(не)омега

Россия был… Внушительным. Он был выше на голову даже Канады, а Канада отнюдь не был маленьким. Сам США, когда разговаривал с Россией, взглядом всегда утыкался куда-то в огромную накачанную грудь. И не потому что она была накачанной, отнюдь, просто чтобы увидеть что-то, что находится выше этой груди, Америке отчаянно приходилось задирать голову. А было это весьма и весьма неудобно, к тому же, давило на нервы и задетую гордость альфы. Потому что Россия — омега. Да такая, которую мало кто решится нагнуть. А какой альфа вообще рискнет собственным членом? Ведь каждому ясно — засунь его в такое, и мало не покажется. Да и вообще сомнительно, что, прежде, чем будет попытка засунуть, член не оторвет хозяин дырки в процессе. И тем не менее, на Россию пускали слюни все альфы в радиусе нескольких киллометров, а именно в пределах здания международных конференций, где знали его абсолютно все — от воплощений маленьких европейских городишек и до самого США. Но пускали слюни все они все равно одинаково, вне зависимости от положения. Россия пах терпко-сладко, отчетливо отдавая водкой, хвоей и темным шоколадом. Но была в его запахе еще куча разных оттенков, которые постоянно кружили вокруг него, забивались в чувствительный нос и оседали там, постоянно о себе напоминая и заставляя Америку возбуждаться в самый неподходящий момент. Вот и сейчас происходило точно так же — Германия бухтел что-то о тяжелой, но преодолимой экономической ситуации, а США смотрел. Он буквально сверлил чужое тело взглядом, пожирал его глазами и абсолютно ничего не мог с эти поделать. Россию хотелось. А сам Россия не обращал на это совсем никакого внимания. Последнее заставляло отчаянно скулить. Ни один омега не мог пройти мимо Америки, не задержав взгляда. А тут — полный и тотальный игнор. Облом. Это сводило его с ума уже который месяц. И Америка, наконец, решился. — Скажи, Кан, ну как мне к нему подкатить? — спрашивал он брата отчаянно. Прекрасно понимал — шансов не было. То есть, вообще. Россия никогда ни к кому интереса не проявлял, может, он вообще асексуал (хоть запах и говорил об обратном). — Как обычно. Но не как ты делаешь — поиграл мускулами, и все. А с цветами, конфетами, подарками. Любому омеге будет приятно, даже если он откажет, то не резко, — ответил Канада задумчиво. Америка решил его послушать — Канада плохого не посоветует. Разузнать о том, какие Россия любит цветы и конфеты, было довольно трудно. Тем не менее, Америка с этой задачей справился. Подкатить было откровенно страшно. Но Америка бесстрашен, поэтому он выбрал подходящий, как ему, казалось момент, и подошел. Сначала он просто замер. Россия был великолепен, как и всегда. Футболка лопалась на его мышцах, от запаха вело не по-детски. Америка сглотнул, пробежавшись взглядом по чужому телу. Охапку цветов он держал в одной руке, конфеты — в другой. — Чего хотел? — поинтересовался Россия, смотря на него сверху вниз, сложив при этом руки на груди. Ох, эти глаза. Америка, пока тонул в них, тормозил еще несколько секунд. Алкогольно-лесной запах не давал мыслить внятно, но Америка собрался с духом. — Это тебе! — выпалил он и сунул России в руки охапку красных роз и пачку «Рафаэлло». Вроде, все так, как Россия и любит. Россия, судя по всему, прифигел. К нему редко решаются подкатить, а тут аж сам США. Ну, Америке хотелось так думать. — И что — это? — спросил Россия медленно и четко, словно у умалишенного. Америка даже почти обиделся. — Подарок, — пояснил он как нечто само собой разумеющееся, при этом перекатываясь с пятки на носок, как послушный мальчик. Если повезет, то Россия его не пошлет. — Я вижу. В честь чего такая щедрость? — скептически протянул Россия, не спеша как принимать, так и отклонять «подношение». Это обнадеживало. — Ты мне нравишься, — объявил Америка торжественно, пытаясь поглубже вдохнуть запах России, который был настолько сильный, что почти перебивал его собственный. Вот что значит быть самым большим по площади. — Да ну? — Россия, очевидно, не поверил. — Это какая-то дурацкая шутка? Ты поспорил? — В смысле? — растерянно переспросил Америка. — Ты мне правда нравишься. Что не так?.. — Послушай, малыш, — Россия наклонился так, чтобы