*
Через некоторое время Мянь-Мянь уходит, а Вэй Усянь занят приготовлением ужина. А-Юань настаивает на том, чтобы помочь, и Вэй Усянь позволяет ему, давая задания, которые он может легко выполнить, например, помыть овощи или смешать некоторые ингредиенты. Они болтают обо всём, что приходит на ум. Вэй Усянь любит такие моменты, которые позволяют ему легко сблизиться со своим сыном. Его сын. Иногда он до сих пор не может в это поверить. В первый раз, когда А-Юань застенчиво спросил его, можно ли называть его папой, Вэй Усянь расплакался. Он всегда хорошо ладил с детьми — обычно они его любят, а он любит их. Однако любовь, которую он испытывает к А-Юаню, особенная. Он не может этого объяснить; он просто ощутил это: «Я люблю этого ребёнка. Я хочу быть рядом с ним всякий раз, когда он во мне нуждается, и обеспечивать его, и растить его». Это произошло естественным образом, плавный переход от знакомых к друзьям и семье. Его сестра обожает А-Юаня. Цзян Яньли иногда навещает его и приводит с собой собственного сына. А-Лин младше А-Юаня, и Вэй Усянь с гордостью наблюдает, как осторожен его сын со своим двоюродным братом. Цзян Чэн однажды встречался с А-Юанем. Всякий раз, когда они разговаривают по телефону, он спрашивает о нём. Со стороны это могло показаться простым жестом вежливости, но Вэй Усянь знал, что Цзян Чэну, по меньшей мере, нравится А-Юань. Это начало. Он подозревает, что Цзян Чэн просто не очень хорошо ладит с маленькими детьми, поэтому, возможно, они найдут общий язык, когда А-Юаню исполнится девять или десять лет. Вэй Усянь задаётся вопросом, знают ли его приемные родители об А-Юане. Сам он не разговаривал с ними с тех пор, как Мадам Юй сорвалась и выгнала его. Возможно, его брат и сестра рассказали им об этом, но ему всё равно. Пока он и А-Юань счастливы и вместе, с ними не может случиться ничего плохого. Кошка очень аккуратно выбирает одно место рядом с вазой с фруктами на кухонной стойке, которую они никогда не используют для приготовления еды, чтобы сесть на неё. Она с интересом наблюдает за взрослым человеком и мини-человеком. Вэй Усянь задаётся вопросом, что её интересует больше: они или еда, которая разложена перед ними. Он смотрит на миску с едой и замечает, что та до сих пор нетронута. — Ты не хочешь есть? — спрашивает он кота. — Может быть, ты не привыкла к сухому корму? У меня здесь есть консервы с влажным кормом, посмотрим, не захочешь ли ты их. Вэй Усянь откладывает свой нож в сторону, вне зоны досягаемости вечно любопытных рук А-Юаня, и достает из буфета две только что приобретенные банки с влажным кормом. — Посмотрим, что у нас здесь... кролик и свинина или курица с индейкой? Вэй Усянь ставит обе банки перед кошкой, которая одним взмахом лапы сбрасывает со столешницы кролика и свинину. — Тогда никакого кролика, — комментирует Вэй Усянь, приподняв бровь. — Лань Чжань бы тебя обожал. Птица! Он достает ещё одну неглубокую миску и высыпает в неё половину содержимого банки. Кошка спрыгивает со стойки и подходит к разложенной салфетке под приборы, на которую Вэй Усянь поставил миску с водой, а также ещё одну с влажным кормом. — Приятного аппетита, — театрально произносит Вэй Усянь. Кошка смотрит на него, но затем садится перед тарелкой, нюхает еду и начинает есть. Изысканно и вежливо. — Посмотри на неё, — говорит Вэй Усянь А-Юаню, — ест даже более аккуратно, чем тётя Яньли! — Папа, почему мы говорим "она"? — спрашивает А-Юань. — Потому что мы не знаем точно, кот-гунцзы это или кот-гуньян, Редисинка, — игриво объясняет Вэй Усянь, взъерошивая волосы А-Юаня. — И я не уверен, понравится ли кошке, если мы посмотрим. Это не совсем вежливо, и я не хочу предполагать. Ветеринар скажет в понедельник. Это специалист по животным, он сможет сказать нам наверняка. — Но мы не можем всегда называть её «кошкой», — размышляет А-Юань. — У неё нет имени? Вэй Усянь задумчиво склоняет голову. С одной стороны, А-Юань прав; было бы непрактично всегда говорить просто «кошка». С другой стороны, поскольку кошка, предположительно, принадлежит кому-то другому, и он до сих пор не знает, разрешено ли в условиях аренды наличие домашних животных, ему не хочется, чтобы А-Юань слишком привязывался. — Возможно, что есть, — вслух размышляет Вэй Усянь, — но я этого не знаю. Может быть, если она чипирована, мы сможем узнать имя. Кошка, закончившая обед, чистит лапы, затем подходит к А-Юаню и ласково трётся о его ноги. А-Юань хихикает и приседает, чтобы так же нежно, но осторожно обнять кошку. — Посмотри на это, ты ей действительно нравишься! — восклицает Вэй Усянь. Как бы реалистично он ни пытался смотреть на ситуацию, он не может бороться с нежным чувством, охватившим его сердце, когда он видит, как его ребенок так мягко ведёт себя рядом с животным. Вэй Усянь достает телефон и делает снимок. Это уже пятая фотография А-Юаня с кошкой. У него также есть ещё шесть фотографий кошки, две из которых он выбрал для онлайн-поста, который он написал прямо перед уходом Мянь-Мянь. Он планирует публиковать его по крайней мере раз в день, чтобы как можно больше людей могли его увидеть и помочь вернуть его внезапного гостя домой. Пока его ужин готовится, Вэй Усянь пишет электронное письмо своему арендодателю, чтобы объяснить ситуацию и узнать насчёт условий аренды. На всякий случай он прикрепляет скриншот своего поста в социальной сети. Они вместе ужинают за кухонным столом. Вэй Усянь удивлен, что кошка не клянчит объедки. Он думает, что это действительно воспитанная кошка. Владелец, должно быть, приложил много усилий и терпения, чтобы выдрессировать её. После ужина А-Юань недолго играет с кошкой. В магазине Вэй Усянь приобрёл одну из тех штук, которые выглядят как удочка с игрушкой, прикрепленной к ней вместо крючка. А-Юань держит её перед кошкой и издает радостный визг всякий раз, когда та шлёпает игрушку лапой или подпрыгивает, чтобы поймать её. Через некоторое время им обоим надоедает играть, и Вэй Усянь забирает сына, чтобы искупать его. Удивительно, но кошка следует за ними в ванную. Вэй Усянь мало что знает о кошках, но ему известно, что они не слишком любят воду. Кошка не подходит к ванне и держится вне зоны брызг, но всё же стоит и наблюдает за ними нечитаемым взглядом. Вэй Усянь задается вопросом, что может твориться в её маленькой голове. Есть ли в её семье дети? Привыкла ли она видеть, как их моют? Кажется, она достаточно дружелюбна с А-Юанем, так что если кошка и не знакома с детьми, то, по крайней мере, не возражает против них. Как только А-Юань обсыхает, надевает пижаму и чистит зубы, подходит время сна. Кошка следует за ними в спальню А-Юаня и, кажется, слушает, как Вэй Усянь читает обязательную сказку на ночь, придумывая голоса для каждого из персонажей и создавая звуковые эффекты. Как только А-Юань начинает засыпать, Вэй Усянь откладывает книгу и начинает тихонько напевать. Он гладит волосы А-Юаня и, убедившись, что мальчик крепко спит, целует его в лоб на ночь. — Спокойной ночи, моя Редиска, — шепчет он. — Твой папа тебя очень любит. Он встает, стараясь не разбудить сына, и прячет плюшевого кролика, которого так любит А-Юань, под одеяло рядом с ним. Это был подарок на день рождения от Лань Ванцзи, и он быстро стал фаворитом А-Юаня из его армии мягких игрушек. Вэй Усянь включает ночник А-Юаня и выключает основной свет, затем оставляет дверь приоткрытой и уходит. Кошка по-прежнему рядом с ним, когда Вэй Усянь наливает себе бокал красного вина и садится на диван. Он включает телевизор, но сегодня ему нечего смотреть, поэтому он недолго переключает каналы, просто чтобы скоротать время. В тот момент, когда он собирается выключить телевизор, кошка на подушке рядом с ним оживляется, не сводя глаз с экрана. Там идёт документальный фильм о каком-то космическом явлении, и кошка, кажется, полностью очарована цветами и формами, мелькающими перед её глазами. Вэй Усянь не может сдержать смех. — Тебе нравится космос, да? Ладно, я тебя развлеку. Пока кошка смотрит телевизор, Вэй Усянь ещё раз проверяет свои социальные сети. Мянь-Мянь и Вэнь Цин поделились его постом, он получил несколько лайков, но пока никакой информации не появилось. Он видит, что у него есть уведомление о новом электронной письме — его домовладелец уточняет, что нет, домашние животные не допускаются, но он достаточно любезен и даёт Вэй Усяню две недели, чтобы либо найти владельцев кота, либо, как он выразился, «избавься от него». Вэй Усянь отрывается от телефона. Кошка до сих пор кажется полностью поглощённой тем, что происходит в этом документальном фильме, и он чувствует внезапный укол нежности. Хотя он не собирается оставлять его, он никогда не сможет отдать её в приют. Он обдумывает варианты, но его настроение становится мрачным, поэтому он решает, что это проблема для завтрашнего Вэй Усяня. Ещё больше его беспокоит тот факт, что Лань Ванцзи до сих пор не ответил на его голосовое сообщение. Уже почти девять вечера, и Вэй Усянь знает, что Лань Ванцзи рано ложится спать. Обычно он уже как-то ответил бы, но не в этот раз. Ни