Здесь и далее – прим. переводчика

      Чайлд не умел вышивать крестиком, играть на лире, шевелить ушами и держать – себя в руках, когда дело касалось драки, и язык за зубами, когда кто-то обескураживающе красивый распахивал дверь в Банк северного королевства. – Ого. Горячая штучка. Екатерина закатила глаза. Она шлепнула ладонью по стойке, потому что Чайлд говорил довольно громко. Чайлд считал, что она переживает зря. Посетитель не изменился в лице, значит, снежнянского он не знал. – Добро пожаловать в Банк северного королевства, – это Екатерина сказала уже на тейватском. – Здравствуйте. У горячей штучки оказался глубокий, низкий голос. Чайлд сделал мечтательное лицо: говори-говори все, что угодно, о займах, процентах, накладных, долговых расписках, курсе моры к ценным металлам. Но голос сказал кое-что получше: – Я ищу Чайлда Тарталью. – Невероятно, это же я, – Чайлд высунулся из-за стойки. Он хотел перепрыгнуть через нее, уперевшись ладонью, но Екатерина поймала его за запястье. Хватка у нее была как у геовишапа. – Кажется, вы ищете его, – Екатерина тряхнула руку Чайлда и всего Чайлда вместе с ней. – Да, меня, – Чайлду не было бы сколько-нибудь неловко, даже если бы Екатерина вытащила его неподобающе одетого из-под стойки за шкирку. Фокус внимания был смещен. – О, – незнакомец учтиво кивнул ему. Его губы сложились в ровный овал, и Чайлд не озвучил разные пришедшие в голову вещи, только потому что Екатерина все еще могла сломать ему запястье. – Меня зовут Чжун Ли. Я консультант из бюро Ваншэн. – Это ритуальное бюро? – на лице Екатерины отразилось припоминание. – Да, – Чжун Ли сложил руки перед собой. Он весь был покрыт одеждой, он носил перчатки со значительной буквы «п» – не чета заигрывающим перчаткам Чайлда. – Вы хороните людей? – Чайлд представил, как значительные перчатки обвивают черенок лопаты. Чжун Ли кивнул. – Как эротично, – пробормотал Чайлд. Терпение Екатерины кончилось. – Извольте, – она отпустила руку Чайлда и подтолкнула между лопаток, – забрать его. Чайлд понял, что ему позволено варварски перемахнуть через стойку. – Благодарю, – лицо Чжун Ли приняло отточенно вежливое выражение. Чайлд подмигнул, Екатерина вздохнула. Это ей стоило благодарить Чжун Ли.

***

Оказалось, что Чжун Ли искал Чайлда, потому что ему сказали, что сам Чайлд искал его. Эта сложная цепочка поиска вылетела из головы из-за того, что Чайлд, несмотря на настоятельную рекомендацию Синьоры, был уверен, что ему не нужен никакой консультант. (Хотя такой определенно нужен.) Синьора тогда сказала: – Ты заблудишься в Ли Юэ. Там сплошные горы. Синьора сказала: – У них сложные традиции. Ты будешь там белой вороной и выставишь себя на посмешище. Еще она сказала: – Хотя на посмешище ты себя выставишь в любом случае. Чайлд тогда закатил глаза и заявил, что ему не нужны консультанты. Что он справится сам. Что вообще-то не маленький, а Ли Юэ – торговая гавань с представительством Снежной. К чудаковатым не-местным там должны быть как минимум лояльны. В конце концов, что в Ли Юэ может быть такого сложного? Он не сможет снять комнату? Объясниться в магазине? Умрет с голоду? – Ты неправильно держишь их, Чайлд, – Чжун Ли сидел напротив. Его идеальная осанка слепила гораздо сильнее обеденного солнца. В глазах цвета кор ляписа, цвета разведенного соевого соуса и желания Чайлда провести языком по красной линии под нижним веком, чтобы Чжун Ли смешно нахмурился, была мягкая участливость. – Возьми вот так. – А как мне взять тебя? – Чайлд успел пробормотать эту совершенно вопиющую шутку, пока Чжун Ли последовательно опускал пальцы, демонстрируя образец на своих палочках. – Надеюсь, ты не выругался. Ну что вы! – Я в ужасе от этих приборов, – Чайлд сделал большие глаза и покачал головой. Он воткнул палочку в крошечное… во что он воткнул палочку? – Что я ем? – Тофу. Это суп из украшений. Простое блюдо, но бульон чрезвычайно важен. Если лотос хоть немного переварить, то консистенция будет совсем иной, – Чжун Ли выловил чашечку лотоса из своей тарелки и показал Чайлду. – Повар не ошибся. Поэтому мы здесь. Поразительно, на сколько мелочей Чжун Ли было не наплевать. – Ты можешь взять ложку. О Архонты. Все это время здесь была ложка. Чайлд точно загнулся бы один в этом чертовом Ли Юэ. – Так ты… – Чжун Ли снова направлял прерванную гневом на столовые приборы беседу. – Я здесь по делам Фатуи. Дипломатическая миссия, – обтекаемо, как сама вода, но так было нужно, он не мог в самом деле сказать Чжун Ли, что собирается буквально низвергнуть его бога. – Говорят, Фатуи всегда что-то замышляют, – Чжун Ли посмотрел на оживленную улицу. Они сидели на террасе. – Но я не склонен демонизировать эту организацию. Источником всех бед ее делают по инерции. – Уж не знаю. Лично я замышляю украсть ваше сердце, – Чайлд пропел остаток фразы на снежнянском и расплылся в улыбке, глядя, как Чжун Ли методично собирал палочками листья львиного зева. Выходит, сердца ему нужно целых два.