их глаза стали на одном уровне. — Я все понимаю. Может быть, даже и правда тебе нравлюсь. Но это гормоны, и это пройдет. А мне не нужно ничего несерьезного. Понимаешь? — Но… — Америка от обиды чуть не заревел. Ему ведь правда нравился Россия, и сильно! — Тшш, — Россия приложил палец к его губам и оттого оказался так запретно-близко, что у Америки чуть член из штанов не выпрыгнул, а внутри стало так обжигающе-горячо, что он чуть не сделал очередную глупость. — Тебе всего двести. А мне — тысяча, уже даже больше, я не считаю. Вот подрастешь — и я весь твой. Хорошо? — Тогда уже и ты подрастешь, — не согласился Америка. — Так не честно! Россия выгнул свою серебряную бровь, и Америка сразу почувствовал себя глупым юнцом, у которого еще молоко на губах не обсохло. Стало неловко. Наверное, он до ужаса нелепо выглядел в чужих глазах. — Жизнь вообще нечестная штука, малыш, — заметил Россия ровно, потрепав его по голове. Америка сразу почувствовал, что он несуразно мал. — Ну хоть цветы и конфеты себе оставь, — промямлил Америка неуверенно. — И вообще, когда я вырасту, тебя обязательно заберет кто-нибудь другой! — Да кому я нужен? — рассмеялся Россия. — Не глупи, малыш. Спасибо за цветы и конфеты. Ты просто лапочка. Америка весь засветился от чужой похвалы. Он так рад, что России понравилось! И пусть тот вместо того, чтобы назвать его сексуальным, назвал лапочкой, Америка все равно счастлив. — Ты очень красивый, и все здание собраний на тебя дрочит, я сам видел, — ляпнул Америка и тут же зажал себе рот руками. — Пускай дрочат, — пожал плечами Россия. — Все равно никто, кроме таких глупышей, как ты, не подойдет. — Почему? — хлопнул глазами Америка. — Потому что я дефектный, — Россия закусил губу и отвел взгляд. Видно было, что ему неприятно об этом говорить. — Ты разве не чувствуешь, малыш? Я тебя подавляю, хотя и омега. Ни одному нормальному половозрелому альфе такое не понравится. — Почему не понравится? — опять не понял Америка. — Мне нравится. И я нормально себя чувствую. — Ох, — Россия выглядел слегка удивленным. — А знаешь, малыш, давай-ка мы с тобой завтра после собрания в кафе сходим. — Да! — тут же согласился Америка, хотя его, казалось, и не спрашивали. Россия задумался о чем-то и снова погладил Америку по волосам. Внутри у США все заурчало от это случайной мимолетной ласки. Возможно, он даже не так безнадежен, как думал. — И не болтай об этом, — добавил Россия, будто с чем-то внутри себя согласившись. — Давай, малыш, беги домой. До завтра. — До завтра! — крикнул Америка ему вслед. И долго еще смотрел на его удаляющуюся спину. Это «завтра» Америка ждал каждую оставшуюся до назначенного времени секунду. Сверялся с часами, что-то там у себя в голове считал. Ему было невтерпеж. Он проверил все кафе и рестораны на километр от здания собраний и выбрал лучшие. Если Россия не поведет его в какое-то особое место, то Америка предложит свои услуги. Бронь в нескольких ресторанах он занял на всякий случай. И вот, наступил тот самый долгожданный момент. Америка приложил чрезмерно много усилий, чтобы выглядеть на все сто, но при этом не выглядеть чересчур пафосно. Ему бы очень не хотелось, чтобы Россия подумал о нем что-нибудь… Не то. — Пошли? — Россия приглашающе кивнул. Он подошел, когда собрание официально закончилось. Разошлись еще не все, но главный зал уже ощутимо опустел. — Пошли! — радостно и согласно замотал головой Америка. Черные очки немного съехали с его глаз, и он поправил их по привычке средним пальцем. Россия проследил этот жест взглядом и как-то странно фыркнул. — Ты планировал что-то конкретное? — выспрашивал Америка у России по пути на улицу. — Если нет, то я знаю несколько мест. — Не планировал, — отвечал Россия ровно и емко. — Веди, куда хочешь. Но учти, нам надо просто поговорить, малыш. Никаких планов, в особенности на ночь. — Обижаешь! — фыркнул Америка. Не то чтобы таких мыслей у него не возникало, но он решил, как это говорил часто сам Россия, «придержать коней». — Все будет в лучшем виде, можешь на меня положиться! — Скажи адрес. Я на своей машине поеду, — тут Америка слегка струхнул. Он-то планировал, как настоящий джентльмен, открыть России дверь своего Феррари, усадить