пропущенных звонков, ни новых текстовых сообщений, ни голосовой почты, ни электронного письма. Ничего. Как будто Лань Ванцзи вообще не получил его сообщения. Он задается вопросом, так ли это, и решает позвонить снова. Звонок после нескольких гудков снова перенаправляется на голосовую почту. — Привет, Лань Чжань, это снова я… Надеюсь, ты ещё не в постели, извини, если так. Слушай, э-э... если ты не сможешь поужинать завтра, я могу устроить что-нибудь в воскресенье, ничего страшного! Только дай мне знать до полудня, чтобы я всё подготовил. А— и если ты вообще не сможешь приехать в эти выходные, это тоже ничего! Просто сообщи мне. Тебе даже не нужно звонить, если ты занят, просто отправь мне сообщение, и всё будет в порядке. Спокойной ночи. Скучаю! Вэй Усянь вешает трубку и смотрит в свой телефон. У него щемящее чувство, словно что-то не так, но он не может точно определить, что именно его расстраивает. Он вздыхает, откладывает телефон и замечает, что кошка снова смотрит прямо на него. Вэй Усянь моргает. Кошка моргает в ответ. Вэй Усянь фыркает на это, допивает остатки вина и встает с дивана, чтобы включить посудомоечную машину на ночь, прежде чем самому приготовиться ко сну. Ещё долго до его обычного времени сна, но он чувствует усталость, так что он может свернуться калачиком под одеялом и читать, пока не заснет. Кошка следует за ним в спальню. Вэй Усянь смотрит на неё извиняющимся взглядом. — Я заказал для тебя кровать, но её не будет до завтра. Извини за это. Если хочешь, можешь спать на моей второй подушке? Он берет подушку и кладет её себе в ноги. Кошка будто осматривает подушку, потом забирается на неё и ложится. Вэй Усянь протягивает руку, чтобы погладить её, и она бодает его руку головой, мурлыкая, кажется, довольная. После хорошей растяжки Вэй Усянь снова сосредотачивается на своей книге. В какой-то момент — он даже не знает, сколько уже времени, — он чувствует, как его глаза начинают закрываться, поэтому он убирает книгу и очки для чтения, ставит будильник на следующий день и выключает прикроватную лампу. Последнее, что он замечает перед тем, как заснуть, это мягкое шуршание простыней и легкое твёрдое тепло, сворачивающееся на его груди.*
Вэй Усянь просыпается от того, что на него смотрят две пары глаз. Одна принадлежит А-Юаню. У них был ритуал, который заключался в том, чтобы прижиматься друг к другу в постели по выходным, пока они оба не проснутся достаточно, чтобы позавтракать, а иногда даже дольше. Теперь, когда начались летние каникулы и А-Юаню не нужно ходить в детский сад, они будут наслаждаться этим каждое утро. Вначале Вэй Усянь был тем, кто шёл, брал А-Юаня и нёс его в свою кровать, чтобы отец и сын могли обниматься, но теперь же А-Юань часто встаёт сам, приходит и забирается в кровать Вэй Усяня, чтобы прижаться к его всё ещё спящему папе. Вэй Усянь улыбается А-Юаню, по-прежнему полузакрыв глаза, и проводит рукой по восхитительно растрепанным после сна волосам А-Юаня. — Доброе утро, Редисочка, — бормочет он. — Доброе утро, папа, — бормочет в ответ А-Юань и прижимается к груди Вэй Усяня. Вторая пара глаз, наблюдающих за ним, принадлежит кошке. — Доброе утро, кошка, — глухо произносит Вэй Усянь, прежде чем его мозг начинает работать. О, верно. Кошка. — Подожди здесь, Редиска, я просто дам нашему другу немного еды и воды, — говорит Вэй Усянь, откидывая одеяло. В его спальне не то чтобы холодно, но его постель тёплая, и он моментально начинает скучать по потере тепла и дрожит. А-Юань издает протестующий звук, но всё ещё слишком сонный, чтобы сказать что-то ещё. Вэй Усянь идёт на кухню, опорожняет обе миски и ставит их в посудомоечную машину, прежде чем достать новые и наполнить их мокрым кормом и водой. Кошка уже сидит у его ног, ожидая завтрака. Вэй Усянь пробегает пальцами по её мягкому меху, прежде чем кошка садится, чтобы начать есть. В коридоре Вэй Усянь обязательно проверяет лоток и убирает всё, что нужно убрать. Он входит в ванную, пользуется туалетом и решает почистить зубы, пока он там. Он не думает, что его сын или кошка будут против его утреннего дыхания, но на его языке всё ещё ощущается очень слабый привкус красного вина с прошлой ночи, и он ненавидит его. Закончив, он возвращается в свою спальню, не желая ничего, кроме как снова залезть под одеяло и свернуться калачиком рядом со своим сыном. За исключением того, что его место в постели, по-видимому, уже занято. Кошка, должно быть, позавтракала, пока Вэй Усянь возился в ванной. Теперь он находит её лежащей рядом с А-Юанем, мурлыкающей, в то время как мальчик закинул руку на кошку и зарылся своими маленькими пухлыми пальчиками в её мягкую шерсть. Вэй Усянь просто стоит и смотрит на них. Он знает, что должен прогнать кошку. Они не могут оставить её, он должен убедиться, что А-Юань не слишком привязывается. Но на самом деле, кого он обманывает? Кошка пробыла у них меньше суток, а он уже привязался. Он, вероятно, сможет справиться с этим, как только они передадут кошку её владельцам, но он не хочет расстраивать А-Юаня больше необходимого. Они выглядят такими умиротворенными вместе, ребёнок и его друг-животное. У Вэй Усяня не хватает духу их беспокоить. Он берёт телефон с тумбочки и быстро делает снимок, прежде чем скользнуть в постель и свернуться калачиком рядом с ними обоими. Кошка, всё ещё мурлыкая, поднимает голову, смотрит на Вэй Усяня и медленно моргает. — Он тебе очень нравится, а? — спрашивает он у кошки, которая снова моргает и тянется, чтобы боднуть головой руку Вэй Усяня. — Ты такая сладкая. Ты должна скучать по своей семье, — шепчет Вэй Усянь. — Обещаю, я верну тебя домой. Он ложится обратно на подушку и, убаюканный кошачьим мурлыканьем, не проходит и пяти минут, как снова засыпает. Позже в тот же день они завтракают, и Вэй Усянь проверяет свои социальные сети. Он публикует свой пост о пропавшей кошке; пока ничего нового не появилось. Он не слишком беспокоится об этом, поскольку знает, что таким постам часто требуется несколько дней, чтобы набрать охваты. Гораздо больше его беспокоит то, что Лань Ванцзи до сих пор не ответил. Ни одного смс или пропущенного звонка. Он проверяет свою голосовую почту — ничего. Электронная почта? Не-а. Это настолько не характерно для них, что Вэй Усянь не может не задаться вопросом, что могло с ним случиться. Он болен и лежит без сознания в своей квартире? Он попал в аварию и сейчас находится в больнице, без возможности связаться с кем-либо? Его кто-то похитил? Вэй Усянь качает головой. Вероятно, он слишком остро реагирует. Тем не менее он решает, что если не получит ответа от Лань Ванцзи, то пойдёт в его квартиру, просто чтобы проверить его. Он также мог бы отправить сообщение Лань Сичэню — тот должен знать, что случилось с его братом. Приходит время обеда; до сих пор никаких новостей. Чем больше времени проходит, тем сильнее тревожится Вэй Усянь. В два часа дня он звонит в соседскую дверь. К счастью для него, старушка по соседству всегда рада посмотреть на А-Юаня из прихоти, и она воркует, когда видит кошку, но уверяет его, что понятия не имеет, кому она принадлежит. Лань Ванцзи живёт не слишком далеко, но всё равно требуется время, чтобы добраться пешком до более богатой части города. У Вэй Усяня не хватает терпения справляться с общественным транспортом или пробками в субботу, поэтому он игнорирует свою машину, садится на свой старый красный велосипед и едет. Он был в гостях у Лань Ванцзи бесчисленное количество раз, с А-Юанем и без него. Он знает код от двери здания наизусть. Подъем на лифте на этаж квартиры Лань Ванцзи кажется бесконечным. Вэй Усянь дергает завязки своей толстовки и закусывает губу. Наконец лифт останавливается. Он выходит, звонит в дверь и ждёт. Никто не открывает дверь. Вэй Усянь стучит. — Лань Чжань? — он снова звонит. Ответа нет. Он снова стучит. — Лань Чжань? Ты в порядке? Послушай, если ты не хочешь говорить, всё в порядке, просто пришли мне сообщение, чтобы я знал, и я не буду тебе мешать. Я просто беспокоюсь. Всё ещё никакой реакции. Вэй Усянь делает шаг назад, смотрит на дверь и громко выдыхает, не зная, что делать дальше. Повинуясь порыву, он звонит в дверной звонок соседней с Лань Ванцзи квартиры. Возможно, его сосед что-то знает. Дверь открывает мужчина средних лет в костюме. Он не знает, где Лань Ванцзи, говорит он Вэй Усяню, но почта Лань Ванцзи накапливается уже около трёх дней, поэтому он забрал её, чтобы сохранить до его возвращения. Мужчина объясняет, что делает это каждый раз, когда Лань Ванцзи едет навестить свою семью, поэтому у него есть ключ от почтового ящика, но он решил, что на этот раз Лань Ванцзи просто забыл уведомить его. Вэй Усянь благодарит его. Он не уточняет, что Лань Ванцзи никогда бы не исчез, не предупредив никого, если бы только у него не было выбора. У него во рту привкус ваты, и он чувствует, что может заболеть. Он снова входит в лифт и звонит Лань Сичэню. Звонок перенаправляется на голосовую почту, но на этот раз Вэй Усянь этого ожидает, так как брат Лань Ванцзи до сих пор находится за