***

Чайлд не считал себя озабоченным придурком. И не хотел, чтобы кто-нибудь считал его озабоченным придурком. Особенно, Чжун Ли, с которым Чайлд вообще-то вел себя крайне учтиво. Поэтому, когда Чжун Ли спрашивал, что произносит Чайлд, пока они совершают променад вдоль горного хребта Тяньхэн, обедают в верхнем зале Ваншу или гуляют по далекой Цинцэ, то Чайлд, разумеется, врал. – Это идиомы, – Чайлд улыбался, будто был смущен своей невнимательностью и впечатлительностью, – непереводимые. Я восхищен красотой Ли Юэ и не всегда сходу подбираю слова на тейватском. А на родном… само. Вы наверняка понимаете, сяньшэн. Потом Чайлд опускал взгляд, словно хотел извиниться, что ставит собеседника в неудобное положение. И Чжун Ли с таким пониманием говорил: – Конечно. Что Чайлд сам начинал верить в свою невинность.

***

Справедливости ради, не все замечания Чайлда были скабрезными. Например, когда Чжун Ли поворачивался против солнца, его волосы подхватывал ветер, а длинная серьга описывала дугу, Чайлд мог обронить: – Какой же ты красивый. Чжун Ли хмурился, а Чайлд демонстративно подходил к храму, обрыву, ограждению, дереву, фонарному столбу – к чему угодно, что, кроме Чжун Ли, теоретически могло заслужить восхищение на языке Снежной. Чайлд не получал упреков. Чжун Ли только негромко прочищал горло и продолжал говорить. Раньше Чайлд думал, что это он много разговаривает, но, очевидно, Чайлд просто не знал, что на самом деле значит слово много. – Я могу слушать его вечно, – делился он с Екатериной, которая наклонялась над бумагами так низко, как будто те из солидарности могли сложиться в шалаш и навсегда спрятать ее от болтовни Чайлда. – Хотя я иногда не слежу, что конкретно он говорит. – Избавь меня от этого, – Екатерина предпочитала тейватский. Во-первых, она жила в Ли Юэ большую часть жизни, во-вторых, делала Чайлду назло. – Ты не понимаешь. – О, да? – У тебя сейчас яд с языка закапает. Ты злая женщина. Екатерина ткнула концом металлического пера в лежащую на столе ладонь Чайлда. Тот отдернул руку, убедился, что она цела, а потом мечтательно покачал головой. Екатерине захотелось воткнуть перо ему в глаз. Может, тогда Чайлд наконец бы прозрел, взял себя в руки и начал делать какие-нибудь шаги к, пока Чжун Ли не понял, насколько тот невыносим, и не начал делать шаги от. – У тебя дел нет? – ровно спросила Екатерина. Чайлд сжал губы и дернул плечом. Если заглянуть в ежедневник, то да, дела у него определенно были: ограбить золотую палату, разбудить ужасающего Осиала, украсть сердце Гео Архонта. Впечатляющий список.

***

После того, как Чайлд вычеркнул каждый его пункт, они сидели друг напротив друга. Несмотря на смешанные чувства, Чайлд не проигнорировал вошедший в обыкновение совместный ужин. Чжун Ли, Моракс, положил к себе в тарелку мяса из большой чаши в центре стола и посмотрел на насупившегося Чайлда, словно на излишне драматизирующее дитя. Это недалеко от истины, – подумал Чайлд, – Ему же сто тысяч лет. – Давай не будем заострять внимание на инциденте, – Чжун Ли аккуратно опустил палочки и сложил ладони на колени. Заострять внимание на инциденте – отличный эвфемизм тем разборкам, которые Чайлд был в настроении устроить. – Как видишь, теперь я действительно просто Чжун Ли. И теперь я правда лишь консультант ритуального бюро, – Чжун Ли положил мяса в тарелку к Чайлду. – Тебе стоит попробовать. Этот в меру острый соус… – О, нет. Нет, – Чайлд схватился за край стола. – Мы не можем сразу перейти к соусу. Чжун Ли вздохнул. В этом вздохе было: да ладно тебе, Чайлд, я ведь не разнес до основания твою империю и не заточил тебя на сотню лет в кромешной тьме, поверь мне, Чайлд, исполнение этого не сверхъестественного сценария не мешает мне нынче водить дружбу с некоторыми моими тогдашними врагами, так с чего бы нам с тобой ссориться из-за такой нелепицы, как небольшая, безобидная ложь. В общем, Чайлд уловил. Он разжал пальцы: – Сначала стоит рассказать мне о мясе.

