Nothing's Gonna Hurt You Baby — Cigarettes After Sex
Two Ghosts — Harry Styles
Fuck it i love you — Lana Del Rey
Судорожные, местами кривые и рваные строчки складывались в неясные полосы уравнений — точно дьявольские записи в ее глазах — в его же — способ утихомирить время, пока бумага под ее руками жадно впитывала краску в мягком свете июльского солнца. Пятый не находил ничего интересного ни в решении, мелькавшем на плотных листах, ни в уравненных частях выражения, ни в цепях нейронов и протонов. Его не вдохновляла цель задачи и вычислений, как и каждая изученная им тема и закон, которые в университете преподносили как что-то исключительно новое, несомненно, неоспоримое и важное. Возможно, все это действительно было чем-то фундаментальным и значимым, но не в такой степени, как та единственная причина, из-за которой он вообще появлялся в этом учреждении до сих пор. Но эта причина была до неприличия вовлечена в процесс создания нового пейзажа, может, композиции. Пятый, честно, в этом ничего не понимал. Однако был уверен, что каждый импульсивный, беглый и рваный мазок выльется во что-то необыкновенное и удивительное. Хотя бы для него одного. Наблюдать за ее увлеченной работой еще со времен проекта было истинным наслаждением, которое слишком часто прерывалось ее недовольным бурчанием и жалобой на его до дрожи пристальный взгляд, бесстыдно забиравший все потаенные идеи. Иногда скупой горстью угроз, когда дело касалось постановок для просмотра — жуткого и мистического события, когда время сводилось к жизни бабочки, а дни волшебным образом теряли свои границы, а Лиана начинала пить крепкий черный кофе, только бы не заснуть, наткнувшись на кончик кисти или карандаша, проклиная ужасающие дедлайны и свою прокрастинацию. К счастью для обоих, это жуткое время прошло, позволяя без сомнений, рамок и преподавательского «Я» выплеснуть все скопившиеся идеи на полотно, а также давая надежду на перспективу более яркого вечера, нежели откровенное подглядывание за уверенными движениями аккуратных рук, собравших на себе всю палитру, выстроившую свой неповторимый рисунок на коже. Пятый не жаловался, коротко смотря на застывшую фигуру над листом, не двигался, наблюдая за полосой ярко-изумрудной акварели, убежавшей вниз по планшету, но легко улыбнулся, услышав недовольное бормотание с ее стороны и звук отлетевшей в стаканчик кисти. Почти победное ознаменование для него. Он отбросил на бархатный диван все записи, потерявшие свою прежнюю ценность, если та когда-то вообще была, и направился к ней по безмолвному приказу искрящихся глаз. Опустил ладони на напряженные плечи, скрытые грубым льном, и нагнулся навстречу запрокинутой голове, нависая сверху. Снисходительно-мягко осмотрел повреждения краской и незло закатил глаза, когда ладони Лианы намеренно потянулись к его лицу, чтобы испачкать и его: в одиночку быть раненым бойцом не хотелось. Она аккуратно вела по скулам, носу, чертила указательным по линии челюсти, разнося пеструю зелень с глубокой синевой, и хитро улыбнулась, щурясь. —Почти как «Весна в Италии» Левитана, — нежно прошептала Лиана, смело заглядывая в темные глаза подозрительно тихого Пятого, — Не хватает только карминовой. Как считаешь? — лукаво спросила она, быстро промокнув кончики пальцев в стаканчике с водой. —Ты вечно будешь пользоваться тем, что я еще не выучил названия всех оттенков твоей акварели, — невозмутимо ответил он, не вздрагивая от прикосновения розовых пальцев к шее. —Конечно, ты же продолжаешь разбрасываться всякими штуками на квантовом уровне, так почему мне нельзя, — увлеченно протянула Лиана, сосредоточенно вырисовывая неясные узоры на шее, обводя кадык. Пятый тихо усмехнулся, не противясь ее странному желанию изрисовать и его, и снова осмотрел девушку, подмечая обнаженные бедра, расчерченные акварелью, необратимо грязную одежду, испачканный нос, который она, вероятно, чесала ладонью в краске, и припухшие губы с пятнами от кистей, что Лиана выжимала ртом. —Спасибо и на том, что это не акрил, — бесцельно бросил Пятый, заглядывая в полотно красок, преимущественно холодных, но с теплым оттенком солнца. Внимательно осмотрел горизонт, пропавший в ультрамариновой границе воды и неба, гладь водоема, мелькавшую нежными бликами, поле, усыпанное дикими цветами, утонувшими среди высокой травы, и пару птиц над одиноким пейзажем природы. Наверное, в этом был какой-то потаенный смысл, но Пятый различал во всем только мазки. —Раз не акрил, сможем легко отмыть, — таинственно протянула Лиана и похлопала ладонями по его лицу, окончательно не оставляя шанса избежать совместного душа. Впрочем, он никогда и не пытался его избежать. Лиана свалилась на светлую плитку душевой, собирая кожей конденсат, и