Флэш-рояль

– Спереть реквизит? – он выпускает в предрассветные сумерки поток сизого сигаретного дыма. Сидеть на балконе – зябко, но его бедро горячее даже сквозь пижамные штаны, а безразмерная худи, натянутая на ее коленки до самых щиколоток, прекрасно защищает от прохлады нового дня. Она кивает, прикусив губу, чтобы не расплыться в улыбке. Подбородок на его коленке, волосинки, выбившиеся из-под капюшона, треплет легкий ветерок, цепляет за ресницы. – Позаимствовать, Тэхен. Может, не навсегда, – шепчет она в ответ. Низ живота подводит от задумки. – А у тебя грязные мыслишки? – он улыбается широко и расслабленно. – Ты себя в этом видел? – с деланным возмущением она щиплет его за чувствительную кожу на внутренней части бедра. – Слишком близко, – угрожающе шипит он, сверкая темными глазами во все еще полутьме. Но отодвигает другую ногу в сторону, когда она накрывает пах ладошкой. – Не, не могу больше, – тихо шепчет, прикрыв глаза. – И хорошо, – мягко отвечает она, целует колено. – Иначе опоздаешь. Он театрально стонет, будто вспоминая что-то неприятное. А ей нравится его провожать, потому что потом приятно встречать снова. Что им какая-то неделя? *** Он не заставляет встречать себя в аэропорту, но она часто ждет дома, засыпая в большой кровати: как назло, прилеты почти всех международных рейсов приходятся на глубокую ночь или раннее утро. Сквозь сон она слышит его запах и греется спиной о его грудь. Но бывает и так, что все кажется сном: простыни на другой половине кровати смяты, чемодан валяется у двери, распахнутый, будто его стошнило, а Тэхена уже нет. Чуть попозже телефон отзовется парой сообщений, но на работу вставать приходится в одиночестве. Не привыкать. Главное, что вернулся. Она собирается на работу без спешки, потому не сразу замечает разложенную на диване в гостиной сбрую. Ту самую, что она хотела. Белые ремешки, металлические пряжки и колечки. В низу живота сладко тянет. Все-таки сделал. Она садится рядом и гладит кожу. На ошейнике изнутри потеки и пятна его пота. Эта штучка повидала не одну страну, наловила в общей сложности не один миллион похотливых взглядов. И она чуть про нее не забыла. Твою мать, один вид заставляет непроизвольно течь. Или тот факт, что Тэхен молча согласился сыграть в ее игру. Рядом спутанные дополнительные ремешки. Они должны охватывать бедра, пристегиваться к корсету из полосок кожи из верхней части. Но она никогда не видела их в использовании. Они и выглядят новыми. Разложил, как подарок. Ну ладно, терпеть придется двоим. Она, немного краснея, шарит в его бельевом ящике, не сразу, но находит белоснежные короткие боксеры с широкой серебристой резинкой, кладет их сверху и уходит заниматься рутинными делами. *** Переночуешь у меня? Буду, правда, поздно… Хорошо. Не ждать? Прости… Не извиняйся, приеду ххх *** Это его жизнь, а ей просто нравится в ней быть. Он приходит поздно, тихо принимает душ, заползает под одеяло, сгребает в охапку, закидывает сверху тяжелую ногу и целует в затылок. Она поглаживает его руку у себя на талии, переплетает их пальцы и выдыхает, глядя в темное небо за окном. Внутри все дрожит от чувства благодарности вселенной даже за это. Когда он работает особо много, они мало разговаривают – для болтовни ночами напролёт бывает свое время, и его всегда стоит дождаться. Тэхен снова уходит раньше, и, обнимая все еще пахнущую им подушку, она сожалеет только что опять проспала и не приготовила ему завтрак. На диване поверх белой кожаной сбруи и белых боксеров лежит аккуратная металлическая анальная пробка с блестящим белым кристаллом. Она задыхается от одного только вида, закусывает губу и довольно жмурится. Нужно только подождать. Но с каждым днем становится все труднее. *** 😵 Держись! Заебался А потом молчит целых три часа. У нее работа идет своим чередом – много, но это привычно. Поспишь со мной? 