4 a.m.

– Каччан! – голос звучал слегка невнятно, на заднем фоне отчетливо слышались ругань, громкие разговоры, крики, звон не то бокалов, не то стекла и даже приглушенная музыка. – Наконец-то! Почему так долго не брал трубку? – Потому что четыре утра, задрот, – ответ звучит устало. – У тебя должна быть чертовски уважительная причина, чтобы будить меня в такое время, иначе ты труп. Наш утренний патруль сегодня в восемь. – Но у меня влажная… в смысле, важная причина… да, еще две рюмки… как оно называется? Верно, оно самое! – последние две фразы звучат приглушенно, будто реплики обращены куда-то в сторону. Короткая пауза. – Деку, ты… ты что пьян? – шипит собеседник в трубку. – Ты там, блять, напиваешься или что? В своём уме?! – А вот это как раз не важно! – В смысле, блять, не важно? Ты один? Где ты сейчас? Что происходит?! – Тссс! Не шуми, Каччан. Это тоже не важно. Ты будешь слушать меня или нет? Мне нужно задать сочный… в смысле, срочный вопрос. Тяжелый вздох. – …хорошо. Только сделай это быстро, пока я одеваюсь. – Внимание, вопрос! …Каччан, ты готов? – Давай уже, не тяни! – Почему ты меня совсем не любишь? – Я…ЧТО?! – Я спросил, почему ты меня не любишь, Каччан? Хотя бы немножко? Стон. – Деку, ты издеваешься? Ты же там в стельку! Ты, блять, будешь жалеть об этом разговоре! Просто положи трубку или скажи уже, где ты сейчас, черт тебя возьми! – Это не ответ. – Блять, разумеется, это не ответ! Мы не говорим об этом, пока ты бухой в хламину и звонишь мне в гребаные четыре часа утра! – Просто ответь на вопрос, Каччан! Что, тебе жалко, что ли? Я хочу знать. – Деку, вот тебе простой ответ: потому что у тебя есть девушка, ясно? А теперь… – Уже нет. Пауза. – …Еще раз? – Девушки. Больше нет её. – В смысле? С ней что-то случилось? – С ней случился её "коллега", который "просто друг" и между ними "ничего нет", – смешок. – Проклятье… Изуку, где ты? – Сказал же, не важно. А знаешь, что я застал их прямо у нас дома? В нашей спальне. Весело, да? – Ни хера не весело. Где ты, блять?! – Ты не смешной просто. – Изуку, у тебя язык заплетается, ты… – Знаешь, что я тогда подумал? "Это должно было быть больно" – вот что. – "Должно"? Разве не было? – В том-то и дело. Да, должно. Но почему-то не было. Не особо. Это было отвратительно, да, потому что… серьезно? Зачем так делать? Но больше всего было просто… облегчение. Если бы они не были голыми, я может даже обнял бы их обоих. В трубке слышится нечто, подозрительно похожее на сдерживаемый смех. – Черт, только ты можешь сказать что-то подобное. Я почти хотел бы это видеть. – Тебе бы понравилось! Она так разозлилась почему-то. Будто оскорбилась, что я недостаточно расстроился. – Плевать. Она всегда была стервой. Сучка никогда мне не нравилась. – Ага, стоило послушаться тебя тогда. Ты был прав. – Я всегда прав, ничего нового. Вот только, если тебе на неё плевать, так какого хрена ты напился, задрот? – Не знаю. Мне стало страшно. – Почему? – Потому что я останусь один? Я не хочу оставаться один. Я хочу возвращаться домой, где меня будут ждать. Я устал возвращаться в пустую квартиру. Чуть не умер в прошлом году, провел неделю у матери, а потом пришел домой – а там пусто и холодно. Одиноко… Каччан, ты чего молчишь так долго? – …Изуку, пришли мне своё местоположение. Пожалуйста. – Но ты так и не ответил на вопрос. – Потому что я не хочу делать это по телефону. Мне нужно увидеть тебя. Сейчас. – Хорошо, Каччан. Люблю тебя. Мягкий смешок. – Чертов задрот, ты так об этом пожалеешь завтра…. – Думаешь? – Уверен. И, задрот? Изуку? – Да, Каччан. – Ты не останешься один. Обещаю.