Середина - такое прекрасное место для начала!

Я явственно помню, как щуплый официант лет двадцати окликал меня, легко дотронувшись плеча. В его руке находилась чашка с дымящимся какао, а лицо озаряла блистательная улыбка. Мне было интересно разглядывать парнишку, не покидая такого родного на тот момент состояния транса; в нем он казался незримой фигурой наипростейшего обывателя, имеющего представление обо всем на свете. -Молодой человек за барной стойкой просил передать Вам это. Его тощие руки поставили передо мной чашку, и я нехотя оторвалась от его лица. Трясла головой, рассчитывая на исчезновение тумана. Не ощутив должного эффекта, подняла вопросительный взгляд на невозмутимого молодого человека. Тот преклонил голову в знак уважения и, развернувшись, спешно исчез в полумраке. На измятой салфетке, служащей опорой для краешка блюдца, черными линиями были выведены слова: "Мне кажется, оно идеально сочетается с цветом твоих волос." Я слышала, как неприятно скрипят ножки деревянного стула о кафельную плитку полов. Я чувствовала запах мужского парфюма, непростительно режущий пелену сигаретного дыма, заполнившего пространство. Кто-то сел напротив, придвигаясь к столу, заставив скрежет повториться. -Вкусное? Тогда я впервые встретилась с невероятным магнетизмом твоего взгляда. Он напоминал мне Бэмби: темные глаза сверкали в приглушенном свете, вызывая доверие. На губах играла усмешка, переплетенная с обольстительной надменностью. Кремового цвета футболка соблазнительно обтягивала тело. -Более чем. Я приятно удивлена. Ты криво улыбнулся, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди, от чего мышцы напряглись, и я едва ли не охнула, вовремя себя одернув. Тогда я впервые услышала твое имя, Алекс. Ты наклонился к жуткого цвета столешнице, выполненной в кантри-стиле, взял меня за руку и поднес ладонь к губам. Они были на удивление сухие и теплые, и разряд от соприкосновения заставил бы меня на мгновение закрыть глаза и глубоко вздохнуть, вбирая в легкие гремучую смесь этого места, не находись мои мысли где-то далеко отсюда. -А у Алекса полное имя есть? - Негромко спросила я, высвобождая ладонь и пряча ее под столом, между сомкнутых колен. -К чему фамильярность? Так намного интереснее. Твоя рука взмыла вверх, подзывая официанта. Ты заказал сто грамм ликера со сливками и пирожное на мое усмотрение. Отрешенно пробормотав о том, что тирамису превосходно дополняет алкоголь по вкусу, опустила голову на руку и бесцеремонно разглядывала тебя. Надутые губы, будто бы ты был чем-то недоволен, приподнятые брови и умопомрачительная харизма, которую, казалось, невозможно подавить. Я сказала: отвези меня куда-нибудь. Ты ни в чем не сомневался и ничего не терял. Ночь обнимала тебя за плечи, ты надежно держал меня за руку. Мне следовало бы отказаться от этой затеи, но что-то щемило внутри, наказывая не останавливаться. И я не остановилась. Ты галантно приоткрыл переднюю дверцу своей машины, помогая залезть внутрь. Неужели тебе казалось, что я была пьяна? Да, я действительно не понимала, что творю, в моих ушах звенела тишина, попеременно прерываемая звуком заводящегося движка, но сознание находилось в цепких силках. Мне больше не требовался контроль над ним. Машина плавно скользила по ночной автостраде, ловко маневрируя среди редких дорожных попутчиков. Твои пальцы были сомкнуты на руле, и наблюдая за этим, я постепенно обретала чувство надежности. Ты кое-как достал сигарету из пачки, лежащей на бардачке, зажал ее в зубах, щелкнул зажигалкой и затянулся. Мне тогда казалось, что ты чуть ли не супергерой, делая это одновременно с вождением. Скажешь, глупо? Ничуть. Ты был для меня чем-то нереальным, как и все сказки про суперспособности. Ты сказал: хочешь, ты покажешь мне небо? Я рассмеялась, понимая, насколько не вяжутся слова с твоим стилем невозмутимого пижона. Ты что-то нажал на передней панели, и крыша над нами плавно поехала назад. Опустил боковое стекло, ложа кисть с сжимающими тлеющую на ветру сигарету пальцами на дверь. Я перевела взгляд на тебя: ты улыбался. Взметнула руки вверх и ощутила приятное покалывание ветра на своих ладонях. Тогда в голове что-то щелкнуло, и я попросила тебя остановиться у первой заправки. Тогда мне почему-то почудилось, что происходящее - жутко неправильное, Алекс. Мы ехали еще долгое время, пока вдали не замаячили неоновые огни. Ты послушно притормозил и вышел из машины. Ты сказал, что уже поздно, но ты не хочешь меня отпускать. А я, как дурочка, вцепилась в твою ладонь. Этого было