Мир не разделен на хороших и плохих,
в каждом есть и темная, и светлая сторона,
главное в том, какую ты выбрал — это определяет все.
Сириус Блэк
Мне было примерно полгода, когда мое маленькое тельце, закутанное в светло-зеленое одеяльце подкинули к воротам деревни. Из самых ранних воспоминаний, сохранилось лишь чуть сморщенное и улыбчивое лицо моего приемного отца-лавочника. Его жена умерла задолго до моего появления, а детей завести им так и не удалось. Долгое время мужчина тешил себя лишь своим любимым делом, а именно – тайяки. Все свое время он посвящал тому, чтобы найти наилучший рецепт, который перевернет мир сладкой кулинарии вверх ногами, но одиночество и пустой дом съедали его, не давая двигаться дальше, вздыхая каждый раз, видя выключенный свет и бездушно задернутые шторы. Одинокий лавочник, с большой охотой, принял странноватую девочку с необычным родимым пятном, в виде двух горизонтальных волн нежно-голубого цвета на переносице. Я росла со скоростью проносившегося урагана, сметая все на своем пути. Моему любопытству не было предела, и отец это видел. Он старался меня обучать всему, что знал сам, но видя, как ребенок бежит к окну, чтобы успеть посмотреть на шиноби, что отправлялись на миссию или до вечера пропадает, подглядывая за чужими тренировками, а потом прибегает домой и с горящими от счастья глазами рассказывает все, что запомнила, обильно размахивая руками и ногами, как тут не задуматься? На заднем дворе отец выделил мне небольшую площадку для тренировок, установив там несколько одиноких манекенов, сделанных из подручных материалов, а также мишеней и бревен разной высоты, а затем отправил на обучение в Академию Шиноби Конохи. Помню, как набросилась на него и чуть не задушила от счастья. Время шло.. Отец каждый день наблюдал за тем, как я, прибегая из академии, закинув в рот тайяки с его новой начинкой, неслась на площадку, вспоминая, чему нас обучили за день, стараясь продемонстрировать свои умения отцу. Так уж вышло, что в моем классе было много способных учеников, чего стоит Куренай Юхи, которая отлично усваивала уроки по гендзюцу и превосходила многих из нас в этом деле. Аоба Ямаширо, имеющий в своем арсенале способность к чтению мыслей и распознавании чувств, чем очень часто доставал своих одноклассников. Майто Гай – «Сумасшедший носитель силы юности» - так его окрестили наши одноклассники. Да, может он и не выказывал особых способностей в техниках, но его упорству и тайдзюцу, позавидует каждый. И многие другие, чьи способности, в отличии от моих, могли вызывать лишь аплодисменты... Мне было всего четыре, когда я узнала, что наш сверстник, на которого я и пыталась ровняться, закончил академию, заслужив высшие оценки, и получив признание в качестве вундеркинда и лучшего из своего поколения. Его звали Какаши Хатаке. Какаши носил простую черную кофту на молнии, такого же цвета маску, темно-серые бриджи до колен и синий шарф. Когда мы еще учились, мое место в классе оказалось между Гаем и Хатаке, поэтому, иногда, я могла отвлечься от монотонных слов учителя и вперить свой взгляд в эту странную маску, за которой мальчишка скрывал свое лицо. Никогда не понимала зачем она ему нужна? А интерес, порой, настолько брал вверх, что я не замечала, как он поворачивался на меня и тихо фыркал. Помимо того, что он был умнее нас всех вместе взятых, так и не отказывал себе в возможности смотреть на всех свысока. Однако, то как он идентифицирует слабость противника, мыслит или быстро формулирует план, чтобы воспользоваться им, эффективно используя для этого уникальные навыки каждого из своих союзников, заставляет им невольно восхититься. Я догоню его еще не скоро. К тому времени, он уже стал генином, и объединился с Рин Нохара и Обито Учиха, под руководством сенсея Минато Намикадзе. Он все еще был так далек от меня, как бы я ни старалась за ним угнаться – ничего не получалось. Чем тебе не самый лучший стимул, чужой успех? Я изнуряла себя тренировками с Гаем, а он, уж поверьте, не знает, что такое отдых! Рано утром, я задыхалась от жара, что издавало мое тело