Профиль по математике

Всю следующую неделю у Вани в жизни происходил полный пиздец, если не хуже. Настроение менялось так же часто, как и желания у беременной женщины. Когда он разговаривал с друзьями, то часто уходил глубоко в недры своего сознания и океан своих мыслей, стараясь не утонуть в этом всём. Фразы друзей, шутки, которые они бросали между делом, всё пролетало мимо парня, словно огибали вокруг него круг, радиусом метр и улетали далеко-далеко, за пределы понимания. Потом начали приходить кошмары. Ужасные сны, заставляющие просыпаться в слезах и приходить в себя ещё как минимум полчаса. В них было всё. Ваня словно терялся в том, что преподносит ему мозг ежедневно и не мог конкретно описать ни друзьям, ни родителям, ни самому себе, что ему снилось сегодня. Отношения между ним и Колей тоже были натянутые. Все задания он честно выполнял, учил и даже смог подтянуть свои знания в математике за это время, но то, что обычно происходило после дополнительных превращалось либо в странные посиделки за кружечками ароматного чая с травами, либо страстными поцелуями и чужими теплыми пальцами под одеждой, либо ничего не было. Ваня просто уходил, получая поцелуй в макушку. А иногда вообще не получая. На улице начало холодать, четверть активно близилась к концу. Всё чаще шли дожди и дул холодный ветер. Предложения Сережи погулять после школы всё чаще оставались отвергнутыми. Вместо этого ребята либо расходились по домам, созваниваясь в Скайпе, либо зависали в кофейне недалеко от школы. Учителя особо не давили, тем более под конец четверти. Им самим порядком надоели спиногрызы, пять из семи дней в неделю, выедающие мозг. Единственный, кто гонял учеников был их классный руководитель, желающий вывести всех своих подопечных на четверки и пятерки. Дети были очень благодарны преподавателю, хоть и вечные проверочные и тесты их выматывали. Тем временем расследование по делу Вани шло полным ходом, — именно так сказал парню его отец. Тот старался контролировать все, что удавалось узнать в результате поиска информации, но большинство данных не приводили ни к чему. Но в один день ситуация перевернулась с ног на голову, когда одна из собак во время повторного обыска, откопала в земле небольшой зип-пакетик. Уже порядком изорванный, испачканный, но результат экспертизы показал, что в нем и правда находились запрещенные вещества. Валентин Константинович в срочном порядке бросил работу и ехал на место. Хоть физически с Ваней сейчас все было хорошо, но отец замечал изменения в поведении сына. Тот стал более уставшим и не воодушевленным. То, что радовало его раньше — сейчас вызывало лишь тоску и грусть. — Есть ещё какие-то новости? — врывается в лабораторию мужчина. Он зол, но в то же время напуган и заинтересован в расследовании. — Мы изучили содержимое. Оно в точности совпадает с тем, чем накачали вашего сына, — женщина и глазом не повела, глядя за тем, как нахмурилось лицо мужчины. — Также мы нашли незаметный, но все же имеющийся след от губной помады на внешней стороне пакетика. Вот, — она показывает на мониторе точную копию пакетика. Также неоново-зеленым цветом была выведена какая-то клякса на верхней части полиэтилена. — А это что? — мужчина указывает пальцем на монитор в месте, где находится то самое пятно. — А вот это самое интересное. Здесь было пятно от помады, — отвечает женщина. — А как оно там оказалось? — Видимо виновный был не особо осторожен. — Тоже верно. Удалось узнать у кого была такая помада? — Да. У Виолетты. — Тогда чего мы медлим? Вызывайте ее в участок в срочном порядке. Я пока съежу за сыном, — отвечает мужчина, уже направляясь