Пустые глаза

      Она сидела в пыльной квартирке. Карамельные глаза были стеклянными. Руки дрожали до такой степени, что казалось кости сейчас должны рассыпаться в труху. Гермиона нелепо следила за пылью, которая витала в воздухе и наполняла легкие, оседая там вечным слоем грязи. Но казалось, что бывшая гриффиндорка даже не дышит. Боится сделать первый вздох. Боится, что он будет означать то, что она предательница.       Он находит её, сидящей на грязных половицах. Юноша не может предположить сколько она так сидит, упершись взглядом в одну точку. Но определенно знает, что её ноги затекли. А на коленях, даже через плотную ткань темных джинс, будут видны красные отпечатки древесины. Такие же красные, как и капельки крови, что собрались на её пухлых прокушенных губах.       Драко делает шаг к ней, и девушка вздрагивает от скрипа, словно кошка, которая напугана и готова защищаться. Но сейчас это выглядело по-другому. Руки Гермионы лежали по швам, будто её дух капитулировал. Сдался. Ознаменовал свой проигрыш. Он вглядывается в её глаза и слышит первый всхлип, что срывается с губ шатенки.       Это становится для него спусковым крючком. Парень падает к ней, даже не ощущая, как коленная чашечка сталкивается с твердым полом, издавая хруст. Блондин буквально силой заставляет гриффиндорку уткнутся ему в грудь. Она кричит, царапается, плачет. Истерика нашла свой выход, как только он появился рядом.       Её крик кажется слышен на другой планете. Звонкий. Оглушительный. Болезненный. Который, срывает все маски. И срывает связки до хрипа. Слезы пропитывают его черную мантию и такую же рубашку. Он ощущает их на своей груди и дрожит. Дрожит вместе с ней. – Их больше нет, Драко. Их больше нет…       Вопит Гермиона, словно раненый зверь. Её начинает шатать из стороны в сторону. Крики чередуются со всхлипами. Легкие не справляются с тем количеством воздуха, что она пытается вдохнуть. – Каждый сантиметр Хогвартса усеян трупами, – судорожно шепчет Грейнджер. – Даже не было слышно шума ветра и лишь пустые глаза каждого из них. Он убил их всех! Как ты не понимаешь!       Истерика сменяется на гнев, так же молниеносно, как и началась. Теперь слезы на его груди сменяются на кулаки. Она колотит по его груди, не жалея. А ему и не нужно. Жалость – это последнее, что он хочет испытывать к себе. Больше ненависть, злость, боль. Малфой терпит. Ощущает, как на груди расцветут своими бутонами кровавые синяки, словно розы из сада его матери.       Нарцисса… Это воспоминание пронзает его молниеносно. Мама так же лежала там, как и его отец. Создавалось впечатление, что они держались за руки. В последний раз.       Драко не смог их уберечь. Так же, как и Блейза, Пэнси и Теодора. Горько хмыкнув, он продолжает сжимать «золотую девочку» в своих объятиях. Она выдирается, царапается, кричит. Проживает свою боль, когда он молча глотает её. Съедая, даже не морщась. Словно порцию лучшего яда, которую уготовила ему судьба.       Он думает, анализирует, смакует каждое событие своей никчемной жизни. Его руки гладят её тонкую спину, ощущая выступающие ребра, что появились у неё из-за месяцев жизни в палатке. Драко хочет разбить нос Шрамоголовому и Вислому за то, что не следили за ней тщательнее.       Но осознание накрывает его с головой. Больше некому разбивать носы… Разве, что его извращенный войной мозг решит пойти подраться с трупом. Он точно знает, что кости будут трескаться еще проще. Этому Малфой научился в роли двойного агента и подставного Пожирателя. Говорят, что дети повторяют судьбу своих родителей, но Слизеринский принц отличился. Парень повторил судьбу своего крестного – Северуса Снейпа, что, впрочем, тоже лежит в Визжащей хижине. Интересно, этот аспект тоже станет цикличным? Хотя, Нагайна была убита Лонгботтомом. Возможно, появится новая змея?       