24 часа

Мегуми ему дорог. Очень сильно и он ему очень важен. Как человек, который, сам того не осознавая вытянул его из дерьма и залатал невидимые раны. Но прямо сейчас Сукуне хочется его ударить. Прямо сейчас, Мегуми делает ему больно, не осознавая этого. Хотя, не в духе Мегуми делать что-то не осознавая. Сукуна сжимает челюсть. Он никогда не причинит боль Мегуми, может просто подумает и это даже неосознанно. Мегуми сейчас убивает его своим безразличием. Сукуна разбивается о его безразличие как волны о скалы. — Какая тебе разница? — шипит он, отступая назад. Мегуми щурится. — Потому что мне это важно, — стойко отвечает брюнет. Сукуна подергивает уголком губ. Когда «важно» не бывает такого безразличия. Сукуна думает, что Мегуми делает это нарочно, и это действительно так. Только это так задевает Итадори и открывает почти зажившие раны. Сукуна никогда не причинит боль Фушигуро, в то время как он — наоборот. Сукуна думает, думает и не знает, что сказать. Всю его ложь Фушигуро раскроит, как самый простой шов. Глаза Фушигуро как прицел готовые выдать в Сукуну всю обойму правды. В груди Сукуны спертый воздух. Ему не хватает его, чтобы сказать что-то. Ему не хватает смелости. Ему просто не хочется вспоминать отболевшее, потому что — вспомнишь и оно заново начнет болеть. Мегуми выглядит так, словно не готов отступать. Не в этот раз. — Я знаю, — тон Мегуми очевидно смягчается, — что тебе неприятна эта тема, но поделишься и станет лучше? — Знаешь поговорку «не сыпь соль на рану»? — выдыхает Сукуна отчего-то хриплым и сорванным голосом. Мегуми на него давит. — Если рана зажила, то соль не причинит вреда, — отвечает брюнет. И Итадори не выдерживает. Заходится в тихом смехе. В этого человека он влюбился. Влип по уши — будет точнее сказано. Может быть поэтому он заранее прощает Мегуми все. Сейчас он злится, но знает наперед, что простит его за излишнюю настырность. — А что если нет? — тихо говорит Сукуна и развернувшись, проходит к креслу, чтобы свалиться в него мешком. — Тогда тем более нужно озвучить вслух проблему, чтобы она зажила быстрее. Мегуми выигрывает. Всегда. Сейчас тоже. Сукуна сдается. Всегда. Сейчас тоже. Против Мегуми у него ничего. Мегуми, когда ему надо, как танк — прет и сносит все преграды, даже не замечая какого-либо сопротивления. Против Фушигуро у Итадори нет запасных вариантов, планов «б» и далее по алфавиту. Против Фушигуро у Итадори нет шансов. Он знает это заранее. Он всегда заранее ему сдается, он всегда заранее прощает. Он заранее любит больше. — Тебе со стороны это покажется ребячеством, — скупо улыбается Итадори, подпирая щеку кулаком. Фушигуро молча садится на диван. Он смотрит очень внимательно. — Мы с ним были одногодки, поступили в один год, только на разные факультеты. И жили в общаге на одном этаже, только в разных секциях, — начинает все же Сукуна и брюнет видит, с каким трудом ему это дается. Не то чтобы Мегуми была приятна боль Сукуны, но это то, с чем он хочет помочь. А помощь иногда бывает отдает болью. — Брюнет, чуть ниже меня, карие глаза, щуплый, — усмехается Итадори, как-то непонятливо скашивая глаза на Мегуми, — и еще пожалуй, твердолобый говорун. — «как ты» Итадори не добавляет. Сравнивать бывшего и нынешнего парня не очень-то правильно. — Мы как-то сразу приглянулись друг другу. Это не была любовь с первого взгляда, — закатывает он глаза, Мегуми же усмехается. — И мы не полезли друг другу в штаны сразу после того как познакомились. Сначала пересекались в коридорах, в общаге и универе, потом стали заходить в комнаты, ходить вместе по тусовкам… — Сукуна растирает нос и оставляет руку на лице, задумавшись о чем-то. — Знаешь, я сейчас все прокручиваю в голове и думаю совсем по другому. Может быть… — он одергивает себя и убирает руку от лица. — Пока это не важно. В общем, из нас выходили неплохие друзья, и лучше бы мы ими и оставались. Как-то скомкано было, мы начали встречаться, трахаться, а о…чувствах как-то не спрашивали. Я думал это взаимно и очевидно. Оказывалось все было совсем не так. Мне тогда было важно, ну понимаешь, то, что кто-то заинтересовался мной не из-за Юджи. Никто не знал, что у меня есть брат близнец. Я был Сукуна Итадори в единственном числе, никто меня не сравнивал, никто вообще за это не заикался. Я не говорил, что у меня есть брат близнец чтобы не было даже намека на то, чтобы незнакомые люди говорили о том, «интересно, насколько вы с близнецом разные» или «кто из вас круче». Этого всего не было и это было лучшее время для меня. Тогда для меня это имело значение, сейчас нет. — Сукуна качает головой. — Мне было важно то, что во мне видят Сукуну, а не худшую версию Юджи. Сукуна прочищает горло и этим самым берет паузу. Мегуми его не торопит. Он смотрит на парня и давит в себе желание