во время интенсивных тренировок, а чуть позже, от запаха пота Гая. Днем, Генма старался обучить меня техникам, лениво облокотившись о ствол дерева и с ехидством посматривая на меня. А вечером, Куренай не давала отдохнуть моим кипящим мозгам, заставляя поверить в ее иллюзию снова и снова. Я не могла терять время в пустую, а потому, старалась выложиться на двести процентов, чтобы заслужить, хотя бы его презренный взгляд в мою сторону. Вскоре, после смерти отца, Какаши перестал посещать академию в течении года, замкнулся в себе и перестал общаться с окружающими себя людьми. В этот промежуток времени он был особенно молчалив, а на слова Обито, Гая и других отвечал лишь кивками, либо вовсе игнорировал. Но, однажды, мне удалось пробраться на Третью Тренировочную Площадку - это площадка где шиноби Скрытого Листа оттачивают свои навыки. Горные ландшафты и большая, глубокая река с лесами в обеих сторон. Там же есть поляна и в центре неё стоят три пня, выстроенные в линию, для чего они – мне не было известно. Но я знала, что там будет тренироваться Какаши с командой в тот день, и я не стала отказывать себе в удовольствии, понаблюдать за ними. Да, шпионить за ним - мое маленькое хобби. Пристроившись не далеко на дереве, я бесшумно стояла, облокотившись рукой о ствол. Сенсей Минато проводил для них какую-то особенную тренировку с колокольчиками. Вначале, я подумала, что это похоже на детский сад, но вскоре... То как двигался Какаши...Это было нечто. Я настолько была заворожена, что не могла от него оторвать восхищенный взгляд. Приемы, что он использовал, мне были до боли в мышцах знакомы, но Хатаке использовал их в своих вариациях, заставляя меня стоять с раскрытым ртом и мысленно забрать свои слова, которые я выкрикнула ему, когда он спорил, в очередной раз с Гаем. «Высокомерный индюк!» - пронеслось в голове. Мне оставалось только стоять и восхищаться его движениям и невероятной скорости. Какаши, действительно, был лучшим, с этим не поспоришь. Однако, что-то не давало мне покоя в этой тренировке. Я прищурилась, рассматривая, почти неуловимые движения Какаши. Минато часто сдерживался против потрясающего Хатаке, чем с Рин и Обито, чтобы они не могли получить желаемое. - В чем сущность тренировки, если твое задание заключается лишь в том, чтобы забрать колокольчики у сенсея, что играет в пол силы? - шепотом произнесла я. Однако, я быстро уловила смысл, который, судя по всему, упустил Какаши. - Они не могут получить колокольчик без совместной работы, - шептала я, прячась в листве, прищурившись и присев на корточки. - Хорошее задание, чтобы проверить способность работы в команде. За этой игрой было настолько интересно наблюдать, что мои глаза то и дело бегали по полю, точно в трансе. Я давно заметила, что Какаши ставит себя выше других, а теперь, я наблюдала за тем, как он использует Обито и Рин как средство для достижения колокольчиков. - Командная работа, явно не для тебя, - фыркнула я, наблюдая как Хатаке передает колокольчики сенсею. Его черные глаза быстро переместились на ветку, где я стояла. Я помню, как поднялся сильный ветер, что трепал наши волосы вместе с зеленой листвой. Наши глаза встретились, обдав друг друга холодом, приковав к месту. С того момента я и стала второй занозой в его заднице после Майто Гая, по просьбам сразиться. Он, все еще, был холоден к своим друзьям, но это не мешало мне игнорировать его грустное поведение. У меня был свой способ вытащить его из кокона, в который он сам себя и погрузил. Передать не могу, как сильно я сгорала от нетерпения, когда Какаши с командой уходили на миссию, а я до поздней ночи оттачивала свои навыки на заднем дворе, до крови на костяшках и до нестерпимой боли в пояснице. Как только он появлялся на пороге деревни, мы с Гаем бежали на перегонки, стараясь быть первыми кто сразиться с великим генином, под ленивые причитания сонного Генмы, котрого мы всегда таскали с собой в качестве судьи наших поединков. К слову, он не так быстро согласился сражаться со мной. - Это все потому, что я девчонка?! – гневно причитала