в сторону двери. Через час она была на месте. Напуганная девушка была удивлена, ведь сегодня воскресенье и кому же понадобилась она в выходной день. Тем более в полицейском участке. Ее увели на допрос сразу же, не вслушиваясь в возмущения, вырывающиеся из чужих уст. — Здравствуй, Виолетт. Мы тебя ненадолго. Просто хотим спросить. На одной из улик, найденных по делу твоего одноклассника стал небольшой пакетик, в котором были найдены следы от веществ, которыми отравили Ивана. Снаружи был найден отпечаток от помады. Она в точности совпадает с твоей. — Это конечно гениально, но этой помадой пользовалась не только я. Она была у моей подруги Кристины, — возмущенно вздернула бровями Виолетта. — Хорошо. Спасибо. Это нам поможет. Отправляйся домой, — улыбается полицейский. *** — Узнали что-нибудь? — хмуро спрашивает Валентин Константинович, проходя в кабинет, где сидел мужчина, опрашивающий девушку. — Ничего. Она сказала, что этой помадой пользовалась ее подруга, так что ее тоже надо опросить, — потирает лицо руками полицейский. — Вы вызвали ее подружку сюда? — Разумеется, она должна быть тут. — Вот и отлично. *** — Значит ты говоришь, что вернула помаду подруге сразу после того, как воспользовалась ею? — Да, все верно, — тихонько ответила девушка. — На самом деле мне кажется, что это сделала Виолетта. Она изначально не была дружелюбно настроена к Ване. Так что я думаю, что это она. Тем более, когда мы ехали к нему на день рождения она была какая-то странная. — Я тебя понял. Спасибо. Можешь идти. Девушка кивнула и покинула кабинет, а мужчина тяжело вздохнул и вышел к Валентину Константиновичу в комнату, из которой он наблюдал за допросом. — Вы сами все слышали. — Да. Я не знаю, что делать. Кира, которая в то время, когда отец парня приехал за ним коротала время с Ваней, обсуждая его самочувствие и происходящее в школе, что-то шепнула на ухо младшему Бессмертных. Мужчина, согласившийся взять подругу сына с собой — тому будет не скучно и в случае чего больше свидетелей, теперь с подозрением глядел на подростков, которые что-то шепетом обсуждали. — Что-то случилось? — серьёзно спрашивает он у них. — Проблема в том, что Кристина и Виолетта приехали отдельно, — говорит девушка, сминая края толстовки. Мужчины переглядываются и вылетают из комнаты. — Что, реально отдельно приехали? — смеется Ваня. — Ну да, — отвечает Кира, прикрывая рот ладонью и поправляя очки. — Спалились как лохи, пиздец, — пуще прежнего хохочет Иван, сгибаясь пополам на стуле. Девушка глядя на это тоже прыскает и начинает смеяться. *** — Есть информация. Вы можете как-то своими приборами проверить, каким образом был оставлем отпечаток? Есть вероятность, что Виолетту подставили. Что ещё хуже — это могла сделать ее лучшая подруга Кристина. — То есть она подмешала наркотики Ване? — изумилась женщина, сидящая за компьютером в лаборатории. — Возможно. Можешь проверить? — Конечно, — обращение на ты никак не смутило женщину, они с Валентином давние друзья. Так что она просто включает какой-то из многочисленных приборов и кликает по кнопкам на нем. Помещение наполняется инородным жужжанием, на небольшом экране меняются картинки, после быстрых нажатий женщины. Она садится на стул с колесиками и подъезжает к компьютеру и что-то настраивает уже там. — Есть результат. *** — Вы обвиняетесь в том, что намеренно отравили своего одноклассника Ивана Бессмертных наркотическими веществами. Вы можете выдать нам чистосердечное, тем самым сгладить участь себе и уменьшить работу нам. Если нет, то мы все равно докопаемся до истины. Так что решайте, — говорит сам Валентин, глядя на Кристину. — У