Часть 1
6 апреля 2022 г. в 21:14
Шура сидел на кровати, болтая босыми ногами и рассматривая узор на деревянных полах. В руке была начатая бутылка водки, которую — не понятно где и не понятно как — достал великий комбинатор. Конечно же, поставив условие, что алкоголь принимать только в лечебных целях, а у Балаганова сейчас как раз рана. Душевная, конечно, но тоже больно.
Шура сделал большой глоток, зажмурился и вытер слёзы. Упав на кровать и выронив из трясущихся пальцев бутылку, молодой человек закрыл лицо руками и разрыдался. Стоит заметить, что эта бутылка была ровно третьей, которую сын лейтенанта Шмидта открыл, и даже начал пить. Две остальные лежали разбитыми на полу.
Заглянув в комнату, Паниковский лишь поцокал языком, осторожно идя по осколкам и поднимая почти полную бутылку. Вытерев белоснежное горлышко об рубашку, и сдув все пылинки, Михаил Самуэлевич сунул бутылку в просторный карман штанов и так же тихо ушел, прикрыв за собой дверь.
А Шура продолжал плакать, захлебывалась в собственной боли и безысходности. Что в голове, что на губах, было только одно имя — Бендер.
Остап уже не первый день занимал мысли Шуры. Это началось, наверное, почти с самого старта их путешествия. Балаганов всегда восхищался комбинатором, его спокойностью, умением придумывать планы на ходу и выкручиваться из различных ситуаций. Шуру приводили в восторог глубокий голос, карие бездонные глаза, большие и теплые руки, которыми Бендер иногда трепал по плечу помощника.
Сын лейтенанта Шмидта понимал, что с великим комбинатором ему никогда не быть, что чувства, крепнувшие с каждым днём, с каждым часом, с каждой минутой — чувства любви и щенячьей преданности — будут лишь жечь изнутри Балаганова, совсем не интересуя Остапа Ибрагимовича.
Рассуждая о своем плачевном положении, молодой человек не услышал, как дверь в общую комнату их довольно просторного номера хлопнула, и брюнет в белоснежном пиджаке с черным шарфом, без дела свисающим с плеч, поцокал языком.
— Эх, Шура, Шура… Ну что же это вы так, м?
Остап снял фуражку, аккуратно положив ее на середину кофейного столика, и сел на край кровати. Взяв в руки кисточку балдахина, Бендер покрутил ее между пальцев и отбросил в сторону.
Балаганов уже вытер лицо об мокрую от слез подушку, сел, вытер тыльной стороной ладони нос и посмотрел грустными глазами на командора.
— Что же это вы, Шура, сырость развели? И не стыдно? — Остап повернул голову на бок, проподнимая бровь и на чисто выбритом лице появилась широкая улыбка Чеширского Кота.
Шура прижал руки к груди, ещё раз хлюпнув носом и жалобно посмотрел на комбинатора.
— П-пп-простите, Остап Ибрагимович… Ик-к… Прос-сс… То… Понимаете…?
— Понимаю, — холодно произнес Бендер, вставая, и улыбка исчезла с его лица.
Мужчина потянулся к брюкам, отстегивая ремень. Шура завороженно смотрел на эти руки, облизывая в миг пересохшие губы. Нервно сглотнув, Балаганов поднял мутные глаза и встретился с глазами Бендера. Темно-карие, такие властные, такие спокойные — всего один взгляд — и Шура отказывается на коленях перед своим непосредственным начальником.
В молчании, пока мужчины смотрят друг на друга, проходит минута. Две. Три. Пять. Наконец Остап не выдерживает и выдыхает. Шура лишь икает, чуть сморщив нос
— Ну… что, Шура, что? — в голосе великого комбинатора прозвучало раздражение.
— А то, Остап Ибрагимович, что люблю…
И тут, вскочив, Шура снова бросился на кровать, утыкаясь носом в мокрую наволочку, задыхаясь и захлебываясь в пьяных слезах. Балаганов, пытаясь унять дрожь и сохранить голос ровным, путается. Слова смешались в одну кучу, всхлипы стали звучать реже, но вот задохнулся молодой человек окончательно, наконец замолчав.
Бендер, до сих пор стоя рядом с кроватью, держа в руках ремень, коим планировал выпороть нерадивого подчинённого, нахмурился, пытаясь переварить все то, что произнес сын лейтенанта Шмидта. Наконец комбинатор выдохнул, отпуская ремень и садясь на край кровати. Мужчина положил руку на спину притихшего Шуры и провел несколько раз сверху вниз, поглаживая и изредка прикасаясь к оголившемуся бедру. Но молодой человек ни коим образом не реагирует, лишь звучно громко всхрапывает и поднимая голову, сонно осматривая комнату. Взгляд останавливается на командире, но тот лишь улыбается, запуская руку в светлые волосы Балаганова.
— Спите, Шурик, спите, — мягко говорит Бендер, улыбаясь. — А уж командовать всем этим парадом буду я…