я, выплёвывая слова в его удаляющуюся спину. Какаши остановился. Его силуэт в тени лиственных деревьев, словно вытянулся. - Я не тренируюсь с девочками, потому что вы слишком хрупкие, - холодно произнес Хатаке, не поворачиваясь. - Что?! - Я кипела, это было унизительно. - Да, как ты смеешь оценивать противника даже не попытавшись… Не успела договорить - в нескольких миллиметрах от моего горла сверкнуло острие куная. Краем глаза, я заметила несколько прядей моих темно-коричневых волос, осторожно приземлившихся на землю. Мое тело вытянулось как струна, но я даже не моргнула, лишь еле заметно дышала, смотря в эти черные, казалось, бездушные омуты. Природа вокруг замерла, точно внимательно наблюдала за этой битвой гордых взглядов. Он хмыкнул и в мгновенье спрятал оружие. Если с Гаем он расправлялся быстро, то со мной ему приходилось немножко вспотеть. Каждый раз, оказываясь на земле, я вставала и провоцировала напасть на меня. Его сверкающие азартом глаза – лучшая награда, что я могла получить. Так мы тренировались, пока Генма не говорил: - Ну, все, еще удар и она точно здесь помрет, давайте закругляться, - томно произносил он, протягивая мне руку и помогая встать на дрожащие ноги. Возвращалась я всегда за полночь, еле волоча ноги и повиснув на плечах друзей, точно мешок с картошкой. Помню, как частенько получала нагоняй от отца. - Что это за девочка, что приходит в синяках и с подбитым глазом?! – причитал он, размахивая венчиком для теста. Какаши редко, с кем разговаривал, в основном, только кивал или вскидывал бровь. Однако, это не мешало мне присаживаться на его уши и рассказывать все, что только придет в голову. Я была болтушкой, каких свет не видывал и обожала, когда меня слушают, но и сама слушать тоже умела. Внутри себя, я поставила себе, практически, невыполнимое задание… - Я слышала, что тебе разрешили конкурировать на экзаменах на чунина, - сказала я, скрестив руки на груди, пытаясь показать безразличие, хотя моя нога предательски постукивала по земле. Он медленно поднял свой взгляд на меня. Мы стояли на одной из тренировочных площадок, запыхавшиеся, грязные, в порванных одеждах и грязных от земли щеках – оба не планировали проигрывать. В этот раз, я смогла устоять на ногах, а это, уже маленькая победа. И да, опустим момент, что я предательски опиралась на свою новенькую катану, что вошла уже на половину в землю, как на трость для стариков. Ее длинная рукоять была оплетена лентами цвета неба и облаков, а лезвие на определенном свету становилось ярко-синим. Отец очень долго работал, чтобы суметь заказать столь искусную работу мастеров Страны Железа. Он подарил ее мне, видя, как я не умело справляюсь со своей чакрой, стараясь сконцентрироваться, думая, что так мне будет сподручнее. Он убил бы меня сейчас, если бы увидел как я ее использовала. Генма слонялся неподалеку, собирая разбросанные мною кунаи, а Гай…Устало вздохнув, он пробормотал что-то про силу юности и исчез в неизвестном направлении. - Так и есть, - безразлично проговорил Какаши, все еще, не сводя с меня глаз. Этот голос… Казалось, я не слышала его уже достаточно давно, но он все еще был мне знаком, все тот же слегка заспанный и властный. - Может, поужинаешь с нами сегодня? – осторожно спросила я, как будто невзначай. – Отец обещал на ужин какой-то сюрприз… Вся деревня знала, что случилось с Сакумо, и я не однократно видела, как Хатаке заходит домой, здороваясь с пустотой осиротевшего дома. (Нет, я не следила за ним). От этого ужасно сжималось сердце. Я знала, что он слишком высокомерен, чтобы принять чью-то помощь или выслушивать соболезнования и уж тем более, на них отвечать. Но мне так хотелось скрасить хоть один день в его ужасно одинокой жизни. Ветер трепал мои волосы, заставляя откинуть надоедливый, растрепавшийся хвост назад и сдуть остатки прядей. Какаши смотрел на меня не отрываясь, словно оценивал все то, что сделал. Кое-где на бедрах сочилась кровь сквозь бинты, что я носила, рукав на руке и вовсе отсутствовал, кажется, он зацепился за одну из веток дерева и там же остался. Я сохраняла хладнокровие и не опускала взгляд, словно меня и вовсе не волновала саднящая рана на щеке, что оставил его чертов кунай, которую умело прикрывал ветер моими же волосами. - Почему нет? – он пожал плечами и мое сердце сделало несколько кульбитов. И чего это я так разволновалась? - П..