Рыжая бестия

      Я знал, что однажды Мейс всё-таки придёт ко мне...       Моё «заточение на другом конце Земли» продолжалось уже три месяца, и за всё это время я ни разу не пожалел о том, что всё-таки остался жив, хотя подружки Мейс и обещали мне обратное. Впрочем, кажется они просто не знали, какая судьба меня ждёт – рыжая бестия перехитрила и их. Она перехитрила вообще всех: меня, девчонок, наше начальство, моих врагов… И вот уже три месяца я наслаждаюсь уединенной жизнью на одном из островов Тихого океана.       Я очнулся здесь после того, как потерял сознание, отравленный в собственном доме. Понятия не имею, какой дрянью меня накормили эти шпионские сучки, но никакого похмелья или других побочек от действия яда я не почувствовал. Я просто проснулся здесь, на широкой мягкой кровати, в просторном доме на берегу Тихого океана. Абсолютно один, более того, ни записки, ни весточки от Мейс не было. Но я понимал, что рано или поздно, моя рыжая лиса здесь появится, ведь это явно было её личное тайное убежище.       Мою тюрьму можно было назвать «тюрьмой» лишь условно. Да, на небольшом острове это был единственный дом, но у причала был пришвартован катер, на котором я мог легко добраться до цивилизации – всего в четверти часа от меня был большой остров, а на нём – городок с шумным рынком, лавками и даже настоящей парной с цирюльней. В доме был приличный запас продуктов и все, что нужно для вполне комфортной жизни долгое время. Нашлись и местные деньги – я узнал в них индонезийские рупии, внушительная сумма, поэтому я без стеснения каждую неделю гонял на рынок за свежими овощами и другими нужными покупками.       Конечно, я мог легко сбежать – но куда и зачем? Я знал, что Мейс придёт, и ждать её в нашем доме было гораздо разумнее, чем болтаться непонятно где, рискуя подставить голову под пулю собственных врагов – а они у меня, конечно же, остались, хоть я и пристрелил своего бывшего босса. Поэтому я просто ждал. Мне не было скучно – умница Мейс собрала прекрасную библиотеку, был телевизор, был даже ноутбук с работающим интернетом – правда, написать я никому с него не мог, любая отправка сообщений блокировалась. Да, я мог легко обойти блокировку, воспользовавшись интернет-кафе всё в том же городке неподалёку, но уже в первые дни пребывания здесь я узнал из новостей, что руководитель отдела ЦРУ Ник Фоулер трагически погиб в авиакатастрофе, отправившись в отпуск на частном самолёте. Так что вряд ли имело смысл пугать знавших Ника имейлами с того света, я просто ждал свою Мейс и получал удовольствие от этого ожидания.              Сегодня, возвращаясь из города, я увидел у причала чужой катер. Сердце пропустило удар, и, хотя я моментально почувствовал, какая именно гостья ко мне пришла, я на всякий случай снял с предохранителя пистолет в кармане. Этот ствол я нашел в ящике стола вместе с оставленными мне деньгами и не расставался с ним, покидая дом.       Я бесшумно прокрался внутрь и не смог сдержать улыбку – в кресле перед письменным столом, расслабленно забросив ногу на ногу, сидела она, моя рыжая бестия, моя Мейс. Я ждал её все эти бесконечные недели, но только сейчас я понял, как же соскучился по ней.       – Ты так и не научился закрывать двери, Ник, – ехидно промурлыкала она, улыбаясь.       – Наверное, потому, что я ждал, что ты придёшь, Мейс, – я подошел к ней, демонстративно ставя пистолет на предохранитель и пряча его в ящик стола.       – Ждал? – Мейс поднялась и меня обдал знакомый до боли аромат её духов. И мир вокруг поплыл. Медленно, словно боясь спугнуть, я коснулся плеч женщины, мягко погладил их, скользнул ладонями к тонкой талии.       – Я всегда тебя ждал. И буду ждать. Столько, сколько понадобится.       – Я пришла. – Два слова и обезоруживающая улыбка, как призыв не останавливаться. Я наклонился и поцеловал её мягкие приоткрытые губы. Сначала осторожно, не спеша, словно спрашивая разрешение, потом всё более жадно, прижимая Мейс к себе, чувствуя как внутри разливается жгучее возбуждение.              