преодолевает это расстояние, тут же присаживаясь на матрас чужой кровати. Золотистая макушка выныривает из мягкой подушки, а зелёные глаза округляются, устремив взгляд на сонные и в тоже время покрытые пеленой возбуждения глаза Арсения. Лунный свет слабо подсвечивает выразительное лицо с лёгкой щетиной и потрепанные волосы цвета вороньего крыла. — П…прости, я думал… думал, что ты спишь, — шатен начинает оправдываться, убирая руку из-под резинки боксёров и отскакивая от сидящего парня напротив, словно от огня, прилипая к изголовью кровати. Он обнимает свои подогнутые ноги, носом утыкаясь в коленки. — Чтоб тебя чёрт выебал! Мне вставать в шестом часу, ты время вообще видел? — грозит брюнет, с ногами залезая на кровать, усаживаясь на колени. — Я… да, в смысле, нет. Прости, — краснея, мямлит Антон, в конце пряча своё лицо в ладонях. — У меня проблемы с… Ну-у… Шатен замолкает, когда ощущает как тёплая ладонь ложится на лодыжку, настойчиво поднимаясь выше. Вышеназванный старается не реагировать на эти прикосновения, лишь сильнее покрывается багрянцем и вжимается в изголовье. Тогда, сильные руки старательно пытаются разомкнуть, так называемый, замок из сложенных рук, подхватывая парня под коленки. Резким движением Арсений притягивает юношу ближе, тот падает на спину, тут же приподнимаясь на локтях. Длинные ноги оставляют покоиться по обеим сторонам от чужих бёдер. На лице русоволосого гуляют тысячи разных эмоций, но первыми брюнет замечает непонимание происходящего и страх. — Хочешь, я помогу тебе? — переходит на шёпот, кончиками пальцев невесомо касаясь внутренней стороны бедра. По худому телу в ту же секунду проходится табун мурашек. С хриплым вздохом парень откидывает голову, падая на спину. — Арсений, я… — пока чужие руки гуляют по хрупкому телу, изучая, Антон пытается собрать слова в кучу, не акцентируя на этом внимание, но, как это черт возьми сделать? — Не пойми меня неправильно, но… Бля-ять! — шипит юноша, чувствуя, как кончик языка на пробу касается возбужденного соска через ткань тонкой футболки, медленно двигаясь из стороны в сторону. Антон поддаётся ощущениям, расслабляется и отдаётся Арсению. Он комкает простыни, изгибаясь в пояснице, зарывается пальцами в короткие волосы, сгребая их в кулак. Что-то невообразимое управляет Шастуном, мозг отключился к чертовой бабушке, мысли о дальнейшем развитии их отношений вообще не посещают эту русую головушку. Сейчас в голове лишь одна мысль — как долго брюнет будет издеваться, лаская зону около паха руками, а набухшие соски и хрупкую шею укусами, широкими влажными мазками и поцелуями. Внизу живота уже давно затянут тугой узел, только вот проблема в том, что быть возбужденным — это одно, а не дойти до оргазма, что в случае Антона является злосчастием — другое. — Сними это, — подцепив футболку за её край, Попов тянет парня на себя, пытаясь приподнять и тем самым указывая на то, что именно нужно снять. Шатен ловко стягивает ненужный предмет гардероба, откидывая в сторону. Его руки ложатся на голые плечи Арсения, блёклый свет проникает сквозь окна, подсвечивая, и мелкими лучами падая на обнаженный обсыпанный множеством мелких родинок торс. Пальцы неспешно сжимаются на широких плечах, пока мальчишка подаётся ближе, глядя в голубые омуты. В них столько добра, заботы, ласки, нежности, любви и параллельно этому грубости, наглости, скотства и дерзости. Этот, мать вашу, Попов, может быть таким разным, Антон знает, он следил за ним, нарочно оказывался там же, куда собирался брюнет. Это не сталкеринг, это любопытство. Арсений до боли скрытный, в общежитии его почти не бывает, а если и бывает, то Шасту он хрен расскажет где шатался. Они и вовсе толком-то не общаются, так, парой фразочек могут перекинуться по делу, не больше. А тут, Попов сидит полуголый перед Антоном, пока тот