Прав..- замялась я, но тут же сжала кулаки. - Отлично, мой отец - лучший по части тайяки, - улыбнувшись, ответила я, вытаскивая рывком катану и пряча ее в ножны. Прошла вперед и, чуть повернув голову в его сторону, сказала: - Вот увидишь, ты ум свой съешь, как это вкусно. Какаши усмехнулся и, оторвавшись от дерева, пошел за мной. В тот день я первый раз ощутила невероятное волнение, точно я веду домой не мальчишку Хатаке, а своего парня. «Фу», - подумала я, мотнув головой. Пройдя несколько кварталов под мои тихие рассказы о тайяки, мы дошли до нашего скромного жилища. Это был небольшой одноэтажный домик на окраине деревни, с к круглым окнами и невероятно ярко-голубой крышей. Какаши удивленно вскинул брови. Я в смущении почесала затылок. - М-да, домик не большой, но … - Такая странная крыша, - задумчиво произнес Хатаке. - Эм, да. Мой отец раскрасил ее в этот цвет и добавил рыбок, которых обычно печет, не думай, что это странно, - я замялась, побоявшись осуждения. Очень часто жители деревни, завидев моего отца, крутили у виска и называли его «чудаком», за его странности. Но все гении странные, не так ли? Ведь, мой отец, был очень творческий человек, и, порой, его чудачества удивляли даже меня. Я с опаской взглянула на задумчивого Какаши. Он не сводил взгляд с крыши, пока ветер, по-отечески, трепал его по волосам. - Красиво. После этой фразы все было словно в тумане. Я мало, что помню досконально, но четко могу сказать, как до сих пор припоминаю тот самый вкус тайяки с васаби, полные слез глаза Какаши, что старался говорить, практически, не кашляя и веселый смех отца. - Всесильный Какаши, как же, - смеялась я, вытирая слезы. - Обожаю острое, - сказал он, стараясь, практически, не пережёвывать. Когда ком, в горле Хатаке, все-таки провалился, он без зазрения совести схватил графин с соком и быстро осушил его в один присест. Казалось, вот-вот из его ушей повалит дым. Отец не пожалел наполнителя для этого специфического блюда. Я не смогла сдержать смеха и кусок тайяки приземлился прямиком в тарелку Какаши. Повисла неловкая пауза. «Черт!» Я уже была готова провалиться сквозь землю к первому Хокаге, как вдруг… - Ахахаха, - смех Какаши разрезал звенящую тишину, зацепив тем самым, моего отца, заставив того гоготать. Он посмотрел на меня и именно в тот день все началось. С этой чертовой улыбки… Время неумолимо стремилось вперед, преодолевая пространство семимильными шагами, а наши тренировки становились более периодическими и жестокими. Он был готов выжать из меня все соки, лишь бы я домой не шла, а ползла, точно слизень. Я тренировалась, по большей части, в тайдзюцу с Гаем и в ниндзюцу с Какаши, но мои способности так и не удалось раскрыть полностью. Генма подшучивал надо мной, говоря, что я больше похожа на своего отца и мое предназначение — это готовить тайяки и приносить им на тренировку, а не размахивать оружием. В дни наибольшего отчаяния, я готова была выть и верещать на весь мир, что я никогда не стану шиноби, но мощная пощечина от Какаши, в виде его строгого взгляда не давала мне упасть духом. Он частенько смеялся надо мной, говоря, что проще научить собаку реверансу, чем меня какой-то технике, но это только больше раззадоривало меня и я снова хваталась за его руку и вставала. Когда Какаши исполнилось двенадцать, вся деревня трубила о том, что он стал джоунином победив команду Гая, что меня одновременно и радовало, и раздражало. Я только недавно стала чунином, встав в команду с новоиспечённым Сенсеем… Моя цель – встать на одну с ним ступень, оказалась недостижимой. Я помню, как маялась, выбирая ему подарок. - Его друзья, наверняка подарят ему что-то стоящее, - думала я, смотря в полупустой кошелек. Пока, мы только выполняли незначительные задания, за которые платили одни лишь гроши, я