подойти и спрятать ото всех. От всего на свете. Но для этого еще рано, Сукуна не рассказал всей истории, не открыл конец этой истории. Конец этой истории не просто точка. Конец этой истории это самое болезненное. — А оказалось, что Юи просто любит очень много трахаться, — с ядовитым смешком выдает Сукуна. — Он просто любит трахаться. Я узнал это совершенно случайно. Мы встретились в одном клубе. Точнее я его застал. На коленях с каким-то мужиком. За минуту до того, как он готов был залезть в его штаны или сесть на член. Я думал, что он обдолбался, перепутал. До того, как сдернуть его с мужика, придумал ему уже тысячу оправданий. — Сукуна передергивает плечами. — Я думал увезти его оттуда, отчитывал. А он только посмеялся. Посмеялся и сказал, что любит мой член, а не меня. Ну и наш секс. Сказал, что, — парень прочищает горло, — что из всех кто у него был, я трахаюсь круче всех. Тогда это меня подкосило. Ну, типа я думал у нас отношения, чувства и прочая херня. Оказывается, я просто себе напридумывал того, чего и быть не могло и сам же в этом погряз. Наверное меня задело больше своя наивность. Потом я думал о том, что даже когда Юджи нет рядом, я все равно остаюсь в его тени. И много всякой херни. Вспоминать даже противно, — усмехается Итадори. Его глаза блуждают по комнате, не в силах смотреть на Мегуми. — Я слишком преданный и если делаю что-то, то погружаюсь с головой, остальное перестает для меня существовать. Кто посчитает это качество в человеке — лучшим. Кто-то, как Сукуна с которым его преданность сыграла злую шутку, предпочел бы обменять его на что-то менее ценное. Если бы раньше ему предложили этот выбор, он бы не думал и секунды. Сейчас, перед ним сидит Мегуми, в котором он растворился без остатка и которому верен. Верен как Кнатам и Каспер. — Вы похожи внешне и в начале меня это отталкивало, — признается Итадори. — Я думал, что ты можешь оказаться таким же. И думал так очень долго, — виновато бормочет он себе уже под нос. — А оказалось? — подает голос Фушигуро тихий и Сукуна вскидывает на него глаза. Все та же неприступность. — А оказалось, ты лучшее, что есть в этом мире, — хрипло басит Сукуна, упираясь локтями в колени и пряча лицо в них. Ему становится паршиво. И, честно, он сам не знает от чего. На долю секунду, ему становится страшно от такого холодного Мегуми и от этого — мороз по коже и желудок в петлю сворачивается. Он с силой трет глаза и растирает лицо. И совсем не замечает, как Мегуми оказывается рядом. Едва вздрагивает от того, как его ледяная ладонь касается плеча и дергается, выпрямляясь. Брюнет толкает его в плечо и Сукуна упирается лопатками в спинку кресла. Не медля, Фушигуро садится на колени, заставляя лицо парня вытянуться в удивлении. Обхватывает его своими ледяными ладонями за лицо и упирается глазами, заглядывая в самые темные углы. Присмотревшись, Сукуна видит в синих глазах океан сострадания и печали. Но это не причиняет Сукуне боли — наоборот. Он заглядывает в синие глаза и ощущает себя в безопасности. Мегуми дарит ему спокойствие, мир, безопасность. Мегуми дарит ему себя, всего без остатка, свою любовь. И Сукуна растворяется в нем. Прикрывает веки, сжимает его запястья своими руками и чуть тянет, позволяя себе уткнуться в широкую грудь носом. А после и совсем прижаться к ней всем лицом. — Ты самое лучшее, что я видел в своей жизни, — шепчет Мегуми ему в макушку и поглаживает шею и спускается пальцами немного ниже по выступающим позвонкам. — Ты дал мне столько, и порой мне кажется, что я не заслуживаю всего этого. Ты даешь мне защиту, поддержку, веру и любовь. У меня никогда так не было. Ни с кем. И мне… Я это ценю. Мне нравится чувствовать себя рядом с тобой в безопасности. Куда бы я не пошел и чтобы не делал, я всегда знаю, что поддержишь меня. Возможно, однажды ты станешь единственным, кто будет на моей стороне. И я ни на что это не променяю, Су. — Итадори шумно выдыхает ему в ключицу и сильнее прижимает к себе за лопатки. — Я очень тебя люблю. И счастлив, что встретил тебя. Счастлив, что ты со мной, что мы вместе. — Мегуми отклоняется назад, чтобы вновь взять лицо парня в свои ладони. — Ты лучшее, что создал этот мир. И ты мой, — шепчет он, оглаживая щеки и блуждая теплым взглядом по лицу, — и я никому и никогда не отдам тебя. Потому что, — взгляд синих глаза задерживается на чуть приоткрытых губах, — если ты уйдешь, меня не станет. — Сукуна едва хмурится на этих словах. Сглатывает ком в горле, ведет руками по спине парня, и толкает на себя. Мегуми не убирая рук, припадает к его губам нежно, целомудренно и ласково. Просто сминая губы, просто закрепляя свои слова действием. Просто обозначая свое присутствие, обозначивая границы. У них все одно на двоих: боль, любовь, радость. Они вместе — одно целое.