Тогда был декабрь 2022 года.
Суровые зимы успели покрыть Америку, а совсем недавно тёплые ветра сменились холодными. Почва изменилась под действием таяния льда, и вдоль улиц теперь лежали чёрные сугробы снега, пока над каждым домом постоянно выл ветер. Мелкие животные и птицы убежали из города, в то время как крупные были немногочисленны и все уничтожены эпидемией. Хищники не появлялись совсем, но голод и жажда стали настоящим проклятьем, к которому люди уже давно привыкли. Поэтому они предпочитали говорить об искусственном происхождении своих бед, нежели о настоящем. Хижины были наполовину засыпаны, и мало кто отваживался выходить наружу, боясь попасть в завывающую снежную бурю. Не спасали ни бронированные ветками ставни, ни закрытые двери. Во время холодов сносило все мосты, а убирать все крыши было просто некому. Мороз кусал под коленями, а ног под собой не было видно из-за снега. В городе было пустынно. Все жители либо были мертвы, либо сидели в своих домах. Это был самый ужасный декабрь в его жизни. Настолько ужасный, что пересчитывать, сколько раз его вызвали в Альянс во время снежной бури, Крис бы не стал. Но прошло время, и он уже забыл про эти события, как забывают лица в памяти. Их стирали из его жизни, не трогая только ту ее часть, где они принадлежали ему самому. Но он помнил этот декабрь как самый ужасный, параллельно тому, насколько он был прекрасен. Иногда, правда, в его душе бродили сомнения, – ему казалось, что произошло что-то непоправимое, и всё могло быть иначе, если бы он помнил, что тогда им руководило. Крис сохранил в памяти эту историю до мелочей, потому что она была настоящей. Все события, происходившие в ней, происходили между другой памятью – белой, невинной и почти что ангельской. Но, как он вскоре обнаружил и даже – еще лучше, – те два совершенно одинаковых по своей жизни месяца были в одно и то же время самыми яркими. Самыми наилучшими и, сказать ,возможно, даже солнечными. Он помнил, с чего всё началось. 03.12.2022. США. Штаб североамериканского подразделения Альянса противодействия биотерроризму. Жизнь кипела своим ключом. Где-то через право возможности люди сидели за столами, обсуждая недавние новости. Пожилые люди, проводящие здесь почти всю жизнь, были окружены суетящуюся молодёжью. В одном из кабинетов о чём-то горячо спорили две женщины. В других секторах сражались, а в некоторых даже сдавали экзамены. Но здесь была другая сторона. Регистрация горела, и никто из женщин не позволял себе выйти на обед, забыв напрочь о своих важных, не менее больших делах, что каждым словом отскакивали по холодным от мороза стенам, когда по, кажется, совсем старым моделям телефона звонили. Знали только, что люди ждут. Работа, работа и ещё раз работа. И всё. Чтобы получить хоть какую-нибудь информацию о происходящем, приходилось взывать к тому самому рабочему дню, с которого всё начиналось. В одной из комнат несколько пар боролись на руках. Весело блестели лампы дневного света на потолке. В другой из комнат на полу сидела девушка. В другом месте молодой человек на бильярдном столе для острастки пинал тяжёлый шар . Менялись только стенды с листами, на которых под копирку были написаны фамилии известных мировых политиков и финансистов, иногда несколько строчек с именами звёзд спорта. На часах было ровно шесть утра, но время уже начало свой отсчёт, и им оставалось только втянуть головы в плечи и с тоской глядеть, как оно уходит сквозь огромное в пол окно. А там уже начиналась зима. Девушка с кислым лицом за своим столом что-то быстро писала. Вокруг стоял чуть неприятный запах хорошего геля для волос. Кажется, в этом месте утро всегда начиналось быстро. Через регистрацию на пару со строгими охранниками проходили люди и работники. Они скользили своими усталыми глазами, всего-то пару секунд задерживаясь, чтобы проверить тех на наличие опасных грузов. Некоторые, особо сонные, присаживались на не успевшие еще просохнуть стулья и снова проваливались в темноту сна. Когда девушка за стойкой в очередной раз подняла взгляд от листка, парень перед ней остановился. Она подняла голову и скользнула по нему взглядом. Потом опять уткнулась в лист бумаги. Жест, который говорил сам за себя, что ему "перезвонят". Шли молодые люди, суетящиеся и иногда поскальзывающиеся на ковровой дорожке. Но больше ничего такого, что можно было бы отнести к категории угрозы, она не замечала. Остальные посетители тоже были ей не особо интересны. Деревянная огромная круглая стойка протягивалась для того, чтобы толпы не занимали огромное место. По огромному залу так и раздавались телефонные звонки и совсем уж не горящие голоса женщин, что говорили с людьми, кивая почти на всё вопросы. Бланки, что были ещё с самого утра, как чистый лист, начинали заполняться. Уже успевшие нагреться работники пили горячий ароматный кофе, что расходился запахом по всему залу, подзывая к себе остальных. Люди оглядывались на вошедших и почему-то принимали их за членов команд, хотя никто ничего им не говорил. А потом стали приходить ещё. Сначала по одному. Постепенно их становилось всё больше. Одни были одеты в комбинезоны и рабочие спецовки, а другие даже в дорогие костюмы. Огромные стеклянные двери открылись настежь, занося в тёплое, нагретое и уже повседневное фойе порывы леденящего ветра. Снежинки залетали из улицы, где ещё даже не успело подняться солнце и казалось, в общем, что сейчас вечер. Утренний воздух, в который вплетался запах табака и ещё каких-то миртовых цветов, показался особенно непривычным после ледяного полумрака, царившего за толстым стеклом. В поверхность стола буквально впились чужие ногти, а женщина, которая теперь стояла и вообще забыла, что находится в общественном месте, металась так, как будто несколько минут назад её хотели убить. Голубые глаза метались с великой мольбой и испугом на уже перепугавшихся девушек за стойкой, что только и могли положить дрожащей рукой телефон, прерывая линию. Её губы были искусаны, а волосы неприятно липли ко лбу. Бежала. По её бледным искусанным губам стекала кровь, и вид её заставлял передёргиваться. Исхудавшее лицо было и впрямь уставшее, контрастируя с телосложением,но выступил иной вопрос про то, что с ней случилось. Тишина заставила её вздрогнуть и снова посмотреть в глаза девушки. Блондинка с недоумением металась по, кажется, уже ослабшему телу. Она точно знала, куда бежала и знала, что хотела сказать. Лицо девушки, как и вся она, напряглось, а глаза стали пронзительно-голубого цвета. Женщина уже решила, что скажет и собиралась это сделать, но вместо слов в голове вдруг стали всплывать неясные образы и видения, складываясь в совершенно непрозрачную картину, в которую она и пыталась сейчас проникнуть. — Извините, мисс, я могу чем-то помочь? - всего за пару моментов её схватили за руки охранники, оттягивая. Но рывки её были настолько уже, как казалось, обыденностью, что мужчины даже растерялись на секунду. Но страх был настолько велик, что она решила остановиться, не двигаться с места и только глядеть, наблюдать. И ей показалось, что чувствует, как на неё смотрят, видит пространство вокруг себя и людей в нём, но главное: словно взгляд устремлён внутрь её души. — Мне нужен Крис...