Тренировка

      Первые недели пребывания в бункере Дин не знал, что теперь у них есть собственный спортивный зал. Сэм, конечно же, оккупировал его сразу, как только оправился от болезни. Дин, наоборот, весьма смутно представлял, где он находится, и более того, даже не пытался запомнить к нему дорогу сквозь все коридоры и подвалы бункера — он никогда не собирался пользоваться этим проклятым местом. Тренировки придуманы для неудачников. Ему вполне хватало охоты.       Но вот теперь он здесь, блуждает по закоулкам пыльных лестничных пролётов и длинным коридорам с бесконечным количеством дверей — и всё потому, что Сэм заверил его, что Кас находится в спортзале. Дин понятия не имеет, чем Кас может там заниматься. Но ему придётся заставить Сэма умерить своё влияние на Каса, потому что если они оба начнут впаривать Дину о здоровом образе жизни и прочем подобном дерьме, они доканают Дина окончательно.       Не то чтобы в последние дни у Каса было плохое настроение. Конечно, он стал ещё молчаливее с тех пор, как лишился крыльев — прежде всего, поэтому Дин сейчас его и ищет. Каждый раз, когда Кас пропадает, у Дина появляется тревожное чувство: между плечами начинает напряжённо покалывать, а желудок скручивается в узел от мыслей, что Кас снова может уйти и больше не вернуться. Не имеет значения, что теперь Касу приходится ограничиваться обычными человеческими способами: молча шаркая по коридорам или тихо крадучись, захлопывая за собой дверь. Дин никак не может избавиться от ощущения, что Кас по-прежнему не собирается оставаться.       Наконец Дин находит тренировочный зал: среди целого ряда совершенно одинаковых дверей в него ведёт единственная открытая, из которой свет проливается в тёмный коридор. Дин знает, что Кас внутри, но увиденное заставляет его остановиться на пороге. И Дин стоит в дверях и смотрит.       Кас находится прямо напротив входа, отвернувшись лицом к стене. Он висит в воздухе, подтягиваясь на турнике, и его мышцы чётко очерчены. Серая футболка, потемневшая от пота, прилипает к лопаткам. На нём синие нейлоновые шорты, и Дину начинает казаться, что он никогда раньше не видел столько обнажённой кожи Кастиэля сразу. И это совершенно неважно, но глаза Дина почему-то залипают на икрах Каса; на том, как крепкие фигурные мышцы сужаются к щиколоткам; на его коже, покрытой редкими тёмными волосками.       Кас опускается вниз, и его ноги достигают пола. Дин рассматривает его, словно Кас — какое-то пособие по анатомии. Он смотрит, как мышцы его рук и ног вытягиваются в струны, а затем снова расслабляются. Кас всё ещё не видит его, и Дин может себе позволить сделать вид, что тоже не замечает, что до сих пор стоит в дверях и пялится на Каса. Вся комната залита золотистым светом, отражающимся от блестящего пола, и это так сильно контрастирует с остальными помещениями подвала, что Дину кажется, он попал в сон.       Кас снимает свою футболку и вытирает ею пот с лица и груди.       Дин громко сглатывает.       Кас разворачивается к двери. Он раскраснелся, и его кожа всё ещё слегка поблёскивает, у него взъерошены волосы, и он до сих пор держит в руках скомканную футболку. На его лице растерянность. Господи, Кас подходит.       — Дин?       — Мм… — отвечает Дин. И это явно не самая лучшая его импровизация. Он решается пойти Касу навстречу, и у него наконец-то получается сформировать слово «Привет». — Чем занимаешься? — спрашивает он, в конце концов, пытаясь скрыть, какой большой ошибкой оказывается его идея подойти поближе. Теперь он видит ещё и то, как пульсирует жилка у Каса на шее.       — Занимаюсь, — отвечает Кас, как всегда не в состоянии придумать что-то более оригинальное. Он бросает свою футболку на пол.       — Но зачем?       Кас снова тянется к турнику и продолжает подтягиваться. Мышцы его рук ходят туда-обратно. Капли пота стекают по обнажённой спине. Дин на мгновение закрывает глаза. Когда Кас спускается вниз, он отвечает:       — Я хочу оставаться полезным.       Полезным. В последние дни Кас произносит это слово слишком часто. Дин вздыхает.       — Кас, ты знаешь… — он замолкает и отводит взгляд в сторону. Он ненавидит, что ему приходится говорить это. — Ты знаешь, когда я сказал, что ты мне нужен… Ты же знаешь, что я вовсе не это имел в виду, правда?       — Значит, я не нужен тебе? — Кас снова возвращается к занятиям на турнике.       