старалась лишь незаметно подкладывать свои копейки отцу. С одной стороны, я была рада, что они с Минато-сенсеем отправились на важное задание, это означало, что у меня будет еще немного времени, а с другой, что-то меня невероятно беспокоило и как-то странно щемило сердце. Шла Третья Мировая Война Шиноби. Но с ними же Минато-сенсей, что может случиться? Однако, мое паучье чутье было сложно обмануть. - Будь осторожен, Какаши, - строго сказала я, провожая друга, - не думай, что ты самый сильный и не лезь на рожон, - сказала я, потрепав его по волосам. Он на секунду остановил свой взгляд на мне, а затем перевел его на Гая и Генму. - Присмотрите за ней. - Никуда она не денется, - с ехидством ответил Генма, положив локоть мне на голову. - Ширануи! - Пусть тренируется лучше, - высокомерно произнес Хатаке и, присоединившись к своей команде, вышел за ворота деревни. Он обернулся лишь раз. И в этот момент, мое сердце, забилось в чечетке. - Гай, а что ты подаришь нашему джоунину? – спросила я, наблюдая, как за командой закрываются массивные ворота. Майто, на мгновенье, прекратил свои отжимания. - Как что, еще один поединок, в котором, я ему не проиграю! Его длительная миссия стала для меня настоящим кошмаром. Никто не мог сказать, когда же команда вернется в деревню, а я каждый день бегала к воротам деревни, в надежде увидеть в рассветном блеске знакомую копну пепельных волос. Однако, Генма брал меня за шкирку и оттаскивал на поле для тренировок, заставляя заниматься вместе с ним и Гаем до поздней ночи. - Нечего отлынивать, - с улыбкой отвечал парень, поправляя бандану. - Генма, я устала, - изнывала я, развалившись на зеленой траве, пытаясь перевести дух. Наша обычная тренировка прерывалась только на обед, что приносил мой заботливый отец в теплой корзинке. Об отдыхе не было и речи. - Вот, когда выбьешь у меня сенбон, пойдешь домой, - ухмыльнулся он, качнув каштановой головой и становясь в боевую позицию. Друзья держали слово, данное Хатаке, и морили меня тренировками в любое, свободное от миссий, время. К моему великому ужасу, я увидела Какаши только через очень долгое время. Этот день был омрачён тучами и солнце не собиралось показываться, прячась за своей серой вуалью. Хатаке шел позади нескольких шиноби скрытого листа, не видя ничего перед собой, точно в его глазах стояла бесцветная пелена. Один. - Но..Где..Обито, Рин? – тихо шептала я, прижимаясь к воротам и сглатывая, подступивший ком. Сердце все также щемило. Лицо Какаши всегда мало что выражало, но теперь… Половину его лица скрывал протектор, словно пряча что-то от чужих глаз. - Какаши... – улыбка Гая быстро растеклась по его лицу, принимая странное выражение. Я заметила легкий блеск в глазу парня, который прошел мимо меня, словно не видел вовсе. Слов не было, да и не нужны они были. Я все почувствовала, лишь взглянув на него. Вскоре, по деревне прокатился слух, от которого у меня застыла кровь в жилах, а дыхание перехватило. Многие стали называть его «Другоубийца». - Говорят он без раздумий убил девчонку, словно для него это было привычным делом… - А я слышал…- тихо произнес торговец, наклоняясь ближе к своим слушателям. Многие жители и дети, отворачивались от Какаши или старались не смотреть вовсе, точно это был прокаженный. - Их не было там, как они могу осуждать его?! – негодовала я, слыша очередной разговор знакомых лавочников и, сжимая в темноте кулаки. Отвратительно, как не посмотри. Однако, я старалась не слушать, что говорят за его спиной жители и пыталась выследить его. Какаши долгое время не появлялся в деревне и, казалось, совсем исчез со страниц истории Конохи. Большую часть времени, я проводила на крышах деревни в поиске знакомой пепельноволосой головы. И, однажды, я все-таки смогла его подкараулить и обнаружить на кладбище, у одной из свежих могил. Это место не было чем-то черным и страшным, скорее умиротворённым и спокойным. Пристанище душ, которое омывали заботливые руки учеников академии, возлагая свежие цветы и дань уважения. Я осторожно ступила на эту землю, мысленно поприветствовав и извинившись