потянулась за баночкой гидрофильного масла, рассматривая налипшие темные пряди волос на лице Пятого, собравшего в себе палитру летнего пейзажа. Не сдержала улыбки, мягко распределяя масло по коже, и прошлась пальцами по нахмуренным бровям и легкой щетине. Спустилась к шее, когда он запрокинул голову, открывая ей испачканное полотно кожи. Увлеченно собирала белыми кокосовыми волнами пигмент, сосредоточенно вычищая краску, и взяла рядом стоящую пенку, чтобы смыть масло из пор. Разносила дурманяще сладкий запах цветов и фруктов, круживший голову. Пятый не знал, куда себя деть, сгорая от удушающего жара воды и вида обнаженного тела с незажившими следами от его губ и еще совсем свежими отметинами. Терялся в обманчивой обстановке, становясь смущенным мальчишкой, и таял от невозможно нежных прикосновений, растерянно найдя пристанище рукам на талии Лианы. Слушал успокаивающий шум воды и неясный стук флакончиков в душе, прикрывая глаза и без слов отдаваясь ее власти. Быстро. Не сопротивляясь. Лиана замечала за ним это непонятное, больше ложное смущение, но не подавала виду, не желая смутить еще сильнее. Аккуратно распределяла шампунь по его волосам, действуя смело, без стыдливости, наглядно показывая ее неотъемлемое право на обладание его телом, которое он открыто и уверенно демонстрировал в постели, удивительно, что без липкого стеснения и неловкости. Словно все происходящее, не ослепленное алчностью и желанием, было более интимным, нежели секс. Она вспенивала в руках гель для душа с запахом персика, нещадно добивая его окончательно сладостью влажного воздуха и трепетом прикосновений к напряженным плечам и торсу. Била слезящейся заботой и теплотой в каждом безмолвном жесте. —Ты когда-нибудь сведешь меня с ума, — хрипло бросил Пятый сквозь толщу воды, подсознательно склоняясь ближе к ней. —Значит, я делаю все правильно, — с добрым смешком, легко ответила Лиана и обхватила его лицо ладонями, — Я люблю тебя, Коул, — быстро сказала она и оставила дразнящий поцелуй на кончике мокрого носа, вызывая у него неосознанную улыбку. В ее глазах Пятый был все тем же Коулом, с которым ее случайно свел сомнительный проект. Он оставался все тем же удивительно терпеливым к ее авантюрам, внимательным и уверенным любителем кофе и плохих, дешевых сериалов, которые они чаще использовали как путеводитель по неизвестной людской жизни, коротая серость холодных дней. И Лиана всегда пыталась убедить его в том, что ее совершенно не волновало его прошлое и прошлый он, хотя и врала об этом самой себе, но перед ним держалась стойко и спустя время, как она считала, смогла внушить ему эту пустую ложь. Но каждый раз разрывалась изнутри, когда его настигали слепящие кошмары — неупокоенное в ночи прошлое. Не понимала, кто был напуган сильнее: он, с черной жадностью хватавшийся за ее дрожащее тело, как за последнюю надежду и единственное спасение, или она, убиваемая бессилием и ужасом воспоминаний его кошмарной лихорадки и бреда. Пятый никогда не обрисовывал ей увиденное полностью, обходясь только ощущениями, чаще скупыми и не до конца достоверными, если не полностью лживыми. Не говорил о прошлом, Комиссии, избегал болезненную тему семьи, тем более сюрреалистичных концов света, ограничивался скупыми прилагательными. И Лиана, услышав бесконечную череду режущих слов о страхе, безысходности и кромешном отчаянии, пообещала себе, что забудет о его раздражающе маячащем в голове прошлом, укоротит интерес и навязчивое любопытство. —Ты все еще не смыла с себя краску, — спокойно подметил Пятый, мысленно злясь на то, что так и не смог ответить простое «я тебя тоже», ведь сказать «я люблю тебя» вовсе было невозможным. Ровный ряд капель остался мелькающим следом на темном деревянном полу, разрезанном светом солнца и тенями ветвей растений, сползших по окну в их спальне. Лиана спешно натягивала белье и розовый кроп-топ, ежась от воды и сквозняка, а после схватила сухие полотенца с полок в шкафу и закинула одно на голову, а второе бросила в сторону уже одетого Пятого. Он перехватил его в воздухе и свалился на незаправленную кровать, сохранившую частичку жара ночи, наблюдая за бархатной темнотой ее волос, скрывшихся в странном свертке полотенца на голове. Любовался стройной фигурой, ловящей медный отблеск солнца. —Ну, так чем мы займемся? — воодушевленно спросила Лиана и резко обернулась на Пятого, придерживая полотенце на голове, — Куда пойдем? — весело добавила она и широко улыбнулась в ожидании, картинно похлопав ресницами. Но ожидать было нечего: Пятый безмолвно пожал плечами, с напущенной сосредоточенностью вытирая волосы. Конечно же, он ничего не придумал, даже не задумывался, обыкновенно оставляя бремя выбора за ней. —Не стоило