вполне достаточно, чтобы согласиться. Ты рассказывал мне, что когда-то уже был в этом отеле и здесь достаточно вкусно кормят. Что персонал, конечно, назойливый, но стоит только поманить двадцаткой, и они тут же забывают о твоем существовании. Я же была готова отдать любые сокровища на свете за возможность быть хоть на вечер стертой с лица земли. Луна светила в окно, образуя блики на стенах. И мне так хотелось окунуться в них, но я лишь закрывала глаза руками и осторожно умоляла тебя рассказать о чем-нибудь. Мне невыносимо хотелось слышать твой голос. Мне невыносимо желалось тлеть, как сигарета в твоих руках. Но ты упорно молчал, стоя у открытого окна и стряхивая пепел на чайное блюдце. Я не могла дать отчет своей непреодолимой страсти к тебе. Казалось бы, мы видели друг друга впервые, но с каждой секундой меня затягивало все глубже и глубже. Я была вполне готова пуститься на самое дно, не избежав крушения. Ты сорвался с места и в считанные секунды оказался настолько близко, что я затаила дыхание. Положила руки на твои плечи, совершенно уверенная в том, что ты меня прогонишь. Я оказалась не права, Алекс, действительно не права, считая, что твои руки на моей талии не станут чем-то большим, чем просто объятия. Что тонкие пальцы, сжимающие мои бедра, не станут для меня желанней поцелуев. Твои губы оказались слаще любой кураги, мягче французских булок, острее любого, даже самого жгучего перца. Я неумолимо захлебывалась в этом океане, и единственное, что спасало - мои трясущиеся руки, обвивающие твою шею. Ты спросил: можно рассчитывать на скорую встречу? А потом пришло время срываться мне. Я до сих пор помню выражение твоего лица, когда я схватила свою сумку с пола и, оглянувшись, ретировалась за дверь. Моя самоуверенность пустилась в бега, уступая вахту самобичеваниям. Я буквально сравняла себя с грязью, буксуя на месте, словно старая Веспа, застрявшая в трясине. Я была уверена в том, что переломаю себе все конечности, сбегая вниз по лестнице. И это бы оказалось достойным завершением. Вернувшись в злосчастный вестибюль, я ничуть не удивилась, встретив там тебя. Ты стоял в дверях подъемника, придерживая их ногой. -В следующий раз отдавай предпочтение лифту, если снова изъявишь желание скоропостижно исчезнуть. -Его не будет. - Уверенно вздернув подбородок, отчеканила я, стараясь не выдавать своего стыда. - Можешь сослать все на алкоголь, если так станет легче. -Я следил за тобой с того момента, как ты зашла в паб. Ты заказала чашку крепкого, цейлонского чая. И, если я еще не сошел с ума, он безалкогольный. Ты схватил меня за руку и рванул на себя, отпуская железную пасть лифтовой кабины. С грохотом закрывшись, она спрятала нас от чужих глаз. Особо не церемонясь, ты уверенно, с каплей надменности, прижал меня к металлическому холоду стены, позволяя моим ногам подкоситься. С каждым твоим жарким и влажным поцелуем, внутри постепенно обрывались чувства, словно огромный валуны, с гулом, подобным тысячи реактивных самолетов, срываясь с отвесной скалы вниз. Ты избегал моего приоткрытого в нетерпении рта, покрывая россыпью из ощущения твоих губ на моей коже впалые щеки, шею, ключицы, расставив руки по обе стороны от моих плеч, не прикасаясь. С каждой секундой я словно стекала на пол, растворенная в тебе, как в самом сильном ацетоне. Я шептала: умоляю, прекрати, это так глупо! Ты лишь приглушенно рычал, заставляя чувствовать себя беспомощной овечкой в лапах горного льва. Издав протяжный писк, кабина остановилась, выпроваживая нас за ее пределы. Твоя горячая ладонь вновь схватила меня за запястье, таща в номер. Там, в прокуренном воздухе, витал аромат чего-то родного, заставляя мои ноги нести меня к тебе. Ты распахнул свои объятья, ожидая вновь почувствовать мелкую дрожь, пронзающую мое податливое тело. Ты сказал: я - лучшее, что было и есть с тобой за то долгое время, которое ты буквально не существовал. Все, что было в моих силах - возможность заткнуть поток рваных мыслей поцелуем, укрепляя твою веру в то, что я никуда, как бы сильно я не нуждалась в свободе, от тебя не денусь. Отступая к стене, на меня вновь рушились угрызения, молниеносно пробивая внутреннюю оборону. -Чего ты боишься? Медленно шел на меня, нарочито медленно, убийственно медленно. -Я не могу заставить себя стоять на месте. Я невероятно хочу курить и обнимать тебя. Когда первые, робкие лучи восходящего солнца коснулись потолка в комнате, ты тихо напевал про туфли для танцев, наблюдая за тем, как я засыпаю, спрятав руки между сомкнутых коленей.