КРИС РЕДФИЛД! - охрипший, кажется, сорвавшийся голос заставил молодых рабочих переглянуться. Её крик разлился на весь зал, привлекая внимание только пришедших, и потрясло в удивление. Сопротивление вновь стало проявляться: она падала вперёд, подламываясь в коленях, но удерживалась в вертикальном положении. Её ноги подкосились, и женщина упала на пол. — Извините, с мистером Редфилдом нельзя на данный момент связаться. Мне нужно ему что-то передать? - она лепетала, пока та отчаянно пыталась приблизиться к ней, снова мечась глазами, что залились слезами . Она смотрела на женщину пустым взглядом, и изломанным движением у живота снова открылась завязанная рана. В этот момент блондинка вздрогнула, и с её ухоженных рук соскользнул телефон. Она нелепо уронила его на пол, и тот раскололся пополам. Глаза её бегали в немом шоке по успевшей уже замазаться кровью одежде. — Пожалуйста... свяжитесь с ним как можно быстрее, - женщина устала сопротивляться и лишь губами сказала неведомый адрес, пока ручка рваными движениями писала по бумаге. - пожалуйста…успейте. Шатенка в последний раз глотнула воздуха, и на её лице отразилась маска человеческой боли и страха. Но закричать не успела, потому что сзади раздался страшный шум. Раздался грохот падающей мебели, потом хруст раздираемой бумаги. Блондинка не успела обернуться. Глухой звук упавшего тела прошел через зал эхом. Раздались крики людей, и девушка за стойкой вскрикнула, скидывая линию заказчика, набирая номер скорой. За одну секунду в здании стало столько паники, что стало тяжело дышать, а каждое слово отдавалось импульсом. Пальцы дрожали, а люди с новой силой пытались вернуть женщину в сознание, применяя различные варианты. Но все было напрасно. Раздался глухой удар, и ещё какое-то время женщина продолжала вздрагивать, застыв в неестественной позе. Между тем сотрудники скорой, которых уже вызвали через телефон-автомат, прибывали на место. Было непонятно, почему у них ничего не выходит. В воздухе висела тревога, перемежающаяся паузами, в которых не было слышно ничего, кроме звуков шагов и тревожных возгласов. Блондинка в ужасе наблюдала за бывшей собеседницей с пересохшим горлом и сбившимся дыханием. Голова кружилась, и через пару секунд было слышно, как завывали сирены за окном. Все эти звуки и красно-синие огни туманили разум. Глаза напротив казались двумя черными дырами, в которых отражалась боль потери, и одна из дыр того же цвета ярко светилась насмешкой. Потом слезы полились у неё по щекам, и она почувствовала, что руки дрожат. Сердце билось, словно молотком в груди, а ручка, что писала до этого корявый адрес, упала. Через несколько минут в помещение вкатили карету неотложной помощи и неотложку скорой помощи, а персонала стало вдвое больше, потому что случилось сразу две серьезных аварии — на улице и в зале. Девушка потеряла счёт времени. Ужас, казалось, будет длиться вечно, но вдруг он стал таять и исчез вместе с резким звуком закрывшихся дверей. Глаза метнулись к исписанной бумажке, заставив вспомнить, что ей диктовала женщина. Наконец галдящая толпа схлынула, и она осталась без лишних людей посреди опустевшего зала в отблесках отраженного света от цветных стекол. Сжав пальцами виски, она пошатнулась и прикрыла глаза.«Пожалуйста...успейте»
Блондинка проводила тело, что увезли в спешке. Открытые глаза были не живы, но почему-то в душе стояла ясная цель: Женщина заявилась сюда не просто так. Она что-то знала, что-то хотела предотвратить. То, чего сама не может сделать. Собиралась показать, как будет завершено то, что началось много веков назад. И, хотя женщина знала об этом немного, она была уверена, что обречена. Была похожа на девушку, что пытается заглянуть за поворот неведомого. Изменить что-то. Что-то, что изменило бы ее судьбу. Или даже судьбу целого мира. Всё же обречена. Синий экран привёл в чувство, а пальцы, как будто в дрёме, открыли поисковую строку браузера. Она начала набирать ранее написанный адрес, пробивая нужные улицы. Чувствовала, как лёгкие заполняются воздухом и, казалось бы, спешка - единственный выход. Но не спешить было нельзя.«Узнай, кто я, у меня бы тайн не осталось», – подумала она и открыла адрес. Внутри всё стало внезапно ясным, как будто свет прочёл её мысли.
« Дом 60. Улица: Викерс Бейкери.»
Проживающие:
???? Литтлер.
??????? ???????? »
Символы смазывались, и казалось, что сначала подобная пелена была из-за кристально чистых слёз,но она их быстро смахнула, а изображение никак не становилось чётче. Имени не было, лишь фамилия. Другое имя оставалось в анонимности и отскакивали лишь знаками вопроса. Казалось, ещё немного и странный шифр откроется. Но когда цифра «1» плавно, как вода, перетекла в цифру «2» и между ними вспыхнул и засиял первый символ, а следом сразу за ним раздался третий, стало ясно… Это не имя было выведено, и цифровое значение лишь иногда проскакивало, как будто его и вообще не должно быть. Она не должна была это видеть. Мерзкое ощущение проскальзывало по спине, пересчитывая позвонки и заставляя содрогнуться от наступающего страха. Но она не отводила глаза от монитора. Ждала ещё хоть чего-то. Чего-то, что подтолкнёт к бездне неизвестности и уступит путь освещённой тропой. Но этого не было. Чернота продолжала пятнать страницу одним махом, придвигаясь ближе и бормоча что-то невнятное. Уступит путь к границе, за которой покоится чистая ясность. И не будет больше ничего , кроме неё. И никакой памяти, никаких названий. Нет никакого дня, когда ты родилась, нет никаких голосов, которые называли тебя сколько хочешь, и где бы ты ни родилась. Нет ничего вообще. А потом, когда этот миг уже стал неизбежным, на экран выскочило ещё одно странное сочетание букв и цифр. Глаза сузились, и хотелось закричать. Хотелось биться об стену, как будто это бы спасло. Казалось, вокруг неё уже не было людей, но почему-то она осталась здесь. Экран засветился черным, и лишь несколько строчек дали прояснить ситуацию, давая толчок в спину.« R. C. C. 24.."
Надпись стёрлась, а за ней высветилась совсем другая.« R. C. C. 28 сентября »
