Innocence

Этот момент идеален, пожалуйста не уходи, ты мне так нужна сейчас, а я постараюсь сохранить все как есть и не позволю тебе это разрушить…

Пантелеймон непрерывно меняет обличия. Как он может существовать в мире, где не существует деймонов, Мэгги не может знать, но искренне нравится прочитанная вслух книга. Она долго уединялась с ней в тайне от отца, чтобы тот ничего не заподозрил. Любой мир сквозит своими несуразицами, несуразицы «Темных начал» превосходят все возможные границы. Этот мир завлекает… Лира Белаква всерьез заинтересовалась тем, что предстало перед ней в момент схватки Йорека. — Ты же знаешь, что будет дальше? — с интересом спрашивает она. — Может, намекнешь? Получится у меня спасти моего друга? Мэгги только отмалчивается, хватая ее за руки и показывая ей свою комнату, где нет места ни одному алетиометру, попросту отвлекая от дурных мыслей. Лире предстоит много сложностей, а также первая любовь, которая ей вовсе не подходит. Мысли о последнем вызывают несварение и колики где-то в груди. Неуютно. Белаква только поначалу сопротивлялась изменениям, произошедшим с ней, когда ожила. С минутами ей многое становилось понятно. Она улыбается, а ее деймон ластится к рукам Мэгги. Девушки смотрят друг на друга с нескрываемой симпатией. Создание и живой человек. — Я почти так же, как и ты, обладаю некоторыми необычными способностями, — улыбается Мэгги без всякой попытки показать превосходство. Ей просто хочется занять определенный уголок в душе Лиры, чтобы она вспоминала ее хотя бы изредка. По ответному взгляду она понимает, что у нее это удается. — Смотри, будь осторожнее, — поднимая руку с механизмом, шепчет Белаква. — Я могу узнать все твои тайные мысли. — От тебя у меня нет тайн, — искренне усмехается Фолхарт. И Лира, постояв задумчиво с минуту кивает, откладывая свою всезнающую игрушку в сторону. Это доверие как пушок, что вот-вот заменится у птенца настоящими перьями… Мэгги однажды просыпается от ее плача. Она вскакивает на ноги и сразу же замечает ее рядом с раскрытыми книгами, всеми тремя по порядку. Лира раскачивается над ними из стороны в сторону, не веря тому, что ей предстоит. Мэгги, чувствуя, как сердце пропускает удар, обнимает ее со спины, шепча что-то успокаивающее и теплое, лишь бы сбавить истерику. Ее деймон почему-то принимает обличие змеи и тоже грустит. Частичка души воспринимает хозяйку также остро, как и она события. — Я не хочу, чтобы жизнь была так жестока, — воет Лира, смахивая слезы. — Не хочу. — Тише, тише… — нежно шепчет Мэгги, поглаживая волосы Лиры. В разуме ее засела мысль, что она тоже бы не вынесла, узнай она о себе всю правду. Лира так и не открыла механизм. — Поцелуй меня, — просит Белаква, когда слезы более менее высыхают. Мэгги хотелось иметь хотя бы часть ее мужества. — Я хочу забыть… — еле слышно обороняет она. И Мэгги осторожно касается ее губ, понимая, что это она будет помнить. Даже, когда ее не будет здесь, она будет помнить.