на место рядом с собой и, если повезет, даже слегка полапать. Тем не менее, он послушно назвал адрес одного из ресторанов, где у него была бронь. С Россией спорить как-то не хотелось. К тому же, проследив за ним глазами, Америка понял, что у него есть вполне красивый и мощный БМВ. Стало немного обидно. Америка, как и любой другой альфа, хотел себе «омежку в беде», и чтобы обязательно он был этой омежки состоятельнее. Феррари, конечно, на фоне БМВ выигрывает, но разница не велика. Хотя какой из России «омежка в беде»? Именно, что никакой. Какой угодно беде в лицо плюнет, и все. Америка только надеялся, что не станет этой самой бедой. — Америка, — с каменным лицом проговорил Россия, изучая вывеску одного из самый дорогих ресторанов во всем Брюсселе. — Мы туда не пойдем. — Почему? — протянул Америка тоскливо и плаксиво немного. Не то чтобы он совсем не понимал, почему. Но все причины, которые Россия мог назвать, он уже мысленно опроверг в голове несколько тысяч раз и, казалось, был готов ко всему. — Потому что это не свидание, — отбрил Россия. Но тут же смягчился, увидев, каким обиженным и расстроенным стало лицо Америки: — Послушай, малыш. Я все понимаю, но то, что я собираюсь обсудить с тобой, не для таких мест. — Но мы будем в вип-зоне, и нас никто не услышит, — Америка уже не был так уверен в своем решении, как минуту назад. — Это очень удобно, мне здесь всегда делают скидку, потому что владелец мой близкий друг, но я редко нахожу повод ходить сюда. Это было правдой, но часть Америка умолчал. Например то, что владельцем был Франция, любезно предоставший конкретно этот ресторан американцу в полное и безграничное пользование. В голове у России, очевидно, происходил тяжелый мыслительный процесс. Он решал, стоит оно того, или нет. Америка надеялся, что стоит. — Хорошо, — наконец согласился Россия, хотя на лице у него было написано много смятения и сомнения. Америка воспрял духом. Пока все шло неплохо. — Ура! Пошли, — Америка, не церемонясь, схватил Россию за руку и потащил по направлению к внушительному зданию. Диван в их вип-зоне был угловой, саму зону закрывали плотные портьеры. Освещение было тусклым и теплым, прямо над их столиком. Россия осматривался с опасением и любопытством — наверняка никогда не был в таких местах. Америка потянул его за локоть и осторожно усадил за столик, а сам сел рядом с ним, специально прижавшись бедрами потеснее. Россия выдохнул и отстранился. Но США продолжал упорно напирать, пока Россия молчаливо не сдался. Он был больше похож на других омег, чем Америка думал раньше. Но это нисколько не делало Россию менее привлекательным в его глазах. — Это не свидание, — упрямо повторил Россия, нахмурившись. Такое упорство даже восхищало. Но сам Америка был куда упорнее, и он всегда достигал поставленных целей. — Как скажешь, — согласился он, невинно улыбнувшись. — Смотри, вот здесь меню. Прямо на электронике, видишь? Выбирай, что нравится. Америка почти физически почувствовал, как по чужому телу пробежались мурашки. Конечно, шепот на ушко от такого альфы, как он, никого не оставит равнодушным. Ну, он надеялся на это. — Тут нет цен, — слегка нервно заметил Россия. — Они и не важны. Но мне все бесплатно, не переживай. Угощаю, — США приобнял его за талию и с удовольствием понял, что запах России стал куда отчётливей. Ему нравилось, пусть он грамотно это скрывал. Он, и правда, был куда старше и опытней самого Америки. Но это только заводило еще больше, заставляло желать запретное и недоступное. О, как Америка его хотел! Он издрочился, на правой руке уже отчетливо проступали мозоли, но «нижний мозг» отказывался утолить телесный голод с кем-либо, кто не Россия. На них просто не вставало, и это удручало немного, но Америка не унывал. Он хотел узнать Россию не только в постели. Хотел не только простой интрижки, а и полноценных отношений, как у нормальных альф и омег. Правда, учитывая то, что Россия уж точно не был нормальным омегой, исполнить это желание было слегка затруднительно. — Все названия незнакомые, — буркнул Россия, листая список меню на специальной электоронной панели. — Ох, honey, там есть и русская кухня, — Америка, не глядя, тыкнул России на панель пару раз, и