😉 *** После работы она заглядывает в аптеку. Его, конечно, до сих пор нет, и она кладет рядом с пробкой тюбик смазки. Двое могут играть в эту игру. Часто ли она думает о наборе на диване? Не часто, просто постоянно. Ей бы разозлиться на него, как всем нормальным подружкам, но она ненормальная. Ненормальная подружка ненормального парня, и отношения у них ненормальные, однако, дороже них она себе ничего представить не может. Он приползает глубоко за полночь, но она даже не просыпается толком, хотя с наслаждением пробует с его языка свежевыкуренную сигарету, кажется, даже говорит что-то, пока снова не засыпает, носом уткнувшись ему в шею. На завтрак он оставляет ей половину омлета, склеенного сыром между двумя кусочками хлеба. И этот сэндвич уже совсем холодный. На диване ничего нового. *** Кажется, я – все… Все – ты был вчера 🤣 Теперь совсем все 🎉 А я чуть-чуть задержусь, ок? 🤝 Их переписка почти не похожа на любовную, но им и так все понятно. На работе делать, естественно, ничего не хочется, но приходится, потому что нужно перелопатить гору в сжатые сроки. Она справляется, тихо улыбаясь, прячась за экраном ноутбука. *** В квартире тихо, но саунд из Зельды она слышит еще от двери, и радуется, что Тэхен нашел минутку позадрачивать Свитч. Он выглядит довольным как ребенок, пока тычет в кнопки и хмурится, и морщит нос, сражаясь с поделкой Нинтендо. Но только не сегодня… Приставка глухо приземляется на сиденье дивана, как только она входит. Одновременно с ее выдохом: – Тэ… Он как чертов гребанный приз для извращенцев – извращенок. Стоит коленями на диване, ровно на том месте, где еще с утра лежали вещи, одним только видом волновавшие больше недели. А теперь у нее полный флэш-рояль с Тэ, облаченным в белую сбрую и белые боксеры. – Скажи, – спрашивает она вместо приветствия, – по ногам течет? Он заливается смехом: – Отсюда не вижу! Она бросает сумку на пол и выворачивается из пиджака. Подходит к нему, но он не торопится навстречу: стоит, сложив руки за спиной и улыбаясь так, что все зубы видно. Глаза блестят, хоть и сложились в полумесяцы. Она целует его сразу, и он отвечает жадно и влажно, но уступает. Отдает инициативу, и ей кажется, что ноги от этого подкашиваются. Хочется сказать, что он невероятен, выглядит настолько непристойно, что аж где-то посередине позвоночника ломит, и что хочется его еще сильнее, чем обычно, в миллиард раз. Но вместо этого только шепчет ему в губы: – Тэ… И отстраняется, чтобы отодвинуть непослушную челку со лба, коснуться пальцами кожи, пересчитать наощупь все знакомые до боли родинки, пальцами по губам мазнуть, а потом вернуться и тронуть ресницы. Тэхен подставляется, жмурится и тянется за лаской, и она целует его опять. Но потом ее руки скользят ниже. Она трогает ошейник, плотно охватывающий сильную шею, прикасается к прохладной застежке. На фоне его нежно-карамельной кожи белые, жесткие полосы смотрятся умопомрачительно. Совсем на секунду она прикасается к его темным напряженным соскам. Тэ выдыхает резко и громко в полной тишине комнаты. И она вдруг не знает, что ей со всем этим делать, так далеко ее фантазии не заходили. В смысле, между вспышками «Тэ в кожаной сбруе на голое тело» и «Я кончаю» она ничего не нафантазировала. Но он приходит на помощь. – Могу я помочь раздеться? – этот его бархатный спальный, пододеяльный голос. У нее между ног уже пульсировать начинает. Она никогда не управляла им так, как он управлял ею. – Конечно, можешь, – отвечает и запускает пальцы в его волосы, ероша их, пропуская прядки между пальцев словно упругую морскую воду. Он будто никуда не торопится, вынимает каждую пуговицу из петельки, словно жемчужину из раковины. Смотрит снизу вверх, когда разводит