Меланхолия

В небо взлетает струйка дыма. Рука в белой перчатке стряхивает пепел. Рюро Хиротцу курит. Курит и смотрит. Как Гин и Тчихара затеяли драку. Снова. Как Хигучи носится за кашляющим Акутогавой с аптечкой, как снуют люди в чёрных костюмах, как вся суета замолкает с приходом маленького человека в шляпе. Всё продолжается с уходом Чуи. А Хиротцу курит. Курит и смотрит. Поручений от босса нет, поэтому можно не бояться замарать новые перчатки кровью. -Хиротцу-сан! Накахара-сан передал, что все свободны.- боязненно обратился к Рюро какой-то парень и поспешил удалиться. Старик задумчиво тушит окурок об стену. С каких пор он впал в меланхолию? Хиротцу небрежно осматривает: не запылились ли рукава, затем направляется к бару «Люпин»*. Сколько же всего связанно с этим местом… Бармен издалека узнаёт уважаемого гостя. -Вам как обычно? – мужчина, улыбаясь, подаёт стакан. -Нет. Налей сакэ. - старик убирает монокль в нагрудный карман. Фальшивая улыбка. *** Хиротцу уже давно сидел в баре, когда неожиданно влетела Хигучи. Рюро про себя удивился. -Что-нибудь покрепче! – выпалила девушка и озлобленно швырнула сумку на стул. Заметив старика Ичиё смутилась, пробормотав: - Здравствуйте… Мафиози кивнул, ухмыльнувшись в усы. -Ваш виски. - Бармен подмигнул девушке и удалился. Хигучи взяла стакан и, бросая взгляды по сторонам, начала пить. Хиротцу впервые видел, как она пьёт крепкий алкоголь. Он догадывался, в чём дело, но это не его забота. Любовь - сложная вещь, старик это знал. Девушка пила новые порции. Карие глаза постепенно затуманивались, а движения становились медленнее. -Не плохое сакэ…-пробормотал Хиротцу, делая глоток. -Хиротцу-сан, - Рюро обернулся.-Вы когда-нибудь любили? Хигучи лежала на стойке. Её голова покоилась на руках, рядом стояли пустые стаканы. Взгляд Ичиё был устремлён на старика. Хиротцу молчал. Почему он задумался над вопросом пьяной девушки? -Любил - коротко ответил мафиози. Девушка широко распахнула глаза, будто не ожидала этого услышать. -Надо же! И каково это было?- пьяная наглость имеет предел. -Печально. - Рюро выпрямился, отодвинув чарку. -Дааа… А вот Акутогава-сэмпай совсем бесчувственный. Так грубо оттолкнуть, когда я просто хотела помочь! Я больше не могу! - Хигучи шмыгнула носом. –Печально. А у вас почему? Люди в баре смеялись, пили и ругались. Бармен степенно протирал стаканы. Слишком много ушей. -Я был женат - старик сдался минутной слабости. -Да?! – Хигучи покачнулась, привстав. - Я не знала! Пьяные нотки давали о себе знать. -Расскажите! Хиротцу достал сигарету. Вспыхнул огонёк. Струйки дыма окутали старика и девушку. Ичиё поморщилась. -Это было давно,- начал Рюро,-тогда я был, что называют, «сорвиголова». В мафию попал случайно - прежний босс взял меня из-за способности. Я часто впадал в ярость и использовал свою Камелию*, убивая и разрушая направо и налево. До мафии мои поступки покрывали деньги и влияние отца. Ведь я родился в благородной семье, которая жила в смешанной культуре эпохи возрождения и древне-японской. Но что сказать – родителям не повезло с единственным сыном: он связался с «худшими людьми», хотя они все уже мертвы…- Рука старика плавно коснулась мужчины, который шатаясь, навис над Хигучи. Ладонь засветилась фиолетовым светом, и бедняга замертво отлетел в стену. -Прежний босс обратил на меня внимание, когда я совершил первое убийство. Он предложил мне вступить в мафию, сказав, что моя способность будет полезна. По началу, я не решился и вернулся домой. Там произошёл тяжёлый разговор с отцом, и моя способность снесла одну из стен дома, чуть не ранив родителя. Это был окончательный разрыв, и я навсегда покинул семью. На следующий день я присягнул на верность боссу. -Недаром же вы прослыли самым старым и преданным подчинённым. – Ичиё