касается его ключиц пухлыми губами, выбивая тихий стон. Руки скользят вниз, по плечевому суставу, а затем касаются ровной спины, поглаживая поясницу. Поцелуями он поднимается выше, старательно выцеловывая каждую венку на жилистой шее, пока ладонь Арсения опускается на пах юноши, несильно сжимая. Шастун надрывно выдыхает в шею, вызывая мурашки у старшего. Обессилено он утыкается лбом о плечо брюнета. — Я больше н-не могу, — слегка заикаясь, шепчет парень, ведя носом по острой скуле, колючей щеке и останавливается возле уха. — Сделай что-нибудь, пожалуйста. Попов отстраняет от себя Антона, заботливо укладывая на спину. Нависая сверху, одной рукой стаскивает нижнее бельё своего соседа по комнате. Через секунду боксеры оказываются на полу, вместе с футболкой, а брюнет склоняется к стоящему колом органу. Антон весь в предвкушении, невинно хлопает глазками, облизывает пересохшие губы, дышит с хрипотцой в голосе, а когда чувствует, что язык обводит головку, после опускаясь ниже, то комкает простынь, сжимая губы в тонкую ниточку. — Арс, — двигается бёдрами вперёд, желая получить большего, а брюнет предугадав мысли юноши, даёт ему то, чего тот так хочет. Прекращает водить языком по длине всего органа, обернув зубы губами и, взяв головку в рот, он сжимает губы и берёт член полностью. Начав делать возвратно-поступательные движения, чуть поворачивая голову то влево, то вправо, под тяжелые вдохи-выдохи Шастуна, оглаживает тонкую талию, удивляясь тому, насколько этот парнишка худой. Сейчас Антон даже не догадывается, что ждёт их утром, хотя и сам Арсений об этом не сильно волнуется. На первый взгляд этот мальчик кажется ему таким милым, словно солнечный лучик света, с которого никогда не сходит яркая и тёплая, как летние деньки, улыбка. А его глаза — это отдельный мир. Мир в котором всегда цветут всевозможные цветы, сады, усаженные деревьями и пушистыми кустарниками. Это хвойный лес, в котором можно заблудиться и не найти дороги обратно. Такого забавного парня Арсений ещё не встречал. Он с головы до ног увешан грудой металла. На шее в разные дни можно увидеть толстые или тонкие цепи, или бусы например, по крайней мере очень похоже на них, а на руках по сотне браслетов из кожи, серебра, золота, там даже фенечки лицезреть можно. Что не скажешь про пальцы, увешанные различными кольцами из серебра.       Брюнет отстраняется. Поставив руки по обе стороны от тела парня, он склоняется к нахмуренному от удовольствию лицу и несколько секунд просто смотрит в глаза. Будто не решаясь сделать то, что закралось в его сознании. Но Антон первым хватает Арсения за шею, притягивая ближе, медленно касается влажных губ и ведёт по ним языком, глядя из-под полуприоткрытых глаз. Брови Попова взлетают чуть ли не до предела роста волос, но без сопротивлений он отвечает на поцелуй, закрывает глаза и приоткрывает рот, впуская юркий язык, ведь сам хотел сделать это. Шатен нежно поглаживает спину, а после его пальцы забираются в смолянистые волосы, взъерошивая их. Арсений немного приоткрывает глаза и смещает губы сначала на подбородок, а потом на шею. Он слегка прикусывает кожу над ключицей, чтобы после игриво мазнуть языком. — Чёрт, ты меня до ручки доведёшь, — бурчит юноша, суетясь на постели. Он стискивая волосы на затылке парня, другой рукой хватается за край кровати, сжимая его до побеления костяшек. — Как можно заботой довести до ручки? — усмехается старший, как ему кажется, произнесённой глупости. Он ведь хочет как лучше, долгие прелюдии и прелюдии в пять секунд никуда не годятся, особенно, в данном положении Антона. Поэтому он в очередной раз покрывает тело нижнего влажными поцелуями, в момент поднимает глаза, обхватывая ладонью чужой член, чтобы увидеть, как Шаст тут же захлебывается стоном и прижимает руку ко рту. Их не должны слышать. Арсений