даже спрашивать, — снисходительно бросила Лиана, незаметно резанув наживую его самолюбие, — На выставке мы были, новых пока нет, а современное я не переношу. Парки уже все прошли не один раз, набережные — тоже. Загород ехать поздно, на пленер не хочу, а вот посмотреть кино под открытым небом можно. В другом районе как раз есть такой кинотеатр, — увлеченно бормотала она, начав неосознанно рассекать спальню шагами, — А ты что думаешь? Лиана резко остановилась и снова повернулась в сторону замолчавшего и посеревшего Пятого, грубо отбросившего полотенце на противоположный край кровати. В непонимании замерла, отчетливо видя, что он о чем-то задумался, сжимая ладони в кулаки и хмурясь. Громко выдохнула, замечая его смятение и тихую обиду, которую не осознавал даже он. —Не комплексуй. Я не жду от тебя каких-то заоблачных романтических подвигов, — пытаясь говорить мягче, возникла Лиана, подходя к нему, — Мне достаточно только твоего присутствия, — убедительно сказала она и подбадривающе улыбнулась, склоняя голову вперед, к нему навстречу. Пятый был чайником во всем, что касалось отношений, тем более романтических сюрпризов и свиданий. Он до сих пор был удивлен, как догадался принести ей букет на день рождения и показать звездное небо на море, в котором она, правда, боялась утонуть. Не сказать, что его особо волновало это, но быть чистым аутсайдером паршиво. Тем более, свой свет хотелось радовать без особых причин и желательно каждый день, даже час, но почему-то именно этот яркий лучик приносил больше радости и спокойствия, чем он ей. Нет, Пятый, определенно, комплексовал. Лиана продолжала молча улыбаться, нисколько не сомневаясь в своих словах: к чему сомнения, если все сказанное было неоспоримой правдой. Его присутствие, легкое поглаживание по голове, теплые объятья, убаюкивающее чтение книг перед сном и весь он — единственное, что заменяло собой воздух и приносило какой-то смысл существованию. Кроме холстов, конечно. Но Пятый не спешил ей верить, осматривая ее с прищуром, уже успев придумать порывистый план действий на ближайший день.***
Из всех Харгривзов выбор пал на Ваню: с Диего он видеться больше не мог, тем более если речь шла о Лиане, с Эллисон банально не хотел, Лютер казался бесполезным в таких вопросах, а Клаус точно бы оказался тем, кто растреплет все после первой стопки. Так что выбора просто не было. Приглушенный свет кондитерской, расположенной в паре кварталов от Академии, скользил темным блеском по коротким волосам седьмой, вороту свободной серой кофты и очерчивал худые, острые плечи. Пятый тихо рассматривал сестру в окружении бежевых стен и бирюзового бархата сладко-кукольной мебели. Обращал внимание на изменившуюся стрижку, одежду, которая не сохранила хрупкого отблеска стереотипной женственности, и думал о том, как редко виделся с ней. Разглядывал тонкие морщинки у глаз, становившиеся заметными только когда она улыбалась, все так же робко и мягко. По-семейному. —Я была очень удивлена твоему желанию встретиться, — стеснительно сказала Ваня, подпирая голову рукой, и отломила кусочек фондана, смешивая шоколад с шариком ванильного мороженого, — Что-то случилось? Пятый невольно вздрогнул, выныривая из потока мыслей о необратимости времени и скребущем волнении перед предстоящим разговором. Не обратил внимания на то, что Ваня изначально понимала, что встреча явно возникла не из-за его желания встретиться с ней. Расправил плечи, сбрасывая прилипчивую нервозность, и скрестил руки на груди, невозмутимо смотря на ожидающую сестру. —Да, мне нужен твой совет, — быстро сказал он, стараясь не увести взгляд с округлившихся глаз Вани. —Чего? — тихо переспросила она и недоверчиво вскинула брови, роняя десертную вилку. —Совет, — тяжело повторил Пятый, чувствуя, как картинное самообладание давало слабину, — И попрошу тебя не обсуждать это ни с кем. —Ладно, допустим, — неуверенно протянула седьмая, продолжая недоверчиво смотреть на брата, — Чем я могу помочь? Пятый шумно выдохнул, оголяя все отношение к сложившейся ситуации, и начал нервно качать ногой под столом. Впил похолодевшие пальцы в хлопок рубашки и закусил внутреннюю сторону щеки, оттягивая неминуемое, но не прекращал смотреть четко в глаза скептично настроенной, но немного удивленной сестры. —Я хочу, — быстро замялся он и сморщился, стыдясь произнести это вслух, — Устроить сюрприз Лиане, но не знаю даже, с чего начать, — нервно проговорил Пятый, оставляя после своих слов безликую мелодию радио, перебиваемую скрежетом металла о керамику. Ладонь застыла, так и не достигнув расписной чашки с кофе. Ваня замерла, неловко поморгала и нервно улыбнулась, еще не успев полностью осознать сказанного. Посмотрела на брата точно как на умалишенного