вас нет доказательств. — Найдем. Не переживай. В любом случае, тебе сейчас нельзя покидать пределы страны. Тебе решать. — Хорошо. Соглашусь. Это была я. Но я была не одна. Со мной был Егор. Одноклассник Вани, — девушка отворачивается в сторону, чтобы не видеть чужих глаз. — Зачем ты это сделала? — Мне нравится Егор. А он мечтал попасть в компанию Вани. Вот и нагадил ему. Хотел подставить этого нового препода. Нашел парик, напоил Ваню. Накачал. Он нашел все это. Я только план помогала разработать. Он был так рядом. Я не знала, когда он ещё обратит на меня внимание, понимаете?! — из глаз девушки начинают ручьем течь слезы. Руки затряслись, а сама она начала содрогаться от подступающей истерики. — Спасибо, что ты нам сказала. Это намного облегчило нам задачу. А у тебя все будет хорошо. Мы постараемся сделать так, чтобы большую часть вины понес Егор. Охранники увели Кристину, по щекам которой ещё долго лились слезы, обжигая бледную кожу солеными дорожками. — Ты же понимаешь, что это невозможно? — спросил полицейский. — Я все понимаю, Артур. Мне жаль ее. Поэтому так сказал, — отвечает мужчина, потирая глаза ладонями. *** — Это так странно, — говорит Кира, падая на диван, стоящий у Вани в комнате. — Что именно? — смотрит на девушку Ваня, вешая свою зипку на вешалку и убирая в шкаф. — Этот арест. Мне жаль ее даже, — пожимает плечами Кира. — Ее да. Егора нет. — Согласна. Я думала, что он нормальный, даже нравился мне какое-то время, но оказался полной мразью, — выкрикивает девушка. — Нравился? — цепляется Ваня, хитро улыбается и падает на пол, чтобы его лицо и чужое было на одном уровне. — Уф, это было давно и неправда. В смысле правда, но это было очень давно. По сравнению с тем, что сейчас — это цветочки, — улыбается девушка. — А что сейчас? — удивляется Ваня. В такие подробности Кира его не посвящала. Обычно у них секретов друг от друга не было. — Ну, есть там один парень, — девушка засмеялась от удивленного лица друга, чьи глаза после каждой фразы становились больше и больше. — Но у нас все сложно. Я сама пока не знаю. Как все будет понятно — расскажу. — А Амина? — Что Амина? — Ну, у вас с ней вроде что-то было, — подмечает Ваня. — Намечалось. Ну. Я так думала. Но у нее Сережа. Не буду мешать им, — сухо отвечает Кира, постукивая пальцами по своей руке. — Я понял тебя. — А ты как? — Что я? — Что у тебя с Колей? — прямо спрашивает Кира. — Ничего. Я люблю его, но вместе мы быть не можем, — отвечает Ваня. — Почему? — Он препод, я ученик. Что у нас есть? Какие будущее? — Уф, говоришь как Володя из той книги, такой же нудный. Душни-и-ила, — тянет девушка. — Если вы оба друг друга любите, то это максимально глупо, бегать друг от друга это так по-детски. Но это твой выбор. Раз вы расстались, то я не буду на тебя давить. — Мы не расстались, — вдруг говорит Ваня. — В каком смысле «не расстались»? — выгибает бровь Кира. — Мы целуемся, сексом занимаемся, что непонятного?! — выкрикивает парень. — Тогда почему ты говоришь, что у вас нет будущего? — Потому что я не знаю, что между нами, иногда я ухожу и все, а иногда происходит вот это, — виновато отвечает Ваня. — Что-что? То есть, ты пользуешься другим человеком, чтобы просто решить проблему, которую сам себе придумал? — сквозь зубы шипит Кира. — Ну да, но… — Да как ты смеешь?! Это только твои загоны, ты его любишь, он любит тебя, но при этом ты приходишь, ебешься с ним и уходишь! Удобно устроился, Ванечка, ничего не сказать! — кричит девушка, поднимаясь с дивана. — Я правда не знаю, что на меня… — Я тоже, Вань, но ты поступаешь, как свинья! Ты делаешь больно не себе, а ему! Прекрати мучать