нервно усмехнулась, покосившись на людей, уносящих труп. Она трезвела от вида крови и старалась залить эту ясность виски. Лишь бы не задумываться! Хиротцу не ответил на колкость. -Сейчас задания у зачистки просто «детские». Раньше кровь не смывалась неделями. Босс заставлял устранять целые кварталы, а тела не находят до сих пор. Я почти стал той машиной для убийств, если бы не встретил мечту*… Казалось бы, избитая история: к девушке пристали и кто-то её спас. До этого раза я никогда никого не спасал, а тут сердце сжалось при виде девичьих слёз. Устранить двух мерзавцев не составило труда. Девушка, содрогаясь, спешно сказала: «Спасибо», и убежала. На ходу она обронила маленький лист бумаги. Это была странная картина, с подписью «Одиночество». После этого случая пролетела неделя. Она пришла ко мне! На место первой встречи у бара, в котором сейчас мы.- Рюро стряхнул пепел. Ичиё впадала в пьяную дремоту, потом вздрагивала и продолжала слушать старика. -Оказалось, девушка искала меня, чтобы отдать свёрток с онигири*. При этом смущённо извинялась, что не может больше ничем отблагодарить за спасение. Её звали Юмэ*, сирота и художница, имеющая за душой коробочку красок, потёртый платок матери и пятьсот йен. Мой мрак рассеяла именно она. Мне исполнилось двадцать пять, ей двадцать, когда мы назвали друг друга мужем и женой. За день до этого я узнал о смерти папы. На его похоронах в последний раз видел мать. Она о чём-то меня просила, что-то говорила и постоянно плакала. Я почти не слушал, но сейчас раскаиваться поздно. О дальнейшей судьбе мамы знаю немного: она переехала в Европу, и оттуда пришло письмо о её самоубийстве. Сразу после проводов отца, мы с Юмэ поженились. Несколько лет наш брак шёл хорошо. Жена знала, что я мафиози, но никогда не задавала вопросов и ограничивалась беспокойством. Она рисовала картины, но ни одну не признали достойной. Затем у неё развилась болезнь, что у твоего сэмпая.- Ичиё встрепенулась.- Мори-сан, тогда ещё доктор, не раз осматривал Юмэ и делал плачевные прогнозы. Но, не смотря на все печали, мы жили дружно. Пожалуй, это были лучшие годы моей гниющей жизни. Однажды Юмэ забеременела. Иметь полноценную семью в мафии – непозволительная роскошь. Так оно и оказалось: ребёнок родился мёртвым. Болезнь отразилась на плоде. После этого моя жена начала, словно, увядать. Реже выходила из дома, перестала писать картины. Одним вечером Юмэ сказала мне за ужином: «Теперь вся моя любовь навсегда принадлежит тебе». Потом в Йокогаме начались волнения. Беспредел мафиози стал первым ключом к смене босса. Меня каждый день отправляли из одного конца города в другой для наведения порядка и зачистки. Я даже не мог вернуться домой и просто уверял внутренние чувства, что с моей женой все в порядке и… Ошибся - рука в перчатке с силой затушила окурок в пепельнице. На спокойном лице старика промелькнула жестокая, пугающая тень. -Когда прежний босс умер, а его место занял Мори-сан, мне удалось вырваться к Юмэ. В доме оказалось всё перевёрнуто, вещи разбросаны на полу. Тело жены пригвоздили лезвиями к стене. В тот день я потерял единственного любимого человека. Это совершили ублюдки из организации «Мимик»*, сейчас о ней практически и не знают. Но в то время она была главным врагом Портовой мафии и пользовалась её временной слабостью, нанося удары. Благо мы уничтожили «Мимик», и моим горьким утешением стала моя месть. Я был женат десять лет… -Хиротцу вытащил из внутреннего кармана листок, на котором был нарисован одинокий силуэт старика, окутанный клубами дыма. Одни люди уходили, приходили новые. Вокруг столов собирались шумные кампании. Звенели стаканы, смех, пошлые шутки и пустые разговоры. Только за барной стойкой безмолвно сидели старик, пьющий сакэ и спящая девушка рядом с ним.