тому открылся полный список имеющихся в наличии блюд. — Сам ты хоней. Спасибо, — неловко поблагодарил Россия, уткнувшись в панель, видимо, выбирая что-то знакомое. — Мне не трудно, — Америка взглянул на знакомые, но такие приевшиеся блюда и вздохнул. — Я тоже хочу что-нибудь из твоей кухни попробовать. Может, что посоветуешь? — Ну, не знаю, — замялся Россия, а Америка опять залюбовался его глазами. Вот наваждение. — Все зависит от того, кто здесь повар. Любое из этих блюд можно просто бездарно испортить, а можно приготовит так, что не оторвёшься. — Так с любой кухней, — кивнул Америка. — Так что? Мне, в самом деле, не важно. — Попробуй щи, — предложил Россия. — Это такой суп. И винегрет к нему еще возьми. — Хорошо, — согласился Америка и нажал на названия непонятных блюд. В русской кухне он не разбирался от слова совсем, только мелькало что-то на периферии сознания про водку и борщ. Но он был образован и умен достаточно, чтобы понимать, что это всего лишь стереотипы. Как то, что он сам питается в одном Макдональдсе. И не то чтобы это было совсем неправдой, но все же. — Как вкусно! — щи оказались чудесными. Америка искренне хвалил и наслаждался. И в других кухнях мира были достойные блюда, но подобного он, можно сказать, никогда не пробовал. Разговор они решили начать только после еды. Америка изнывал от любопытства, пытаясь предсказать, что же такое Россия собирается сказать ему. Он надеется, что все не настолько плохо, и Россия просто драматизирует. Хотя он к этому не склонен. — Попробуй! — Америка поднес ложку супа к чужому рту. Россия, как ни странно, ложку с щами проглотил и даже облизал, а в голове у Америки случился крохотный когнитивный диссонанс. Невероятно сексуально. — Неплохо, но слишком много масла и специй, мало лука и укропа. Сразу понятно, что готовил не русский, — определил Россия. — Ага, — согласился Америка, сверля взглядом его губы. — Так о чем ты хотел поговорить? Россия вмиг весь как-то сжался, посмурнел, стал сердит немного. — У нас с тобой ничего не получится, — сказал Россия холодно и отвернулся. — Но почему? Если это только из-за возраста… — начал Америка. Но Россия его перебил. — У меня умер истинный альфа, — и над их столом повисла мертвая тишина. Америка о таком даже не думал. И теперь стремительно соображал, как можно исправить ситуацию. — Прости, — выдавил он. — Я не знал. Так бы не стал вести себя так… Развязно. Но ты мне правда очень нравишься. Настолько, что я не могу видеть рядом с собой никого другого. Россия слушал внимательно, Америка это точно знал, хоть тот и смотрел строго перед собой пустым взглядом. Наверное, вспоминал о своей паре. Истинные пары встречались среди воплощений не то чтобы редко, но не то чтобы и часто — примерно у одного существа из десяти. Америка сам был из тех, кто имел право сам выбирать свою судьбу. С одной стороны, это было хорошо, а с другой — был высокий риск ошибиться. Но в том, что Россия — его судьба, он уже был полностью уверен. Этот омега будет его, чего бы это ему не стоило. — Я понимаю, что не смогу заменить его. Это СССР был, да? Мне стоило догадаться, — Америка вздохнул. — Но прошу тебя, давай хотя бы попробуем? Пожалуйста. Если ничего не получится, я обещаю, что больше не побеспокою тебя. — Я не знаю, — выдавил Россия. Видно было, что эти слова даются ему нелегко. — Мне кажется, что я предаю его. — Он был бы рад, если бы ты был счастлив. Я не прошу тебя ответить прямо сейчас, — Америка позволил себе осторожно приобнять Россию за талию. Вот он и получил себе «омежку в беде». Только отчего-то совсем этому не рад. — Какой же ты все-таки наивный, — внезапно и грустно улыбнулся Россия. — Маленький и смешной. — Эй, — возмутился Америка, но без особого азарта. — А знаешь, я согласен, — еще более внезапно заключил Россия непонятно почему. Не то чтобы в такой момент это Америку сильно волновало. — Правда? — выкрикнул он вне себя от счастья. — А можно тебя поцеловать? — Можно-можно, малыш, — засмеялся Россия, но его смех потонул в страстном и глубоком поцелуе. Америка набросился на него — терпеть теперь, когда все можно, не было сил. Он всасывал чужой язык к себе в рот, ласкался, отрываясь, успевал целовать еще и