его и скажи, не хочешь ничего с ним или любишь без памяти! Ты ходишь как лимон всю эту неделю! Ни на тебе, ни на нем лица нет! Вы, блять, смотрите друг на друга, я даже не могу сказать как! Ваня, ты ведешь себя как эгоистичная мразь, не имеющая чувства достоинства и уважения! Прекрати это! Подумай над всем, что сейчас происходит и реши, что тебе надо, понял?! — она ткнула в грудь парню пальцем, нависая над ним. — Понял… — Я пойду. Обдумай все. И Ваня обдумал. Он ещё просидел на диване не меньше часа, пытаясь понять, что он чувствует к Коле. А чувствует он к Коле то, чего не чувствовал никогда и ни к кому. Коля был для него как солнце. Не как банальное прозвище, вовсе нет. Как маяк, который указывал путь. Как тот, кто всегда будет рядом, хоть Ваня пьяный, хоть грустный, хоть злой. Просто посидит, обнимет и нежно поцелует, как умеет только он. В шею уткнется, ласково назовет, спать позовет. В кровати обнимет. Нежно и крепко, чуть ли не до хруста костей. И рядом будет. Просто рядом. Он понимает, что никогда ни с кем не почувствует того, что чувствует с ним. Никто не заставит его сердце биться так же часто, никто не заставит его плавится в руках, никто не заставит его выкрикивать чужое имя в постели, никто не заставит его так чувствовать. Никто, кроме Коли. Поэтому Ваня снова открывает шкаф, срывает с вешалки кофту и несется к дому парня, по пути бросая маме «я к Сереже, завтра все равно выходной, ничего же страшного?». Получает от мамы положительный ответ и ещё быстрее бежит. Хочется обнять, прижаться ближе, просто чтобы рядом быть. Стоит перед чужой дверью, мнется долго. Подъездную дверь ему открыла женщина миловидная, так что с этой железкой проблем не было. Звонок разрезает тишину, стоящую в квартире Лебедева, словно тонкое лезвие разрезает тонкую ткань. Коля гостей не ждёт, ему бы отдохнуть в субботу, спать охота сильно, фильм посмотреть и уснуть прям с ноутбуком, который займет вторую половину двуспальной кровати. Раньше там Ваня спал, но не срослось, не вышло. Дверь он открывает медленно, но налетают на него с огромной скоростью, в объятиях сжимают, целуют в щеки, нос, лоб и губы. Жмутся, трепетно трепетно. А Коля узнал. Аромат чужого одеколона, руки и привычки. Подхватает под бедра, держит крепко, чтобы дорогая ноша не дай бог, не упала на пол. Когда порыв пришедшего наконец утихает Ваня снова оказывается на земле, Лебедев смотри на него, выгнув бровь и взглядом объяснений просит. — Блять, Коль, я хуйло, я никогда не думал, что могу так страдать. Правда, прости меня. Я был полнейшим придурком. Прости, прости, прости. Если ты ещё хочешь, то давай начнем все сначала, как было раньше, — выпаливает Бессмертных и смотрит долго долго в чужие глаза. — Тихо, тихо. Ты чего? — Коль. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Прости меня за моё ужасное поведение по отношению к тебе. Больше такого не повторится. Так что? — Начать все сначала? — усмехается Коля. — Да, — твердо отвечает Ваня. — С тобой всегда да, — смеется Лебедев, прижимая Ивана к себе за талию, крепко сжимая ее в своих руках. Выдыхает в шею, из-за чего чужая спина покрывается россыпью мурашек. — Щекотно, Коль, — смеется Ваня, накрывая руки Лебедева своими. Учитель целует, нежно и долго и наконец-то, этот поцелуй не ранит никого, а приносит лишь тепло, разливающееся по телу сладкой нугой. Оно обволакивает, делая ноги ватными, а пальцы обдает холодом. Бросает то в жар, то в холод, а бабочки в животе больше не бьют крыльями о тело русого, а тихонько ими шелестят, приятно щекоча. Они отстраняются друг от друга, а в глазах плещет океан. Океан любви друг к другу.