Я тысячи раз представлял нашу встречу, я обдумывал каждое слово, чтобы объяснить ей, что идеализму не место в нашем мире, что уйти из прогнившей организации – не значит предать, наоборот, оставаться там – значит снова и снова предавать себя. Что я люблю её и всегда, до боли, до спазма в горле любил… И вот она рядом, и никакие слова не нужны, можно просто целовать её, дурея от её неповторимого запаха, а всё то, что я так хотел ей сказать, она поймёт без моих слов...       ...Я тысячи раз представляла нашу встречу, я обдумывала каждое слово, которое скажу Нику. Идеализму не место в нашем мире – я неожиданно для самой себя осознала это и в самый последний момент изменила свое решение по поводу судьбы Фоулера. И ни разу не пожалела о том, что спрятала Ника от всего мира в своём маленьком убежище, где его никто не найдёт. Я помнила, что он натворил, но я сама не была святой. И сейчас, когда я вляпалась в приличную передрягу, я не могла обойтись без помощи своего самого старого друга. Девчонок я впутывать не хотела, впрочем, сейчас мне вообще было сложно понять, кому можно доверять. Как ни странно, довериться на 100% я могла одному Нику – отрезанный вот уже три месяца от всего мира, он единственный никак не мог участвовать в хитроумной ловушке, расставленной мне людьми, в чьей честности я никогда не сомневалась. А, значит, он мог и помочь – тем более, он был обязан мне жизнью.              Но о делах мы поговорим позже, я слишком соскучилась, чтобы…       – Ник…       Мужчина взял моё лицо в ладони – так, как он всегда любил, и припал к губам своим жарким, бесстыжим ртом. И мир вокруг поплыл, и вместе с ним поплыла я, растворяясь в любимых руках.       – Потом… Поговорим потом, – Ник подхватил меня на руки и понёс к кровати, не переставая целовать. Наши вещи полетели куда-то на пол – мы срывали их, словно они обжигали кожу.       Месяцы на острове пошли Фоулеру на пользу – его кожу теперь покрывал ровный золотистый загар, отчего ярко-голубые глаза словно светились. Или это они светились от любви? Мне безумно хотелось касаться его, и я не сдерживала себя, проводила пальцами по шее, мощным плечам, гладкой груди, бездумно задевала чувствительные соски и слышала, как Ник сладко вздыхает от каждого прикосновения к ним. Я таяла под его губами. Шея, ключицы, плечи – кажется, не осталось ни миллиметра кожи, которая не сгорела под этими безжалостными поцелуями.       – Ник…       – Как же я ждал тебя…       Я сама не заметила, как он добрался до моей груди, просто в какой-то момент, паря в облаках, почувствовала, как горячий язык мужчины опалил чувствительную кожу, только-только избавленную из плена кружева.       – Какая же ты красивая, Мейс, – промурлыкал Фоулер, бесстыже любуясь мной – так, что от одного его взгляда кожу обдавало жаром, – и вся моя.       – Твоя, – выдохнула я, извиваясь под горячими поцелуями, снова терзавшими меня.       – И такая влажная, – длинные тонкие пальцы легко скользнули под насквозь промокшую ткань белья, дразня, провели по истекающим соком нежным складочкам и погрузились в меня, мягким толчком выбивая из лёгких последний воздух.       Ох, эти пальцы… Фоулер, кто вообще позволил тебе жить с такими совершенными руками? Кончить можно было уже от одного их вида: аккуратные кисти с проступающими под золотистой кожей венами, несколько едва заметных родинок, которые хотелось осыпать поцелуями, идеально прямые пальцы с ровными удлинёнными ногтями… Эти руки были моим тайным фетишем, я не могла отвести от них глаз, когда Ник что-то писал, перебирал бумаги, чистил оружие… Потом эти руки снились мне по ночам – ласковые и горячие, и сейчас, словно оживший сон, безупречные пальцы сладко терзали меня внутри.       