***

Чайлд закрыл глаза – три долгие секунды он был уверен, что его размажет по мостовой метеоритом. Или что Чжун Ли просто сломает ему нос. Это менее эффектно, но они все-таки были в гавани, а ломать – не строить. – Ты выглядишь напуганным. Это было так плохо? Чайлд открыл глаза. Чжун Ли поправлял галстук, за который Чайлд только что его дернул. Да, они целовались. Да, посреди улицы, но в такое время все спали, так что это не было так уж неприлично. – Нет. – Это было неплохо? – Было замечательно. – Я правильно понимаю, – собранные в хвост волосы Чжун Ли лежали у него на плече, кончики светились, и Чайлд вытянул руку, чтобы проверить, становятся ли они теплее. – Это означает, что в случае возможности ты готов продолжать? – Да, – никто не собирался размазывать его по мостовой. – Бог ты мой. Чжун Ли вдруг улыбнулся ему так нежно, что подкосились ноги.

***

Хотя целовался Чжун Ли совсем иначе. В нем не было робости, которую Чайлд мог ожидать в начале их знакомства, и не было жадности, которая должна быть присуща обращающемуся в дракона божеству. Только непоколебимость и прямота. Чжун Ли своими поцелуями говорил: вот так я хочу тебя поцеловать и вот так следует целоваться в принципе. Чайлд смеялся. Лез под костюм и путал застежки, не скрывая торопливости. Он не был уверен, что Чжун Ли позволит сделать все так, как хотелось ему с тех пор, как распахнулись двери Банка снежного королевства. Но Чжун Ли потянул его за руки, затащил на себя, разведенными коленями сжал бока и потребовал без слов.

***

Они лежали на скатавшихся простынях. Чайлд перевел дыхание с десяток раз, прежде чем сказать: – Потрясающе. – Склонен с тобой согласиться, – Чжун Ли не выглядел утомленным, только растрепанным. – «Склонен» не звучит, как высокая похвала. – А как я, по-твоему… Нет, погодите. Чайлд почувствовал острую необходимость остановить этот нелепый диалог. В избытке чувств и физических удовольствий он не сразу заметил, как перешел с тейватского, но, судя по всему, у Чжун Ли понимание не вызвало сложностей. И это значило только одно: – Ты говоришь на снежнянском? – А как ты думаешь? – на лице Чжун Ли появился намек на улыбку. Ну конечно. О Боги. Если у Чжун Ли был список «Того, что обязательно нужно сделать, пока вам не исполнилось шесть тысяч лет», то он со своей въедливостью определенно поставил все галочки. – Почему ты не сказал? – Чайлд закрыл лицо руками – провалиться сквозь землю это не помогло. – Ты с самого начала меня заинтриговал. Горячая штучка. Он сказал это Гео Архонту, стоя на его земле в его чертовом городе с крамольным замыслом украсть его чертово сердце. Почему нельзя было обойтись «здравствуйте». Чайлд застонал. – Не переживай, – Чжун Ли улегся на бок и вытянулся, как кот или, может быть, большая ящерица. – Ты не говорил ничего дурного. Чайлд попытался посчитать, сколько раз высказался о его заднице. – Хотя некоторые твои замечания были, безусловно, за рамками приличий. К сожалению, Чайлд мог перечислить, какие. К сожалению, у него отличная память. Чжун Ли продолжил. Он лежал, разнеженный, пряди волос закручивались на подушке, (выебанный – сказал бы Чайлд) и при этом умудрялся рассуждать так пространно и обстоятельно, как будто хотя бы на одном из них были трусы. – Но даже они, эти замечания, были довольно лестны. Так что ты должен меня понять, Чайлд, – Чжун Ли уложил локоть под щеку, и Чайлду захотелось почесать древнее божество за ухом. – Я не хотел их лишиться. – О, я понимаю. Удивительно, что за эти замечания он не лишился чего-нибудь сам. – Я знаю, что скоро тебе нужно будет вернуться домой, – Чжун Ли смотрел на него мягко, как будто только что не уничтожил Чайлда очередной правдой. – Но я буду скучать. – Это был не тейватский, – окончание фразы являлось для Чайлда набором звуков. – И не снежнянский. – Это не было даже языком Ли Юэ, – Чжун Ли закрыл глаза. Чайлд думал о жизни длиной в шесть тысяч лет и о том, сколько та дает лингвистических преимуществ. – И что ты сказал? – О, – в эту аккуратную о Чайлду захотелось неаккуратно засунуть язык. – Непереводимая идиома. Но вместо этого он поцеловал Чжун Ли в лоб. – Я тоже буду скучать. Чжун Ли мог бы спросить: почему ты решил, что я сказал именно это? Но он промолчал, вытянулся, чтобы потушить свет. Они лежали в темноте, взявшись за руки. Чайлд думал, что для Чжун Ли это слишком по-человечески. Лежать, оставлять след дыхания на плече, морщиться, когда в лицо лезут волосы, и стискивать расслабленную ладонь. Может, поэтому Чжун Ли не спросил. Этот язык не требовал перевода.