полы рубашки в стороны, и в уголке губ подрагивает усмешка. Манжеты цепляются за запястья, но расстегивать их ей некогда. Стряхнув рукава нетерпеливо, она снова запускает пальцы в его волосы и прижимает голову к себе, вздрагивая, когда кончик его языка скользит по кромке бюстгальтера, а ладони – вверх по спине, застежке. – Командуй, – бурчит он между грудей. А она понятия не имеет, как это и зачем оно ей уже нужно? Тэхен расстегивает лифчик, осторожно тянет пальцами лямки, закидывает его куда-то в прихожую и снова смотрит на нее, запрокинув голову. – Я… слушай, я ничего… может… Он отрицательно мотает головой с маленькой упрямой улыбочкой. – Не верю, – отвечает и сжимает ее задницу до боли обеими руками. Это приятно. Но слишком сильно. – Руки убрал, – пробует она. И он послушно прячет их за спину. Кончик его языка молниеносно облизывает нижнюю губу и исчезает, а глаза вмиг становятся еще темнее. Это уже не вечерний виски в полутемном баре, не утренний кофе, а черная дыра, и ей нравится, как в нее затягивает, неумолимо и так сладко. – Ты бы себя видел, – стонет она, поглаживая задранный подбородок, перебирая пальцами по коже до острого кадыка, до толстого ошейника. – Я смотрел в зеркало, – признается он. – Иначе бы не сообразил, как это надеть. – Огнище, – выдыхает она, снова будто выпадая из образа, из пузыря, в котором они оба не пойми как очутились. Но совершенно точно по ее вине. Она снова целует его, раздвигает податливые губы языком, играет на острой кромке зубов, и он еле слышно стонет. Но его руки все еще за спиной, и она пускает в ход свои. Тянет его за плечи, чтобы встал, и он подчиняется. Оглаживает грудь, щекочет ребра, заставляя извиваться, несмотря на все его усилия сдержаться, и потом тоже сжимает обеими ладонями его зад. Тэхен от этого на цыпочки привстает и цыкает внезапно, но тут же замолкает. Его руки сложены на пояснице, он изо всех сил пытается удержать ладонью одной руки противоположный локоть. – Больно? – спрашивает она. Снова мотает лохматой головой и подмигивает. – Что ты сделал? В ответ приподнимается одна бровь. Становится еще интереснее – что же значат эти подмигивания. Она перебирает все ремешки по очереди, спускается по самым тонким, которые поддерживают ремни, охватывающие крепкие бедра в самом широком месте, и дергает за них на себя, вынуждая его прижаться пахом. Тэхен прикрывает глаза и закусывает губу. – Заводит, – еле слышно шепчет он. – Чего тебе хочется? – спрашивает она, чувствуя, как в ее ладони, а значит, и в его бедра впиваются ремешки. – Да как обычно, – он трется носом о ее щеку, пытается отодвинуть волосы, добраться губами до уха, и она дрожит в предвкушении. – Натрахаться и спать. – Романтично, – фыркает она. – Но должно же быть по-твоему, – он добирается до мочки, берет ее губами, а потом ныряет кончиком языка прямо в ухо. – Ты чего хотела? И она вспоминает, что хотела его рот между ногами, хотела его член в себе, хотела сжимать чертову сбрую, пока будет на нем верхом, даже уже была готова… – Кстати… Тэ, а где остальное? Она отодвигается от него и смотрит в лицо. Он не моргая смотрит в ответ, невинно приподняв брови. Что, мол, за остальное? Его щеки заливает розовым, а до нее медленно, но доходит… – Не-еее-ет, – тянет она. Потом хихикает. – Нет! И тут же уносится на кухню за ножницами. Тэхен не двигается с места все время, пока она ищет чертовы ножницы. Юбку снимает по дороге и спотыкается о кромку ковра, чуть не приземляясь лицом ему под ноги. – Нам же они не нужны? – спрашивает для проформы. Расстегивать ремешки она не собирается, это долго и все испортит. Он качает головой, и она просто режет ткань по бокам. Член у него стоит, она обхватывает его рукой, водит пару раз вверх-вниз, наслаждаясь тем, как Тэ прикрывает глаза и