Кудрявая в его объятиях последний раз ударяет кулаком и затихает. Выдохлась. Он знал, что Гермионе нужно было время. И Драко каждый раз готов был его дать. Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый час. Лишь бы она не страдала одна. Когда юноша впервые столкнулся с её истерикой он не знал, что делать. Тогда Грейнджер стёрла память родителям. Малфой не мог подобрать слов для её утешения. Как можно было бы вообще что-то произносить, если любое слово выглядело бы до жути глупым. Ведь никто никогда не поймёт, каково это иметь родителей, которые даже не знают, что ты существуешь.       Он до сих пор помнил, как она так же колотила его в грудь. Как кричала сорванным голосом. Как дрожала после в его руках. Тогда он был хорошей опорой. Но сейчас был таким же изломленным, как и она. Это было словно хвататься за дырявый спасательный круг, который пытаешься надуть, но все зря. Так себя сейчас ощущал Драко. Ему хотелось разбить кулаки о стену. Ему хотелось кричать. Винить всех вокруг. Но нужно было оставаться сильным для неё.       Странно, да? Им бы сейчас праздновать победу. Воландеморт убит. Самые опасные Пожиратели - тоже. Сбежавшие уже отлавливаются Аврорами, но по сути - мелкие сошки, которые не стоят и одного галлеона. Магический мир может ликовать! Верховный злодей повержен. Вот только какой ценой? Сколько осталось выживших?       Гермиона мысленно начинает считать. Подсчеты её успокаивали. Главное было не задумываться, что она считает людей. Своих друзей. Практически членов семьи. Словно пересчитывает количество кочанов капусты в кошёлке. Как символично. И как мерзко, Грейнджер.       Она своими глаза видела смерть Фреда. Он погиб первый и тогда каждый успел по своему проститься. Сейчас понимаешь, что это было подарком. Огромной честью. Потому что каждый следующий погибший оставался лежать там, где упал. Если ты отвлекался на долю секунды, то падал рядом.       После погиб Рон. Его сонную артерию разорвала Нагайна. Комичность заключалась в том, что ненавистный ему преподаватель - Северус Снейп, погиб так же. Гермиона до сих пор чувствовала кровь её дорогого Рона на своей розовой кофте. Теперь уже алой от количества смертей, что оставляли на ней свой кровавый след.       Они так и не успели поговорить. Он так и не успел понять и принять её выбор. Рон не услышал о том, что он навсегда останется её любимым другом. Он видел лишь, то как их отношения с Малфоем стали самой огромной неожиданностью 6 курса и ударом для Уизли. Драко стал дольше засиживаться в библиотеке без своей свиты и они немного начинали говорить. Это быстро переросло во что-то большее, хотя никто вначале не хотел признаваться в своих чувствах.       О его задании Дамблдор узнал от Люциуса. Отец не хотел такой судьбы для сына. Для своей семьи. Несколько длительных месяцев в Азкабане дали ему понять, что он боится. Боится, что с такой судьбой может столкнуться его сын. После внук. Или правнук. Малфой-старший решил, что именно он должен это предотвратить. Первая встреча была сумбурной. Но после неё древняя чистокровная семья нарушила свои устоявшиеся принципы. Тем самым очистив себя от этой грязи и освободив сына от тяжкого бремени.       Следующей погибла Луна. Волшебная Луна. И после этого в голове Грейнджер что-то треснуло. Она осознала, что даже если они выиграют, то никогда не смогут назвать это «победой». Гермиона видела, как светлые волосы окрашивались кровью и её воспалённый рассудок проводил аналогию с волосами Драко.       Дальше смерти бежали слишком быстро Трелони была разорвана Ферниром вместе с Лавандой. Она вздрагивает от ярких картин порванной плоти перед глазами. Будто извращённый художник написал картину кровью. Блейз, Пэнси и Тео были убиты выстрелами в спину Слизеринцами, которые не поддержали их идеи. Они с Драко нашли их вместе. За решёткой в подвалах Хогвартса. Их палочки были крепко зажаты в руках. Страшным было то, что многие даже не старались их переступать. Они пробегали по их телам. Многие из этих людей учились с ними не один год. Но все равно ступили ногой на ещё тёплые трупы однокурсников.       