Она прошептала что-то губами и пошатнулась. Утерев с лица слёзы, она посмотрела на список и засмеялась. Это было не то. Ещё дважды дрогнуло сердце, и странно, но после третьего слова фраза изменилась, как и цвет в этом месте. Она, кажется, сходила с ума. Это, кажется, не было галлюцинацией . Во всяком случае, она точно знала, что произошло, но не могла понять, в чём дело. Казалось, всё внутри неё говорило, что она так и не нашла того, чего искала. Эта мысль, как ни странно, успокоила её . И сама мысль, и смысл, который она обрела. Успокаивала,ведь блондинка и так чуть не метала из-за, кажется, обычного глюка. Оставалось последнее – набрать номер. Нет, потом. Сейчас лучше будет ещё раз обдумать. Или же...нет? Да? Нет..или.. Девушка сразу же хлопнула себя по щекам, из-за чего остался неприятный красноватый след, а некоторые участки кожи горели. Но тут же она расслабилась, как будто для таких манипуляций ей требовался не физический контакт с кожей, а некий ментальный. Нельзя ждать. Рука потянулась к другому красному телефону,что был цел, в отличие от её. Он был разбит в щепки. Она невольно записала себе в голове,что ей нужно будет за него заплатить и, стряхнув последний раз солёные остатки слёз, принялась набирать номер. Тот под конец замигал, но она проигнорировала его сигналы. Просто, не отрываясь, смотрела в записную книжку, на предпоследней странице которой уже появилась закладка со следующей темой : «конференция». Время шло, и ей уже начало казаться, что с первого раза она попала не туда. И она через некоторое время уже начала немного нервничать и для того, чтобы помочь себе успокоиться, стала громко считать, загибая пальцы. Послышался чей-то голос. — Свяжите меня с мистером Редфилдом.. пожалуйста. - её голос был наполнен мольбой и всё ещё дрожал после срыва. Пальцы перестали переминать длинный провод , связывающий микрофон. Где-то внутри срывался крик. Хотелось кричать на работника. — Извините, сейчас не возможно. Если это что-то важное, перезвоните по.. — Вы что, блять, не услышали меня? - горло сипело,пусть силы говорить всё ещё были. Что-то в груди горело, как будто это не она спасает чью-то жизнь, а ей. - Немедленно передайте линию мистеру Редфилду. Линию перенаправили, и послышались снова такие раздражающие гудки, что после них хотелось разбить телефон сразу же об пол. Смотря, как осколки разлетаются, только уже в осознанном взгляде. — Доброе утро. Я вас слушаю. - строгий голос заставил вздрогнуть после долгой паузы, и она сама себе кивнула, улыбаясь. — Доброе, мистер Редфилд. Извините за беспокойство. Будьте уверены, много времени я не займу. — Боюсь, уже занимаете. Раз вы так добивались звонка, произошло что-то важное, - с его стороны послышалась запинка - и надеюсь, что это так. Блондинка набрала побольше воздуха. Её смелость сразу испарилась, стоило лишь коснуться темы звонка. Внутри груди опять жалобно ныло, и казалось, что там пуля сдавливала всё органы,не давая вдохнуть такой чистый морозный воздух. Дышать им ей было больно, словно по венам шла вязкая ржавчина. Но ни страха, ни даже волнения не было. А если и было, то очень-очень маленькое. До того маленькое, что перед ним меркли переживания о той женщине. Вот только мороз был отнюдь не приятным и никогда не помогал преодолеть этот страх. Пожалуй, именно это и спасло её сейчас от обморока. — К нам сегодня заявилась женщина..- со стороны собеседника послышалось неизвестное чирканье. Она долго тянула паузу, и это сказывалось на его терпении. - она просила о вашей помощи. Долго.. долго она не продержалась. Сказала лишь адрес - связки дрогнули, и она всхлипнула, переставая говорить. — Что случилось с ней? — Она упала в кому. Точнее, раннее мы думали, что это был обморок, но, кажется, женщина была очень ранена, и из-за её рваных движений рана открылась. Она.. потеряла много крови. - тяжёлое дыхание она чувствовала даже через трубку и шмыгнула носом, переводя взгляд на привлекающий внимание ноутбук. - проблема не в этом, сэр..когда я хотела проверить адрес, то имена жильцов были скрыты и..была лишь одна фамилия. Я имею в виду, что обычно на сайтах такого не было! Особенно..на наших. — Продолжай. — А потом..он начал глючить,писать какие-то цифры. Я поняла, что второе имя вряд ли является ФИО сожителя. Это, возможно, кое-что иное. Скажите, вам что-то даёт дата двадцать восьмое сентября ? - тишина прервала информационный разговор. Он молчал, как будто думал и действительно знал. Это дало новую надежду. В зале резко похолодело, и единственное, что она могла, так это сжать свои плечи, прикусывая совсем недавно до этого ухоженные губы. Она даже не поняла сначала , что сейчас идёт дождь вперемешку со снегом. По тем самым скользким стальным ступеням, которых она никогда не видела, лились струйки воды. Внизу, на глубине тоже было холодно. — Знакома. - раздался монотонный голос, и из её глаз снова прыснули слёзы, как будто она выиграла большой джекпот в своей нудной, совсем никому не нужной жизни. - Скидывай адрес через администрацию . До связи. — Спаси...- телефонная связь оборвалась,и единственное, что ей осталось - положить его на место , мокрыми ладонями снова проводя по лицу - спасибо.Тогда лил дождь вместе со снегом.
***04.12.2022. Дом Уинтерсов.
Солнечные лучи можно было уловить, лишь если выезжаешь рано утром. Иногда они пробивались через нагромождение покрытые рыжими пятнами туч и падали на видневшуюся среди них верхушку какого-то большого купола. Часто в их полосе света возникали гибкие силуэты птиц. На секунду они проливались сквозь окно, и в комнате становилось теплее и уютнее. Так всегда начиналось утро. Обыденность надоела, заставляя её струшивать , прямо как серый порох с сигареты. Странная и страшная была красота вокруг. Осень. Рано умершая зима, начало нового, неизвестного человеку года. За окном отчётливо были видны все эти облачка, лениво шевелящиеся на ветру, и всякий раз просыпалось неясное чувство тоски. Солнце подавало надежду, окрашивая лес . Но сильнее всего был ветер. Он поднимал в воздух листья, но каждое следующее движение ветра меняло его направление так, что получалось по нескольку больших и малых дуновений, отбрасывающих назад и в сторону бросающие мелкие и вялые листья. Но это, наверное, относилось к прежней зимней жизни. И вдруг в воздухе возникли такие цвета и звуки, каких он раньше никогда не слышал. И эти краски и звуки вдруг напомнили ему, что он всё ещё жив. Вернуло в реальность, и дало набрать воздуха. Небо только того и ждало, чтобы упасть на них прохладной тенью, прикрыв от лучей. И сразу всё приходило в движение. Утро обнадёживало, но почти сразу же вслед за этим солнце забирало надежду и оставляло голые ветки деревьев в мёртвом покое. Бледная зима нежно укутывала плечи, понемногу согревая раздетые сердца. За окном всё реже пели птицы. Похоже, осень собиралась отступить в свои права всерьёз и надолго. Рябиновые ветви начинали понемногу желтеть, и постепенно отсюда, с этой точки, город превращался в место, где никогда не бывает дождей, где любой предмет можно взять в руки и как следует исследовать, увидеть всё то, что скрывают от глаз облака. Так мог бы выглядеть и его дом. Балкон был холодным. Белые, укутанные мрамором уступы не согревали, так же как и солнце. Лишь радовали глаз. Ветер, много-много ветра, свистел между мраморных плит и выл, как в молодости... Сколько же с того времени миновало? От всех тревог и волнений, от всего, что он испытал в те годы, остались лишь следы в сердце. На одной из мраморных колонн был выбит дракон, поглядывающий то на закат, то на мраморный балкон. По мраморному телу дракона скользили облака. Он ощущал то же, что и тогда, только ветер стихал, и становилось легче. Гранитные плиты пахли снежным ветром.«Я все ещё вижу, как закрываю глаза и засыпаю. Это мои сны. Они пугают меня, но я не против. Кроме них больше ничего не осталось. Действительно ли?»