границей на какой-то конференции. — Привет, Лань Сичэнь, это Вэй Усянь, — говорит он и вздрагивает от того, как громко звучит его собственный голос. — Слушай, эм… я звоню из-за Лань Чжаня. Мы должны были поужинать вместе, но он не ответил ни на одно из моих сообщений и не перезвонил мне. Я только что был у него дома, а его, кажется, там нет, так что я просто… я— Вэй Усянь делает глубокий вдох. — Я беспокоюсь, Сичэнь-гэ. Это не моё дело, если Лань Чжань решит уединиться на некоторое время… Я просто хочу знать, в порядке ли он. Пожалуйста, позвони мне, когда прослушаешь, в какое бы время это ни было. Пожалуйста, и... спасибо тебе. Вэй Усянь кладет трубку с тяжёлым сердцем и едет домой. Его телефон звонит незадолго до трёх часов утра в воскресенье. Ему требуется некоторое время, чтобы понять, откуда исходит этот звук, но как только он видит идентификатор вызывающего абонента, Вэй Усянь просыпается. — Сичэнь-гэ! — с мольбой произносит он. Кошка рядом с ним просыпается, открывает глаза, зевает, потом смотрит на него. — Вэй Усянь, — отвечает Лань Сичэнь. — Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы перезвонить. А теперь расскажи мне, что случилось. Итак, Вэй Усянь вспоминает события последних двух дней и то, как Лань Ванцзи, кажется, исчез с лица земли. — Это действительно на него непохоже, — беспокойно отвечает Лань Сичэнь. — Он бы уведомил меня, если бы ему нужно было какое-то время наедине с собой, и я уверен, что он бы сказал тебе, если бы ему не хотелось ужинать с вами. — У тебя есть предположения, где он может быть? — спрашивает Вэй Усянь. — Хочешь, я позвоню в ближайшие больницы или что-то в этом роде? Лань Сичэнь молчит, но Вэй Усянь практически слышит, как он качает головой. — Я не думаю, что это необходимо. Я один из его экстренных контактов. Персонал больницы уведомил бы меня, если бы его госпитализировали. Я позвоню ему на работу и узнаю, знают ли они что-нибудь. — А полиция? — предлагает Вэй Усянь. — Нет, давай… подождём до понедельника. Я свяжусь с тобой, и если он не появится до этого, я сообщу полиции. — Да… да, давай так и сделаем, — говорит Вэй Усянь без особой уверенности в голосе. — О, послушай, эм… у меня довольно странный вопрос, но поскольку Лань Чжань работает волонтером в приюте, может быть, он упоминал кого-то в разговоре с тобой? Я ищу ветеринара, который принимает посетителей без записи. — О? — Лань Сичэнь звучит так, словно ему любопытно. — Ты завёл домашнее животное? Вэй Усянь усмехается. — Больше похоже на то, что питомец сам завёл нас. Кошка внезапно появилась в нашей квартире, казалось бы, из ниоткуда. Мы не можем её оставить, но я хочу показать её ветеринару, чтобы посмотреть, не чипирована ли она. Лань Сичэнь так долго молчит, что Вэй Усянь начинает задаваться вопросом, не прервался ли звонок. — Кошка? Как интересно. Опиши мне её, пожалуйста, может, я знаю владельца? — О, да, конечно, — Лань Сичэнь знает много людей; мысль о том, что он может знать кого-то, чья кошка пропала, не так уж неправдоподобна. — Гм… белая и пушистая, но не слишком. Золотистые глаза. У неё удивительно хорошие манеры за едой и любовь к документальным фильмам о космосе. Лань Сичэнь издаёт звук, похожий на фырканье и смех. — Извини, воздух здесь очень сухой, — объясняет он. — Звучит так, словно это прекрасный кот. Я действительно знаю кое-кого. Я мог бы даже иметь при себе их визитку; я напишу тебе адрес, номер телефона и часы работы. — Спасибо, Сичэнь-гэ, — отвечает Вэй Усянь. По крайней мере, они смогут сделать следующий шаг в поисках хозяев кота. — Прости, что побеспокоил тебя. — Всё в порядке, — говорит Лань Сичэнь. — Спасибо, что позвонил мне. Я уверен, что в конце концов всё будет хорошо, как с Ванцзи, так и с котом. И Вэй Усянь, если позволишь… кошки очень умны. Проследи за своей; возможно, она сможет сказать тебе, кому она принадлежит. Вэй Усянь понятия не имеет, что это значит, но опять же, сейчас середина ночи, и его мозг не полностью функционирует. Он благодарит Лань Сичэня, вешает трубку и встаёт за водой. Вернувшись в постель, он садится и упирается спиной в изголовье. Он вздыхает и вытирает глаза; его пальцы мокрые. Вэй Усянь не знает, потому ли это, что ему хотелось спать, или же потому, что он беспокоился за Лань Ванцзи гораздо больше, чем хотел бы признать. Теперь кошка садится на кровать, осторожно забирается на колени Вэй Усяня и потягивается, пока её передние лапы не упираются в грудь Вэй Усяня. Она трётся головой о подбородок Вэй Усяня и мурлычет. Вэй Усянь влажно усмехается. — Ты пытаешься подбодрить меня? Кошка моргает, глядя на него. Вэй Усянь гладит её по спине. — Да, я знаю… Наверное, я слишком остро реагирую. Мне пора спать, а? Кошка продолжает тереться головой о подбородок Вэй Усяня, и он соскальзывает вниз на кровати, пока не ложится как следует. Кошка не делает никаких движений, чтобы уйти со своего места на его груди, а просто сворачивается калачиком на нём. — Ладно, дорогуша, хочешь пообниматься? Давай обнимемся, — говорит Вэй Усянь и снова начинает гладить кошку. Он засыпает, всё ещё держа руку в меху.*
Они втроём обнимаются по утрам, затем завтракают, и А-Юань еще немного играет с кошкой, пока Вэй Усянь проверяет свои социальные сети и электронную почту. До сих пор никаких новостей ни от хозяина кота, ни от Лань Ванцзи, ни от Лань Сичэня. Вэй Усянь чувствует, как у него падает настроение, но он пытается заглушить это ради своего сына и даже атакует его щекоткой незадолго до обеда. Дальше либо в парк, либо настольные игры дома, в зависимости от погоды. День солнечный, и А-Юань не может дождаться, чтобы попасть на детскую площадку. Здесь достаточно тепло, и им не нужны никакие пальто, но Вэй Усянь берёт с собой легкую куртку на случай, если А-Юаню станет холодно, а также бутылку с водой, несколько коробочек сока, несколько закусок, несколько игрушек и книгу на случай, если А-Юань устанет от игровой площадки и захочет Качественно Провести Время с Папой на свежем воздухе. Они впервые оставляют кошку одну в квартире. Вэй Усянь ненадолго задумывается, не взять ли её с собой, но у него нет ни ошейника, ни ремня, ни поводка, ни переноски. Кроме того, он понятия не имеет, брали ли хозяева своего питомца на прогулку, так что поход в парк может быть для кошки более стрессовым, чем что-либо ещё. Вэй Усянь задается вопросом, не попросить ли свою доверенную старушку-соседку проверить, пока их нет, но отказывается от этой идеи. Мянь-Мянь сказала ему, что кошки гораздо лучше чувствуют себя дома в одиночестве, чем собаки. Она оказалась кладезем случайных знаний о кошках, и это очень помогает ему. Каждый раз, когда у него возникает вопрос, он просто отправляет ей сообщение, и она отвечает, рассказывая всё, что ему нужно знать. Он мог бы поискать ответы в Интернете, но он доверяет Мянь-Мянь гораздо больше, чем любой поисковой системе. — А-Юань и я идем в парк, — говорит Вэй Усянь кошке, приседая перед ней. — Мы тебя не бросаем. Я обещаю. Мы вернемся через несколько часов, и если ты будешь хорошим котёночком и ничего не разрушишь, мы вознаградим тебя дополнительной порцией объятий. По рукам? Кошка издаёт звук, похожи на чириканье. Вэй Усянь вздрагивает. Он даже не знает, почему. Кошки мяукают. Это нормально. Пока он не осознаёт, что буквально впервые слышит мяуканье этой кошки. Это даже не было настоящим мяуканьем, скорее пронзительным визгом. Вэй Усянь полагает, что это всё ещё можно считать мяуканьем; в любом случае, это куда более восхитительно, чем то, что он может вынести. — Боже, какой у тебя красивый голос! — он воркует. Кошка начинает мурлыкать. Вэй Усянь встаёт, проверяет миску с водой и едой, а также лоток и помогает А-Юаню с его обувью. Потом они отправляются в парк. А-Юань в восторге и умоляет Вэй Усяня покатать его на качелях, затем переключается на горку, пока его лучший друг из детского сада не придёт вместе с матерью. Родители Лань Цзинъи — дальние родственники Лань Ванцзи и Лань Сичэня, а Цзинъи и А-Юань дружат с первого дня знакомства. Оба безумно рады видеть друг друга, их смех разносится по всей детской площадке, пока они вместе играют в песочнице со своими игрушками. Наблюдать за их взаимодействием — одно удовольствие. Их учитель сказал Вэй Усяню, что Цзинъи помогает А-Юаню немного выйти из своей скорлупы, и что, в свою очередь, А-Юань, кажется, оказывает хорошее влияние на Цзинъи, смягчая его озорную натуру, очень не характерную для Ланя. Оба мальчика очень рады тому, что могут видеть друг друга и во время летних каникул. Вэй Усянь садится на одну из скамеек и недолго болтает с мамой Цзинъи. Он спрашивает её, есть ли у неё новости о Лань Ванцзи, но она только качает головой, говоря ему, что, насколько ей известно, Лань Ванцзи всегда был занятым человеком; может он просто завален работой. Вэй Усянь только кивает в ответ. Они немного разговаривают, пока темы не заканчиваются, и она не достает клубок пряжи и крючок. Вэй Усянь пытается читать, но не может сосредоточиться. Его мысли продолжают возвращаться к Лань Ванцзи, и его