и вопросительно вскинула брови, слегка склоняя голову вбок. Пятый же ждал, напряженно стиснув руки в кулаки, грозно поглядывал на сестру, пряча все волнение под нахмуренными бровями, и резко перевел взгляд на блеклую стену, услышав несдержанный смех с ее стороны. Седьмая старалась утихнуть, прикрывая рот дрожащей рукой, но столь неожиданный выпад брата с таким серьезным лицом усугубляли и без того странное и плачевное положение. —Прости, — сквозь смех бросила Ваня, пытаясь отдышаться, — Это так неожиданно, — быстро добавила она и не сдержала широкой улыбки, заметив легкий румянец, мазнувший краской по скулам Пятого, смущенно подогнувшего губы. —Я предполагал, что будет такая реакция, — грозно пробурчал он себе под нос, чем вызвал у Вани новую волну смеха. Она попыталась скрыться от искрометного взгляда Пятого, опустив голову к коленям, зажимая рот ладонями, пока смех отказывался отступать, продолжая выбивать ее из равновесия. Ваня все еще не особо понимала, из-за чего было настолько безудержно смешно, но, скорее, необычно. В целом, Пятый, откровения и романтика были странной и несовместимой вещью. —Ладно! — резко сказала Ваня, выныривая из-под стола, и постаралась сделать максимально серьезное лицо, хотя и пылала краснотой от смеха, — Сюрприз, значит. Хорошая идея вообще сюрприз. Да, — несвязно сказала она и громко выдохнула, находя недоумевающий взгляд Пятого на себе, — Может, у тебя есть какие-нибудь идеи? —Никаких, — честно признался он, пытаясь не зацикливаться на реакции сестры, — Я не знаю, чем ее удивить. Кажется, что она перепробовала все легальное. Может, стоит сделать что-то очень масштабное, — сосредоточенно говорил Пятый, наблюдая за подтаявшим шариком мороженого, поглощавшего края шоколадного десерта. —Не думаю, что дело в размере и «масштабе», даже не в оригинальности, — задумчиво протянула она, нервно поправляя волосы короткой стрижки, окончательно скидывая обманчивую пелену веселья, — Скорее, именно в деталях, самых маленьких и незаметных, — смущенно предположила Ваня, вытирая вспотевшие ладони о ткань черных джинс. Ей, если честно, тоже было неловко говорить на подобные темы. —Каких, например? — настороженно спросил Пятый, следя за пробившимся на поверхность волнением сестры. —Ты с ней живешь, а не я. Вот и думай, — бегло отмахнулась от его вопроса седьмая и обернулась в сторону окна, — Лиана же художница, так посмотри, что она рисует, откапай ее скетчбуки и поищи. Может, в них правда окажется что-то стоящее. В конце концов, ты должен знать, что ей нравится.***
Ночь цвела мягкой дымкой звезд, потонувших в искусственном свете многомиллионного города. Теплый ветер, проносящийся по квартире сквозняком, цеплял и рассеивал клубы сигаретного дыма, играл во взъерошенных волосах, раскинутых на бархатном хлопке подушки, и скользил по темной обложке книги, сохранившей тепло его рук. Пятый увлеченно перебирал локоны рядом лежавшей девушки, обычно заснувшей раньше под колыбельную его голоса, и невольно улыбался, неосознанно удивляясь волшебству их совместных вечеров, которых было предостаточно, чтобы он успел привыкнуть, успокоился и стал засыпать без ожидания разрушающейся реальности вокруг и под веками. Непонятным образом Пятый продолжал находить в чертах Лианы что-то влекуще новое, чего не смог заметить раньше, всегда с обожанием рассматривая ее спящее лицо в дымке уюта и беззаботности. Тихо восхищался ей, поражаясь тому, как с каждым днем сильнее прорастал в ней, привязывался, перестав верить и надеяться, что уже смог достигнуть Эвереста. И сейчас вновь, обычно и рутинно рассматривал ее в бликах призрачной Луны и синеве ночи, обрывая нити холода внутри, и поддавался порыву привычного и слепящего тепла. Не мог прекратить касаться ее волос, лица, мягкой кожи, вечно очерчивая пальцем скулы и нос, находя в этот всем что-то до дрожи прекрасное, чарующее и правильное. Глупо и светло улыбался, когда она недовольно морщилась и урывалась носом в одеяло, скорее скрываясь от навязчивого возмутителя спокойствия в воздушных волнах пуха. Пятый усмехнулся и заглянул в темный потолок, тихо моргая в синеве, поглотившей все узоры на стенах, длинный плющ и каждый холст, лежащий в мастерской. Бегло осмотрел очертания соседнего здания в окне и опустил взгляд к ее спокойно поднимающимися плечам. Замер, с неясно пробившейся тоской разглядывая очертания ее спины и волос. С неизвестной виной поджал губы и резко сел, больше не оборачиваясь в ее сторону. В своих глазах он выглядел нелепо и глупо, с пустой верой листая стопку скетчбуков Лианы под теплым светом софита. Неизвестно чего искал, но отчаянно желал что-то найти. Быстро перелистывал блокноты в потрепанных обложках, боясь смазать карандаш