Зола старых воспоминаний, бьющаяся внутри, словно огонек лампадки, давала ему возможность остаться живым и по-прежнему приживать в лунном свете, пляшущего на воде и летящего далеко-далеко над ночным океаном. Всё то, что давало боль, но также отрешённо включало адреналин. Это было сильнее его. Сейчас, через столько лет, он был благодарен судьбе за то, что она подарила ему еще одну жизнь, которая всё равно была недолгой. Ведь теперь, когда в ней была только горечь и боль, не было места надежде и счастью. Всё прожитое вжималось и прилипло к сердцу. Многое изменилось. — Не думал увидеть тебя здесь так рано. - голос был намного тише, но всё также нарушил его покой. Хотя какой покой, если это даже не его дом. Хотелось ответить, но это желание подавила сигарета во рту, заставляя его вступить в капкан прошлых ошибок. Он снова молчал на его слова. Если бы он мог выбирать, то выбрал бы молчание. Но, к сожалению, выбора у него не было. Его попросили говорить. Слова почему-то не шли на язык. Вместо них он представил, что собеседник далеко от него, словно плывущий в океане по ночным волнам одинокий парус. - Снова думаешь о том звонке? — Не совсем. Кошмары. Вот я и.. здесь. - охрипший голос развеял ветер, и Уинтерс еле его услышал. Было ясно, что он не станет их повторять. Молчал и всё. Вернее, он не делал никаких попыток заговорить. Только иногда, словно что-то или кто-то говорил ему из комнаты, предлагая принять участие в разговоре.- У меня плохое предчувствие. — Оно у тебя всегда плохое. - ответив на вопрос, Крис словно почувствовал, что происходит в голове у собеседника. Его лицо напряглось, словно он прислушивался к далёкому эхо собственного голоса. - Прости. У тебя ведь где-то ещё теплится надежда, что всё можно как-то исправить, не так ли? — Возможно. - сигара пустила дым и растворилась через пару секунд, совсем не привлекая внимание. Пусть запах и стоял около Редфилда всегда. Но стоило закурить снова — и окружающие уже не обращали на этот дым никакого внимания. Как будто могли что-то изменить.. И снова молчание. — Ты мне лгал? — Не совсем. - лучи давно проснулись, обволакивая совсем лёгким теплом мраморные уступы- не будь этого всего и понимание того, что всё это не закончено..это даёт двигаться. — Ты не устал от этого? - он молчал. Сигарета всё также догорала, как будто показывая, через сколько их разговор закончится. Этот холод давал воспоминания, которые проскальзывали вместе с ветром. Устал. И не хотелось ничего в этот раз, кроме короткого сна. Этот момент был нужен больше, чем всё остальное. И от него не убежать. И теперь он не знал, как заставить это случиться. Время наступило плохое. Перелистывая сценарий, мужчина прислушивался к себе. Он действительно очень устал. Итан был единственным человеком, который его понимал. Итан его понял. Знал. Вот только понял он не в целом, а в виде коротких отрывков. После Румынии этот вопрос не приходил ему в голову. Но сейчас вдруг стало очень важно, что он скажет. Что он вообще может сказать? Они снова молчали, как будто их маленький сценарий случайно исчез. За несколько секунд до этого он очень ясно понял, что это конец, что этот день никогда не наступит. Что и на этот раз с ним происходит то же, что и в прошлые разы - пустота и растерянность. Мир не менялся. Он не менялся тогда, в Раккун-сити 1998. Он не менялся, когда почти был на волоске от смерти в Китае 2013. И он блядски не менялся на протяжении всех двадцати девяти лет. И если в этом была бесконечная цикличность, тогда Вселенная, которая сама по себе зло, сама по себе благо и могла жить в безбрежной вселенной, умирала. Неизменным оставался только мировой терроризм, хотя и поговаривали об открытом противостоянии. И никто не обращал внимания на эту банальную истину. Ей просто не находилось никакого логического объяснения. Не могли найти ответ этой цикличности. Никто не может изменить его полностью. Он понял, что, скорее всего, никогда этого не сделает, и сам удивился, что мысль об этом вгоняет его в такую грусть. Он видел себя завтрашним. Неудачником, который только что потерпел сокрушительное поражение в битве с самим собой. Но сдаваться он не хотел. — У меня задание. - окурок медленно коснулся стеклянной пепельницы.Огонек от него был размером с детскую ладонь, а остаток сигареты на три четверти был чёрным. Слюна на его губах начала быстро высыхать, пока не стала тонкой плёнкой. - Извини , что снова ухожу рано. — Ничего. - его голос звучит успокаивающе, и Редфилду снова хочется верить в лучшее. Тёплое касание губ на его щеке отражаются самым ярким воспоминанием и также испаряется. Мир исчезает, только яркие искры и ледяной ветер вокруг. Они остаются там на несколько мгновений. И когда там гаснет очередная, внутри вспыхивает новая. Живая и невинная. — Я, пожалуй, оставлю чай в гостиной. - звучит насмешливый тон Мии сзади,и Крис снова хмурится под тихий смешок Итана. ***26.09.1998. Раккун-сити. Подземные лаборатории.
Лаборатория была холодной. Полы в ней были сделаны из кафеля. Матовый пластик отражал свет и потому выглядел чистым. На полу лежало несколько пластиковых ящиков, а в середине зала стояла чёрная, как тогда показалось, операционная лампа. В дальнем углу лаборатории стояло несколько металлических стеллажей, а рядом с ними несколько больших чёрных ящиков, заставленных такими же чёрными плоскими коробками. Никаких картин на стенах. Полки со стеклянными стаканами и стопками бумаги, пробирки с каким-то раствором. Пять высоких цилиндров, которые стояли вдоль стен, источали какой-то резкий химический запах. В центре лаборатории, напротив двери, на выступе высотой в человеческий рост была укреплена грушевидная электрическая лампочка, которая выглядела вполне уместно. У стены стояли три стола, заваленные образцами тканей, банками, жгутами проводов, маленькими детскими кубиками и блестящими шприцами. На одном из столов в глубокой банке копошилась, ползала и даже прыгала на своей алюминиевой голове малюсенькая черная пиявка. Стены были из рифлёного железа. Над дверью был небольшой рифлёный дисплей, по которому бежали длинные полосы ровного света. На тумбах за стеклом лежали бинты, стояли шприцы, пузырьки с какой-то жидкостью. В углу на полу стояла стеклянная урна. Дверь была открыта. По ногам прошёлся холодок. У того призрачного коридора был другой рисунок: ободранные плитки, остатки тёмных стен и мигающие сквозь туман зеленоватые лампы. Где-то неподалёку монотонно стучали высокие капли. Наверное, текли вниз по водосточной трубе. Всё вокруг вновь обрело привычные черты, но что-то ушло и в душе на миг взяло вверх мерзкое, гадкое чувство. Она всё ещё здесь. От воды становилось ещё прохладней, может быть из-за того, что была уже холодной. Потом где-то за углом зажглась лампочка, и в бледном свете девушка увидела картину: на полу сидел ещё один труп. Вокруг стояла темень, и туннель терялся в этой тьме. Звук капель становился громче, но стены тоннеля неподвижны. Было мерзко. Она разглядывала своё голое тело, не отваживаясь издать всхлип. Каждая черта выводилась синими пятнами, и она лицезрела, как пульсируют её вены. Как дрожит напряжение в мышцах ног, а потом плавно перетекает в подкожный жир, формируя идеальные икры, отчего ступни казались ещё толще. Она давно так не двигала мышцами. Они вздулись, и девушка лежала, уже не ощущая вообще ничего. Женские глаза схлопнулись. Потому что больше всего на свете ей хотелось закричать от стыда и омерзения. Но вдруг её лицо исказилось , и всё тело как-то нервно дернулось. Смотреть на своё отражение было ещё неприятней. Хотелось зажать уши руками и спрятаться под стол. Острая боль в висках передавалась дальше, и эта боль словно вогнала её в странное состояние, нечто среднее между болью и оцепенением. Даже кожа казалась другой. Она была совершенно белой, гладкой и никакой. Такого ей раньше видеть не доводилось. Ей было страшно. Она здесь уже несколько месяцев. Уже никто здесь. Просто удачное тело. Смотреть на себя со стороны было страшно, но она боялась отвести взгляд. Хотела, но не могла. Девушка ощущала свое тело так, словно это был неодушевлённый предмет. Страшная догадка потрясла её сознание, и вскоре она поняла, что та истина, которую она всю жизнь скрывала, от которой так старалась убежать – настоящая. Она слилась с таким открытием, что ощутила ужас куда больший, чем испытала в те мгновения, когда поняла, что сходит с ума. Её сухие губы дрожали, и на них что-то рвалось. Она открыла рот, но не сумела произнести ни звука. Одновременно у неё было острое чувство, что ещё секунда, и она не сдержится, и крик вырвется из её гортани. Если она так и сделает, то вся её жизнь уже невозможна, и тем самым прервётся и последний шанс быть счастливой. Хотя, можно ли быть счастливым после всего этого времени и ужаса,что происходило буквально под землёй мирной жизни? Этот блядский город, некогда её дом, больше не родной. Чужой, противный до передёргивания мерзкий, что хочется изрезать своё всё ещё живое сердце. А если нет сил, то не всё ли равно ? Всего лишь соплей больше. Но это не её так называемый дом. И она никогда больше не будет так называть его, если снова увидит этот жуткий оскал изо всех углов. Эти изучающие, бегающие глаза, что лишь сверкают интересом, видя страдания людей по их вине. Они - причина бедствий.« Что, если и я когда-нибудь стану такой?»