Драко сорвался в этот момент. Он не помнил, как начал кричать. Как начал поднимать тела друзей. Грейнджер пыталась его оттянуть. Она шептала ему что-то на ухо. Говорила, что сейчас не время. И они смогут горевать о них после. Но Малфой знал, что это враньё. Это был единственный момент, когда он отпустил себя. Больше такого не повторится. Как и не повторятся их посиделки в гостиной Слизерина. Пэнси больше никогда не засмеётся своим хриплым, громким смехом, сидя на коленях у Теодора. А Блейз больше никогда не расскажет очередную историю о когтевранке и их схожести с белым вином.       После они наткнулись на труп Артура, Ремуса, Тонкс. Оказалось, что убить Лорда - не означало победу. Гарри умер от выпущенной последней Авады от Воландеморта. Гермиона была рада, что этого не видела. Она бы не смогла смириться. А может девушка была просто трусихой и таким образом оправдала то, что не смогла ему помочь.       Когда умер Предводитель, каждый Пожиратель начал бороться за власть. Ничто так не пьянит, как возможность заполучить желанный трон. Возложить на свою голову кровавую корону и умыться ею. Именно поэтому для Гермионы эти моменты стали самыми страшными. Будто животные, что рвут глотки за место у солнца. У них не было принципов. Не было навязанных правил и законов, что выстраивал Воландеморт. Стоило признать, что у Тома Реддла был интеллект и хоть какие-то принципы. У таких как Яксли, Долохов, Кэрроу, Мальсибер - отсутствовали мозги. А поэтому и какой-либо страх.       Девушка перевела взгляд карамельных глаз на серые глаза парня. Они вдвоём тяжело дышали. Их лбы соприкасались, смешивая грязь и пыль друг друга. Каждый из них прогонял в памяти, раз за разом, самые последние моменты Битвы за Хогвартс. Битвы за победу? Битвы за что? За смерти своих друзей.       Гермиона считала трупы или выживших. Или всех вместе. Драко, раз за разом, вспоминал друзей и родных. В этом была их разница. Он был слизеринцем и эгоистом. Малфой думал о своём горе. Грейнджер - классической гриффиндоркой. Пеклась о ком угодно, лишь не о себе. Поэтому он и был тем, кто думал о ней.       Блондин сразу же заметил, как её сухие потрескивающие губы приоткрылись. Зрачки расширились, и в глазах читалось недопонимание. — Драко, твои родители, - всё, что смогла прошептать она в этот момент.       А какие слова можно подобрать, когда осознаешь, что твоя любовь потеряла свою семью? В один момент.       Малфой вздрогнул и опустил серые глаза. В них скопились, такие редкие, слёзы. Её большие пальцы вначале коснулись скул. Она всегда шутила, что о них можно резать масло на тосты. Сейчас не было времени для шуток.       После шершавые пучки пальцев проследовали выше. Стирая солёную влагу, смешивая её с пылью от плит Хогвартса, который был практически уничтожен. Драко поднял глаза. Его руки сжали талию, осознавая ещё раз - насколько сильно Грейнджер похудела. Он, весьма точно, накормит её самым жирным сливочным маслом. Более 85% жирности. Даже если прийдется резать его о свои скулы. — Их больше нет, Грейнджер, - хриплым голосом, шепчет он. — Снова Грейнджер?       Глупый вопрос. Но это единственное, что было привычным. Рутинным. Малфой. Грейнджер. Так, они называли друг друга. Пока не решились впервые произнести имена, и оголить нервные окончания. — Их больше нет, Гермиона.       Гермиона вздрагивает. Теперь и их рутина омрачена болью. Смогут ли они её преодолеть? Смогут ли жить дальше? Или выпьют яду? Как можно бороться с «синдромом выжившего»?       Малфой видит, как в голове его любимой, начинают работать шестерёнки. Она думает далеко наперёд. Думает слишком много. Наверное, именно за это, он её полюбил. Нет, точно за это.       