872

Он сидел на стуле спиной ко входу. Слабый свет из коридора осветил его волосы, которые отросли и теперь небрежно спадали на заострившиеся костлявые плечи. В сердце Москвы что-то болезненно сжалось. Сейчас он отчего-то вспомнил молодой Санкт-Петербург и те времена, когда он еще не сменил имя. Город вспомнил всю ту злобу, которую он направил на ни в чем не повинную столицу. Ему стало ужасно стыдно. Но сейчас перед ним уже совсем не тот молодой и наивный Санкт-Петербург, сейчас прямо перед ним сидит Ленинград переживший блокаду. Сейчас перед ним Ленинград, которого он не видел почти 3 года. 872 дня. Москва считал. Считал каждый день. И каждый новый день вонзал в сердце новый нож. Каждый новый день, в который Ленинград все еще был в блокаде, убивал что-то внутри Москвы. Сейчас Москва думает, что жертвовать собой в 1812 на самом деле было не так страшно. Совсем не страшно по сравнению с этими годами, днями, часами, когда он не мог увидеть Питер. Называть его Ленинградом, смотря на заострившиеся от голода плечи, совсем не хотелось. Хотя когда-то именно Москва посоветовал ему сменить имя. Стоять и просто смотреть в спину не было времени. Поэтому Москва тихими и ровными шагами пошел к Питеру. С каждым шагом приходило воспоминание. 1703. Питер только появился. Он был совсем маленьким по сравнению с Москвой, но уже прекрасным. Взгляд восхищенных глаз Москва запомнит надолго 1712. Санкт-Петербург назначают столицей. Обида. Зависть. Ненависть. Боль. Огромное количество негативных эмоций и желание выпустить их наружу. Все те же восхищенные глаза, но теперь еще наполненные болью и гордостью. 1914. Страшное время. Страшная война. До красоты и наивности не было ни сил, ни времени. Он первый раз сменил имя. В первый раз сменить имя он решил сам. 1918. Екатеринбург рассказал о произошедшем в ночь с 16 на 17 июля. Питер долго плакал и не мог прийти в себя. В его глазах было намного больше боли, чем раньше, восхищение все еще осталось где-то в глубине. Взгляд Питера просил о помощи и сострадании. Все еще 1918. Москва становится столицей. Но почему-то долгожданного чувства справедливости внутри не бушует. Очень обидно за Питер, в последнее время он сам не свой, имя Петроград ему совсем не идет. Но времени на философию и сожаления нет. Надо поднимать страну на ноги. 1924. Москва стал жестче. Новые перемены сделали его суровым. Имя Петроград ужасно раздражало. Он посоветовал ему сменить имя. И он сменил, на Ленинград. И когда Питер так повзрослел, что сам до этого дошел? Кажется так правильно, кажется так было нужно, но тоска по милому прозвищу, так редко произносимому раньше, скребла кошками на душе. Хотелось, чтобы все снова называли его Санкт-Петербургом, хотелось чтобы он снова мог выглядеть красивым, без ограничений, хотелось чтобы он смущался от редкого но теплого - Питер. 1941. Начало блокады. С самого начала войны Москва чувствовал себя будто в страшном сне. В блокаду не хочется верить, о блокаде не хочется слышать. Хочется слышать голос Ленинграда, не заглушенный пулеметной очередью. 872 дня страха. 872 дня боли. 872 дня без возможности увидеть, дотронуться, почувствовать. 872 дня назад, он уверял его, что все будет хорошо. 872 дня назад он попал под блокаду. 1944. Москва дошел до Питера. Он положил руку ему на плечо, но посмотреть в глаза было страшно. Было страшно увидеть в них боль, было страшно не увидеть в них ничего. Москва почувствовал, как Питер повернул голову на него. Желание вновь посмотреть в его глаза было сильнее страха. Москва опустился на корточки напротив Ленинграда, рассматривая его изнеможенное лицо. Растрепанная временем рубашка, оголяла выпирающие ключицы, что было совсем не свойственно Питеру. Щеки впали, образовав острые как нож скулы. Глаза его были наполнены не болью, а тягучей и тяжелой усталостью. Она заполнила все, от темных зрачков до самой радужки. Но в усталом взгляде Питера все еще была искра, та самая искра, которая всегда у него была. Искра надежды не погасла. Увидев эту искру, Москва выдохнул и прижал к себе Ленинград в объятиях. Он аккуратно, но крепко держал его, пытаясь согреть и боясь причинить боль. Ленинград медленно положил руки в ответ на спину Москвы. - Я скучал, Пит.. Ленинград Ленинград осторожно поглаживал спину Москвы - Однажды я хочу вернуть свое старое имя