за вторжение. Среди шушукающихся учеников, не сложно было отыскать пепельную голову, склонившуюся у одного из монументов. Бесшумно шагнув вперед, я остановилась в метре от Хатаке, не в силах подойти ближе, точно он окружил себя невидимым стеклянным куполом, недоступного для чужих глаз. Я протянула дрожащую руку, словно могла его почувствовать. Однако, ощутила только безмерный холод, что поселился в молодом сердце и разрывающую изнутри боль... А во рту появился привкус горечи. Если бы меня спросили, какова на вкус вина, я бы сказала – именно такой. Внутри меня рос какой-то огромный ком, состоящий из страданий и безмерной утраты, смачиваясь сожалением. Оно старалось оттолкнуть меня от Какаши, погнать прочь отсюда… Сделала глубокий вдох. Шагнув вперед, я обхватила Какаши руками и силой сжала, прижавшись к его спине, не давая ему дернуться. Хатаке был не тактильным и всячески старался избегать близкого контакта с людьми, так что я с силой уперла ноги в землю, готовая к тому, что он сейчас оттолкнет меня. На удивление, он был неподвижен. - Не говори ничего, - тихо шептала я, сжимая руки, утыкаясь носом в его спину, ощущая запах морских волн. Зажмурилась, чувствуя, как его тело тихонько подрагивает, от удушающих мурашек. Ветер осторожно колыхал свежие белые цветы, возложенные парнем на монумент. На глухом, бесчувственном камне значилось: Рин Нохара. Я знала, что Рин была милой девушкой, которая не любила конфликты и ссоры. Она была весьма дружелюбна по отношению к людям. Для нее жизнь товарищей и безопасность деревни были превыше всего остального. Именно Рин играла роль миротворца во время частых стычек между ее Какаши и Обито. А самое главное, она любила Какаши и своими действиями старалась спасти его и деревню ценой своей жизни. «Рин - олицетворение наследников воли огня которое будет передаваться из поколения в поколение шиноби Конохи», - подумала я, сглатывая подступивший ком. - Я не сдержал обещания, - шепотом произнес он, сжимая кулаки. Я была уверена, что его лицо осталось бесстрастным, но в душе метался бешеный ураган, готовый разрушить все на своем пути, сильно зацепив его душу. А ведь, мы только-только высвободили его из черного кокона, как тьма тут же схватила его своими черными когтями и теперь мучительно затягивала обратно. Мое сердце раздиралось на части от осознания. Какая же я была дура все эти годы, думая, что для меня есть место в его сердце. Нет. Но только об этом подумав, я ощутила на своих руках холодную влагу. Мое сердце с силой сжалось невидимой рукой. - Это не твоя вина, - еле слышно произнесла я. Много лет спустя... Это был невероятно солнечный день, а потому, именно солнце, смогло разбудить девушку, заставляя ее разлепить глаза и с ужасом уставиться на часы. - Твою мать, я опаздываю! Знакомьтесь, это – Миари, и она опаздывает на свой же первый прием в Конохе. Когда она решила изменить свою жизнь, ей было всего двенадцать. Она выпросила себе долгосрочную миссию у Третьего, с целью обучиться не самому распространенному умению, но очень нужному. Она не смогла смириться с тем, что стало с Какаши в последствии, как и не могла смириться с его службой в АНБУ, куда отправил его Минато-сенсей, посчитав, что так, сможет отвлечь его от удушающей боли потери. Состояние Какаши ухудшалось с каждым днем, он все больше замыкался и становился все более хладнокровным и холодным. Многие шиноби придерживались мнения, что он умышленно убил Рин, дабы не допустить утечки важной информации врагам, закрепив за ним прозвище: «Убийца друзей Какаши». Большинство людей, в том числе и коллеги из АНБУ, верили, что ради успешного завершения миссии он может пойти на убийство товарища без колебаний. Какаши старался избегать своих друзей и бывших одноклассников, игнорируя их. Последней каплей стало то, что Какаши преуспел на новом месте и, в конечном счете, стал капитаном Команды Ро, однако его агрессивность, беспощадность и крайняя хладнокровность при выполнении миссий давала понять - он все еще опечален потерей своих друзей. Именно тогда, Миари и решила покинуть деревню