Чужое имя

У Эла множество имён. Столько, что все помнят только он сам да ведущий свой список Ватари. Некоторые он придумал себе сам, некоторые получил, победив других детективов, некоторые — в подарок. И одно — в качестве проклятья. Бейонд, изуродованный страшными ожогами, раскачивался из стороны в сторону и громко, на всю камеру, хохотал. Развлекался, изображая из себя сумасшедшего. — В тюрьме даже жалкой копии скучно, что уж говорить о великом детективе, — заявил он, стоило только Элу войти. — Я знаю, за чем ты пришёл, — продолжил Бейонд неожиданно спокойным и размеренным тоном. — Я проиграл. И что обидно, даже не тебе. То, что осталось от губ, скривилось в подобии мечтательной улыбки, заставив Эла отвести взгляд в сторону, на замызганный матрас, сброшенный на пол. Обсуждать с Бейондом Мисору в его планы точно не входило. О ней Эл вообще ещё ни с кем не говорил — ни с понимающе прикрывающим глаза Ватари, ни с непривычно взволнованным собой. — Но ей моё имя не пригодится. В отличии от тебя, — Бейонд оскалился и встряхнул головой, будто желая избавится от несуществующей пряди волос, лезущей в глаза. — Я отдаю его, — Бейонд развёл руками, худобу которых подчёркивала тюремная роба. — Но оно принесёт тебе печаль и смерть. Насмешливая ухмылка с лица Бейонда пропала, как и болезненный задор. Осталась лишь непонятная грусть и печальное, нечеловеческое знание в странно блеснувших радужках. — Прости за это, — равнодушно попросил он и отвернулся к стене, начав нарочито отчётливо декламировать какую-то детскую считалочку. Выбирая каким именем назваться при знакомстве с японскими детективами, Эл даже не раздумывает. Рюзаки Рю. Имя, не раз помогавшее ему в прошлом. Так и не исполнившееся проклятье от того, кто считал себя его копией. Когда Эл узнаёт о пропаже (с вероятностью в 97% смерти) Наоми Мисоры — ещё одного напоминания о том лете в Лос-Анджелесе (которое он всеми силами старался удалить из памяти, как свидетельство собственного несовершенства), внутри всё сжимается от тревожного предчувствия. Первый Рюзаки Рю — уже мёртв. Убит Кирой. Очередь второго. — Сердечный приступ — не так больно, как сгореть заживо, — делится с Элом Бейонд, возникший во тьме короткого тревожного сна. — Вот вешаться — по-настоящему паршиво. Картины мёртвого тела Мисоры Эл старательно отгоняет: он не хочет видеть это снова. Бейонд печально улыбается и продолжает говорить. Эл просыпается ещё более уставшим, чем засыпал. Эл просыпается с пониманием, что нужно сделать, чтобы вычислить Киру. Эл просыпается с чужой истиной, звучащей рокотом церковного колокола. Умереть — ещё не значит проиграть.