По подбородку неприятно стекала кровь, капая раздражительным звуком и растворяясь в воде, оставляя розовый след. Руки были по-прежнему широко расставлены, и на них дул прохладный ночной ветер. Голова пьяно моталась из стороны в сторону, и из перерезанного горла было слышно хриплое бульканье и журчание воды. Но ей не хотелось смотреть в сторону лица убитого. На его месте могла быть она. Девушка резко сплюнула, опуская голову на то, как растекается бордовое пятно в воде, постепенно начиная терять свой первоначальный цвет. В горле сразу же застыло, и ей хотелось вымыть его, больше не вспоминая этот железный отвратительный вкус. Но не сможет. Не забудет. Капли крови попадали на подбородок, и по шее поползло что-то мокрое и липкое. Обида на губах и холод в груди, похоже, ещё не прошли, и она просто молчала, только часто мигала, чтобы не заплакать. Пить хотелось жутко. Потерянные глаза понемногу стали различать контуры окружающего. Этот белый свет она помнит.В бреду что-то подобное уже было, но давно и настолько далеко, что возникало такое впечатление, будто это было в другой жизни. Вода в небольшой железной ванне уже остыла, оставляя за собой лишь неприятный мокрый след на коже. С большим трудом, скрипя зубами и еле сдерживаясь от мучительной рвоты, она встала на ноги. Казалось, её качало из стороны в сторону. Будто сейчас она упадет в воду и утонет. Зеркало на стене отразило её совсем юное, но уже сильно исхудавшее лицо, на котором резко выделялись скулы и маленький, чуть раскосый разрез глаз. На плече проступила татуировка: оранжевая звезда с четырьмя стрелами, окруженная тонким золотым ободком. Голова была тяжёлой, словно налитой свинцом, и в каждом шаге ощущалось безмерное отвращение к самой себе. То, что происходило в её душе, было для остальных прозрачной скалой, за которую не хотелось заглядывать. Теперь нужно было сделать это самому. Она словно шла по самому краю бездны, куда два взгляда свысока уже не доставали. Теперь над пропастью стояла только она сама. Зеркало давно запотело, оставляя размытый, уже одетый силуэт на один с собой. Лицо рисовало что-то совершенно несуразное, неправдоподобное и уже надоевшее за вечер. Мир стал маленькой выцветшей фотографией, сквозь которую смутно виднелись очертания труб. Они медленно вращались в бесконечной карусели, делая похожими увиденный мир на старый папин граммофон: сначала фотографии, затем колбы и картинки становились мрачнее, темнее. Её влажные пальцы провели по стеклу, смазывая концентрацию на зеркале,где показались уже тусклые зрачки. Едва приоткрытые губы рвано дышали, из последних сил хватая воздух. Горло рвало, хотелось кашлять, но порыв приходилось останавливать, впиваясь в собственную руку ногтями, оставляя белые полосы. Она хотела прошептать что-то очень важное, но на этот раз ей удалось издать только сдавленный хрип.« Кто я? Кто ты?»
Голос как будто впился в разум, повторяясь бессвязным эхом, почти перекрывая всё частички мозга. Голова закинулась назад, в глазах застыл мученический ужас. Каждое слово отзывалось в теле новой мучительной вспышкой. Но хуже всего было то, что этот голос у неё не исчез, а стал каким-то сверхчувствительным. Казалось, он всегда был где-то рядом и только выжидал. — Нет..нет..нет... пожалуйста, уйди... уберись..- она скатилась около стола, нервно повторяя одно и тоже, как будто в дрёме, не переставая выдавать хриплые речи, которые вскоре переросли в отчаянный крик . Он отозвался пульсацией в горле.- УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ! Двери заскрипели, и её тело дёрнулось в страхе. Они пришли снова ставить опыты. Они услышали её. Она почти слышала тихие голоса, которыми они разговаривают. Гнетущее чувство надвигающейся угрозы охватило её, когда на неё навалилась тяжесть их огромных ладоней. Всё это было действием препарата. Она это прекрасно знала, и постепенно её сознание начало бороться. В этом не было никакого смысла. Жизнь человека столь коротка, и главное, что о ней можно сказать, это что за ней всегда следует смерть. Удары сердца отдавались во всём теле, но девушка сдерживалась изо всех сил, медленно вдыхая воздух в обожжённые лёгкие. Сквозь внезапный испуг пробился новый и почти неожиданный страх. Страх за себя. А вдруг они сейчас отнимут её жизнь? Голоса в разуме лишь перекрывали их противные голоса,пока её рвано хватали за синие запястья. Она услышала свой собственный крик. Лёгкие разрывались от напряжения, и вскоре она уже не могла сделать вдох. Ослабевшие ноги не держали её. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ, МРАЗЬ! - рука, которая была рядом со столом, рвано схватилась за операционный нож, упорно втыкая в область груди. Грудная клетка бешено билась, пока плоть разрезалась, вытягивая скальпель один раз за другим. Эти ужасные звуки как будто специально чмокали,пока струйками иногда брызгала кровь. Рыдание, стоны, непрерывное движение рук, которые рвались оттянуть её от себя. Его крики были слышны через весь корпус, пока тело судорожно пыталось остановить кровотечение. Лезвие всё также уверенно разрезало его сердце, прекращая биться на последних ударах. Кровь толчками стала выходить из разреза, разлетаясь во все стороны багровой медузой. Тело, секунду назад содрогавшиеся в конвульсиях, застыло. Сковывающие движения ножа прекратились. И только тогда, когда стало медленно останавливаться дыхание, все вокруг стихло. Она перестала дышать и отпустила нож. Шок резко прекратился, оставив внутри абсолютное безразличие. Они заслужили. Ещё несколько минут и он прекратил делать вдох, став грудой своей мякоти. Ноги обмякли, и тело глухо упало на пол, оставляя за собой лужу.Голоса стихли.
Это всё просто безумие. Стало страшно и как-то очень сильно захотелось воздуха. Но крик не прекращался. Он внезапно выплеснулся из темноты, оглушив и заполнив всё. Волна страха пробежалась по её телу, разбудив в душе что-то похожее на ярость. Сам по себе этот крик оказался довольно неожиданным. Она никогда не осознавала до конца, насколько он страшен. Но так уж получилось. Никогда прежде не было у неё такой обиды на собственное бессилие, как в эти секунды, когда крики ночного мира словно насильно разрушали тот маленький мирок, который она успела создать вокруг себя. Она не просто узнала этот звук, он раздался в её голове. И только тогда гневный крик схлынул, оставив за собой непонятный страх, скрутивший ей внутренности. Руки как будто в конвульсиях бились, крепко сжимая окровавленный бардовой кровью скальпель. Всё это казалось бесконечностью. Девушка всё ещё чувствовала приступ тошноты, но она лишь пошатнулась, снова оборачиваясь в сторону зеркала. В его косо треснувшей поверхности виднелись растянутые в оскале челюсти. Мёртвые голубые глаза заглядывали в каждый закоулок её души, и некому было их остановить, даже самой себе. По её шее, с подбородка несколькими каплями стекала не её кровь, пачкая вверх уже давно не белой майки. Эта картина выглядела..интересной? Женщина рвано вдохнула пару раз, залившись тихим смехом, как будто раздумывая над комичностью ситуации. Облегчение, блаженство, восторг. Так, как будто что-то важное, с таким трудом вырвавшееся из плена клещей памяти и ужаса, отпустило. Из зеркала на неё глядела окровавленная нижняя половина лица – та, которая с широко раскрытыми пустыми глазами. Не так выглядел обычный человек. Она им и не была. Сердце сильно билось в груди, словно в такт с хриплым дыханием девушки. В следующую секунду она нанесла удар, вкладывая в него новую силу, наступающего отвращения. Эхо страшного звука далеко разносилось в воздухе, заставляя её вздрогнуть от собственного движения. Удар пришелся по шее, туда, где ядрами свешивались нити жил и артерий. Рука девушки отяжелела, и она чуть не упала. Что-то заставило её задуматься, всё ещё держа лезвие в шее и наблюдать как струя крови скатывается, оставляя бардовую дорожку. Дрожащие руки поняли, что они не могут больше сжимать скальпель. Тяжело дыша, она опустила их. Голова столкнулась с окровавленным полом, где она несколько секунд лежала неподвижно, восстанавливая дыхание. Тело было мёртвым. Оно не дышало,не сопротивлялось, а кровь уже начинала сворачиваться. Его пустые глаза были направлены на неё, пытаясь как будто рассмотреть гниющую душу. Этот взгляд заставлял чуствовать себя грязной. Заставлял с ужасом проворачивать всё происходящее в очередной раз и задумываться о правильности. Её всхлип пронесся по комнате, и она услышала посторонний звук, сжимая в ослабшевших руках оружие. Топот туфлей не прекращался, но из непросветной тьмы никто не выходил. Был кто-то ещё. Сторонний наблюдатель, что всегда прятался в тени, наблюдая за мерзкими сценариями, которые он бы несомненно предугадал. Кто-то незримый, скрывающийся за сценой и исподтишка подкидывающий гадости. Хотя этот наблюдатель обычно не высовывался, и тени от него почти не было видно, временами этот некто возникал так неожиданно, что хотелось со всех ног бежать прочь от сознания достаточно глупого, чтобы признаться в том, что рядом кто-то есть. Этот кто-то посмеивался над глупостью людей и вообще над всеми живыми существами. Кто-то, чьей целью было лишь убрать всё появляющиеся под солнцем искры света и навсегда скрыть все вопросы, которые могут возникать. Было такое чувство, что это он вечно подкидывает ей иголки, заставляя её танцевать танец, который уже казался давно устаревшим и смешным. Она просто не могла его игнорировать. Что-то было не так в её жизни. Он был неправильным в её жизни. — Я хочу покончить с этим. Хватит уже, ты мне надоел. Надоел со своей конченой игрой, понял? - никогда ещё она не желала убить кого-то настолько сильно. Её ненависть была больше, чем любовь к нему. Да и это была не любовь. Ненависть была к человечеству, которое имело наглость бросить планету в одиночестве на растерзание вирусов. Это было желанием уничтожить как можно большее количество врагов. Девушка не испытывала ненависти к нему до той секунды, когда он вдруг не превратился из вечного пленника в добычу. Её вены заметно пульсировали. Это была смертная ненависть, наполнившая её душу, не имевшая аналогов в природе, которая становилась к вечеру только сильнее. Что-то новое, жуткое и горькое. Её ноша теперь выглядела достаточно тяжелой, и она поняла, что этому страданию не будет конца. - Хватит. С ножа упала последняя капля крови.***
04.12.2022. Коттеджный городок.