чужие веснушчатые щеки, прикрывая при этом глаза от удовольствия. Россия отвечал плавно и сладко, иногда проворачивая языком такое, что у Америки внутри все в трубочку от непереносимого и ни с чем несравнимого кайфа скручивалось. Как же было невероятно хорошо. Только когда руки Америки забрались под чужую одежду, Россия слабо запротестовал. — Не здесь и не так быстро, малыш, — эти слова только больше возбудили, а член в штанах призывно дернулся. Но США, все же, сбавил напор, продолжая сладостно целовать чужие пухлые губы, которые были даже больше его собственных, что немного смущало. Но и возбуждало, конечно же, тоже, стоило только представить эти губы на своем члене… Думать о таком было рано. Случай, которого Америка так ждал, наступил ровно через две недели, когда у них выпал общий выходной. — Ох, малыш, быстрее! — и Америка быстрее двигал бедрами. Его член ходил в чужом нутре, как поршень, задевая все самые чувствительные точки. Он с головой отдавался процессу, любуясь как красиво стекают капельки пота по чужой шее. Он слизывал их, целовал туда, оставлял даже засосы, но все равно внимание его больше было внизу. Внутри России было чертовски горячо. Пахло сладко, и у Америки кружилась голова. Россия был столь же вынослив, как и он сам, а может, и побольше, другие хлипкие омежки, соответствующие всем канонам красоты ему явно не ровня. Бедра у России были большие, и он так ими Америку обхватывал, буквально трахая себя им, что США спускал уже только от этого и, отдышавшись, даже не выходя, начинал сначала, сладко подрагивая каждый раз, как Россия (абсолютно точно специально) сжимал свою задницу на его члене, играл мускулами груди. Америка тащился от него всего невероятно, зависая каждый раз, как Россия слизывал и проглатывал его сперму, делая охуенный минет, звал его «малыш» или просто смотрел на него своими невероятными глазами. — А-ах! Еще! — Россия умопомрачительно стонал, а Америка облизывал его розовые соски, втягивал их в рот и одновременно Россию трахал, загоняя по самые яйца, попадая каждый раз по простате — Россия скулил. — Озабоченный выносливый буйвол, — бормотал Россия обреченно и постанывал от удовольствия, пока Америка поглаживал его дырочку пальцами изнутри и помогал себе языком, смачно вылизывая. — Ты тоже для старика неплох, — отвечал он, не отвлекаясь от своего интересного занятия. Он хотел, чтобы Россия кончил только от его пальцев, и ни от чего больше. — Я не старик, это ты — ребенок. Связался с малолеткой, вот угораздило, — Россия на пальцы резко насаживался, вертел задницей. — Но ты слишком хочешь меня, — сказал непонятно к чему Америка и толкнулся внутрь чужой невероятно-розовенькой припухшей дырки языком. Он ее еще вчера хорошо разработал, но это не умаляло ни на йоту его желания все там внутри вылизать и выяснить — хорошо ли вчера Россия помылся и не осталось ли там его собственной спермы?..  — О-ох, малыш! Ты невероятен! — Россия снова стонал своим баритоном — бархатно, сладко. И у Америки мозги отключались, даже не успев включиться. Теперь Америка толкался внутрь членом медленно, смакуя момент их общего утра, впечатывая руки в мягкую задницу России и бессовестно ее жмякая. На это сам Россия только смеялся в перерывах между стонами и всхлипами, поддаваясь бедрами на член Америки, сжимая его так горячо и правильно, что Америка кончал несколько раз подряд. Ни с одним омегой до России такого не было. Никого он не хотел настолько сильно, чтобы кончать, только пухлые розовые губы оказываются в опасной близости от его члена. Никому не хотел загонять так, чтобы до конца дней своих оставаться только внутри этой невероятной дырки и так и умереть — абсолютно счастливым. — Р-россия! — выстанывал уже он сам сладко в чужое ухо и прикусывал. Кайфовал от того, что ему все это было дозволено — и выстанывать, и прикусывать, и даже загонять внутрь и кончать до звезд перед глазами. Он был абсолютно счастлив. Только вот… — Россия, я хочу ребёнка! — Малыш, нет, и это не обсуждается. — Ну почему-у? — Потому что я его не хочу. — Ну Россия, миленький, пожалуйста! Я все-все для тебя сделаю, обещаю! На руках буду носить! — И девять месяцев без секса выдержишь? — А знаешь, я передумал…