беспокойство становится сильнее с каждой минутой. А-Юань и Цзинъи подбегают к ним в какой-то момент, чтобы перекусить, попить и пообниматься, и в конечном итоге уговаривают двух взрослых позволить им устроить ночёвку, как только снова начнутся занятия в детском саду. Они оба радостно улюлюкают, когда им дают добро, и Вэй Усянь улыбается. Его сын счастлив и здоров; пока это так, мир не может быть очень плохим. Или может…? Лань Ванцзи был его постоянным спутником в течение последних нескольких лет. Конечно, Вэй Усянь чертовски раздражал его, когда они впервые встретились, просто чтобы задеть его и спровоцировать реакцию. Но Лань Ванцзи медленно, но верно становился его любимым человеком, его непоколебимой скалой в бушующем море, тем, на кого он всегда мог положиться. Без него Вэй Усянь чувствует себя потерянным в буре. Неприкаянным. Это пугает его. Прямо сейчас, вдобавок ко всему, он чувствует себя совершенно беспомощным, что не совсем улучшает его настроение. К счастью, А-Юань здесь, чтобы отвлечь его достаточно, чтобы его разум не соскользнул на тёмную сторону — с него уже было достаточно этого в прошлом, большое спасибо. Время игр в парке заканчивается слишком быстро для А-Юаня, но он жалуется только немного, пока допивает остаток своей второй коробки сока. — Папа, как ты думаешь, Чжань-гэгэ понравится кошка? — спрашивает А-Юань между глотками. — Хм? Лань Чжань любит животных, я не понимаю, почему она не должна понравиться ему, — отвечает Вэй Усянь. — Почему ты спрашиваешь? — У нас в детском саду есть девочка, которая всегда плачет и чихает, когда рядом кошка, — говорит ему А-Юань. — Я не хочу, чтобы Чжань-гэгэ чувствовал себя плохо, когда придет сегодня на ужин. О нет. Вэй Усянь совершенно забыл сказать А-Юаню, что в обозримом будущем ужина с Чжань-гэгэ не будет. Он слишком поздно понимает, что нет простого способа сообщить эту новость ребенку. Он поднимает А-Юаня и усаживает его к себе на колени. — Редисочка, — говорит он тихим голосом, — Чжань-гэгэ сегодня не придёт на ужин. — О, — говорит А-Юань. — Он придет в понедельник? Или на следующей неделе? — Я не думаю, что он придет в понедельник, мой дорогой, — продолжает Вэй Усянь, проводя пальцами по волосам А-Юаня. — И я также не знаю, что будет на следующей неделе. Мне жаль. — Почему? — Я не знаю. — Спроси его, папа? — Я не могу, — говорит Вэй Усянь с грустью в голосе. — Он не ответил, когда я написал ему. Когда я пошёл его проведать, его не было дома. Взгляд А-Юаня становится задумчивым. Он долго молчит, прежде чем снова начинает говорить дрожащим голосом. — Папа, ты думаешь, Чжань-гэгэ не хочет приходить, потому что А-Юань был плохим?.. Сердце Вэй Усяня разрывается. Он берёт сына на руки. — Не-е-ет, Редисочка, ты ничего плохого не сделал! Ты не был плохим, это не твоя вина, — пытается успокоить он. А-Юань всхлипывает. Вэй Усянь чувствует влагу на плече. — Н-но что, если мы больше не нравимся Чжань-гэгэ и он не хочет приходить к нам? — он икает. — Я не верю в это, детка, — говорит Вэй Усянь, хотя это не совсем правда. — Лань Чжань очень любит тебя, и даже если мы ему больше не нравимся, он всё равно будет достаточно мил, чтобы сказать нам об этом, и мы могли попрощаться. Я уверен, что он просто занят и позвонит со дня на день! Он вытирает слёзы со щёк А-Юаня, но они продолжают течь. — А когда он позвонит, мы попросим его пойти с нами в парк или в зоопарк. Тебе нравится зоопарк, да? Тебе бы этого хотелось, увидеть всех животных с Лань Чжанем? Вэй Усянь хватается за соломинку. Он не знает, как утешить плачущего ребенка, когда ему самому хочется плакать. А-Юань не мог знать, что он только что сыграл прямо на одном из самых больших страхов Вэй Усяня: что Лань Ванцзи в конце концов устанет от них, от их, казалось бы, безграничной энергии, и решит оставить их позади. Сочетание Лань Ванцзи и наблюдения за животными кажется достаточно многообещающим, чтобы А-Юань немного успокоился. Вэй Усянь собирает все свои вещи. Они прощаются с Цзинъи, и Вэй Усянь несёт сына домой. Когда они входят в свою квартиру, то обнаруживают, что спальня А-Юаня выглядит как зона боевых действий. Некоторые мягкие игрушки и книги сброшены с полок, а его игрушечный сундук наполовину пуст, его содержимое разбросано по всей комнате. Вэй Усянь точно знает, что эта комната была прибрана до того, как он ушёл, так как они с А-Юанем вместе убрали её перед уходом. Нарушитель порядка роется в сундуке с игрушками, по-видимому, ища что-то. — Что ты делаешь? — восклицает Вэй Усянь, кот вздрагивает и смотрит на него. — Папа? — спрашивает А-Юань, входя в кадр в дверном проеме. Он бросает взгляд на свою комнату и говорит: — О-о. Ты в беде. Папа — единственный, кому здесь позволено наводить беспорядок! Кошка вылезает из ящика с игрушками и мяукает на Вэй Усяня. — Не мяукай на меня, — отчитывает он, — теперь опять надо всё убирать! О чём ты думала? Кошка бьёт его штанину лапой. Вэй Усянь наклоняется, чтобы поднять её кошка извивается у него на руках и пытается вырваться. — О нет, комната моего сына теперь является для тебя запретной территорией, когда нас нет рядом, чтобы присматривать за тобой, и пока А-Юаню не пора спать! Кошка снова мяукает, на этот раз более настойчиво, и не останавливается. Если бы Вэй Усянь не знал лучше, он бы подумал, что её крики звучат отчаянно, почти умоляюще. Он оставляет кошку в гостиной и бросает взгляд на А-Юаня, который закрывает дверь своей спальни, прежде чем кошка снова может проскользнуть внутрь. Вэй Усянь качает головой и помогает А-Юаню снять обувь. — Папа, зачем кошка это сделала? — спрашивает А-Юань. Вэй Усянь пожимает плечами. — Не имею представления. Может быть, ей было скучно? — Но у нас здесь так много игрушек для этого, — размышляет А-Юань. — Думаешь, ей было одиноко и хотелось найти нас? Вэй Усянь качает головой, но тем не менее чувствует укол вины. Как только А-Юань устраивается в гостиной со своими мелками и книжкой-раскраской, Вэй Усянь отправляется на поиски кошки. Он находит её перед дверью спальни А-Юаня. Мяу, которое она издаёт на этот раз, звучит грустно, почти приглушенно. Вэй Усянь приседает и осторожно протягивает руку. Когда его не встречает набор когтей или зубов, он начинает ласкать затылок кошки. — Прости, мой маленький друг, я не хотел на тебя кричать, — говорит он. — Я… немного напряжён в последнее время. Я не хотел срываться на тебе. Тебе, наверное, просто было одиноко. Кошка бодает головой руку Вэй Усяня и трётся щекой о его пальцы. — Позволь мне на секунду взглянуть на твои лапы, хорошо? Игрушечный сундук А-Юаня, хотя и без крышки, сделан из цельного дерева, и Вэй Усянь осторожно проверяет его на наличие травм или сломанных когтей. Кошка, кажется, не очень ценит эту процедуру. Тем не менее, она позволяет ему брать свои передние лапы одну за другой и смотреть на них, не создавая лишнего шума. Нет ни царапин, ни сломанных когтей. Вэй Усянь делает мысленную пометку попросить ветеринара проверить их ещё раз, когда они придут. Он идёт в гостиную, плюхается на диван и пишет Мянь-Мянь. Он узнаёт, что кошки иногда любят копаться в коробках и даже могут высыпать их, чтобы поиграть с их содержимым, независимо от того, сколько игрушек у них уже есть. Вэй Усянь вздыхает с облегчением, прочитав, что всё это было, по-видимому, нормальным кошачьим поведением. Он готовит пасту на ужин и идёт убирать комнату А-Юаня, пока еда в духовке. Их вечерний распорядок такой же, как и в предыдущий день. Кошка снова наблюдает, как А-Юань купается, и следует за ними в спальню, когда приходит время сказки на ночь. На этот раз кошка присоединяется к А-Юаню в постели и прижимается к нему, мурлыча. — Это ещё что такое? — Вэй Усянь притворно плачет. — Оставить меня ради моего собственного сына? Измена! Но кто может винить тебя, когда А-Юань так хорош, хм? А-Юань хихикает и зарывается щекой в кошачью шерсть. Вместе они слушают сказку Вэй Усяня на ночь, кошка, кажется, так же очарована этой сказкой, как и сам А-Юань. Вскоре после этого глаза А-Юаня начинают закрываться, и он ещё ближе прижимается к кошке. — Папа, — сонно бормочет он. — Можем ли мы оставить её? Вэй Усянь вздыхает. — Нет, Редиска, мы не можем. Нам нельзя. — Но мне она нравится… — протестует А-Юань, слишком уставший, чтобы вложить в свои слова настоящее недовольство. — Я знаю, дорогой, и я уверен, что котик тоже любит тебя. Но послушай, я уверен, что у неё уже есть семья, которая тоже её любит и очень по ней скучает. Было бы несправедливо оставить её себе. Может быть, мы сможем завести питомца, когда ты немного подрастёшь, что скажешь? А-Юань скулит уже в полусне. Вэй Усянь внезапно чувствует себя очень усталым и решает, что это ранняя ночь. Он загружает посудомоечную машину, принимает душ, чистит зубы и сразу ложится спать. Ему не хочется читать, поэтому он просто закрывает глаза, полностью уверенный, что ещё какое-то время будет лежать без сна. Он даже не замечает, когда кошка прыгает на кровать и снова прижимается к его груди.*