и стать той, кто, по ее мнению, сможет в последствии помочь ему и всем остальным. - Только так, я смогу выдернуть его из бездны, - думала Миари, слушая как захлопываются тяжелые ворота Конохи. С прошествием длительного времени, в девушке мало, что изменилось. Если только стала чуть выше. По-быстрому, зачесав темно-шоколадные волосы с выбивающимися розовыми прядями в хвост, она ругнулась. Надев черный топ с мятными вставками, имеющий продолжение в виде сетки, Миари усмехнулась, подумав, что выглядит более, чем по-детски. Следом были черные штаны, имеющие разрез на бедрах, что девушка умело покрыла защитными бинтами, раньше это доставляло дискомфорт, но с годами, стало проще. Далее шли черные рукава с такими же мятными вставками, идущие от локтя, и перчатки без пальцев. Протектор Миари носила на поясе. Несколько раз сделав дыхательную гимнастику, она глянула на часы и тут же пулей спустилась вниз, схватив одну тайяки и запихав себе со скоростью света в рот, она бросилась на улицу. - Миари! – кричал ей в след отец, но та лишь махнула рукой. До сеанса оставалось лишь десять минут, а добежать от одной окраины деревни до другой по крышам, составляло все пятнадцать. - Эй! Куда несешься? – небрежно спросил Генма, облокотившись о балкон своего дома. С годами он стал только более спокойней. - Только приехала, а уже куда-то торопишься?- он шевельнул губами, заставляя сенбон наклониться. - Думаешь, стал элитным телохранителем Хокаге и теперь можешь опаздывать?! – улыбнувшись, крикнула девушка ему на ходу, растворяясь в бликах утреннего солнца. - Тц, - цокнул Ширануи, лениво потянувшись. Запыхавшись, она забежала в здание и быстро поднялась наверх, на ходу накидывая белый халат. Миари стала первой, кто предложил открыть психологическую практику. Она была необходима многим шиноби, членам АНБУ и другим жителям, нуждающимся в помощи. Хирузен Сарутоби, хоть и был слегка безалаберным в некоторых аспектах, но идею принял охотно. Теперь у Миари был свой небольшой кабинет в крохотной больнице, посвященной именно психологическим травмам. Если раньше, девушка старалась изо всех сил стать великим шиноби, и даже путешествовала со своей командой в другие страны, чтобы набраться опыта, то сейчас, пришло время смирения. Так и не открыв выдающихся боевых способностей, девушка погрузилась в изучение людей и их поведения, с целью быть полезной деревне. Хирузен прикрепил девчонку к одной из команд, состоящих из ниндзя-врачей, что проходили зарубежную практику. Девушка путешествовала вместе с ними с целью набраться опыта у стран, где более развито такое потаенное искусство, как психология. Хокаге выдернул ее из длительной миссии и тут же поручил более важную и значимую. Хирузен сообщил, что этот особенный человек, требует ее пристального внимания и помощи. Сейчас, она приводила себя в порядок, перед тем, как встретится с особо важным гостем, которого направил сюда Сарутоби, практически, силой. Сердце бешено колотилось, а руки предательски потели. «Спокойно, Миари, это не твой первый пациент…», - пыталась успокоить себя девушка, - «Почему же сердце так колотится?!» Миари нервно глянула на часы. - Уже 10:15, где его носит? – сказала она, нервно постукивая ногтями по столу. Она чувствовала себя слегка одиноко в этом помещении, раскрашенного в светло-зеленый цвет, но это было только ее маленькое пристанище, где она, действительно, могла быть полезной, и это невероятно радовало. Кто бы мог подумать, что Хирузен позволит ей сделать нечто подобное. Благодаря его разрешению, она смогла провести свою практику в различных полевых условиях, а вернулась уже, практически, готовым специалистом. Легкое дуновение ветра и шелест легких штор. Девушка обернулась и вскинула брови. Это был мужчина и он проник к ней через окно. - Простите, я опоздал... «Этот голос…Не может быть!», - внутри мгновенно все сжалось. - Какаши… - Миари?..
***
Тайяки - японское печенье в форме рыбки. Сенбон - металлическая игла с остриями на обоих концах. Они обладают небольшой убойной силой, но могут быть брошены с большой точностью.