вторично усмехается. Гад. Ладонь исчезает с разгоряченной плоти, деревянная кровать издаёт скрип, и шатен видит, как брюнет идёт по направлению к своей тумбочки, возле которой валяется рюкзак, а через секунду он вновь оказывается рядом, но теперь, кажется, без пижамных штанов и нижнего белья. В его руках не что иное как тюбик смазки и контрацептив. Презерватив ненадолго отправляется лежать на матрас, а смазка остаётся в руках. — Встань на четвереньки, — он выдавливает на свои пальцы немного этой субстанции, откладывая теперь уже ненужный тюбик подальше, пока Антон послушно выполняет просьбу. — Ты… Пробовал с парнями? — Нет, — мотает головой юноша, после чего оборачивается через плечо натыкаясь на взгляд голубых глаз. — Не переживай, сладкий, я сделаю всё аккуратно. Если вдруг что — говори, — прохладные пальцы касаются узкого входа, медленно погружая пока только один палец под короткий вздох. Бархатные стенки жадно обволакивают палец, и парень на последних силах сдерживается. Как же он всё-таки хочет этого наглеца. Собственный член уже давно изнывает от переизбытка возбуждения, но уделять внимание себе, просто не было времени, когда рядом находится такой беспомощный котёнок. Шаст выгибается в спине, ощущая, как уже два пальца растягивают податливые стенки, но всё равно боль тихо нарастает, и Антон сжимается. Но как тут можно упираться, когда такие нежные и в тоже время сильные руки гладят везде, стирают мелкие капли слез, которые еле успевают появляться, дарят тепло и столько ласки, что Шастун просто теряется в ней, даже не замечая, как в нём уже двигаются три пальца. Шатен прогибается в пояснице, желая слиться с телом парня, когда пальцы задевают комок нервов. Громкий стон, перерастающий в скулёж, звучит так из-за того, что тот падает лицом в подушку, закусывая ткань меж зубов, заполняет комнату. Арсений вытаскивает пальцы, разрывает упаковку презервативов и раскатывает его по своему перевозбуждённому члену. Подставив головку во входу, не спеша погружает её, дав юноше немного привыкнуть, а затем входит до середины. — А-арс, прошу, быстрее, — мольба вынуждает ускориться, чтобы еще раз услышать неповторимую мелодию наслаждения. Брюнет покрывает поцелуями спину, плечи, сжимает упругие ягодицы и всё шепчет, шепчет что-то невозможно нежное, что-то немыслимо ласковое. Возможно, он даже забудет об этом, но Антон будет помнить. Помнить это сбивчивое, обжигающе теплое дыхание возле своего уха, или как Арсений, ретиво вбивается в него, попадая каждый раз по простате, разнося взрывы удовольствия по всему телу. И Шасту хорошо. Ему очень хорошо, настолько, что комната заполняется сладкими стонами, вперемешку со слезами удовольствия. Брюнет обхватывает половой орган нижнего, начав двигать рукой в темп своим движениям. Арсений на пределе и Антон это чувствует. Член внутри него пульсирует и от новых неожиданных ощущений, шатен сжимается, выбивая из чужой груди сдавленный стон. — Арс, я… Кажется я сейчас… — дрожащим голосом шепчет юноша, чувствуя, как толчки меняются на более грубые. Верхний рычит, цепляясь за бедро, и сделав последние толчки, выходит, ощущая, как шатен изливается в его руку. — Прости. — За что? — смеётся Попов, снимая презерватив и выкидывает его в мусорку, стоящую в углу комнаты, неподалёку от кровати. — Дурачок, всё хорошо, — дотянувшись до пачки салфеток, что лежала на тумбочке возле кровати Антона, он вытаскивает пару и вытирает свою руку, несколько даёт юноше. — Ложись спать, уже поздно, — нежный поцелуй в висок, а затем в плечо, вызывает у парня улыбку и слегка заметный, в присущей темноте, багрянец на лице. — Спасибо, — мурлычет Шастун, находя сбившееся одеяло где-то в ногах, и натягивает почти-что до ушей, под которое вскоре залезает Арсений с тихим «не против?». Парень хмыкает и пододвигается к стенке.