Утром доставка кошки к ветеринару проходит на удивление гладко. У Вэй Усяня нет переноски, поэтому кошка сидит на заднем сиденье рядом с автокреслом А-Юаня. Вэй Усянь молится, чтобы их не остановила полиция и чтобы кошка не закатила истерику. Кошка оказывается самым воспитанным пассажиром, который когда-либо был в машине Вэй Усяня. Она ложится на сиденье и не двигается, пока они не придут, не мяукает и не скулит, и не протестует, когда Вэй Усянь несёт её в кабинет ветеринара. Они прибыли в нужное время; перед ними только два других пациента. У одного кролик в маленькой переноске, у другого — самая маленькая собака, которую Вэй Усянь когда-либо видел. Он вздрагивает. На самом деле собака больше похожа на большую крысу, чем на собаку, и она сидит в переноске, но все еще лает на них, и Вэй Усяню приходится собрать всё своё мужество, чтобы остаться в комнате ожидания после того, как они подписались на это. Маленькая собачка смотрит на кошку в руках Вэй Усяня и начинает громко лаять на неё. Кошка смотрит на неё ледяным взглядом. Собака скулит и замолкает. Вэй Усянь приподнимает бровь, но ничего не говорит. Кошки могут быть пугающими, он это знает, и возможно, даже мяуканье А-Юаня может напугать такую микроскопическую собаку. Он в любом случае рад, что маленькое существо решило заткнуться. А-Юаня гораздо больше интересует кролик на коленях у женщины. Он продолжает пытаться заглянуть в переноску. Женщина смотрит в глаза Вэй Усяню, и он кивает, позволяя А-Юаню подойти поближе и посмотреть на пушистого зверька. А-Юань спрашивает имя кролика. Женщина продолжает отвечать на все вопросы мальчика о кроликах и уходе за ними. Ветеринар оказывается кругленькой женщиной средних лет с проседью в тёмных кудрях и морщинками вокруг глаз. Она внимательно слушает, пока Вэй Усянь кладёт кошку на стол для осмотра и рассказывает ей, как она появилась в их квартире, казалось бы, из ниоткуда. Она проверяет наличие травм и осматривает дёсны и зубы кошки, что вызывает у последней небольшой протест. Потом достает сканер и ищет чип. — Это кот, — сообщает она Вэй Усяню и А-Юаню, — и он, кажется, в полном здравии. Я не смогла найти ни татуировки, ни чипа, поэтому ничто не помешает вам двоим оставить его, если вы захотите. — Мы не можем, — спешит объяснить Вэй Усянь, прежде чем у А-Юаня снова зародится надежда. — Наш договор аренды не позволяет содержать домашних животных в квартире. Мы всё ещё ищем владельцев, но если мы не сможем их найти… Вэй Усянь не заканчивает фразу. Мысль о том, чтобы отдать этого милого кота в приют, его совсем не устраивает, но у него заканчиваются варианты. Если никто не придет и не объявит кота своим, то это может быть единственное, что он сумеет сделать. Кажется, ветеринар чувствует его дискомфорт. — Если хотите, можете отправить мне по электронной почте одну или две листовки, чтобы я повесила их в зале ожидания, — предлагает она. — Всегда приходят милые люди, которые были бы готовы взять нового питомца, особенно такого красивого и воспитанного котика, как этот. Кот, кажется, прихорашивается. — Это кажется хорошей идеей, — говорит Вэй Усянь, — я займусь этим, как только буду дома. Спасибо! Уходя, А-Юань берет леденец у портье. И он, и Вэй Усянь ведут себя необычно тихо по дороге домой. Реальность того, что и отец, и сын хотели бы иметь своего пушистого друга в качестве постоянного компаньона, но им не разрешают, нависает над ними, как грозовая туча, готовая выпустить проливной дождь. Кот, кажется, чувствует это; он неоднократно пытается прижаться к А-Юаню, который всё ещё пристегнут ремнями к автокреслу. Судя по тому, как кот смотрит на водительское сиденье, кажется, что он также хотел бы прижаться к Вэй Усяню, но отказывается от этого, как будто знает, что делать это, пока Вэй Усянь за рулем, может быть опасно. Но как только они оказываются дома, кот облепляет Вэй Усяня и А-Юаня, забирается к ним на колени, бодает их головой и мурлычет так громко, как только может. Он даже позволяет им погладить свой живот и несколько раз чирикает, что заставляет А-Юаня хихикать. Несмотря на это, ребенок, кажется, не может осветиться до своего обычного яркого «я». Вэй Усянь не может этого вынести. Он берёт сына на руки и прижимает к себе. — Мне очень жаль, А-Юань, — говорит он. На этот раз он тот, кто не может сдержать всхлип. — Я обещал всегда делать тебя счастливым, давать тебе все, что ты пожелаешь… а теперь я не могу сделать так, чтобы ты сохранил своего друга. А-Юань ровняет его взглядом, слишком серьёзным для пятилетнего ребенка. — Папа, — говорит он Вэй Усяню. — Тётя Янли говорит, что друзья подобны океану. Одни приходят и уходят, как волны на пляже, другие остаются навсегда, как вода в океане, но их всегда хватает на всю жизнь. Вэй Усянь усмехается. — Не слишком ли это философски для такой маленькой редиски, как ты? — он игриво щёлкает А-Юаня по носу. — Ты хоть понял, что она хотела тебе сказать? А-Юань кивает. — Это означает, что иногда друзья остаются, а иногда уходят, но вокруг так много людей, которые могут стать нашими друзьями, что всегда найдется кто-то. Я думаю, то же самое и с домашними животными. — Вау, ну вы посмотрите на это! — восклицает Вэй Усянь, искренне впечатлённый. — Мой сын мудрый! Научи меня своим путям, лаоши! — Папа, я пятилетний, а не глупый. На этих словах Вэй Усянь заливается смехом. — Мне будет грустно, когда кота не станет, — тихо добавляет А-Юань. — Я очень люблю его. Но, может быть, я смогу снова найти друга-котика, когда стану старше? — Может быть. А пока наш маленький друг может оставаться с тобой, до поры, — отвечает Вэй Усянь, целуя А-Юаня в щеку. Кот подходит к ним и трется щечкой о другую щёку А-Юаня. — Хорошо, я приготовлю обед, а потом папа немного поработает, — говорит Вэй Усянь А-Юаню, опуская его с колен на диван. Вэй Усянь очень любит свою работу иллюстратора. Ему повезло, что он может работать из дома по большей части и должен появляться только на встречах и дискуссиях с авторами, издателями и типографиями. Многие из этих встреч сейчас проводятся в том числе и онлайн — так намного проще согласовывать часовые пояса и рабочие графики. Его текущий проект включает в себя несколько иллюстраций для брошюр и плакатов, разъясняющих маленьким детям экологическую осведомленность. Он всё ещё находится на стадии планирования, поэтому весь его день и вечер перед ужином заполнен каракулями и набросками, придумыванием первых концепций и макетов и отправкой их клиенту, а также написанием электронных писем с дополнительными вопросами. У него не хватает духу сделать листовки, которые он обещал ветеринару. Он убеждает себя позаботиться о них на следующий день. Вэй Усянь не хочет проводить слишком много времени на кухне в этот вечер, поэтому сегодня в меню овощное жаркое, так как его можно легко и достаточно быстро приготовить. А-Юань обожает это блюдо, оно одновременно и полезное, и успокаивающее. Они шутят и смеются во время еды, тяжесть дня наконец спадает с их плеч. Вэй Усянь загружает посудомоечную машину, а затем позволяет А-Юаню выбрать фильм для совместного просмотра. Он останавливается на «Лило и Стиче», своем любимом в последнее время сериале. Они вместе плюхаются на диван, и вскоре после этого кот растягивается у них обоих на коленях, прижимаясь к ним. «Всё, чего сейчас не хватает, — это Лань Чжань», — думает Вэй Усянь и тут же жалеет об этом. Он до сих пор не получил ответа от Лань Сичэня, но знает, что осталось ещё несколько часов, прежде чем он сможет позвонить или сообщить ему. Прямо сейчас он с болью осознает, какую глубокую дыру оставляет в его жизни отсутствие Лань Ванцзи. Вэй Усянь скучает по голосу Лань Ванцзи, глубокому и богатому, всегда способному его успокоить. Он скучает по тому, как Лань Ванцзи смотрит на него, иногда раздраженно, иногда с непроницаемым блеском в глазах, но всегда с любовью. Он скучает по руке Лань Ванцзи, лежащей на его пояснице, когда они гуляют, мягко направляющей и поддерживающей его. Он скучает по тому, как Лань Ванцзи общается с А-Юанем. С самого первого дня Лань Ванцзи серьезно относился к ребёнку, обращаясь с ним с заботой и любовью. Вэй Усянь иногда шутит, что Лань Ванцзи балует А-Юаня больше, чем он сам. Вэй Усянь хотел бы сейчас пошутить с Лань Ванцзи. Он проглатывает свою печаль на потом и заканчивает смотреть фильм с А-Юанем, который к концу уже крепко спит. Вэй Усянь будит его, чтобы переодеть в пижаму и почистить зубы, но он знает, что ребенок слишком устал для ванны. Он несёт сына в постель, укрывает его и некоторое время сидит рядом, наблюдая за его дыханием. Вэй Усянь часто так делал, когда только усыновил А-Юаня, боясь напортачить, опасаясь, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что А-Юаня могут забрать у него в любой момент. Раньше он просыпался несколько раз ночью и шёл проверить, дышит ли ещё его сын — теперь он знает, что это иррациональный страх, но одна мысль о том, чтобы держать на руках бездыханного А-Юаня, пугает его до бесконечности. Лань Ванцзи и тогда был его якорем. Вэй Усянь звонил ему в самые неожиданные