***
Длинная худая тень нависла над кроватью молодой монахини, застыв, будто статуя, и при этом пристально смотря на её личико единственным горящим глазом. Сердце Твиззли Гаммми, которая проникла внутрь покоев Пастри через приоткрытое окно, колотилось в бешеном темпе, дыхание было частым, а с лица не сходила похожая на звериный оскал улыбка, но при этом незваная гостья вела себя очень тихо, что не было свойственно для ее характера, ведь когда та вламывалась с бандой в чей-то дом, то происходила кровавая расправа с жителями и грабеж, после чего уничтожение места преступления, превращая его в пепел. Но бандитка пришла совсем за другим. Она была голодна, но не на убийства и хаос, а на... любовь? - Вот и встретились мы снова, а ты даже не понимаешь, что я теперь всегда рядом, ангел мой, - шептала себе под нос девушка, присев рядом с кроватью монахини, - Ты даже не представляешь, что мне пришлось провернуть, чтобы наша встреча тут состоялась и нам никто не помешал, даже ты сама. Девушка сняла со своих рук перчатки и оголила свои обоженные от бесчисленных ударов электричеством ладони, которые казались мертвецки белыми из-за последствий травм. Твиззли придвинулась ближе к лицу Пастри, её шершавые пальцы коснулись нежной кожи лица монахини и подняли её подбородок, позволяя преступнице лучше рассмотреть личико своей возлюбленной: мягкие черты лица, маленький носик, круглая форма лица. Губы сомкнуты в длинную полоску, они имели заметный розоватый оттенок. Кожа немного бледная, ресницы её были длинными, но в тоже время острыми, как иголки. Бандитка еле сдерживала себя от того, чтобы не наброситься на монахиню, исцеловать и искусать её сладкие щеки и губы до крови и слизать эту кровь, пьянея от металлического вкуса, но она не могла позволить себе этого. Она не хотела будить уставшего ангела, не хотела, чтобы она прогнала её раньше времени, чтобы она усвоила свои ошибки и больше не было пути побыть с ней так близко. Без лишних колебаний бандитка поцеловала лоб, нос и щеки монахини, но самое блаженство пришло в момент поцелуя в губы. Твиззли никогда в жизни не могла себе и представить какого это, целовать губы любимой ей девушки, когда голову окутывает приятный дурман из самых разных чувств, а ком ниже живота не ощущается болезненно, а очень приятно, и единственный глаз блаженно смотрел на лицо Пастри, будто благодаря за эти моменты полного удовольствия. Ноги бандитки сжимались от возбуждения и смазка успела просочиться через шорты, из-под куртки начали выпирать сосочки и бандитка невольно отстранилась. Упав на пол она начала жадно глотать слюну и тяжелый воздух, пытаясь отдышаться и прийти в себя от избытка чувств, при этом не отрывая взгляд от мирно спавшей монахини. - Блять, что за нахуй? - Твиззли уперлась спиной на ножку стола, потирая ушибленную спину, переводя свой дух и переваривая всю сложившуюся ситуацию. - Ебать, неужели я... Нет, надо именно сейчас? Прямо перед ней? Кха... Опять играю с огнем... Но не впервой... Преступница быстро расстегнула замок на куртке и ремень на шортах, оголяя своё израненное пулевыми ранениями и сражениями тело. Она никогда не носила нижнего белья из принципа, ведь это так по-бунтарски и заставляет оппонентов понервничать и смутиться, если сказать им про это или показать, да и суетиться лишний раз не надо, если захочешь ублажить себя в любое время и сейчас это было ей очень необходимо. Но что-то не хватало, чтобы ощутить полный кайф от мастурбации. Чего-то, что могло заменить прикосновения Пастри к огрубевшей от ран коже Твиззли. И девушку осенило, ведь на столе до сих пор горели свечи, а воск она никогда до этого не пробовала, поэтому без долгих раздумий схватила со стола серебряный подсвечник и задув огоньки быстро достала одну из держателя. Немного подождав пока воск остынет та наклонила свечу к своей грудной клетке и теплое, немного обжигающее чувство пробежало по всему телу, заставляя его содрогнуться, волосы выпустить наружу пару искр. - Ах, блять~ - тихо простонала Твиззли, прикусив свою губу почти до крови. - Лучик света моего... Прошу, грубее... - и последние капли воска были вылиты на живот. После этого бандитка взяла себя левой рукой за шею, вызывая у себя легкое удушье, а пальцы правой руки скользнули вниз, нежно гладя клитор, позволяя самым своим похабным фантазиям брать над ней верх, представлять, что именно Пастри, которая даже не подозревает об её чувствах, гладит её промежность и дразнит клитор, оставляет поцелуи на груди и животе, а потом яростно проникает двумя пальцами внутрь и держит её за глотку, чтобы та не смогла избежать своего наказания, заставляя Твиззли прогнуться и чуть ли не застонать от удовольствия во всю глотку. Запретный плод как всегда был самым сладким для Гамми и ей хотелось вкусить его полностью. "Ты все ещё подросток, чтобы думать о таких взрослых вещах. Тебе надо созреть для такого." - проносилась в голове фраза того