или уголь, зная, что Лиана заметит даже то, что стопка альбомов будет стоять перпендикулярно ровно, а не в легкой анархии, как всегда оставляла она. Атмосфера творчества, пронзившая все вокруг и сшившая между собой клочки воспоминаний, не могла подкинуть никаких сносных мыслей и идей. Пятый бессильно опустил голову на край тумбы и громко выдохнул, искренне не понимая, в чем была вся сложность. Казалось бы, устроить сюрприз, сводить на свидание, удивить и порадовать, что могло быть проще в отношение той, кто с восхищенным визгом крадется к бабочкам на набережной? Но его мозг яро противился, успев за это время сгенерировать пару уравнений и планов на случай х, словно насмехаясь. Ему должны были выдать инструкцию при рождении для подобного. Очередной блокнот лег разрушителем надежды. Шорох страниц почти стих, а вера в слова сестры рассеивалась с каждым новым наброском толпы, улиц и людей-людей-людей. Неясное смущение, скорее вытесняемое стыдом, захватило с головой, совершенно неугодной в сложившейся ситуации. Уже на автомате и без интереса в руки переполз скетчбук с волнистой бумагой и разводами воды — сродни озарению. В глазах мелькнул слабый огонек, а пальцы быстро понеслись по страницам этюдов акварелью, открывших мир весны, сочных красок, нескончаемых пейзажей и полей. Пятый невольно улыбнулся, поддавшись странному окрылению, и замер в искушении, осматривая один рисунок, представший перед глазами. Удержав себя от пагубного кромсания альбома, он взвалил все обратно и подошел к настенному календарю. Быстро сдвинул красный квадратик на пятерку и недоверчиво покосился на будничную семерку. Нервно похрустел костяшками пальцев и выключил софит, погружая стены мастерской в безликую черноту.***
Пятый с тихим интересом наблюдал за цветущей юностью со стороны Лианы, щебечущей о невероятно интересном случае с ее последнего пленера. Мельком осматривал очертания ее фигуры сквозь хлопок его футболки, растрепанный хвост с петухами и следил за вытекающим с половника тестом для панкейков, аромат которых навис плотной дымкой на кухне. Медленно потягивал кофе, не перебивая и не торопя, только косясь на еще один календарь и на скромную шестерку. —И в этот раз я снова убедилась, что стоит рисовать вдали от детских площадок и садов, — подытоживая, быстро сказала Лиана, выискивая на полках клубничный джем, — А я ведь предупреждала их, но нет же «там такой вид, ты что», — небрежно спародировала она и поставила перед Пятым тарелку с завтраком. Он не опустил глаз с ее ожидающего лица и скрестил руки на груди, пристально смотря на Лиану, которая в свою очередь широко улыбнулась и смущенно склонила голову к плечу, слегка краснея. —Что? — тихо спросила она, непроизвольно пройдясь по неаккуратному хвосту. —Как насчет поездки за город? — в лоб спросил Пятый, уверенно заглядывая в приоткрывшиеся глаза Лианы, собирая взглядом удивление в зелени полей. —Отличная идея, — немного опешив, радостно ответила она и резко закивала, — Когда? —Сегодня, сейчас, — быстро ответил он, принимая из дрогнувших рук вилку. —Моя спонтанность заразна, — пробурчала Лиана себе под нос, сваливаясь на стул перед Пятым, — Раскроешь секреты твоей неожиданной программы? У меня сейчас нет настроения для чего-то масштабного, — тихо сказала она, мельком косясь на календарь. Пятый тоскливо осмотрел поникшую Лиану, начавшую нервно ковырять несчастный панкейк, пуская по тарелке клубничный джем. Без слов пододвинул к ней чашку со слегка остывшим чаем, чтобы немного сбавить неловкость, и столкнулся с ее влажным взглядом. Она, заметив безмолвную тревогу, немного улыбнулась, подбадривая. Внутри все сдавило, а горячие слова застряли комом горле и четкой мыслью в голове: «Я сделаю все, чтобы ты полюбила этот день». —В ней нет ничего, что тебе бы не понравилось, — шепотом ответил Пятый, не разрушая кристальную хрупкость утра. Пальцы путались в шнурках кроссовок, которые Лиана завязывала с лишней нервозностью. Она зло дула на пряди волос, вечно спадающие на лицо, чем привлекла внимание Пятого, аналогично стоящего в коридоре. Он сбросил рюкзак с вещами на пол, опустился перед ней на корточки и словил прядь золотой заколкой, успевшей попасться ему на глаза мгновение назад. —Спасибо, — шепотом бросила Лиана, смущенно опуская взгляд на носы белых кроссовок, — Мы вообще как добираемся: на тебе или на транспорте? — взволнованно уточнила она, разглаживая заломы на цветочном платье. —Каршеринг, — быстро ответил Пятый, бегло поправляя волосы перед зеркалом, и обернулся к ней, находя темную довольную улыбку на лице, — Нет, даже не думай. Ты только получила права, — строго сказал он, отсекая любые попытки на сопротивление, — Ты же не хочешь, чтобы… Пятый не договорил, замер