одновременно с этим раскрывает губы. Он послушно расставляет ноги шире, когда она легонько сжимает яички и просовывает руку глубже. У него между ног горячо и мягко, но только… – Я думала, это мне, – шепчет она, пряча пылающее лицо у него на плече. – А ты… Вот же под пальцами, согретый его телом кристалл пробки. Теперь у нее точно по ногам течет, она легко прикусывает его кожу, и он вымученно стонет, когда она легонько надавливает. А потом не выдерживает и убирает ее руку. – Она меня извела уже, – признается Тэ. – Хочу посмотреть, – ей же можно командовать, поэтому она толкает его в плечо, разворачивает и толкает снова, к дивану, чтобы он оперся на него. Ногой, рукой, ей неважно, ее уже потряхивает от этого передоза возбуждением, который она сама себе устроила. И он держится за спинку, поднимает одно колено на подлокотник и роняет голову вниз. У него даже плечи покраснели уже, а ей хочется орать и вылизывать его от пяток до самой макушки за то, что он такой дурак. Горячий, сумасшедший дурак. – Это выглядит так пошло, – сообщает она, чуть отодвигая одну из крепких ягодиц. – Но я ничего красивее не видела. И снова надавливает, но уже сильнее, заставляя его заходиться хриплым стоном. – Я не думал, что ты думала, что это тебе… – Ох, замолчи, – она шлепает его, забывая обо всех предыдущих планах и пожеланиях. Теперь ее волнует только одно: как будет правильно – вынуть до или после? – В спальню, быстро, – это уже звучит как настоящий приказ, и он незамедлительно исполняется. Она опрокидывает Тэ на спину, торопливо сдергивает с себя трусы и дрожащими руками пытается раскатать презерватив на его члене, чтобы через секунду опуститься сверху. Тэхен подкидывается навстречу, входя еще глубже, упирается растрепанной макушкой в подушку и довольно постанывает. – Быстро наигралась, – хмыкает он, ласково поглаживая ее грудь, чуть сжимая соски. – Все из-за тебя! – она в отместку щиплет его за соски совсем не нежно, дергает ремешки, будто разгоняя под собой. Внутри нее горячий и твердый, и каждым толчком ее прошибает, бедра дрожат, живот поджимается и ее распирает от любви к нему. – Из-за тебя, – он перехватывает ее за талию, сжимает, упирается пятками в кровать и, наконец, забирает инициативу. Теперь одна его рука на талии, вторая – придерживает ее затылок, вжимая в его шею, и он трахает ее размашисто и совершенно не сдерживаясь. Она может думать сейчас только обо всех застежках, что впиваются в грудь и живот, трутся о заднюю поверхность бедер, когда он прижимается к ней, замирая глубоко внутри. – Спасибо, – шепчет она, лижет его ухо, трогает влажные раскрытые губы. – Дурочка, – ласково отвечает он, резко переворачивает на спину и целует, чтобы скрыть оргазменный стон. И она принимает последние отчаянные толчки, выгнув спину. Обмякнув, Тэхен лежит сверху, не выходя и не шевелясь, только дышит рвано куда-то в плечо. Она перебирает его взмокшие волосы, а потом начинает осторожно расстегивать застежку ошейника. Он лениво приподнимается, позволяя ей его снять. – Мы не закончили, – бормочет в ответ. – Хорошо. Только теперь можно без этого… – Налюбовалась? – Ага. Спасибо, что нашел. Он цыкает и все-таки выходит аккуратно, придерживая резинку. – Следующее желание я загадываю, – предупреждает он. – Как скажешь, – она смеется, ей хочется зацеловать все красные следы, которые отставила белая кожа на его теле. – Но мне надо подумать… *** Тэхен снова уезжает. И она провожает его как обычно: тихим домашним вечером, вкусной едой и обжиманиями в спортивках на диване до поздней ночи. Утром его половина кровати пуста, чуть пахнет его шампунем и слегка сигаретным дымом. А на диване лежит паутина шелковых лент, черные гладкие трусики, маленькая пробка и початый тюбик смазки под картой reverse из потрепанной колоды UNO.