Дин поднимает взгляд к потолку. Он произнёс всего несколько предложений и уже успел превратить этот разговор в один из самых сокрушительных в его жизни.       — Нет, — отвечает Дин. — Это тоже не то, что я имел в виду.       Кас продолжает подтягиваться на турнике. Он бросает взгляд на Дина.       — Ты в порядке?       Это я хотел тебя об этом спросить.       — Кажется, у тебя ещё большие проблемы с формулированием собственных мыслей, чем обычно, вот и всё. — Кас спрыгивает на пол. Дин практически видит, как его пульс отбивает ритм в грудных мышцах. Господи.       Дин снова открывает и закрывает рот. Одна его половина совершенно точно уверена, что Кас прекрасно знает, какое влияние он на него оказывает; всегда знал. И все эти его «ваши-человеческие-поступки-мне-непонятны» долгие годы были просто игрой. Но его вторая половина в этом не уверена. Одно он знает точно:       — Боже, ну ты и гад, — отвечает Дин.       На это обвинение Кас только поднимает брови. Он тянется вверх к турнику, собираясь выполнить ещё один подход, и Дин внезапно понимает, что ему необходимо уйти отсюда. Зачем он вообще приходил? В любом случае здесь слишком душно.       Но вместо того, чтобы схватиться за турник, Кас роняет обе руки вниз.       — Значит… — говорит он, — я нужен тебе?       Он не притворяется. Он действительно в полном смятении.       Почему — во всей грёбаной вселенной столько проблем Дину создаёт только один единственный человек, с которым просто невозможно нормально говорить о подобного рода дерьме — он никогда не узнает.       — Да, — отвечает Дин после долгой паузы. — Но это никакого отношения не имеет к твоей чёртовой полезности, Кас.       Кас смотрит на него абсолютно несчастными глазами и ничего не говорит. Дин знает этот «почему-ты-просто-не-объяснишь-мне-всё» взгляд, но даже если бы у него нашёлся какой-то другой ответ, он бы его не выбрал. Кас всё ещё ждёт объяснения, поэтому после короткого раздражённого вздоха Дин начинает говорить.       — Мне нужен ты, а не твоё ангельское моджо или способности подтягиваться на турниках, придурок.       — Для чего?       — В смысле «для чего»?       — Зачем я тебе нужен, если моя сила тут ни при чём?       «За всем», — думает Дин, но он совершенно точно не в состоянии произнести это вслух. Даже звучит глупо. Под тяжестью взгляда Каса он пожимает плечами.       — Может быть «нужен» — неправильное слово.       — А какое тогда правильное?       Взгляд Дина спускается к обнажённой груди Каса, к его скрещенным рукам, к узкой талии и, наконец, к косточкам, выпирающим над поясом шорт. «Хочу» — это тоже не то слово, не совсем правильное, но прямо сейчас ему вообще сложно представить, какое слово здесь могло бы оказаться правильным.       Дин молчит слишком долго, и Кас нагибается вниз, поднять с пола брошенную футболку. Ещё до того, как Дин понимает, что он делает, его рука движется вперёд и касается плеча Каса, останавливая его. Кас выпрямляет спину, но рука Дина так и продолжает покоиться на его плече, а потом он притягивает его к себе, окончательно сокращая расстояние между ними.       Дин целует Каса. У него едва хватает сил на то, чтобы действовать осторожно, медленно, нежно — на случай, если это окажется не тем, чего хочет Кас. Но как только их губы соприкасаются, Дин обнаруживает себя прижатым к стене. Кас не нуждается в дальнейшем приглашении, он стискивает волосы Дина в пальцах и сам жмётся к нему — грудью к груди, бёдрами к бёдрам. Последняя связная мысль Дина о том, что он находится словно между молотом и… а затем Кас толкается бёдрами в бёдра Дина, и его мозг отключается окончательно.       Язык Дина свободно скользит по языку Каса, руками Дин поглаживает его обнажённую спину, пока руки не опускаются до изгибов его задницы. Кас двигает бёдрами, снова толкаясь в Дина, и Дин стонет. Ему кажется, что он провёл всю свою жизнь, наблюдая за Касом и ожидая, когда он сможет к нему прикоснуться. А теперь в один момент происходит всё и сразу.       Он разрывает поцелуй.       — Кас.       Ресницы того трепещут, и он не может выразить словами, как он раздражён этой заминкой. Они до сих пор прижимаются друг к другу. Ладони Дина всё ещё лежат на заднице Каса. Он улыбается немного смущённо, ведёт руками вверх и останавливается на его бёдрах. Осторожно он возвращает свободное пространство между их телами. Его член расстроенно пульсирует, но Дин не обращает на это внимания.       — Кас, я просто хотел… сделать это правильно.       — Правильно, — с сомнением повторяет за ним Кас.       — Ну, ты знаешь, не на грязном полу спортзала? Не в первый раз, по крайней мере. У меня есть кровать.       Кас без энтузиазма относится к идее пойти сейчас куда-то ещё, и Дин почти смеётся. Он рад, что не сказал ничего о том, что им некуда теперь спешить — что бы это не значило. Ему кажется, что, возможно, им нужно сначала поговорить о чём-то, а не заваливаться сразу же в постель, но затем он думает, что это звучит так же смешно, как если бы он предложил Касу начать встречаться. Он представляет, как он чопорно объявляет Касу, что не занимается сексом на первом свидании, и Дина пробирает смех. Господи, во что превратилась его жизнь? Он стоит у стены подземного спортзала тайного сообщества и трётся о падшего ангела. И это офигенно.       — Я надеюсь, что твоя идея сделать это «правильно» не займёт так же много времени, как и поиск «правильных» слов, чтобы объяснить, что ты ко мне чувствуешь, — сухо произносит Кас.       — Терпи, кузнечик, — отвечает Дин. Он наклоняется и легко проводит костяшками пальцев по стояку Каса. Потому что даже несмотря на то, что ему уже тридцать пять, он до сих пор умеет вести себя как маленький гадёныш. Кас резко вдыхает и щурится Дину в глаза. Дин усмехается. — Серьёзно, мы же ждали столько лет. Ты не можешь подождать ещё пять минут, пока мы доберёмся до спальни?       В ответ Кас снова трётся об него, и на этот раз шипит Дин.       — И тебе же будет лучше, если это ожидание стоило затраченных усилий. — Кас отвечает ему низким голосом прямо на ухо.       Дину только казалось, что дорога в спортзал занимает много времени. Потому что дорога обратно наверх к спальням по его ощущениям занимает ещё больше времени. Он тянет Каса за руку, по-прежнему не желая его отпускать и как только они добираются до комнаты, он толкает Каса на кровать и стаскивает с него шорты. Член Каса шлёпается о живот, выпрямляется и вспыхивает тёмно-розовой головкой. Дин облизывает губы и быстро расправляется с собственной одеждой. Он заползает на кровать и садится на бёдра Каса. Дин не может вспомнить, когда ожидание секса заставляло его сердце колотиться так же, как сейчас.       Кас притягивает его к себе и целует, задержав дыхание, и следующие пятнадцать минут, словно подростки, они тратят, потираясь друг о друга обнажёнными телами. Дин, словно какой-то грёбаный виртуоз, знает, как сделать всё правильно, где необходимо поцеловать и до чего дотронуться, чтобы всё происходило постепенно, медленно, как раздразнить тело в ожидании оргазма. Но об аккуратности сейчас не может идти и речи, потому что Кас с непостижимой силой хочет его прямо здесь и сейчас, и сам Дин чувствует то же самое. Кас кончает первым, кончает с именем Дина на губах. Он выгибается дугой, и Дин позволяет горячей жидкости выстрелить между их телами. Последний рывок бёдер Каса сталкивает их с Дином члены, и это всё, чего Касу не хватало для разрядки. Дин ещё раз толкается навстречу Касу и тоже изливается.       Он падает на Каса и остаётся лежать сверху, их тела слипаются, и бешеный сердечный ритм успокаивается до обычного. Дин целует Каса в шею, и тот лёгкими касаниями проводит рукой по его спине.       — Ты был прав, — говорит Кас. — «Нужен» — это всё-таки самое верное слово.       Это не то слово, не совсем то. Но это их первый разговор из сотни будущих разговоров. Может быть, для них не существует ни одного верного слова. Может быть, существует миллион других слов, которые они смогут поместить между «я» и «тебя». Скучаю. Нужен. Хочу. Не могу жить без.       — Я люблю тебя, — говорит Дин в шею Каса и затем удивлённо моргает. Он совершенно точно не это собирался сказать.       — О… — отвечает Кас, и в этот ужасный момент Дин успевает подумать: «вот и всё». Он снова моргает, глаза почему-то режет, а затем Кас говорит, уставившись в потолок, будто любуясь им. — Кажется, я тоже тебя люблю.       Дин улыбается, хотя его губы до сих пор прижаты к коже Каса. Он хлопает ладонью по его груди и переспрашивает:       — Тебе кажется?       — Нет, — говорит Кас, Дин не видит его лица, но уверен, что Кас сейчас улыбается. — Я это знаю.       — Боже, ну ты и засранец.       — Кстати говоря, — Кас легко толкается в бёдра Дина, — мы можем сделать это снова?       — Да, — отвечает Дин. — По крайней мере, это единственные упражнения, которые мне всегда нравились.