«Спокойной ночи, ночь» Анна Андреевна Ахматова
___
С каждым следующим заходом солнца, ночи становились холодней. Теплое яркое лето уступало свои права холодной серой осени. Изменения в окружающем пейзаже не такие уж и заметные. Особенно внутри императорского дворца это…совершенно не ощущалось. Прислуга снуёт туда-сюда, как и прежде, рыцари тренируются, а придворные строят интриги. Наступающие холода мало кого волнуют, в высшем обществе сейчас далеко не до этого, сейчас всех волнует лишь предстоящая борьба за престол. Во дворце жарко, удушающе жарко, настолько, что хочется сбежать куда подальше от многочисленных пристальных взглядов, что следуют за ними повсюду. Но спрятаться от них невозможно. Выбраться из навязанных оков получается только ближе к ночи. Желанные часы на сон становятся желанными мгновениями свободы. Свежий воздух отрезвлял. Он холодный, но не до стука зубов, а до приятных мурашек. С их одеждами начинает играть слабый ветерок, прятаться в них и окончательно путать приведённые с таким трудом в приличный вид светлые локоны. Отплевываясь от собственных волос, Игнис недовольно хмурится, и безмерно завидует Селестину, которому ветер ничуть не мешает, разве что только приводит их в какой-то легкий беспорядок, от которого юноша становиться совсем домашним. У обоих ужасные синяки под глазами и серые лица от недосыпа. Но оба до боли счастливы из-за пары минут долгожданного покоя. Эти их вылазки пустили свои корни ещё летом. Когда из удушающего была только погода, а не давящая атмосфера вокруг. Тогда прогулки были дольше, ночи короче, а из проблем только Императрица и назойливый Лацио. По отдельности. Не вместе. Досаждали оба чертовски умело, иногда даже слишком. Но даже тогда было проще. «В этом есть своя романтика, ты так не думаешь?» «Смотря что для Вас романтика: умереть из-за козней мачехи или собственной неосмотрительности? » Сейчас те дни, когда были произнесены эти слова, кажутся до невозможности далёкими. Селестин по ним скучал, ведь прекрасно понимал — после окончания осени, этим шуточным перепалкам и тихим ночам придёт конец. Императрица Виола нашла своего сына раньше, чем это сделал кронпринц. Она представила его двору и отдала все лавры победителя, выставляя Игниса раз за разом в дурном свете. Кронпринцем может быть только один. И Селестина до безумия раздражало то, что люди вокруг как будто не заглядывают в будущее дальше завтрашнего дня. Чем надо думать, чтобы пытаться посадить на трон человека, который вырос в трущобах?! Разве Император не должен думать о благополучии своей страны? Так почему же вместо образованного и уже в той или иной степени опытного сына, он выбирает чистокровную дворнягу? Игнис — бастард, и это, к сожалению, известно всем. Но даже так для государства он гораздо полезнее Лацио как политик. Лацио состоялся только как жестокий солдат. Даже не солдат — наёмник. Ох, как Селестин не хотел во всё это лезть, но по собственной глупости угодил в самое пекло. Хотя если быть откровенно честным, он не очень то и жалеет. Юноша вдоволь насмотрелся на глупость Императорской семьи, и поэтому, оставлять прокажённого кронпринца не намерен. За этот год тот помог ему многочисленное количество раз и это самое малое, что он мог сделать от лица рода Эван. Ветер шумит листьями над их головами, настойчиво привлекая внимание, отвлекая от будничной суеты. Игнис, опираясь о дерево, уже почти засыпает. Но даже так, Селестин знает, он готов в случае чего защищать свою и чужую жизнь. Именно из-за таких моментов, в такие ночи думать не хочется совсем. Хочется только наслаждаться тишиной и умиротворением на чужом лице. Наверно, именно поэтому Игнис и таскает его за собой, хоть это может быть и опасно для них обоих. Кто знает, когда Императрица вновь натравит на не любимого пасынка наёмников. — Ваше Высочество, — зовёт тихо, дабы не потревожить лишний раз. Им уже пора возвращаться, но в очередной раз ступать по дорогим залам не хочется от слова совсем. В частности, вновь ощущать все эти липкие и скользкие взгляды. Во дворце даже у стен есть глаза и уши, и они, к сожалению, никогда не спят. Но сегодня ночь была такой замечательной, какой не была уже давно: вокруг сплошная тишина, небо чистое от облаков, а луна и звезды наблюдают за ними. Но не так как люди во дворце, по-другому, мягко и, кажется, немного насмешливо. Они явно знают больше них. К играм ветра присоединяется ночное солнце и, если бы не наступающая осень, здесь летали бы светлячки, как звездочки, только на земле. Но их нет, а луна отлично создаёт момент для двух запутавшихся людей. Мужчина перед ней до безумия красив и отважен. Немного проблемный, но на это можно закрыть глаза. Только в этот раз. По всей видимости заменить когда-то брата было не такой уж и плохой идеей. Если бы не это, то они бы с Игнисом, наверно, не стали бы друзьями, а сама Селена была бы к нему слишком предвзятой. Сейчас же она уверена, что без Игниса её жизнь будет уже не той. — Возвращаемся, — вздыхает, наконец, открывая глаза. Голос у кронпринца уставший и в нём отчётливо слышалось разочарование. Алый взгляд скользит вдоль чужого тела пытаясь хотя бы так осмотреть своего телохранителя на наличие ран. Ветер ободряюще кружит вокруг них, как бы говоря: осталось совсем немного. А Селена понимает: Игнис либо уже знает, либо догадывается. А это значит, что в скором времени её маскарад вскроется. И почему-то сейчас эта мысль больше не приносит страха. Почему-то она уверена, Игнис ей это простит. Он обязательно поймёт. Всегда ведь понимал и принимал. Уже возвращаясь обратно во дворец, кронпринц останавливается. На Селестина он даже не смотрит. Его взгляд устремлён на всезнающие звезды, и среди них он находит ответы почти на все свои вопросы. Селена не понимает этой заминки, как не понимает и того о чём толкуют звёзды и ветер последние несколько недель. А Игнис внимательный, слушать и подмечать он умел уже в детстве. — Луна сегодня красивая, не правда ли? — красные рубины устремляются к ней. Взгляд лукавый и нежных, вызывающий просто огромную бурю эмоций внутри хрупкого, на первый взгляд, тела. Знание будущего уже давно не помогало. Случайное вмешательство в жизнь императорской семьи, бесповоротно изменило ход истории, и крепко накрепко переплело их судьбы. И с эти уже ничего нельзя сделать. Со Юнхэ считавшая Игниса истинным антагонистом, а Лацио немного травмированным, но отважным героем — мертва. Селена Эван, которая жаждала спасти семью от потерь, приближённая злодея, и самая большая проблема главного героя — жива и, кажется, чертовски сильно влипла.