— По месту координат - это здесь. Холодный ветер гулял среди простора небольшого коттеджного городка, что тесно переплетался с лесом. Дома с черепичными крышами стояли недалеко от асфальтовой дороги, по которой изредка проносились машины. Чуть в стороне, там, где дорога изгибалась, стоял дом с несколькими широкими окнами, за которыми поблескивали вспышки света.Уютные бревенчатые домишки из сосновых бревен и серого камня перемежались с деревянными избами, совсем старыми и выглядишими совсем крохотными. Но вот ветер усилился, и деревья, стоявшие вдоль дороги, словно опустились на колени, качаясь и держась за стволы. Потом ветер поднял пыль, заслонившую небо, и видимость ухудшилась. Наконец мимо пронеслись два черных круга . Это было несколько автомобилей, чьи фары озаряли утро, с ещё не восставшим солнцем. С одной стороны тянулись ухоженные коттеджи, рядом располагались клумбочки с декоративными кустами. Вся эта красота по замыслу застройщика должна была изображать растительный мир. На асфальтированной территории было несколько деревьев, похожих на ели, только без веток. Деревца выглядели свежими. Видимо, их только привезли с какой-то лесопилки. — Странно, что коттедж не отражался на общей карте Вашингтона. Построили что ли недавно? - подал голос Дион, рассматривая на вид пустующие улицы. Как будто кто-то пытался построить иллюзию жизни, не привлекая внимания властей. Некое подобие окружающего мира. Молодой кинолог заметно нервничает, разглядывая почти одинаковые дома, бегающими глазами переминая губы и едва покусывая и до того сухие уста. — Не думаю. Видишь плесень на том доме? Значит, возможно..их просто каждый год ремонтируют? Хотя, мне кажется, что никто таким заниматься каждый год не будет, или же.. — Или же это нужно было, чтобы поддерживать внешний вид пустых домов, сохраняя макет семейных жилищ. - поддерживает Джон, перебирая заточенный нож и вглядываясь далёкое в серое небо. Небо довольно прозрачное, с белой полосой далёкого горизонта. За несколько метров уже не разберёшь, где именно виднеется белая полоса. Лезвие армейского ножа рассекает воздух, и их взгляды с Роландо быстро пересекаются, дабы получить одобрительный хмык в их с Дионом сторону. Они и так все понимают. — Значит,этот коттедж должен кем-то финансироваться.. какой-то шишкой. - тихо вздыхает Эльба, складывая руки в замок. Его лоб морщиться и находится в мыслительном процессе, разглядывая и до того подозрительные машины вместе с другими участниками. Скользкое ощущение преследует его, забираясь под слои одежд и доводя до мурашек и недопонимания складывающейся ситуации. На его лице заметно бегают напряжённые венки и серьезное лицо снайпера озаряется мелькающей растерянностью - Такие постройки не могут уйти от глаз правительства, тем более, что разрешение на строительство и использование территории около озёра в лесе..это более чем дорогое удовольствие. — Фиктивное соглашение? Думаешь, кому-то из верхнего правительства нужно было одобрить это или этот человек что-то им пообещал? В любом случае,если это скрыто и легально построено..значит, мы в полном дерьме. Это означает, что мы или наткнулись на предателя,или же это просто пустующий коттедж. — В котором живёт одна женщина,и та подозревается в связях с Раккун-сити? Ты хоть свой бред слышал? Сколько ты спал? Это явно что-то серьезное. - Лобо цокает языком и губами шепчет ругательство, разглядывая зацепку на перчатке. Уилсон сразу реагирует, обеспокоено его оглядывая, получая строгий взгляд, от которого парень сразу же отходит к другому сокомаднику. Каждый из них не в самом радостном настроении. Птицы перестали петь, показывая, как зима наступает. Повисла тишина, нарушаемая только завыванием ветра. Собравшиеся и прислушивавшиеся к разговору мужчины только кивали и задумчиво посматривали по сторонам. Постепенно лица всех вокруг стали серьёзными и сосредоточенными. Всем было ясно, что пришла новая проблема - неизвестный, но на вид не заброшенный коттеджный поселок, женщина в котором скрывала столько секретов,что даже Шерлок Холмс не разгадает их, только посмотрев на неё. Но самый главный вопрос ещё не был задан - «Что ей нужно было от них?» — Значит,тут почти никого не бывает. — Скорее всего из-за того, что это дальний выход на озеро. Почти никто через этот путь не едет. Идеальное место для того, чтобы строить то,что должно быть скрыто.- из рации слышатся помехи и женский голос вещает. «Тундра». Обычно она выступает в роли стратега, показывая лучшие ходы к тем или иным точкам. Но сейчас она вместе с ними в одной команде , уверенно держа в руках оружие. Ей верят, ведь Эмили - ведущая и может быть какой угодно, но не бездумной. Только сейчас они намного серьезнее, чем несколько минут назад. И все они знают, что теперь главное - быть готовым ударить, если что-то пойдет не так. Они команда, семья и готовы идти за своим капитаном до самой смерти. Окиньте взглядом всю команду и не увидите ни одного лишнего человека. Каждый выполняет свой долг. За каждым стоит команда. Все сплочены общими ценностями, и каждый по-своему ценен и необходим в этом месте. Они единодушно разделяют одну судьбу, понимая, что подлое легче всего добыть из другого, а добродетель родится из трудностей. Все в команде признают единство друг с другом и между собой. Забота о ближнем - первое условие для достижения цели. — Всё будет хорошо. - Роналдо двумя движениями руки хлопает Диона по плечу, заставляя того улыбнуться шире. В это мгновение встречаются глаза, улыбки. Здесь раскрываются тайны. Вся жизнь – это одно короткое мгновение в борьбе . — Главное - не нервничай. — Ну ладно-ладно. Я могу ещё сделать вид, что я дерево,но не забывайте про меня! - Перлман поднимается, отряхивая едва запачканные штаны, и хмурится на усмешку «Сероглазого». Уилсон тихо прыскает со смеху, отворачиваясь от него, дабы не видеть его лицо. — Тогда хватит разглагольствовать и иди сюда. - Эльба продолжает, усмехается, кидая едва заметные, с искрами в глазах взгляды в сторону кинолога. Давно уже он себя так не чувствовал. Смех, к которому он так привык, вдруг становится чем-то естественным, словно зарождается внутри его самого. Даже не задумывался, что может так наслаждаться жизнью. Ребята синхронно начинают смеяться,толкая Джона к себе и затягивая в треугольник