узкая улица.

На замену дня ступал вечер, утягивая солнце за горизонт, чьи лучи в последний раз сегодня показались при всей своей красоте. В узкой улочке находились двое, и никого больше. Здесь особо нечего было делать обычным местным жителям, ведь это был не самый тихий и мирный район. Местные банды мафии старались занять высшую ступень в иерархии данного города, а если быть точнее, обратной стороны его медали. Ночи на пролёт, жители могли быть свидетелями очередных драк или же даже убийств, но даже обычная полиция не смела вмешиваться в дела их разборок. Странно, но даже порой сами полицейские отгораживали собой мафию от обычных мирных жителей, не давая тем вмешиваться и отстаивая права на общее сосуществование. Вся эта ситуация напоминала дела мафии в Японии, где банды высокочтимых покровителей пользовались популярностью даже среди шишек страны. В такой вечер, улицы не то что пустовали, здесь вообще уже никого не увидишь, все были заняты своими делами. Это даже сыграло на руку одному из боссов самой обширной банды мафии, под чьим покровительством находилась большая часть города. В холодную кирпичную стену вжимали юношеское тело, что дергалось, лишь бы убрать с шеи чужую ладонь. — Этого больше не повторится, но я хочу.. Кха.. Чтобы ты убрал свою лапу от меня, чудовище! — когда кисть отпустила горло, мололой человек свалился фарфоровой куклой на асфальт, тут же хватаясь руками за горло и начиная глубоко дышать, пока нужное количество кислорода не посетило легкие. Статный мужчина, по видимости, сам глава, стоял теперь в метре от него и стряхивая с королевской ладони чужую кровь, брезгливо хмыкнул. — Из-за твоей тупой оплошности, твои же соратники были прибиты хитрыми животными, что положили глаз на нашу территорию. — улыбался своей лукавой улыбкой Уцзю, что смотрел на отхаркивающего кровь подчиненного, самого виновника сие "торжества". Бедокурый парень уже хотел что-то съязвить, но ему на дали это сделать чужие губы, что укусили за открытую шею, слегка оттянув кожу. Джозеф пихнул в плечо брюнета и стал бить его, но боль была в принципе терпимой, ведь тот был очень хорош в стрельбе из револьвера, но никак не в рукопашном бою. Уцзю отпрянул от чужой шеи и полез руками под окровавленную рубашку, что неприятно липла к исхудавшему телу: — Не забывай, ты виноват в том, что люди исдохли, не стоило тебе и приложить особых усилий, Бемби ты наш. — данное прозвище блондин получил благодаря своим выразительным и в то же время бездушным глазам, хотя, ему уже не привыкать. Не в первой слышит он тупое прозвище диснеевского оленя из чужих уст. На это, Дезольнье лишь закусил нижнюю губу и стал пихаться, хоть и было необычно, когда чужой шершавый язык, схожий с кошачьим, оставил мокрую дорожку вокруг горошин сосков, которым было уделено особое внимание. Мужчина их даже стал покусывать. Какие только оскорбления он не слышал в свою сторону, но спустя короткое время, желтогоазый оставил подчиненного в морально опустошенном состоянии, вставая на ноги и уходя в сторону чёрного автомобили, что покорно ждал на углу. Последний раз обернувшись в сторону голубых глаз, Фан самодовольно улыбнулся дневной ухмылкой и махнул ладонью в знак прощания: — Это послужит уроком, мой дорогой любовник, стоит тебе запомнить мое имя, но не смей осквернять его, чего бы мне это не стоило, но я всегда сумею откапать тебя из самых глубоких трясин, заставив молиться мне на коленях. В глазах блекнул алый огонь Ада, в котором танцевали черти и отплясывали польку смерти новых жертв под их же крики. Пока в синих глазах лишь сверкал азарт на смену гневу.