И тогда, Драко осознаёт, что они смогут жить дальше. Работать, любить, кричать по ночам, вздрагивать от кошмаров. Но жить. Они должны жить. Хоть Грейнджер этого ещё не понимает. Но Малфой научит её. Объяснит. Растолкует. Вспомнит всех её Поттеров, Уизли, Люпинов. Разъяснит, этой кудрявой голове. Простите. Любимой голове. Так-то лучше.       Что она обязана жить ради них. Жить ту жизнь, что они не успели прожить. Быть крестной для Тэдди. Поддерживать Андромеду, Молли, Минерву, Хагрида. Как он очутился в этом списке? Неважно. — Пошли в душ, Грейнджер.       Юноша видит как она дважды моргает и хмуриться. Её рот открывается, чтоб сказать что-то колкое. Чтоб выплеснуть своё негодование. Объяснить, насколько его слова неуместны. И в этом вся она. — Пошли в душ, Грейнджер, - шепчет опять он. — Не думай. Отключи свою умную головку. Нам нужно смыть эту пыль. Кровь. Боль. Давай, вставай.       Драко видит как она не может решиться. Он слишком хорошо её знает. Гермиона была такой Гермионой. Сейчас она считала, что если отправиться в душ, то предаст всех своих умерших друзей. Поэтому нужно просидеть весь остаток своих дней на деревянных половицах. Дождаться, пока кусочки дерева пройдут через джинсы и вопьются в кожу.       Возможно, вылезут и гвозди. И пройдут точно такой же путь. И тогда. На милость Гермионы, она заболеет столбняком. Это слово было неизвестно Малфою, но он слишком часто его слышал от своей дотошной девушки. Но он точно знал, что такая смерть станет для неё благодатью. Потому что именно сейчас, Грейнджер считает, что не достойна жить.       Он не даёт ей заговорить или подумать. Драко хватает Грейнджер на руки и несёт её в их душ. В этой старой квартирке, что досталась девушке от бабушки, они проводили свободные дни и ночи. Пара много раз обсуждали то, как сделают тут ремонт. Как переедут сюда вдвоём. Как будут аппарировать вместе в Министерство на работу.       И сейчас им кажется, что больше нет этого будущего. Пожиратели и Лорд забрали его с собой в могилу. Украли, словно воры. Умерли, но не добили их. Создав самую худущую и изощренную пытку. Для предателя и грязнокровки. Как комично. Долохов будет доволен. Это самое лучшее проклятие.       Гермиона вздрагивает, когда Драко проворачивает вентиль холодной воды, а после горячей. Так типично для британских ванных. Смешивать, не совместимое. Тонкая метафора о них двоих.       Они стоят в одежде. А она открывает рот, как рыба. Не понимая, что он от неё хочет? И зачем весь этот цирк?       Блондин, без слов, начинает стягивать с неё розовую кофту. В этот момент, юноша даёт себе зарок, что купит ей новую, ведь не сможет больше видеть её в ней. — Совиное гнездо, - с ухмылкой, шепчет он, когда кудрявые волосы девушки запутываются в вороте кофте.       За это он получает тычок в грудь и болезненно морщиться. Синяки от Грейнджер и парочку Остолбеней до этого, дают о себе знать. Но он не смог по-другому. Это так же было их рутинной. Шутки над друг другом. И Малфой постепенно пытается вернуть им это. — Прости, - молниеносно шепчет она и расстёгивает его мокрую мантию, а после, постепенно, начинает бороться с чёрными пуговицами на его хлопковой рубашке.       Следующими идут брюки. У обоих. А после они нелепо смотрят друг на друга в белье. Будто это впервые. Драко ломается первым. Он касается большими пальцами её синяков, что остались от ударов и падений. Проводит по впавшему животу и выступающих ребрах, а после избавляется от лифчика.       Гермиона стоит, не шелохнувшись. Кудрявая изучает его выражения лица и не дышит. Странно, что её голову сейчас посещают весьма низменные мысли. Как он отреагирует на неё? На её тело? После столь долгое разлуки до Финальной Битвы. Но Малфой будто делает все с хирургической точностью.       