моменты ночи, паникуя, не зная, что делать и как успокоиться самому. Ни разу Лань Ванцзи не жаловался на это. Он всегда выслушивал Вэй Усяня, разговаривал с ним. Иногда, когда дела шли особенно плохо, он даже пел Вэй Усяню. Он отчаянно желает, чтобы у него была запись поющего голоса Лань Ванцзи. Вэй Усянь устал, но тем не менее решает не спать на случай, если Лань Сичэнь позвонит или напишет ему. Он сидит на своей кровати со своей книгой, уставившись на страницы, не в силах прочитать ни одного предложения. Он играет в игры на своём телефоне. В какой-то момент он слышит, как кот роется в спальне А-Юаня, но прежде чем он успевает встать, чтобы проверить, из-за чего вся эта возня, она вновь стихает. Вскоре после этого входит кот, вскакивает на кровать и, мурлыкая, ложится рядом с Вэй Усянем. — Зачем я вообще купил тебе кошачью лежанку? — спрашивает он кота, почёсывая его за ухом. — Ты всё равно продолжаешь спать на моей кровати. Кот просто медленно моргает, глядя на него. Вэй Усянь откладывает телефон в сторону и снова берётся за книгу. Он, должно быть, в какой-то момент задремал, потому что, когда звук уведомления на его телефоне раздается в спальне, он вздрагивает. Он смотрит на часы; сейчас 1:36. Электронное письмо Лань Сичэня короткое. В нём говорится, что никто на работе ничего не слышал о Лань Ванцзи. Он по-прежнему советует Вэй Усяню держать в стороне власти, так как семья Лань хотела бы оставить этот вопрос при себе, если это возможно. Он также говорит Вэй Усяню не волноваться, так как убежден, что всё решится всего за несколько дней. Вэй Усянь бросает телефон на кровать. Кот, который тоже спал, вздрагивает. — Кто он такой, чтобы говорить мне не волноваться? — выдавливает он, явно злясь, но стараясь говорить тише, чтобы не разбудить сына. — Почему он звучит так беззаботно? Его брат пропал, ради всего святого! Его младший брат, которого, по его словам, он так сильно любит! Если он действительно его любит, то почему он ничего не предпринимает? Вэй Усянь знает, что он несправедлив. Он знает, что братьев Лань связывают крепкие узы, что Лань Сичэнь сделает всё, чтобы его младший брат был в безопасности. Лань Сичэнь, вероятно, делает гораздо больше, чем показывает, чтобы найти Лань Ванцзи. Тем не менее Вэй Усянь не может не чувствовать гнев, страх и беспомощность. В уголках его глаз блестят слёзы. Вэй Усянь скучает по Лань Ванцзи. Он очень скучает по нему. Он отчаянно нуждается во всём, что напоминает ему о Лань Ванцзи, во всём, что даёт ему ощущение, что Лань Ванцзи находится здесь, с ним. Фотография, предмет одежды, запись музыкального произведения, которое он играл. Вэй Усянь снова поднимает телефон, упирается спиной в изголовье кровати и подтягивает ноги к груди. Он открывает свою голосовую почту, выбирает конкретную дату, включает громкую связь и нажимает кнопку воспроизведения. — Вэй Ин, — голос Лань Ванцзи наполняет его спальню, достаточно тихо, чтобы никому не мешать. — Я прошу прощения, но кажется, сегодня я опоздаю на ужин. Идут какие-то строительные работы, о которых я не знал, и я застрял в пробке. Однако я взял мороженое, которое вы с А-Юанем так любите. Я постараюсь связаться с вами как можно быстрее. Не могу дождаться, когда увижу вас обоих. Вэй Усянь срывается. Первый всхлип выходит громче, чем он ожидал, но после этого его слезам нет конца. Он плачет, скрестив руки на коленях, уткнувшись лбом в руки. Он воспроизводит сообщение снова, и снова, и снова, пока не теряет счёт тому, как часто он уже включал его. Он пытается сохранить иллюзию, что Лань Ванцзи здесь, с ним, разговаривает с ним, но он знает, что это всего лишь сообщение месячной давности, которое он не удалил и не собирался, потому что это было первое сообщение, в котором Лань Ванцзи открыто заявил, что скучает по ним. Звук его собственных рыданий ещё больше разрушает иллюзию. Напуганный и убитый горем, Вэй Усянь позволяет своему телу упасть на бок, сворачивается в позе эмбриона и снова плачет. Кот встает со своего спального места на кровати, подходит к нему и тихонько мяукает. Он поднимает лапу и хлопает ей по плечу Вэй Усяня, делает ещё шаг, затем трётся головой о мокрую щеку Вэй Усяня. Вэй Усянь тянется погладить кошачью шерсть. — Я просто очень по нему скучаю, — он икает. — Лань Чжань — мой… мой лучший друг, а теперь его нет. Я не знаю, куда он пошёл. Я не знаю, был ли это несчастный случай, или кто-то забрал его. Я не знаю, что делать, чтобы помочь найти его. Или даже хочет ли он сам, чтобы я его нашёл. Кот снова мяукает, как будто с вопросом. Вэй Усянь меняет позу, чтобы лучше рассмотреть животное. Он всё ещё плачет и шепчет, чтобы его голос звучал как можно ровнее. — Лань Чжань — самый хороший человек, которого я знаю, — говорит он коту. — Он на том же уровне, что и мои цзецзе и А-Юань, а это много значит. Он смелый, мягкосердечный и добрый. Он такой хороший, ты даже не представляешь. Вэй Усянь делает перерыв, чтобы вытереть лицо и высморкаться. — Лань Чжань любит спокойные вещи и спокойных людей. Я не спокоен, как и А-Юань. Мне нравится дразнить Лань Чжаня и шутить с ним, потому что я не знаю, как ещё показать ему, что он мне нравится, как заставить его реагировать на меня. И-и иногда я боюсь, что мы можем быть… чересчур, понимаешь? Он смотрит на кота так, словно все ответы на его вопросы были спрятаны в его белой шерсти и золотистых глазах. — Как думаешь, в этом дело? Лань Чжань, наконец, устал от нас и пошёл своей весёлой дорогой? Чтобы быть счастливым в другом месте? Что он не сказал нам, потому что думал, что будет милосерднее пощадить нас и просто уйти? Кот мяукает, снова бодая Вэй Усяня головой в плечо. — Ты прав, Лань Чжань слишком хорош. Даже если бы он устал меня, он бы никогда не бросил своего брата вот так. Он также никогда не разбил бы сердце А-Юаня. Кот начинает мурлыкать при упоминании А-Юаня. Вэй Усянь издает влажный смешок. — Тебе действительно нравится мой сын, да? А-Юань обожает Лань Чжаня. Знаешь, однажды он пришёл домой из детского сада, и ему было грустно, потому что у всех остальных детей в его классе двое родителей, и да, ну, мы с ним вдвоём. Поэтому он спросил меня, можем ли мы спросить его Чжань-гэгэ, не хочет ли тот стать его вторым папой. Его голос срывается на последних словах, и он снова начинает плакать, ещё горестнее, чем прежде. Кот остаётся жутко неподвижным, глядя на него. — И-и, знаешь, дело в том, что я… если бы мне пришлось выбирать кого-то для А-Юаня, чтобы он стал его вторым отцом, это был бы Лань Чжань, — бормочет он сквозь слезы. — Он явно любит А-Юаня, и ему так хорошо с ним. Он терпелив, добр и спокоен, и всегда рядом. Я не могу думать ни о ком другом, это должен быть он. Но я не могу его спросить. Я не знаю, хочет ли он вообще детей. Ещё тише он добавляет: — И я не думаю, что он хотел бы меня. Кот по-прежнему смотрит на него, не сводя глаз с лица Вэй Усяня, навострив уши, явно прислушиваясь. Вэй Усянь не знает, почему ему вдруг захотелось излить душу случайному коту, который ему даже не принадлежит, но тем не менее он это делает. — Я влюблён в Лань Чжаня много лет, — объясняет он приглушенным тоном и шепотом. — Поначалу я был слишком глуп, чтобы понять это, а потом я был слишком труслив, чтобы сказать ему. Тыльной стороной ладони он вытирает глаза. — Потому что Лань Чжань такой хороший, а я никудышный, а он… он заслуживает кого-то хорошего, понимаешь? Кого-то, кто действительно может сделать его счастливым. Не знаю, смогу ли я это сделать. Я имею в виду, что я бы хотел попробовать, если бы он позволил мне, но не думаю, что он хотя бы любит меня в этом смысле. Мы друзья, но… я не думаю, что он любит меня так, как я люблю его. И я слишком боялся, что разрушу то, что у нас есть, рассказав ему. Вэй Усянь плотнее сжимает руки вокруг себя. — А теперь его нет, и я понятия не имею, где он, или когда он вернётся, и вернётся ли вообще. Он может этого не хотеть. Он может быть не в состоянии. Насколько я знаю, он мог бы… он может быть— Он даже не может заставить себя произнести это. Мысль о том, что Лань Ванцзи был вырван из этой жизни случайно или же жестокой рукой незнакомца, вызывает у него желчь в горле. Он вскакивает с кровати, бежит в ванную и его тошнит. Когда это заканчивается, он плюхается на холодный кафельный пол. Кот появляется в ванной, издавая короткое обеспокоенное чириканье. Вэй Усянь смотрит на него. — Если я могу дать тебе совет, — говорит он животному, — если ты когда-нибудь встретишь милую кошку или даже другого кошачьего джентльмена — давай не будем гомофобами — и ты влюбишься? Скажи им. Расскажи, пока не станет слишком поздно. Кот выходит из ванной. Вэй Усянь наблюдает, как он скребёт дверь спальни А-Юаня, пока она не открывается достаточно широко, чтобы он мог протиснуться. Затем он снова появляется, волоча во рту длинную пудрово-голубую ленту. Он останавливается перед Вэй Усянем и кладёт ленту ему под ноги, затем мяукает. Вэй Усянь берёт ленту и присматривается к ней. — Это… это похоже на ленту Лань Чжаня, — ошеломленно