Часть 2
6 апреля 2022 г. в 21:54
Спешно припарковавшись, Ча Ён Мин буквально влетел в отделение реанимации и нос к носу столкнулся с заплаканной Кристалл, следом за которой шла профессор Чан. Едва взглянув на неё, Ён Мин почувствовал, как у него земля уходит из-под ног.
— На данный момент оба пострадавших введены в искусственную кому. На месте аварии и во время перевозки у обоих дважды останавливалось сердце. Мальчик и ординатор Ко пребывали в состоянии клинической смерти почти две минуты. Пока неизвестно, как это могло сказаться на функциях головного мозга, насколько сильно он мог пострадать. У мальчика также диагностирована черепно-мозговая травма, разрыв селезёнки, перелом трёх ребер, ушиб печени. У Ко Сын Така черепно-мозговая травма с гематомой, перелом руки, сотрясение мозга, перелом четырёх ребер, ушиб грудной клетки и затемнение в правом лёгком, а также, возможно, повреждение позвоночника.
Закончив, она подняла глаза на хирурга и стала ещё бледнее, чем была обычно. Профессору же казалось, что он снова впал в кому, а может быть умер и попал в ад. Одновременно ему казалось, что всё сказанное лишь чья-то глупая шутка. Может быть даже подстроенная самим молодым ординатором, чтоб позлить его за отсутствие внимания к своей персоне. Он просто не мог поверить в то, что случившееся реально.
— Я могу его увидеть? — собственный голос казался чужим и нереальным.
— Он сейчас в реанимации, но думаю, что ты можешь с ним посидеть, — доктор Чан похлопала по спине ординатора О, которая снова начинала всхлипывать.
Показав профессору палату Сын Така, женщины удалились, а Ён Мин всё не решался войти внутрь реанимационного бокса. Ему казалось, что стоит ему увидеть паренька в таком состоянии, и уже ничего не станет таким, как прежде. Потянув время на то, чтобы переодеться в больничную форму, он всё-таки вошёл внутрь. Сын Така почти не было видно из-под бинтов, кислородной маски и сети катетеров, которая опутывала ординатора, как паутина жертву. Пульс был ровный, но писк приборов, на которые кардиохирург обычно не обращал внимание, приводил в ужас. Подспудно Ён Мин понимал, что боится услышать постоянный ровный писк, характерный для остановки сердца. Его смена начиналась только утром следующего дня, но мужчина твёрдо решил остаться в больнице. В голове роились сотни разных мыслей и апокалиптических сценариев, с каждой минутой становящихся всё более пугающими. Он опустился на стул рядом с кроватью Сын Така и осторожно взял его ладонь в свои руки, так, словно боялся, что она растворится под пальцами. Сколько всего было не сказано, сколько не понято и не выяснено. Ён Мин винил себя в том, что в последнее время они с парнишкой почти не общались, у него не было сил даже немного поговорить с ним после смены. Они отдалились друг от друга, и теперь профессор боялся, что шанса на примирение не будет. Ча Ён Мин привык к нахальному, весёлому и ленивому, но одновременно трудолюбивому, внимательному и старательному Ко Сын Таку и никогда ещё не видел его таким… хрупким. Нет, много раз за эти месяцы Сын Так после тяжелой смены засыпал рядом с профессором, иногда в комнате отдыха, иногда прямо на диване в его кабинете, часто у него дома или прямо в машине по дороге. И всегда Ён Мин позволял себе полюбоваться ординатором, каждый раз с удовольствием перебирал непослушные волосы, изучал черты лица сонного паренька, вдыхал его запах, прежде чем разбудить. Наслаждался каждым моментом рядом, даже в перерывах между операциями, в кафетерии, на стоянке и просто, когда они встречались вне стен больницы.
В последний раз, когда они провели вместе ночь после очередного тяжёлого дежурства, Ко Сын Таку приснился кошмар. За день до этого они потеряли пациента во время операции. Парень плакал и метался во сне, чем и разбудил профессора. Немалых усилий стоило Ён Мину успокоить его. Чем больше ласковых и ободряющих слов шептал профессор, тем горше становились рыдания и чаще всхлипывания. Сын Так винил во всём себя, хотя вероятность такого исхода была почти восемьдесят пять процентов, профессор Ча просто надеялся на лучшее. Только сначала робкие, а потом настойчивые поцелуи сумели остановить поток слез. Сын Так, сдерживая всхлипывания, жадно впился в губы Ён Мина, а потом и весь обвился вокруг тела мужчины, обхватив его руками и ногами, покуда настойчивые поцелуи и касания постепенно не сошли на нет, и парень просто не отключился. Выпутавшись из его объятий, профессор около часа просидел с бумагами, чтобы немного остыть и побороть соблазн разбудить своего любимого ординатора. Через несколько дней настала вся та суматоха, которая и посеяла между ними некий холодок. Та ночь теперь казалась такой далёкой и такой ценной. По щекам мужчины невольно пробежали слезинки, весь мир вокруг словно перестал существовать. Теперь существовали только реанимационный бокс, он и Сын Так на больничной койке. Кардиохирург сам не заметил, как погрузился в тягостное полузабытье.
— Всё, что происходит сейчас, похоже на бред, но теперь нам придется жить с этим бредом. Чтобы выжить…
Сознание возвращалось тяжело, урывками. Ли Рану казалось, что он то погружается, то всплывает из глубокой тёмной воды, которая постепенно становится легче. И если первый вдох дался с огромным трудом, то последующие были намного легче. Наконец темнота расступилась, и в неясном свете проступила комната. Всё тело было опутано трубками и проводами, назойливый писк приборов неимоверно раздражал. С трудом прояснившееся зрение выхватило белые, явно больничные стены и такой же потолок, белый стул, на котором с опущенной головой сидел высокий мужчина, и те самые беспрестанно пищащие приборы.