Взгляд карамельных глаз замечает то, как он поднимает с кафеля его гель для душа. И её ноздри начинают раздуваться, улавливая первые нотки аромата, как только Драко поддевает крышку. Такой родной запах. Хвоя, мята, кориандр и цитрус.       Она влюбилась в это сочетание молниеносно, когда сидела с ним за одним столом в библиотеке на 6 курсе. После этого Грейнджер начала судорожно искать похожий аромат, мыло, гель для душа. Но поиски не увенчались успехом, так как оказалось, что Малфой делает его самостоятельно. Уникальный во всем. Девушка фыркает из-за нахлынувших воспоминаний, а блондин вздёргивает бровь. — Увидела нечто забавное, принцесса? - хриплым голосом произносит он. — Лишь то, что ты до сих пор более одет, чем я. — Не паясничай, - ехидно произносит он и снимает последний элемент своей одежды. Боксеры.       Грейнджер тяжело выдыхает и теперь пришёл черёд, ухмыляться ему. Он видит куда устремлён её взгляд, но сразу же отвлекает тем, что берет небольшую розовую губку.       Наполняя пористый элемент гелем для душа, Драко начинает аккуратно проходится по телу девушки. Сначала шея, на которой видны следы от удушения. Это была безумная Алэкта Кэрроу. Когда Гермиона разломила её палочку на пополам, та решила действовать по-другому. Малфой вспомнил, как та дважды ударила её затылком о портьеру Полной дамы, а та визжала, как сумасшедшая. А после с его уст сорвались два слова, и зелёная вспышка окрасила темный коридор.       Нежный, прерывистый вздох девушки, вырывает его из воспоминаний, и юноша продолжает свой путь. Очерчивает округлую грудь и сдерживается, чтоб не примкнуть к розовым соскам, ртом. Это было изощренной пыткой для него. Опускается к животу, что выглядит болезненно из-за недоедания. И он ещё раз ставит галочку возле идеи о масле.       Грейнджер же использует его замешательство. Выдёргивает губку из руки юноши и повторяет путь Драко. Шея, ключицы, грудь, что уже алела красным от ее ударов. Гриффиндорка начинает кусать губы. Винить себя. Но Малфой не разрешает. Парень поднимает её лицо двумя пальцами за подбородок и вглядывается в карамельные радужки. — Не смей, Грейнджер. Тебе это было нужно, и это лишь малая часть того, что я могу выдержать ради тебя.       Она смотрит ему в глаза и её начинает бить дрожь. Контраст температур. Горячая вода и холодный воздух вокруг. И его серые, будто затянутое грозовое небо, глаза. Они каждый раз заставляли Гермиону сдаться и упасть в его объятия. — Опять, Грейнджер? – шепчет она и срывается.       Так случилось и в этот раз. Девушка привстает на носочки, слегка скользя по влажному кафелю. Её сухие губы касаются его. И случается то, что всегда происходит. Масштабный взрыв, который словно ударной волной накрывает их обоих. В такие моменты весь мир переставал существовать. Воздух они начинали делить на двоих, пропуская между друг другом магические импульсы.       Парень не замечает, как издает приглушенный рык и впечатывает Гермиону в стеклянную стенку душа. Она содрогается, так же, как и хлипкая дверь кабины. Драко чертовски скучал за ней. За каждым вздохом девушки. За каждым полустоном. За вкусом и запахом, что был лишь её. И лишь для него. Это пьянило. Срывало крышу. Ему нравилось наблюдать за тем, как её плавит в руках. Словно сливочное масло, которое блядски часто встречается в его голове за эти два часа.       Она же каждый раз срывала все свои шаблоны. Её щеки алели от вещей, что они делали вдвоем. Но каждый раз, кудрявая делала этот шаг в бездну. Ей всегда было его мало. Мало пальцев рук на теле. Губ Драко и языка. Святой Годрик, она и не знала, что такие вещи законно вытворять ртом. Но Малфой решил раздвинуть все мнимые границы девушки.       