Губы Ника невесомыми прикосновениями проложили дорожку поцелуев от груди к животу и ниже, ниже – туда, где всё скручивало в сладкий узел от нестерпимого желания. Ещё несколько упоительных поцелуев, и наглый горячий рот мужчины накрыл налитый кровью, чувствительный до предела бугорок клитора. А я, не в силах больше сдерживаться, громко вскрикнула и, словно испугавшись этого, прикусила кожу на тыле кисти.       – Моя сладкая, – Ник оторвался от меня, приподнялся на локтях и мягко, но властно отвёл от моего лица прикушенную руку. – Не сдерживай себя, ты же знаешь, что мы здесь одни… Я хочу слышать, как тебе хорошо…       Хрипловатый, развратный шепот сорвал во мне последние предохранители и я застонала, почти срывая голос, извиваясь под сочными, жадными поцелуями Ника, сходя с ума от толчков его пальцев во мне.       Он не жалел меня, вновь и вновь сводя с ума прикосновениями губ и пальцев, и уже вскоре меня накрыло жгучей волной наслаждения – такой сильной, что потемнело в глазах. Ник ещё несколько раз размашисто мазнул языком по складочкам, слизывая влагу, после чего подтянулся на руках и жадно, глубоко поцеловал меня. Его губы, руки – всё пахло мной, и это делало происходящее особенно порочным и крышесносным.       – Ник, – простонала я, облизываясь, протягивая руку и касаясь напряженного члена Фоулера, – дай мне его… Я так хочу…       – Нет, Мейс, не сейчас. Сейчас всё только для тебя, моя девочка.       Ник, снова целуя мою шею и плечи, мягко подгрёб меня под себя, заставляя раздвинуть ноги и нежным, тягучим толчком вошел в мою истекающую желанием плоть.       – Господи, какая же ты сладкая… и тесная, – почти всхлипнул Ник, замирая во мне.       Я сдавленно выдохнула – Ник был моим единственным мужчиной за все годы моей службы в ЦРУ. Встретив его однажды я уже не могла даже представить никого другого рядом. И ничто не смогло изменить это – ни «смерть» Фоулера, ни его грязные игры. Мне просто никто и никогда больше не был нужен.       – Мейс, – Ник, почувствовав, что меня уносят воспоминания, мягким поцелуем вернул меня в реальность. Какой же он всё-таки бесконечно нежный и властный одновременно. – Смотри мне в глаза, Мейс, – и мужчина упоительно, плавно толкнулся во мне. Потом ещё и ещё, резче, наращивая темп, выколачивая из меня стоны, заставляя впиваться ноготками в его мощную спину.       – Моя Мейс, моя сладкая девочка, – Фоулер не переставая мурлыкал, доводя меня до исступления не только толчками внутри, но и мягкими вибрациями своего голоса. И мир плыл куда-то прочь, реальными оставались лишь ясные, бездонные голубые глаза, нежный голос и горячее тело мужчины, которого я любила все эти годы.       Толчок, ещё, ещё и я, не выдержав жгучего наслаждения снова провалилась в бездну удовольствия, сжимаясь на горячем члене Ника, заставляя его застонать и ускориться, теряя самообладание. Ещё несколько толчков и Ник тоже кончил, хрипло вскрикнув, заполняя меня внутри своим семенем, дрожа, прижимаясь ко мне. Такой беззащитный в этот момент, весь мой, до последней капли.              Мы долго лежали, не в силах разомкнуть объятия. Ник лишь гладил и гладил мои волосы, устало улыбаясь мне, лежащей на его плече. Нам нужно поговорить и мы оба это знали, но эти хрупкие мгновения счастья были бесценными – их хотелось смаковать, как хорошее вино, забывая о времени и пространстве.       – Чем я могу тебе помочь, Мейс? – Ник всё-таки задал вопрос, о котором я не решалась заговорить первая.       – Спасти мне жизнь. Я всё расскажу тебе, но давай ещё чуть-чуть полежим так, – я кошкой потерлась о его руку, выпрашивая ещё немного ласки.       Ник лукаво улыбнулся и, приподнявшись на локте, потянулся к ящичку прикроватной тумбы.       – Спасение жизни будет стоить немало. Думаю, тебе всё-таки придется выйти за меня замуж, – с этими словами Ник снова надел на мой палец уже знакомое мне кольцо. Слишком вызывающее. Слишком родное… Кольцо, которое навсегда связало меня с моим любимым мужчиной.