Плач по Исигледу

      Клара не плакала. Рыдания? Спазмы? Нет, слёзы просто текли, текли, текли из глаз, - и никто не назвал бы это плачем.       Триста семьдесят один год Исиглед - город бурь, город гроз, город шпилей! - стоял форпостом на южной точке материка, на огромном плато, на Утёсе, вытянувшемся над океаном подобно носу исполинского корабля. Триста семьдесят один год служил домом для мечтателей и проектировщиков, инженеров и экспериментаторов, испытателей и первопроходцев. Исиглед - город, у которого было больше поводов для гордости, чем у любого другого в Мидре, но который никогда этой гордости не поддавался, вечно стремясь вперёд. Город-фронтир: в океан, в небо, в будущее!       Исиглед, столица Айвингов. Место, где они были Сотворены.       И вот: Айвинги оставляли Исиглед.       Хищные твари хаоса, отброшенные за грань мира на заре Золотых Веков - те, против кого мидрины вели войну плечом к плечу с самими Драконами - вернулись и наводнили Мидр. Страна Айвингов стала главной жертвой вторжения; хаотики не знали покоя, стремясь пожрать всё магическое, а этого здесь было в избытке. Простые и сложные артефакты, многочисленные магмеханизмы и их хранилища энергии; сами мидрины, в каждом из которых жил дар, - для тварей всё было лишь пищей.       Никто не знал, почему Хаос вернулся. Катастрофа разразилась не мгновенно; вначале прорывы тварей были редкими, но спустя два-три года ни воинские части, ни ополчение уже не могли обеспечивать защиту городов. Молитвы и воззвания к Драконам, когда-то спасшим мир, были безответны, - и под непрестанными атаками Айвинги отступали, сдавая страну хаотикам.       Клыки, злоба, яд, голод, когти и ненависть затопили Страну Бурь. Айвинги нашли убежище только на узкой полоске западного побережья, сумев отгородиться непроходимыми перевалами Иглистых Гор - и в самом Исигледе.       Раз за разом, волна за волной твари шли на приступ Великой Лестницы, ведущей в город. И каждый раз Айвинги отбивали эти атаки, порой отбрасывая хаотиков до самого далёкого подножия Лестницы, а порой - останавливая врага лишь в самом верху, в воротах. Ухмыляясь, бодрясь и проклиная, предпринимая безумные вылазки и сжигая себя в огне отчаяния, Айвинги обороняли родной город.       В начале осады помощь шла со всех сторон. Георгины, давние союзники, присылали продовольствие и материалы. Перевёртыши, диковатые северные соседи, устраивали вылазки на захваченные тварями территории, отвлекая врага от Исигледа. Многие мидрины других народов приплывали в Исиглед, чтобы стать с Айвингами плечом к плечу: война с хаотиками уже пылала по всему Мидру, но нигде - так жестоко, как здесь.       Там, за океанами, речь шла о деревнях и сёлах; города держались. Здесь - о сердце всей нации Айвингов. Уже потеряв Ламбосов, мидрины не могли позволить себе потерять ещё один народ…       В осаде проходили месяцы; месяцы складывались в годы; годы - в десятилетия. В Исигледе выросло целое поколение, которое уже не помнило, как когда-то выглядела великая и неудержимая Страна Бурь по ту сторону Великой Лестницы. Их юностью стала война и кровь, руины и госпитали; народ испытателей и прогрессоров стал охотниками на хаотиков.       Поток помощи от других народов мало-помалу иссякал; свои проблемы становились ближе к телу. Наконец Золотые сдались окончательно, призвав всех своих детей вернуться на родину, чтобы “заботиться о том, что они имеют”. Георгины уже давно не присылали помощи, опустошённые своей войной со Звёздными; перевёртыши могли лишь сдерживать хаотиков на своих границах, но не устраивать вылазки.       И даже Осколок Айвингов, та область за горами на западе, что была для осаждённых последней мечтой о светлом будущем, уже не мог снабжать Исиглед продовольствием.       Исиглед был предан всеми и оставлен в одиночестве перед лицом бесконечной орды монстров.       