объятий. Было до жути неудобно. Форма местами сдавливала,а определённые подсумки бились об бока. Но сейчас они видели лишь своих товарищей с озорными улыбками на губах. Они были счастливы,и здесь не нужно было ничего говорить. Вместе были готовы к любым испытаниям. Всё было по-настоящему. Таким детским было полное доверие, взаимная защищенность и открытость, что западала в душу с первого взгляда. От них не пахло потом, оружием и кровью, не исходило ощущения опасности. Ни стонов, ни боевой славы, ни даже страха. Только ритмичное дыхание, легкое подрагивание в сердцах и счастливая беззаботность. Они были живы. Их сияющие глаза видели одни и те же звёзды даже утром. Это был уникальный миг единения, и они не могли им насытиться. Чистое небо озаряло небосклон в этом момент,как и их самих. — Про нас ещё не забыли? - Чарли тихо смеётся, сразу же замолкая из-за речи Эмили с другой рации. — Заканчивайте, Капитан говорит принимать позиции. — Так точно! - звучит второй гудок из рации, и на их головах закрепляются шлемы.***
Деревянная дверь слетела с петель. Вслед за ней внутрь ворвалась ледяная мгла, явив взору интерьер прихожей. Как выяснилось, это и был холл с овальными часами в его середине и застекленной тумбой в конце, где в беспорядке лежало множество различных фотоснимков. У погашенного камина оставалась лишь брошенная чёрная кочерга, а серые стены давили, как будто именно они вжали весь свет в себя. Опять навалился липкий страх, пришедший с пустой тёмной прихожей и поглотивший все мысли о бродящей рядом силе. По полу были рассыпаны окурки от сигарет и чувствовался резкий и незнакомый запах. Создавалось впечатление, что в доме ни разу не убирались, а скорее второпях забыли его проветрить. Это был, несомненно, старинный дом, к счастью не заброшенный, а до сих пор содержащийся в приличном состоянии, но ставший похожим на бездушное изваяние. Величественная, но, тем не менее, подбитая мраморная лестница , ведущая на второй этаж, освещалась лишь зимним солнцем из открытого окна. — Пусто. Распределитесь по первому этажу и попытайтесь что-то найти. - Редфилд тихо выдохнул,всего секунду наблюдая, как пар выходит изо рта. Солдаты разбежались,и оставалось лишь оглядываться самому. Коридор справа от лестницы вёл как будто в пустоту, и лишь далеко в последней двери горел тусклый свет. Дом был с виду обычный, даже не примечательный, но то, что происходило с ним внутри, заставляло нервничать, и наблюдать за любыми изменениями окружающей среды. Никаких звуков не было, были лишь раскиданные рамки, журналы и газеты старых новостей._____ Be careful what you write down ______
Запись: 001. 04.12.2022.
Форма издательства: письменный формат.
Имя издателя: Кристофер Редфилд.
Состояние: черновик.
«Я помнил эти объявления наизусть, а всё остальное было для меня покрыто туманом. Вырезанные фрагменты заставляли меня невольно вспомнить о том, где и когда это началось. Началось тогда, когда даже никто не подозревал, а возможно, и вовсе намного раньше. Приходилось разбираться. Меня долгое время мучали кошмары по этому поводу даже в Европе. Что уж тут говорить,если тогда я сбежал с больницы? Видимо, лечебницы - не моё любимое место.
Я ненавижу их. Эти белые стены, одинаковые врачи и ... одиночество? На самом деле глупое самоубеждение. Я давно одинок,даже в окружении людей. Я не знаю точно когда это началось,но я пытался сделать всё, что в моих силах, чтобы не думать, что я действительно в этом убежден. Ведь нет, это действительно не так. У меня есть много знакомых и людей, за которых я бы отдал жизнь. Конечно,я значительно отличаюсь от того импульсивного меня, которым этим горел. Просто вырос.
Сказать честно,я скучаю за Раккун-сити. Этот городок,пусть не мой родной, дал мне много воспоминаний, который я теперь не хочу вспоминать. Не из-за составляющего воспоминаний, ведь они прекрасны,а из-за них.
Почти уверен, что это всё ещё сходит кому-то с рук. Всё то, что происходит в мире. За это всё ещё кто-то ответствен. Я уверен, я найду их. Возможно, для этого придется поменять что-то. »
Запись завершена. В таймере отсчёта находится одна запись.
_____ Be careful what you write down ______
Старые газеты вещали о Раккун-сити, но это были те издания, которые не увидела ни одна живая душа Америки. Их просто скрыли. Старая потёртая бумага почти развалилась в руках,но шрифт упорно выстоял свои годы и был даже читабельным. Прессы повторялись, некоторые места были обведены и вырваны. Было понятно, что это делалось как раз на тот случай, если это когда-то прочтёт кто-то другой.«Раккун-сити и скандальное разрушение города. Виноват ли в этом президент США?»
Крис устало вздохнул, снова мазнув глазами по тексту. Старая и вовсе не правдивая пресса. И, кажется, правду знают только те, кому положено. Его голубые глаза метнулись к следующему, уже более презентабельному документу и на первых строчках выползал очень "интригующий" заголовок:«О нас.»
—"Тут живёт значит женатая пара. Однако, обручальное кольцо снято. " - листок был откинут в след газетам, составляя в себе по мнению Редфилда романтичный контекст и клятвы о вечной любви или же обсуждение личной темы. - "Мне-то все это зачем?» — подумал он и так же молча прикрыл листок газетой, потеряв к нему интерес.«Эксперимент № 28
Пол: женский
Иммунная система этой дамы превысила наши ожидания. Чистый прародитель сумел пробить несколько её антител. Однако спустя несколько месяцев инкубации её иммунная система самостоятельно смогла выработать антипатоген против инфицирования. Мы ещё не видели таких успехов.
Мистер Биркин припустил, что её организм смог выделить эпитом против вируса. Из-за этого её главный комплекс гистосовместимости пошёл вверх, и мы надеемся на прорыв в этой сфере. Мы переместили её в отсек NEST, чтобы наблюдать. Возможно, из этой сферы антител мы сможем выработать смесь инфекции,что даст усовершенствовать его через её ДНК, кодирующие эпитопы. Таким образом, через генную инженерию мы сможем передавать заражённым связанные антитела, и их жизнь значительно продлится после заражения. Мы сможем создать более эффективных солдат. Это даст нам осуществления манипуляций с её генами, введения их в другие организмы и выращивания искусственных организмов после удаления выбранных генов из ДНК. Вирусы дадут нам новую жизнь.