И как бы это все выглядело неуместным. Неправильным. Не своевременным. Но рядом с друг другом, всё становилось правильным. Это давало им почувствовать живыми. Вернуться в ту безоблачную рутину. Не вспоминать о тех пустых глазницах, что они видели несколько часов назад. А начать дышать. Друг другом. И никак по-другому.       Шатенка запускает тонкие пальцы в его отросшие волосы. Оттягивая светлые пряди, проводя ноготками по коже головы парня, а он взамен целует её ключицы и линию челюсти. Так как она любит. Нежно, а после прикусывая и оттягивая оливковою кожу, которая усыпана россыпью веснушек. — Гермиона, я не железный, – хриплым голосом, произносит Малфой. — Я не смогу себя долго сдерживать.       Его руки целомудренно лежат на талии, лишь сжимая её, будто самый тугой корсет. Драко не хочет, чтоб она корила себя за это после. Чтоб считала предательницей и еще больше закрылась в себе. — Так не сдерживайся, Малфой, – с ухмылкой отвечает гриффиндорка и вздергивает курносый нос. — Опять, Малфой?       Их диалог. Такой родной и такой глупый. Стены их старой квартирки в магловской части Лондона. Они голые и беззащитные. Но они живы. Они рядом. Пока это сложно осознать, но Драко готов дать ей снова желанный кислород. Потому что без его губ, Грейнджер снова начала задыхаться во тьме.       Блондин рывком снова целует её. Страстно. Голодно. Без нежности. Его губы сминают её. Прикусывая ранки, которые Гермиона создала сама, а после зализывая их языком. Тонкие, аристократичные пальцы скользят выше. Первое касание розовых твердых сосков, вырывает из уст кудрявой первый полустон. Она прогибается в спине, ударяясь затылком о стенку душевой кабины. Но ей нужно больше касаний. Больше рук, пальцев, губ и языка.       Грейнджер смелеет, её рука накрывает уже вставший, твердый член. Драко издает приглушенный стон, а его кадык судорожно дергается. Парень поддается к её руке, делая толчок бедрами. Его губы начинают параллельно скользить по телу девушки. Захватывая твердые пики её груди ртом, он слышит громкий стон и ликует. Малфой обводит сосок языком, после втягивает в рот. Прикусывает и оттягивает нежную плоть. Девичья рука на члене делает поступательные движения, размазывая большим пальцем на головке предэякулят. Она создает небольшое давление, а после расслабляет руку. Тем самым дразня его и издеваясь.       Малфой приподнимает свой взгляд на девушку и прокладывает дорожку поцелуев к её израненной шее. Будто исцеляя. Его зрачки, предательски сильно, расширены. Как и её. Они словно наркоманы. И им нужно ещё и ещё, дабы забыться. Его аристократичные тонкие пальцы спускают ниже. Очерчивая пупок девушки и мучительно медленно спускаясь к лобку. Драко слышит, как Грейнджер хныкает, когда он проводит пальцами по половым губам. Дразня и измываясь над ней.       Блондин нежно, практически невесомо касается клитора, а после спускается к чувствительному входу. — Ты чертовски влажная, принцесса, - хриплым голосом, шепчет он ей на ухо, обводя раковину языком.       Драко вновь возвращается к пучку нервов. Обводя его. Проводя большим пальцем вверх-вниз. Зажимая между двумя пальцами, создавая более интенсивное давление с помощью круговых движений. Гермиона от его действий неприкрыто стонет. В ней звучит нужда и голод по нему. Ведь они не виделись так долго. Будто вечность без возможности коснуться.       А парень словно мучитель, наслаждается своей пыткой. Малфой видит, как движения её руки на его члене, практически, замедляются. Он вводит в неё один палец, но лишь на фалангу. Движения медленные, поступательные. Парень ждёт, когда она сорвётся. Начнёт просить. Умолять.       Но Грейнджер хочет выиграть в их классической игре. Она закусывает, до боли, нижнюю губу и зажмуривает глаза. Кудрявая пытается насадиться на его пальцы глубже, но Драко держит её за талию слишком крепко. — Пожалуйста, - сдаётся она, — Драко, пожалуйста.       