с занесенным указательным пальцем и резко смутился, ища бегающим взглядом ее глаза. Наткнулся только на ладони, шумно перебирающие хлопок платья. —Да, ты прав, — на тяжелом выдохе ответила она, нервно закивав головой. —Лиана, — обеспокоенно бросил Пятый, провожая ее взглядом к двери —Не переживай, — небрежно отмахнулась Лиана, громко звеня ключами, — Это — просто поездка; это — просто дата. Не стоит превращать все в траур. На их счету было много поездок за город и ярких галочек напротив интересных мест, беспричинно привлекших внимание Лианы. В карманах их курток, сумок скопилось множество билетов с поездов, междугородних электричек, но не чеков с заправок: она неизменно недолюбливала машины, а права получила под напором подруг. Но из-за того, что поездка была спланирована не под ее влиянием, а под сомнительно-чутким руководством Пятого, Лиане не оставалось выбора, кроме как запрыгнуть на переднее сиденье белого кроссовера и быстро включить треки Адель вперемешку с сахарной попсой десятых годов. Знойный июль раскрашивал сладким солнцем очертания улиц, окантовывал золотым отблеском границы стройных домов, уходящих высоко в высь, и разбрасывал яркую рябь на воде фонтанов, собравших вокруг себя людей — колоритных пятен на фоне однородной зелени. Разносил свежесть за городом, вдали от пыли, шума и грязного ветра, сменившегося на горячий, мягкий порыв из приоткрытого окна. Лето играло пряностями и звенело под строчки ее любимых песен, растворялось в глубине зелени крон высоких деревьев, собравшихся аркой над длинной дорогой, казалось, ведущей далеко к необъятному горизонту, поражающему чистотой красок. Лиана зачарованно осматривала пейзажи, меняющиеся за окном, и ловила рукой порывы мягкого ветра, подставляя голову ближе к кусочку скромной свободы. С восхищением, затаившимся внутри, восторгом и со звенящим предвкушением разглядывала очертания полей и лесов в дымке яркого, палящего солнца. Часто вытирала вспотевшие от волнения ладони о край платья, которое она окончательно измяла, заламывая края податливого хлопка. Чрезмерно часто и неприкрыто косилась на Пятого, обычно невозмутимого и увлеченного делом, и пыталась вывести его на разговор о планах на ближайший день, честно, не ожидая ничего особенного и довольствуясь уже тем, что выкарабкалась из стен, пускай и уютной, но душащей летом квартиры. Получала в ответ только туманные фразы и факты о местах, мимо которых они проезжали, и подозрительно хитро улыбалась, понимая: готовился, узнавал и не без причин пропадал последний день, будучи особо нервным и возбужденным. Смущалась, с упоением слушая очередной короткий рассказ-легенду о мелькающем на фоне городке — хранителе неоправданных и пустых баек о каком-то творце, имя которого история замалчивала. Трепетала от переизбытка тепла и нежности, вынуждавшей сердце громко биться в груди и выдавать на поверхность краску румянца, щадяще осевшего на лице. Мягкий покров травы принял Лиану, спрыгнувшую на землю и слегка покачивающуюся от долгой поездки. Она устало потянулась, протяжно промычав, и обернулась на хлопок дверцы. Улыбнулась, довольно щурясь, и оперлась на подошедшего Пятого. Ластилась, склоняла голову ближе, когда его рука начала неосознанно трепать волосы, и взволнованно потопталась на месте, не найдя силы перебороть смущение и взглянуть на него. —Здесь очень красиво, — немногословно, шепотом бросила Лиана и без сил повисла в кольце его рук. Она, раскаленная жаром его тела и ведомая светлым подозрением и интересом, рассматривала всю вокруг под тихий шум дыхания Пятого. Пристально оглядывала россыпь полевых цветов, слегка приунывших из-за сухости земли, бросала основные цветовые пятна взглядом, находя среди богатства красок растения, недавно переползшие на страницы ее альбома. Щурилась от яркого солнца, отблесками мелькавшего на крыше небольшого светлого коттеджа, нашедшего отражения в окнах с темной деревянной рамой. Перевела заинтересованный взгляд на очертания леса где-то вдалеке и обратила внимание на ряд высоких лип рядом, около стен дома, заботливо огражденного от людской жизни плотными кронами. Лучезарно улыбнулась и вырвалась из его рук, скорее сбегая с маленькой возвышенности, прямиком к синим теням под громоздкими ветвями. Сбросила на лету кеды, путаясь в шнуровке, стянула носки и коснулась голыми ступнями прохладного ковра зелени. Блаженно прикрыла глаза, отстраняясь на мгновение от всего сущего, и спокойно выдохнула, медленно направляя взгляд на аккуратные качели, спрятанные за центральным массивным стволом. Точно такие же, как на той композиции Импульсивной, чувственной зарисовке акварелью под странным шлейфом детских, нежно-сахарных воспоминаний. Лиана размеренно прошла