***

— Ёбаный в рот, ебучий Попов, я из-за тебя вчера все больницы обзвонил, а ты тут с другими кувыркаешься? — брюнет просыпается от воплей знакомого голоса и этот голос услышать здесь уж точно он никак не ожидал. — Эд? — высунув голову из-под одеяла, глаза парня округляются. Ситуацию, в которой находится сейчас Арсений, просто нельзя было понять как-то иначе. Не погреться же он к Антону под одеяло залез. Выграновский выглядит довольно злым: его волосы отчего-то потрёпаны, карие глаза, как тягучая патока, отблёскивают ярким солнечным светом, что падает с улицы, брови сведены к переносице, а зубы плотно стиснуты, что даёт чёткое очертание скул. — Как ты здесь оказался? Кто тебя пропустил? — привстав на локтях, непонимающе начинает свой допрос Арсений. — Это сейчас важно? Мой парень изменяет мне за моей же спиной, прямо в общежитие, м-м, удобно, не поспоришь, но какого хуя, м, Арс? — не сдерживая своих эмоций, кричит Эдик, не обращая внимание на то, что дверь в комнату вообще-то открыта и все необходимое проходящим мимо студентам будет отлично слышно. — Давай поговорим наедине? Не здесь, Эд, пожалуйста, выйди, — Антон проснулся ещё тогда, когда Выграновский ворвался в комнату, резко открыв дверь с ноги, а та со звонким стуком ударилась о стену, эхом отражая громкий удар. Сейчас же он натягивает одеяло как можно выше, не желая быть соучастником данного разговора, да и вообще, теперь сожалеет о близости с Арсением. Эдуард чересчур активно кивает головой, мечется по кругу, кидая взгляд на вещи что лежат на полу. — Нет, Арс, — из уст парня вырывается короткий смешок. Он заводит руку, на тыльной стороне которой видна татуировка, часть кой прикрывает объёмный рукав толстовки, в тёмные короткие волосы и резко опускает обратно. — Нет… Я ухожу, прощай. Почему-то эти слова вовсе не за что не цепляют Арсения. Слишком безразлично. Слишком всё равно. — Хорошо. — Хорошо, — повторно за Поповым произносит Выграновский, тут же вылетая из комнаты, захлопывая за собой дверь.       Антон смотрит в потолок. Что он наделал? Это он во всём виноват?        На душе Арсению становится легче. Будто падает самый тяжёлый камень, унося с собой все проблемы. — Что теперь будет? — голос Шаста звучит беззвучно, но внутри всё трепещет, в ожидании ответа. И если голубоглазый парень его пошлёт, обматерит и попросит переселиться в другую комнату, Антон поймёт его, но не сможет понять одного, почему он вступил с ним в близость, а не отказал, если состоял в отношениях? — Ничего. Я не любил его. Он просто мотал мне нервы, срывался на мне, если был без настроения. — Это у него ты пропадал целыми днями? — Да. Он до жути ревнивый. Если я нахожусь на учёбе, то обязательно должен скинуть ему фото в качестве доказательства, — вздыхает брюнет, переворачиваясь на бок, лицом к шатену. — Это… Очень странно. Я бы не смог жить в таких обстоятельствах, — говорит в ответ и поворачивает голову. — Антон. — М? — Во всей абсурдности ситуации это будет звучать странно, но… Не хочешь сходить со мной на свидание? Арсений не уверен, что Антон не отошьёт его, но раз подпустил его к себе ночью, может есть небольшие шансы? Шаст смеётся, забивая хер на то, что они без одежды, откидывает одеяло и седлает бедра брюнета. Опускает руки на широкую грудь и склоняется к сонному лицу. — Почему бы и нет, — шепчет в самые губы, слегка касаясь их своими, а после утягивает в нежный поцелуй. А может всё-таки это был сталкеринг?