Ран попытался заговорить, но не вышло ни звука, он захотел оглядеться, но не смог даже повернуть головы. Приступ боли и слабости, разлившийся по телу при попытке пошевелиться, едва снова не лишил его сознания и неимоверных усилий стоило его удержать. Лис пытался понять, что происходит, с трудом восстановил в голове случившееся и понял, что теперь обладает телом. Оставалось только три вопроса: что нужно сделать, чтобы иметь возможность им воспользоваться, что произошло с прежним его хозяином, и, если он жив, а это следует из писка приборов, то как они будут уживаться в одном теле… Выжить хозяина из тела представлялось наиболее подходящим вариантом, вот только Рану почему-то стало противно от этой мысли. Он вспомнил то, что пережил сам, и стало не по себе. С другой стороны, хозяин тела наверняка попытается изгнать его. Ещё один вопрос состоял в том, что тогда будет с Раном, и вообще как он попал в эту ситуацию. Вопросов было больше, чем ответов и Кумихо решил сосредоточиться на основной сейчас задаче — физическом восстановлении существующей оболочки. Повреждений было много, и на то, чтобы восстановиться потребуется минимум дней пять, а дальше уже будет видно. Пока Ли Ран решил сосредоточиться на этом. Приняв решение, он снова провалился в забытье.
— Как выбраться, как выжить, если бы можно было описать происходящее одним словом. Это был бы «кошмар». Вот только всё слишком реально.
Следующие два дня слились для Ча Ён Мина в один. Он начинался в палате Сын Така, состоял из операций и присутствия на бесконечных обследованиях ординатора и заканчивался в его же палате. Профессор позволил себе всего один раз съездить домой за вещами и переехал в кабинет рядом с реанимацией. Теперь на нём лежала двойная ответственность за своих пациентов и за жизнь Сын Така, ведь именно благодаря ему совсем недавно сам Ча Ён Мин сумел вернуться к жизни. Теперь была очередь Ён Мина вернуть должок. Он собирался сделать гораздо больше для того, кто стал для него не только близким другом и коллегой… Но с каждым днем ему всё больше казалось, что все усилия напрасны. Все показатели были стабильными, но состояние оставалось тяжелым.
— Ты должен бороться! Я не знаю, что буду делать, если ты оставишь меня. Я знаю, что был последним эгоистом, особенно последнее время. Самовлюблённым идиотом, который не замечал тебя и из-за какой-то усталости не замечал, что тебе нужна помощь. Но ты мне дорог, я знаю, что никогда не говорил этого раньше, но теперь я просто не представляю, как буду жить, если останусь один…
На следующий день Ча Ён Мин должен был улетать в очередную командировку и боялся по возвращении не увидеть Сын Така. Его словно прорвало, хотелось высказать всё, что так долго замалчивалось, но времени оставалось всё меньше. Наконец, часы перешагнули девять вечера, и кардиохирург был вынужден ехать домой, оставляя в палате частичку своей души.
— Даже если тебе страшно, если ничего не предпринять, ничего и не изменится. Если мы хотим вернуть самих себя, нужно приложить для этого все усилия…
Хотя никто этого не замечал сначала, Рану потихоньку удавалось восстанавливать тело, в которое он попал. Косточка за косточкой, мышца за мышцей, предстояло восстановить каждую клеточку, каждое нервное окончание. И у него получалось. Медленно, но верно. Пульс всё реже сбивался, а боль в сознании была уже не такой невыносимой.
Очередное исследование показало улучшение показателей крови. Гематома и затемнение в лёгком ушли. Какое-то время ещё понадобится на реабилитацию, но опасность миновала. Повреждение позвоночника было, но паралич парню не грозил, переломы срастутся. День ото дня Ко Сын Так потихоньку приходил в себя. По самым оптимистичным прогнозам, ординатор мог очнуться уже к концу месяца. И только Рану было известно, какой ценой наступают эти улучшения. Он вложил в восстановление человеческого тела столько своей энергии, что опасался, что не сможет привести его в сознание или управлять им… Но он твердо решил выжить. Чего бы это ни стоило. Несколько дней никаких улучшений не наступало, медики обеспокоились не на шутку, но глубокой ночью через две недели после аварии ординатор Ко Сын Так резко открыл глаза и сел в кровати. Осмотревшись, он встал с кровати, оборвав все провода и капельницы, и направился к зеркалу, висящему на противоположной стене. Вбежавшая через минуту в палату медсестра застала Сын Така стоящим перед зеркалом с ошарашенным видом. Складывалось впечатление, что парень впервые видит своё отражение. На пол из ран от вырванных капельниц и приборов капала кровь, но он не обращал на это внимание.
Разглядев своё отражение, Ли Ран пришел в замешательство, а потом решил во что бы то ни стало остаться в этом теле, а что будет потом… он будет решать проблемы по мере их поступления. Он жил, он был снова жив, а остальное уже детали… Из отражения на лиса смотрел бледный встрёпанный парень, как брат-близнец похожий на него самого.
— Что это, если не судьба? Если и не останусь навсегда, наверняка сумею найти решение именно в этом теле, — Ран оглянулся, услышав его хриплый голос, медсестра вскрикнула и выбежала из палаты. Ран хищно улыбнулся. Новая жизнь начиналась весьма интересно.