к качелям, оставляя невесомый ряд шагов в глубине изумрудно-салатовой зелени. Потянулась к канату, ощупывая шершавые волокна пенькового льна. Повела ладонью ниже, к дереву, и опустилась на дубовую дощечку, подгибая подол цветочного платья. Оттолкнулась ногами от земли, пускаясь в короткий полет, и неотрывно смотрела в сторону одного силуэта, резкого и контрастного. Обычно, без слов влекла взглядом и безмолвно зазывала к себе. Улыбалась, обещая тишину и свет, и тянулась навстречу подошедшему человеку. Довольно припала к груди, обращаясь кошкой, и ластилась, рассыпаясь в его руках. Отгоняла неизвестные слезы, отдавая их ткани его одежды, и неосознанно подгибала дрожащие губы. Отпускала застоявшуюся тоску, что терзала и щемила в груди, тому, кто безмолвно принимал любые ее чувства. Пятый зачарованно пускал блеск солнца по ее волосам, аккуратно раскладывая их по вздрагивающим плечам. Мягко вел по голове, успокаивая и поддерживая. Не искал причины резко хлынувшим слезам, зная, что мучило ее, не отпускало и не позволяло спокойно воспринимать май и июль. Понимающе осматривал ее сверху и нагнулся чуть ближе, мягко касаясь губами волос. —Ты ни в чем не виновата, — успокаивающе прошептал он вблизи ее уха и сорвал последние цепи самообладания. Под разразившиеся рыдания притянул ее к себе ближе, ограждая от всего живого, но не оставляя наедине с ужасом прошлого и уничтожающими чувствами. Цикады вознесли в высь свой звучный стрекот, тонувший в синеве теплой ночи. Ветер, необычайно мягкий и успокаивающий, раскачивал деревья и шуршал кронами высоких лип, неизменно стойко отделяющих пару от людской навязчивости. Объемное одеяло легло на пол темного крыльца и потянуло за собой горсть больших подушек и колючий шерстяной плед. Собирая мотыльков, золотой свет лился из одной скромной лампы над входной дверью, голоса за который медленно перетекли к импровизированному гнезду. Лиана очертила перила свечением пряных свеч и снова суетливо, с легкой припрыжкой исчезла в доме. Пятый с мягкой улыбкой наблюдал за возникновением и исчезновением аккуратной фигуры в тени коридора, путаясь со штопором и двумя бокалами. Вытянул пробку, когда около него опустилась Лиана, принеся тарелку с клубникой и аля-ресторанными брускетами, выполненными на скорую руку. Помогла ему, пододвинув бокал, ловящий отблеск серебряной Луны. —Мы опять скауты, — весело прошептала Лиана, с теплотой смотря на умиротворенного Пятого. —Сомневаюсь, что подростки, торгующие печеньем и коллекционирующие нашивки, пронесли бы бутылку вина в палаточный лагерь, — несерьезно возразил он, за что получил легкий толчок локтем в бок, и начал разливать алкоголь по фужерам. —Белое. Не красное. — неосознанно бросила Лиана, оглядывая драгоценное мерцание вина. —Вспомнил недавно прочитанный «Приют Грез», — спокойно сказал Пятый, протягивая ей бокал, и получил в ответ легкую улыбку. —Я заметила, что мы все чаще стали читать те книги, где в повествовании мелькают художники, — неловко озвучила свое предположение Лиана, слегка раскачивая золото вина. —Мне нравится находить в героях что-то от тебя, — честно признался Пятый, склоняя бокал в ее сторону. —Так и знала, — смущенно пролепетала Лиана и пустила звон стекла по светлой тишине ночи. Словила мягкую горчинку, различая легкое послевкусие фруктов, и слизнула с нижней губы каплю вина, соскользнувшую с языка. Улыбчиво покосилась на Пятого, развалившегося в гнезде подушек, и столкнулась с его чистым взглядом. Медленно отпила, демонстративно не сводя с него глаз, и наблюдала за темнотой, мелькнувшей под ресницами. —Я тут подумала, — туманно начала она, перекладывая фужер в другую руку, — Если бы я нарисовала горы Алтая, ты бы устроил нам уикенд в России? — хитро, с прищуром спросила Лиана и подкралась к нему. Уголки губ дрогнули в широкой улыбке, когда лицо Пятого окрасилось розовым румянцем. Он залпом осушил бокал, не смотря в ее сторону, и выхватил фужер из рук Лианы, оставляя его где-то сбоку, рядом со своим. Она не успела среагировать, прежде чем оказалась на его груди вблизи лица. Неловко моргала, глядя в глубь его мерцающих смущением и недовольством глаз, и обмякла окончательно. Трепетно повела ладонями по его лицу, словно забирая румянец, скользнула пальцами по бровям, запустила пятерню в волосы, оставляя след анархии и бардака, и не переставала смотреть в хвойную зелень полюбившихся глаз. Подарила нежный поцелуй у виска и бесцельно потерлась щекой о резкие скулы. Вновь заглянула в лицо, немного возвышаясь, и принесла тепло своей улыбкой. —Да, тогда бы мы полетели в Россию, — резко, но все еще смущенно ответил Пятый, на что Лиана тихо посмеялась, — Неважно куда. —Даже если я нарисую другую Галактику? —Даже