На его лице расцветает победоносная улыбка. Но он выжидает. Слушает её хныкания, ощущает как Грейнджер становиться, с каждой секундой, все более влажной. — Пожалуйста, что, Гермиона? - измывается он, ловя её гневный и нуждающийся взгляд. — Глубже, Драко, прошу, - шепчет она и он повинуется.       Вводя в её влагалище сразу же два пальца, он начинает будто ввинчивать их, создавая новые ощущения и отпуская девушку, чтоб она могла поддаваться ему бёдрами. Драко нащупывает на передней стенке точку G и потирает её, вырывая из её лёгких первый вскрик.       Грейнджер уже забывает об удовольствие Малфоя, поэтому член начинает болезненно пульсировать из-за отсутствия внимания. Драко ускоряет свои движения, каждый раз ударяя по чувствительной точке на передней стенке. Большим пальцем он вырисовывает идеальные круги на клиторе гриффиндорке, заставляя её, буквально, капать на его руку. — Драко, ты мне нужен, пожалуйста, - сквозь стоны, просит Гермиона.       Блондин медлит мгновение. Оценивая степень её удовольствия. Он бы мог заставить её кончить от его руки, но нужда оказаться в ней - превысила. Драко разворачивает её, заставляя упереться грудью о холодную стенку душа. Контраст температур вырывает из девушки ещё один стон от необычных ощущений. Разгоряченного тела и уже остывшей воды.       Парень не упускает момента и дразнит её вновь. Касается входа лишь головкой, а после проводит членом до клитора. После входит в неё лишь на один сантиметр, заставляя издать её вздох облегчения, а после снова захныкать от утраты.       Когда Грейнджер поддаётся бёдрами, сама принимая глубже его член, он сдаётся. Беря её за волосы, и заставляя более прогнутся, Драко входит одним толчком. Громкий стон срывается с губ обоих. Малфой отбрасывает голову назад и его глаза закатываются. — Я скучал, - первый толчок. — Блядски сильно, Гермиона, - второй толчок. — Я больше тебя не отпущу.       Третий толчок сопровождается таким важным и нужным сейчас обещанием. Драко покрывает её шею сзади поцелуями. Они стонут в унисон. Его толчки глубокие, размерянные. — Я никуда не уйду. Обещаю.       Клятвы, что они дают сейчас, выглядят как что-то абсолютно банальное. Но не для них. Они слышат в этих словах намного больше. Гермиона разворачивает свою голову и находит губы Малфоя. Сталкиваясь словно две бушующих волны, они осознают всю значимость сейчас друг для друга. Остались лишь они и им нужно продолжать держаться, чтоб быть сильными и не потеряться во тьме.       Шлепки влажных тел наполняют пространство небольшой ванной. Если понаблюдать за происходящим возле двери, то ничего не увидишь. Паром заволокло всю душевую кабину. Лишь следы от двух девичьих ладоней видны наблюдателю.       Стоны становятся громче. Толчки глубже, резче, до упора. Пальцы Малфоя опускаются на клитор Гермионы. Так, как она любит. То, что не доставало ей, дабы отпустить себя. Девушка ощущает наступающую дрожь в ногах. Спираль в животе скручивается, и после очередного крутого движения на пучке нервов, кудрявая кончает. С протяжным вскриком, что явно разбудит всех соседей маглов.       Драко делает ещё несколько толчков и Грейнджер ощущает горячие струи его оргазма. Лбом он уткнулся ей в плече, а её пальцы путают влажные светлые волосы. Оба глубоко дышат. Оба ощущает такую нужную сейчас - разрядку. Но при этом никто из них не знает, что делать дальше. — Я боюсь, Драко, - шепчет она, сквозь сбитое дыхание. — Боюсь не справиться. Каждый раз закрывать глаза и видеть их.       Он выходит из девушки, оборачивая её к себе. Заставляя встать целиком под воду. Малфой укутывает её в тёплые, медвежьи объятия. Гермиона касается носом его груди. Её глаза закрыты. Девушка проверяет, что она будет видеть перед собой. Проверяет, сорвётся ли она снова. — Каждый раз, когда ты будешь закрывать глаза, я буду рядом, - обещает он ей и оставляет поцелуй на макушке шатенки. — Я подхвачу тебя, если ты решишь упасть.