говорит он. Лань Ванцзи всегда носит её с собой, либо на запястье, либо в волосах, иногда даже на шее. Она всегда с ним. У его брата есть подобная. Вэй Усянь всегда думал, что это может быть своего рода модным заявлением семьи Лань. Он благоговейно проводит пальцами по длине ленты. — Но это не может быть лента Лань Чжаня. Зачем она А-Юаню? Я не понимаю. Она была на одной из его мягких игрушек? Кот мяукает и движется вперед, просовывая голову под ленту, словно пытаясь надеть её как ошейник. Вэй Усянь какое-то время наблюдает за ним, не зная, что делать с таким поведением, пока кот не делает этого снова и не мяукает на него, на этот раз громче и настойчивее. — О, ты хочешь, чтобы я повязал его тебе на шею? Ты пытаешься подбодрить меня своим милым видом? Кот снова мяукает. — Ладно-ладно, я тебя побалую, — влажно смеётся он, завязывая ленточку на шее кота, следя, чтобы не было слишком туго, и заканчивая аккуратным бантиком. Этот вид напоминает ему о том, как Лань Ванцзи завязывает бантиком собственную ленту, когда носит её в косе, и у него болит сердце. Он закрывает лицо руками и снова начинает плакать. Кот бодает его головой. Вэй Усянь обнимает его, пряча лицо в мягком белом меху. Кот облизывает его щёку один раз, как будто сцеловывая его слезы. Язык словно наждачной бумагой щекочет щеку Вэй Усяня, и он издает тихий влажный смешок. Тем не менее он, кажется, не может перестать плакать. Он прижимается ближе к коту, закрывает глаза и позволяет своим слезам свободно течь.*
Очнувшись, Вэй Усянь замечает три вещи: 1. Снаружи светло. 2. А-Юань прижимается к нему. 3. Он в своей постели. Это выглядело бы как обычное утро в доме семейства Вэй, если бы Вэй Усянь не был так уверен, что прошлой ночью отключился в ванной. А-Юань проснулся и смотрит на него большими пытливыми глазами. — Доброе утро, папа, — говорит он. — У тебя красные глаза. Вэй Усянь в замешательстве моргает. — Доброе утро, Редиска, — отвечает он. — Вчера папа был грустным и немного плакал, поэтому у меня красные глаза. Теперь всё в порядке. — Почему ты был грустным? — спрашивает А-Юань. Вэй Усянь отводит глаза. — …потому что я скучаю по Лань Чжаню. — О, — говорит А-Юань. Затем: — Папа, А-Юань был плохим. — Редиска, ты не сделал ничего плохого, почему ты всё время говоришь— — Подожди здесь, — инструктирует А-Юань, вылезая из постели. Вэй Усянь закрывает глаза. Он сбит с толку, и у него болит голова, вероятно, из-за того, что он так много плакал прошлой ночью. Он слышит шаги, когда кто-то заходит, и чувствует, как матрац прогибается под тяжестью тела рядом с ним — вероятно, А-Юань забирается обратно в постель. Рука нежно пробегает по его волосам. Рука, которая слишком велика, чтобы принадлежать А-Юаню. Вэй Усянь открывает глаза и поворачивает голову. Его встречает пара глаз тёплого оттенка, в радужках видны золотые крапинки; улыбка, более редкая и драгоценная для него, чем самый дорогой из драгоценных камней, водопад шелковистых чёрных волос. — Вэй Ин, — говорит Лань Чжань с теплотой и нежностью в голосе. Вэй Усянь в шоке смотрит на него. Медленно он садится. Рука в его волосах перемещается к его щеке, обхватывая её, как если бы это был самый изысканный кусок тонкого фарфора. Вэй Усянь смутно замечает, как А-Юань забирается обратно на кровать и садится рядом с ним, но его слишком отвлекает этот человек, который утверждает, что он Лань Ванцзи. — Лань… нет-нет, ты не можешь быть Лань Чжанем, — бормочет Вэй Усянь. Его глаза слезятся. — Лань Чжань пропал. Мужчина, похожий на Лань Чжаня, ничего не говорит, но притягивает его к себе, окутывает облаком белого кашемира, сандалового дерева и мыла. «От него пахнет Лань Чжанем», — думает Вэй Усянь. Его сердцебиение похоже на сердцебиение Лань Чжаня. Они нечасто обнимались, но Вэй Усянь узнал бы сердцебиение Лань Ванцзи в любое время и в любом месте. Затем Вэй Усянь смотрит на него, действительно смотрит, и наконец, реальность, что его Лань Чжань здесь, живой, невредимый, с ним, бьёт его, и он бросается обратно в объятия Лань Ванцзи, почти неудержимо рыдая. Лань Ванцзи прижимает его к себе и успокаивающе проводит круговыми движениями между лопатками. Он целует Вэй Усяня в висок. — Где ты был? — плачет Вэй Усянь, уткнувшись в грудь Лань Ванцзи, сжимая его дорогой кашемировый свитер. — Почему ты не позвонил? Я так волновался, Лань Чжань, о боже. Никогда больше так со мной не делай, обещай мне! Никогда! — Вэй Ин, — говорит Лань Ванцзи, и сердце Вэй Усяня сжимается от чистой радости и облегчения. — Я был здесь всё это время, Вэй Ин. Вэй Усянь отлепляется от Лань Ванцзи. — Что значит, ты был здесь всё это время? Твой брат тоже тебя ищет! — Брат знал, где я, — спокойно отвечает Лань Ванцзи. — Ты сам сказал ему. Вэй Усяню кажется, что он не понимает ни единого слова. — Лань Чжань… если это какая-то жестокая шутка, я никогда тебя не прощу. Я думал, ты ранен или... или мертв! — Покажи ему, Чжань-гэгэ, — встревает А-Юань. — Покажи мне что? — спрашивает Вэй Усянь. Лань Ванцзи отпускает Вэй Усяня, встаёт и — мерцает? Вэй Усянь не может точно описать то, что он видит, но тело Лань Ванцзи расплывается и сжимается, и то, во что он превращается, приземляется на кровать и принимает форму кота. Белоснежный кот с мягкой шерстью. С золотистыми глазами и голубой лентой, завязанной бантом, на шее. — Вот дерьмо, — говорит Вэй Усянь с чувством. — Папа! — А-Юань восклицает и складывает руки перед ртом. Вэй Усянь просто смотрит на него с широко открытым ртом. Он видел в своей жизни кое-что диковинное, но это должно быть самое безумное, что с ним когда-либо случалось. Кот спрыгивает с кровати и снова мерцает. Вэй Усянь уверен, что никогда не привыкнет к этому. Он моргает, и через секунду перед ним снова стоит Лань Ванцзи, полностью в человеческой форме. — Ты… ты превращаешься, Лань Чжань, — говорит он. — Мн, — отвечает Лань Ванцзи. — В… кота, — продолжает Вэй Усянь. Лань Ванцзи кивнул. — Только в кота или…? — Да. У нас есть только одна форма, в которую мы можем перейти, — объясняет Лань Ванцзи. — Вся моя семья такая, это передается по мужской линии. Никто точно не знает, почему или как это работает. Мы знаем только, что лента помогает нам контролировать превращения. — Подожди, — говорит Вэй Усянь, постукивая себя по носу, — когда ты говоришь о мужской линии, значит ли это, что твой отец тоже был оборотнем? И твой дядя, и Сичэнь-гэ тоже? Лань Ванцзи снова кивает. — Да. Если бы у нас с братом была сестра, она бы не унаследовала это. Мы все какие-то представители кошачьих. — А лента помогает тебе контролировать превращения… то есть иногда ты превращаешься непроизвольно? — спрашивает Вэй Усянь. Его любопытство совершенно точно обострено, он хочет знать всё. Лань Ванцзи снова садится на кровать. — Это может произойти, когда человек находится в эмоциональном или физическом расстройстве, да. Взрослые обычно могут контролировать это лучше, чем дети. Нам даны эти ленты, чтобы помочь не превратиться внезапно, когда это было бы крайне нежелательно. Они сделаны из шёлка лотоса и заколдованы какими-то заклинаниями. Я даже не всех их знаю. Обычно мы учим их, когда у нас есть собственные дети, чтобы мы могли делать для них ленточки. Взгляд Вэй Усяня падает на ленту, всё ещё повязанную бантом на шее Лань Ванцзи. — О, так это действительно твоя лента! Я думал, что просто похожая… но почему она была у А-Юаня? Лань Ванцзи смотрит на А-Юаня, который сидит на кровати, собирая невидимые ворсинки с покрывала. — Папа, ты помнишь, на прошлой неделе, когда мы ездили в гости к Чжань-гэгэ? — начинает он. — И нам пришлось уйти раньше, потому что Мянь-Мянь-цзецзе сказала, что придёт нас навестить, а ты чуть не забыл? А потом Чжань-гэгэ сказал, что в любом случае равно хочет в душ, а ты сказал «всё в порядке», и он пошёл? — Да, Редиска, помню, — говорит Вэй Усянь. — Но какое это имеет отношение к Лань Чжаню и его ленте? А-Юань выглядит совершенно несчастным. — Ты обувался, а я вернулся в гостиную, потому что забыл свой рюкзак, а на полу валялась лента. Я подумал, что она красивая, и я хотел такую же, как у Чжань-гэгэ… и, поскольку она была на полу, я подумал, что она ему больше не нужна. Так что я взял её. — Я предполагаю, что она упала со столешницы, куда я её положил, когда собирался в душ, — поясняет Лань Ванцзи. — Возможно, она проскользнула под дверь. Зазор достаточно велик, чтобы она могла пройти. Вэй Усянь поворачивается к сыну. Он не то чтобы зол, но всё же немного разочарован. — А-Юань, мы говорили об этом. Ты же знаешь, что не можешь просто брать вещи, которые хочешь оставить себе, даже если считаешь, что они брошены. Ты должен сначала спросить! — Прости, — бормочет А-Юань. По его щеке катится крупная слеза. — Я не хотел создавать проблемы. Папа, Чжань-гэгэ, пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Лань Ванцзи встает, обходит кровать и берёт А-Юаня на руки. Ребёнок цепляется за него. — Мы никогда не смогли бы тебя ненавидеть, А-Юань, тшш, не плачь, — успокаивает он. — Я не злюсь. Я знаю, что ты не хотел ничего