другую Галактику. —Тогда я пока обойдусь Парижем или Римом, — загадочно шептала Лиана, склоняя голову вбок и накручивая прядь волос на палец. —Только не забудь оставить блокнот на самом видном месте, — со смешком добавил Пятый, увлеченно ловя рефлексы в ее глазах. Лиана продолжила мягко оглаживать пальцами его скулы, пока руки Пятого скользнули под платье по бедру. Он с тихим восторгом рассматривал черты ее лица, ограненные теплым золотым светом, ловил нежный блеск в неизменно прекрасных глазах и пропадал в трепете прикосновений. Опустил взгляд к губам, зная, что ей не нужно большего сигнала. Она всегда была щадяще нежной и аккуратной, но при этом игровой и рискованной. Целовала до безумия, уничтожала и собирала вновь каждым движением губ и полуулыбкой, часто врывавшейся в их поцелуй с его смешком. Влекла и владела, не позволяя и мысли о жизни без себя, но давала ему восполнить резкую необходимость показать свое превосходство и доминирующую позицию. И снова распаляла в нем жар и мазала своим теплом, прижимаясь ближе, чувствуя через ткань каждую напрягшуюся мышцу. И вновь улыбалась, со слезами на глазах, горящих слепой любовь и обожанием. —Подаришь мне танец? — тихо спросил Пятый, мягко оглаживая ее спину. —Тебе — всю себя. Его рука легла на ее талию, сжимая кожу сквозь мягкий хлопок. Ее ладонь сомкнулась за его шеей, а пальцы свободной руки переплелись в воздухе, делая их единым целым. Он повел незамысловатый танец, не имевший ничего общего с хореографией и профессиональным вальсом. Он увел ее, мягко покачиваясь под их собственный, давно известный ритм, и не мог прекратить улыбаться, как и она, кладя голову на его плечо, сильнее припадая к груди и теряясь в теплоте тела. Они танцевали в гармонии стрекота цикад, невесомо очерчивая удивительно большое крыльцо шагами, не путаясь в ногах друг друга и шепча что-то незамысловатое себе под нос. Пятый допивал последний бокал вина в компании тишины и ее легкого сопения, рассматривая сверкающие серебром звезды. Неосознанно оглаживал плечо, подтягивая выше плед и склоняя торс немного вбок, чтобы ей было удобнее лежать. Мельком взглянул на спящую Лиану, не удивляясь тому, что она заснула раньше, прежде разделяя с ним их благоговейную тишину. Поставил пустой фужер к ее, давно опустевшему, и светло улыбнулся, услышав неразборчивое бурчание Лианы. Заглянул в ее лицо и потянулся ладонью к волосам, открывая весь обзор. С упоением разглядывал выученные наизусть черты и вновь находил в ней что-то пленительно новое в жемчужном свете Луны и отблеске свечей. Находил в ней свой дом, понимая: почти год они состояли в отношениях. Почти год назад он отыскал смысл своего существования. Почти год назад он нашел и обрел жизнь. Пятый аккуратно опустил Лиану на кровать. Поправил подушку, докинул до плеч одеяло и распахнул окно, пуская мягкую прохладу в спальню. Обернулся на нее, удовлетворенно осматривая ее спящее лицо, прекрасно зная, как крепко она спит, когда выпьет.***
Тихий шорох ткани разбавил одинокую тишину солнечного утра. Руки переместились на лицо, мечтая оградить то от навязчивых лучей, но, не вырвав у яркой звезды победу, помогли переползти в полуприсяд. Лиана упрямо не открывала глаза, противясь новому дню, и недовольно хмурилась, злостно сминая одеяло. Но резко вздрогнула, услышав характерный щелчок зажигалки. Приковала сонный взгляд к слабому, дрожащему огоньку на розовых свечах. Сморгнула дымку утра и не веря смотрела на небольшой торт, покрытый глазурью и россыпью свежих ягод. Не замечала, как от волнения подрагивали руки Пятого, сидящего около кровати со сладким поздравлением в руках. —С днем рождения, — трепетно прошептал Пятый, сталкиваясь с ее округлившимися глазами, — Загадывай желание. Лиана замерла с приоткрытым ртом, не зная, как вести себя дальше. Не была в силах осознать происходящее и бездумно задула свечи, забывая о желании. Задрожала, сжимая в руках одеяло, и слепо не замечала громаду букетов, застеливших собой весь пол. Пятый отставил торт куда-то вбок, между пионами и ирисами, и скорее ринулся к ней, ловя дрожащие плечи и голову. Безудержно сдавил ее в объятьях, пытаясь облегчить все чувства и забрать разъедающую боль, с которой она цеплялась за его руки, плечи и оставляла слезы в изгибе шеи. —Спасибо, — прерывисто всхлипывая, сказала Лиана, — Спасибо-спасибо-спасибо, — вторила она, получая легкий поцелуй в лоб, принесший удивительную ясность. Она заглянула в его глаза, будучи окруженной сильными руками, и улыбнулась сквозь слезы, с неземной благодарностью смотря на Пятого в окружении букетов, захвативших своим цветом всю спальню. Роняла слезы, которые он старательно вытирал, быстро ловя пальцами, и понимала: он — тот самый человек.