Кларе было всего двадцать, и Исиглед был для неё всей жизнью. Здесь она родилась, здесь она выросла, каждый метр стен и укреплений был пройден ею. И пусть лишь по рассказам старших она знала, как ярко светились в грозу сиреневые шпили городских башен. Пусть никогда не спускалась тысячами ступеней Великой Лестницы до самого низа. Пусть не танцевала на карнавале в День Вики и не видела фантастических фейерверков - улицы Исигледа для Клары были заполнены не радостными толпами, но запахами стали, лечебных зелий и атакующей магии. Пусть ей не довелось ездить в другие страны, чтобы донести до дальних уголков Мидра известия о новых изобретениях нации Айвингов.       Но она гордилась своим городом - Штормовым Исигледом; городом отчаянных, городом безумных, городом смелых!       …Городом, который Айвинги оставляли.       Из которого бежали. Который бросали. С которым…       Никто не знал слов, чтобы описать происходящее; никаких слов не хватало, не было достаточно, чтобы вдохнуть в них ту щемящую ярость и отчаяние, тот безмолвный крик, что раздирал сердца исходящих из Исигледа Айвингов.       Неделя за неделей инженеры активировали все оставшиеся хранилища магии, до последней манарейки в настенных часах - чтобы как можно больше хаотиков скопилось под стенами Исигледа Неделя за неделей воины сдерживали всё возрастающий прилив голодной мерзости, стянувшейся со всей страны. Неделя за неделей все остальные снаряжали корабли, сотни кораблей, оставшихся в подземных гаванях у подножия Исигледского Утёса.              …и сегодняшней ночью последние защитники Исигледа погрузились на эти корабли - и лишь горстка самых упрямых гордецов осталась на стенах, покупая время… беженцам. Отныне и навек - Нэйвингам; ибо пережившие эту осаду навсегда перестали быть тем народом, что прежде.       Флот Нэйвингов отплыл; Исиглед остался за кормой.       У Клары бывали бои, когда ужас накрывал с головой - но она игнорировала страх, продолжая сражаться; она похоронила обоих родителей, учителя и нескольких друзей; дважды её саму вытягивали с порога смерти… Однако беспомощность, которую Клара ощущала сейчас, была болью совершенно другого уровня. Исиглед. Оставался. Далеко. Позади.       Одинокая ракета взвилась со стороны Института, оставляя за собой ломаный сиреневый след, тонкий, едва различимый зигзаг между хмурым небом и опустошённой землёй, - а значит, хаотики в своём неутолимом голоде не только ворвались в Исиглед, но и достигли самых последних укреплений.       Мириады тварей, которых Нэйвинги убивали каждый день; те, кого было не описать простым словом “враг”; нечто, что попросту не должно было существовать… заполнили каждую улицу священного для Нэйвингов города.       И тогда пришёл в действие последний из оставленных рабочими механизмов.       Глубоко в пещерах взорвался один заряд, за ним другой, - и так, по цепочке, пронеслось триста восемнадцать раскалывающих камень Утёса взрывов.       И Исиглед, покачнувшись, соскользнул в океан, унося с собой тех, кто так стремился пожрать его наследие и его детей. Сотни, тысячи тонн камня с тоннелями и испытательными зонами; террасы и балконы, городские стены, дома и сады, школы и площади, башни и шпили… холодные воды поглотили всё.       …       Тысячи беженцев стояли на уносящихся прочь кораблях; и все, как один, смотрели назад.       Но Клара знала: теперь, когда Исиглед стал прошлым, Нэйвингов ждёт будущее.       Она сжала кулаки.       “Отныне и навек”.       И пусть всё её лицо было в слезах, а сердце - разбито вдребезги.       “Мы будем нести хаотикам уничтожение”.       Она разжала сведённые челюсти, и чистый ледяной воздух ворвался в её лёгкие.       “Исиглед погиб. Но мы сбережём в своих сердцах мечты его сиреневых шпилей!”       Клара повернулась спиной к оставленной родине и двинулась сквозь толпу других Нэйвингов - к штурвалу.       “...И месть”.