плохого. Пожалуйста, спроси в следующий раз. Моя лента особенная; только моя семья, мой партнер или супруг и мои дети могут прикасаться к ней. Вэй Усянь наклоняется и гладит А-Юаня по спине. — Если тебе так нравится лента Лань Чжаня, может быть, мы могли бы купить тебе такую же или того цвета, который тебе нравится, в следующий раз, когда мы пойдем за покупками? Так что ты мог бы соответствовать. Это ничего, Лань Чжань? Он смотрит на Лань Ванцзи, и тот кивает. — Итак, А-Юань забрал твою ленту, — продолжает Вэй Усянь. — Что случилось потом? — Когда я одевался, я не мог найти ленту. Я искал её повсюду. В какой-то момент я был уверен, что потерял её на улице. Я запаниковал, стресс спровоцировал превращение, и я не мог вернуться обратно. У нас с братом есть аварийная система на такие случаи, но с его нахождением за границей это было бесполезно, и… Мне очень не хотелось втягивать во всё это шуфу. Поэтому я решил обратиться к тебе. — Ко мне? — Вэй Усянь указывает на себя. — Да, — подтверждает Лань Ванцзи. — Ты умён и изобретателен. Я подумал, что если кто-то и может узнать, что происходит, и оказать помощь, так это ты. Это, а ещё— Лань Ванцзи смотрит на А-Юаня, который прижался к нему и играет с прядью длинных волос Лань Ванцзи. — Через некоторое время я подумал, что кто-то из вас мог найти ленту. Сначала я заглянул в комнату А-Юаня и действительно нашёл её на дне ящика с игрушками. — Заглянул бы ты и в комнату папы, если бы не нашёл её? — спрашивает А-Юань. Лань Ванцзи смотрит на Вэй Усяня. — Да, в таком случае. Я знаю, какое это вторжение в личную жизнь для вас обоих. Я приношу свои извинения. Вэй Усянь отмахивается. — Пф, Лань Чжань, пожалуйста. Вторжение в частную жизнь? Я заставил тебя гадить в пластиковом контейнере с песком, который пахнет детской присыпкой. Я не знаю, что хуже. — Вэй Ин очень хорошо ухаживает за кошками, — соглашается Лань Ванцзи. В его тоне есть какое-то самодовольство. — У нас не может быть кота, Чжань-гэгэ, — объясняет А-Юань. — Наш начальник не хочет, чтобы мы его заводили. — Хозяин, моя Редисочка, — поправляет Вэй Усянь и смеётся. Лань Ванцзи улыбается им обоим. Он целует А-Юаня в лоб. — Завтрак почти готов, — говорит он ребёнку. — Я знаю, что ты можешь дотянуться до тарелок, А-Юань, поэтому не будешь ли ты так любезен накрыть для нас на стол? Я хотел бы поговорить наедине с твоим отцом всего минуту. А-Юань кивает и высвобождается из объятий Лань Ванцзи, желая помочь с делами, обычно предназначенными для взрослых. Вэй Усяню вдруг становится тепло. Он знает, что его щёки и глаза должны быть красными от слёз, но он также чувствует себя очень смущённым. — Лань Чжань… тебе, наверное, следует сообщить об этом своему брату, — говорит он, просто чтобы заполнить тишину. — Уже сказал, — сообщает ему Лань Ванцзи. — О. Итак… когда ты смог превратиться обратно? — спрашивает Вэй Усянь. — Прошлой ночью, когда ты заснул на полу в ванной, — отвечает Лань Ванцзи. — Сегодня утром я разбудил А-Юаня и всё объяснил. Я не хотел его напугать. — Получается, прошлой ночью… ты отнёс меня в постель? — продолжает Вэй Усянь. — Да. Вэй Усянь прочищает горло. — Итак, э-э… о— насчёт вчерашнего… ты— ты помнишь, что я сказал? После того, как я получил электронное письмо от твоего брата? Лань Ванцзи кивает. Вэй Усяню кажется, что он вот-вот потеряет сознание. — Эм, так насчет этого — я запаниковал и явно был не очень последователен, но что тут нового. Ха-ха-ха... так что я, возможно, нёс чушь. Просто… просто забудь, что я сказал, это не— — Вэй Ин. Лань Ванцзи подходит ближе к Вэй Усяню, берёт одну его руку в свою и целует костяшки пальцев Вэй Усяня — раз, два, три. Затем он отпускает его руку, чтобы снова обхватить его лицо, большой палец нежно гладит щёку Вэй Усяня. — Да, — говорит он. Вэй Усянь вопросительно смотрит на него. — Я люблю тебя так же сильно, как ты любишь меня, — говорит ему Лань Ванцзи. — Я был влюблён в тебя с тех пор, как мы только узнали друг друга, так что… если Вэй Ин хочет меня, я также хотел бы быть тем, кого он любит больше всего на свете. Потому что ты самый дорогой для моего сердца человек, как и А-Юань. Вы оба освещаете мои самые тёмные дни ярче, чем солнце. Зрение Вэй Усяня снова становится расплывчатым, но вместо рыданий он чувствует, как к горлу подступает смех. Поэтому он смеётся и снова наклоняется вперед, чуть не падая в ожидающие объятия Лань Ванцзи. — Ты имеешь это в виду? — спрашивает он чуть громче шепота. — От всего сердца, — подтверждает Лань Ванцзи. — Я хотел бы всегда быть рядом с тобой, как… как твой возлюбленный. Может быть, даже как твой муж, если Вэй Ин захочет этого. Вэй Усянь всхлипывает, но с энтузиазмом кивает. Он не привык к тому, что Лань Ванцзи так много говорит, но для них всех это было несколько странных дней, так что он совсем не возражает. Лань Ванцзи сглатывает. — И я также хотел бы быть вторым папой А-Юаня… если бы он всё ещё хочет этого. Вэй Усянь встречается взглядом с Лань Ванцзи. Он замечает, что уши Лань Ванцзи покраснели, но его взгляд так полон тепла и любви, что Вэй Усянь не может сделать ничего иного, кроме как поцеловать его. Поцелуй немного солёный и влажный от слёз, но в то же время тёплый, нежный и полный любви. Это всё, чего Вэй Усянь когда-либо хотел. Такое ощущение, что в конце концов, наконец-то он вернулся домой. Вэй Усянь хочет утонуть в этом. Через некоторое время они отрываются друг от друга и соединяют лбы, просто чтобы дышать. Лань Ванцзи проводит рукой по волосам Вэй Усяня и быстро целует его. — У тебя была тяжелая ночь, тебе нужно попить и что-нибудь съесть. Пойдем с нами завтракать, я заварю чай. Вэй Усянь только кивает. Он не хочет отпускать своего парня – парня!!! — но знает, что Лань Ванцзи прав, поэтому сначала идёт в ванную, чтобы справить нужду и освежиться, прежде чем присоединиться к нему на кухне. — Папа, Чжань-гэгэ готовит нам блины! — радостно восклицает А-Юань, соскальзывая со стула и подбегая к отцу. Вэй Усянь подхватывает его и сажает себе на бедро. А-Юань становится тяжёлым, он слишком взрослый, чтобы его держали вот так. Вэй Усянь решает, что будет носить сына столько, сколько они оба захотят, независимо от того, как долго это продлится. — Он, сейчас?— спрашивает Вэй Усянь, поднося А-Юаня к Лань Ванцзи, стоящему перед плитой. — Да, — отвечает Лань Ванцзи. — Лань Чжань, какой ты бунтарь! — в притворном шоке восклицает Вэй Усянь. — Что случилось со здоровым завтраком? — К блинам у нас будут фрукты, — сообщает ему Лань Ванцзи, глядя на целую тарелку с нарезанными и аккуратно разложенными фруктами. Вэй Усянь предполагает, что Лань Ванцзи всё это подготовил, пока он ещё спал. — Сегодня особенный день, поэтому блины разрешены. — Особенный день? Какой особенный день? — А-Юань хочет знать. Лань Ванцзи улыбается, эта улыбка такая милая и мягкая, что у Вэй Усяня перехватывает дыхание. Лань Ванцзи смотрит на Вэй Усяня и А-Юаня так, словно они повесили на небо луну и звезды. — Сегодня я обрёл семью, — говорит он. Он наклоняется, чтобы сначала поцеловать А-Юаня в щёку, а затем — Вэй Усяня в губы. Вэй Усянь улыбается ему в ответ. А-Юань хихикает и хватает Лань Ванцзи за рукав. — Папа, — тихо говорит А-Юань, не сводя умоляющих глаз с Лань Ванцзи, пока разговаривает со своим отцом. — Поскольку у нас не может быть кота… как насчет Чжань-гэгэ? Можем ли мы оставить его? Вэй Усянь смеётся. — Редиска, это не нам решать. Даже если мы хотим, чтобы Лань Чжань остался с нами, это зависит от того, чего хочет он сам. А-Юань снова поворачивается к Лань Ванцзи, его лицо является абсолютным воплощением смайлика с умоляющим взглядом. — Чжань-гэгэ? Лань Ванцзи взъерошивает волосы А-Юаня. — Я бы с удовольствием остался, — говорит он им, — до тех пор, пока мне не придётся снова пользоваться лотком. Блины абсолютно потрясающие. Они вместе убирают со стола, затем воссоединяются в постели Вэй Усяня, где втроём проводят остаток утра, обнимаясь и смеясь. Для них это также становится ритуалом после того, как через несколько месяцев срок аренды Вэй Усяня истекает, и они с А-Юанем переезжают к Лань Ванцзи. Его кровать немного больше, и маленькая семья в полной мере пользуется этим и обнимается каждое утро по выходным и всякий раз, когда А-Юаню не нужно идти в школу. На шестой день рождения А-Юаня они навещают друга Лань Ванцзи, у кошки которого только что родились котята. А-Юань и Вэй Усянь могут выбрать одного из них, чтобы забрать себе, как только он станет достаточно взрослым, чтобы его можно было безопасно разлучить с матерью. До тех пор Лань Ванцзи иногда добровольно принимает форму кота, чтобы помочь Вэй Усяню научить А-Юаня заботиться о кошке. Игра с котятами становится одним из их любимых семейных занятий, как только они появляются у них. Два пушистых комочка чрезвычайно любопытны, мяукают на всех и вся и очень любят обниматься. Вэй Усянь счастлив, что они ещё слишком малы, чтобы забираться на кровать. Туда пускают только его возлюбленного Лань Ванцзи и, если он захочет присоединиться к ним для объятий, их сына.