самого дня, когда Пастри и Твиззли Гамми общались насчет любви и чувств, но тогда бандитка соврала монахине о том, что любовь должна быть взаимной и поддерживающей, чтобы та сохранила о ней впечатление, что та встает на путь истинный. На деле же преступница просто мечтала, чтобы её ангел совершил над ней суд, чтобы он решал какое наказание суждено понести ей. Ей было в кайф думать о том, как стрелы арбалета попадают ей в мышцы и мягкие ткани тела, разрывая плоть, и когда Пастри бы подошла к ней с предложением сказать свои последние слова перед тем как покинуть этот мир, Твиззли Гамми бы не думая ответила "Я люблю тебя, мой милый ангел." И правосудие завершиться тем, что последняя стрела попадет в глаз, проткнет мозг, но не убьет и бандитка будет чувствовать, как с яростью монахиня будет вынимать из неё стрелы, принося дикую боль. Но она стерпит. До последней стрелы. И примет свою смерть.***
Ведь только через насилие познается настоящая любовь, не так ли? Ведь когда один партнер бьет другого это значит, что он таким образом хочет показать, что делать нельзя, а что можно? Это же хотела сказать Черри Пай, когда она и Твиззли Гамми оставались наедине в покоях богатой дамы? Девчонка не знала, но она боялась таких уроков не потому что было больно, а потому что очень обидно понимать, что тебя снова обманул тот, кого ты считал своим спасителем ради своих целей. Но что поделать, если она единственная, кто дает тебе кров и еду. Но какой ценой? Почти каждый вечер проходил в спальне с боем, криком или скандалом, ведь Твиззли не была такой покладистой как думала Черри Пай, скорее зверьком, но ей это нравилось куда больше, чем с послушной сучкой, и чтобы провести вечер полного удовольствия дама прибегала к использованию специального наркотического порошка, засыпая его в рот девчонки, насильно открывая при этом рот, после чего кинет на постель и хищным взглядом та будет смотреть в глаза беспризорницы, после чего накинется на Твиззли и хищно будет целовать и кусать молодое тельце, скользя пальцами по тельцу. Гамми к этому времени ослабнет и той придется только наблюдать за тем, как дамочка истязает её тело, пока шепчет на ухо девочке горячим дыханием "Я люблю тебя" много-много раз. После очередной ночи она поднимется с кровати и посмотрит на спящую мучительницу. Её взгляд снова будет полон ненависти и страха, сожаления о том, что она приняла решение остаться с "любящей" женщиной. И каждый раз она будет думать о том, как можно будет избавить себя от страданий, но выход, как думала Твиззли, был единственным. И вот этот день настал. Твиззли Гамми стояла рядом с новой знакомой - Вайлдберри, такой же беспризорницей и бандиткой как и она. Они смотрели и с холодным взглядом смотрели на размажженную по зеркалу голову Черри Пай. Ягодка не пожалела силы на удар своим леденцом и постаралась не оставить шансов на выживание, даже само оружие не выдержало и надломилось. Преступный дуэт ограбил дом и убежал тогда, поклявшись, что они не позволят никому больше их касаться и дали обет на любовь.***
Твиззли не смогла кончить и та просто свернулась калачиком около стола, в ужасе смотря на пол. Воспоминания о том, насколько она была беспомощной и слабой в те моменты не давали ей покоя. Она не хотела возвращаться в те времена и преступница сделает все, чтобы остаться высшей формой жизни, которая сильнее всех. Но стоит ли бороться с тем, кого ты любишь? Неужели все повториться вновь? Можно ли по-настоящему довериться Пастри или же за овечьей шкурой вновь прячется волк? Так ужасно и противно от самой себя, но что можно поделать? Уже светало и монахини скоро встанут на утреннюю молитву. Надо собираться и уходить, как бы Твиззли Гамми того не хотела. Взяв серебряный подсвечник как трофей, бандитка поцеловала в лоб Пастри на прощание и выпрыгнула из окна, побежав к оградке, чтобы потом скрыться в лесу. - Соверши же надо мною суд, мой ангел, - бубнила себе под нос Твиззли Гамми, смотря на серебряный подсвечник, который своим чистым видом напоминал душу монахини, - Покажи мне, что любишь ты меня. Выпусти стрелу в моё сгнивающее сердце. И отправь грешника в пучины Ада...***
Преступница долго думала над стихотворением, которое бы было в сегодняшнем признании в любви. Для неё это была как некая "терапия", которую посоветовали ей делать вместо наркотиков. Много бумажек были исписаны и бандитка чуть ли не материлась в стихах, чтобы получилось хоть как-то. Спустя два часа страданий она смогла все же настрочить хоть пару строк и на радостях та побежала, чтобы оставить новое письмо. "И снова свет твой мне пришел во сне, И смиренно пред тобой я встану, Чтоб ты своей стрелою кары Поразила сердце мне, испепеляя Все то черное, что есть в моей душе. И борец найдет себе покой в ангельских объятьях, Окрашивая белые его одежды кровью красной, а руки нежные темной гнилью души." - этот стих шел вместе с украденными булочкой и розой вместе.