Э.Р. Umbrella Corporation. »
Глаза судорожно вчитывались в текст, перелистывая дальнейшие пустые листы. Видно было, что в нём присутствовали исправления, вставки и приписки. На это указывали и уменьшенные цитаты, и зачёркнутые буквы. Слова хлестали сознание, но понять хоть что-то из сказанного было практически невозможно. Про кого шла речь? Почему эта женщина держит это у себя? Она учёный Амбреллы? Зачем тогда сдалась им в руки? Что-то было в этом всем связно, но глаза будто закрыли, а все чувства обострились в трижды, и он оглядывался на каждый шорох. Это жуткое чувство, что ты вдруг потерял ориентировку, длилось очень недолго. Но дело было не в реальности происходящего, а в том, что он вдруг остался один на один со своим страхом, что прошлое, которое он так старательно избегает, начинает возвращаться к нему, подкрадываясь со спины. Забиравшись внутрь самого себя, оно вдруг начало действовать за его спиной, затмевая яркое и живое настоящее. Он помнил историю, которая всегда сопровождала этот момент, и никто из них никогда её не забудет. Он был бессилен предотвратить приход времени «раньше», потому что это время уже прошло. Но ничего не могло изменить его, потому что сам он уже был частью этого времени. Как это только могло произойти? По молодости тогда Крис даже не задумался, что может быть сейчас. Но воспоминания были такими мрачными и повторялись, что можно было предположить, что ничего не изменится и в этот раз. Возможно, не в его силах это сделать, потому что Редфилд уже внёс всё, что мог. Забившись в собственных воспоминаниях, он уже и забыл, что находился на миссии, но короткий вскрик буквально ещё несколько минут отдавал эхом по коридорам. Следом послышался звук падения чего-то тяжёлого, а вслед за ним жуткий звук бьющегося стекла, как будто кто-то стянул на себя сервиз. Наступившая тишина была неправдоподобно мёртвой. И явно затягивалась. Крик доходил из кухни, и прошло пару секунд с тех пор, как быстрый топот кого-то из команды направился по коридору. Не стоило стоять. Похоже, он попал в зону бдительного внимания неизвестного, который в случае неприятностей может навалиться сразу со всех сторон. Внезапно его охватили неравные мысли, что он действительно может оказаться жертвой. Правда, опасность была не смертельной, но все равно… Предосторожность была лишней. Никого вокруг не было, кто мог бы предоставить опасность. Коридоры этого дома если и не были лабиринтом, то явно пытались на них походить. Покрытая плиткой мозаика под ногами, стоявшие в нишах скульптуры в человеческий рост с неимоверно длинными руками и лицами, множество резных мраморных столбов, подпиравших двери, тянувшихся по периметру и изредка пересекавшихся, множество накрытых тряпками предметов на стенах. Напоминало не дом, а музей. Причём, кажется, по внутреннему расположению его даже не пытались обустраивать. Запахи, в общем, были самые обычные: смесь пыли с кислой сыростью, слабые ароматы трав и портвейна, каких-то сигарет и металла. Откуда-то издалека донесся резкий и неприятный скрипящий звук, а следом, совсем близко, около него и почти нога в ногу встал солдат. Чуть справа заговорил твёрдый и уверенный мужской голос: — Капитан, женщина ранена. Мне кажется, именно её мы и ищем. - это была точка невозврата.****
Как бы мрачно не становилось в своих же снах, ты — это ты. В любое время ты можешь уйти. Это твой выбор. Но пока ты слышишь эхо прошлого, ты никогда не уйдешь от его тяжести. Когда-нибудь ты поймешь, что ты уже был свободен. Можешь обвинять вечность в своих ошибках, но эти ошибки никогда не перестанут быть твоими.****
Это была достаточно просторная комната. Единственная, где светился свет, просачиваясь через щели двери. Здесь было не очень уютно. Вокруг царил полный разгром: сломанные столы и стулья, раскиданные по полу книги, разбитые вазы, разбитая мебель. Лязгающий металл, скрип и удары слышались со всех сторон, а в нос били затхлые испарения. И тело. Худое, бледное женское тело. Оно лежало в углу, прислонившись к стене, и с едва, казалось бы, дышало. Лежало странно. Странно для трупа. Казалось, что она, изображая труп, одновременно становится им. Расслабленная поза подчеркивала неестественность ситуации. Рот чуть приоткрылся, будто она собралась улыбнуться, но ей помешали это сделать. В ее мертвом взгляде не было и следа испуга, как будто знала, что должно произойти. В углах ее рта была запекшаяся кровь, хотя руки и одежда были в порядке.Черты ее лица разгладились, и стало видно, что в них есть что-то старушечье, что-то лукавое, но, несомненно, живое. — Она жива? — Вполне, но при смерти. - Чарли на секунду кинул взгляд на Эмили, которая пыталась помочь женщине,но та лишь мягко улыбалась с приоткрытыми глазами и отказывала. - Мы вызвали скорую, но она почему-то очень не хотела подобного. Возможно, она пыталась покончить жизнь самоубийством. — Возможно. - кинул в подтверждение Крис, окончательно сложив оружие в чехол. Его поступь была осторожна, как будто ему был необходим этот разговор с женщиной. Она же, казалось, ни о чем не переживала, лишь несколько была рассеянна и пыталась лениво перевести глаза. Возможно, она хорошо играла свою роль. Когда же, наконец, она отвела глаза в сторону, он понял, что пришло время заговорить. — Мне жаль, что мы не успели раньше, мисс. - его голос был по-прежнему суховат, но это не мешало ей узнать то, что он действительно сожалел. Это многое значило. Облегчение, которое она ощутила, было достаточным для того, чтобы продолжать разговор. Вместо того чтобы молчать, она пыталась рассмотреть его в сумраке комнаты, но ничего не было видно. — Вы...вы пришли, - едва ли ей удавалось вдохнуть воздух в лёгкие, дабы спокойно выговорить слова. - я никогда в вас не сомневалась, мистер Редфилд. Этого уже хватает для того, чтобы не усомниться в том, что я выбрала правильного человека. - она как-то лукаво улыбнулась, но ненадолго. Её лёгкие разрывал кашель, но она прилагала огромное усилие, чтобы скрывать его. Женщина упорно сопротивлялась, словно боролась с сильным и несправедливым врагом. Ее сознание начало туманиться, и когда она снова увидела его глаза, ей пришлось отвернуться. Её не удивило, что всё происходящее похоже на галлюцинацию. Она жила в ней столько лет. - Ох, мистер Редфилд..у вас, наверное, есть должные вопросы. Я понимаю..но. — Но? — Вы не узнаете от меня ничего дельного. - отдышка говорила лишь об одном. Её конец уже близок. Но она, как живая, так и умирающая, попыталась напоследок сказать ему ещё одну странную вещь.- Но вы можете спросить у меня один вопрос,если вас волнуется что-то... конкретное. — С чем мы имеем дело? — С судьбой. - женщина понимающе хмыкнула на непонимание и вновь по-доброму улыбнулась. Её улыбка была понятием единым. Она была прощающейся и совсем не передавала никакой боли, которую должны испытывать люди перед смертью. Нельзя ничего сказать или сделать, остаётся только само прощание. Эта улыбка была как бы продолжением и обнажением этой боли. Важно было то, что улыбка, в которой было совсем немного обычной человеческой боли, казалась лучом света и защищала. Защитила от дальнейшего сокрушительного и мучительного. Будущего. Потому что вместе с прощанием она обнажала весь ужас, в котором должны были быть обречены люди. И сам этот ужас, медленно заползая в сознание, мучительно воскрешал в памяти те давние катастрофы, столкновения и войны, из которых люди вышли другими. А ужас становился все шире и необъятней, и с каждым новым ударом сердца он занимал все больше места. Эта память уносила в свои глубины зло, скрывавшееся прежде за внешними проявлениями. Она становилась памятью, облекавшей в определенные формы все существующее.Она превращалась в бездонный и всеобъемлющий страх, от которого не было спасения нигде, даже в небесах и на луне, которые уже не обещали ничего, кроме смерти. Эта память была памятью, хоронившей все прошлое и рожавшей будущее. Её улыбка стала последним этапом будущего. — Пожалуйста, позабот..тесь - кашель обжигал лёгкие, заставляя женщину выплюнуть неопределенный красный комок слизи. Она сползла на холодную бетонную поверхность, пытаясь хоть немного отдышаться. Перед глазами стоял чёрный огонёк, пламя которого постепенно угасало. Кровь стучала в висках, губы пересохли, а при каждом вдохе едва хватало сил, чтобы сделать его. Рука едва коснулась его, которая была напротив, вручив на первый взгляд совсем ненужный кусок пластика, что служил ID паспортом. - Позаботься о...ней. - .В сущности, её смерть была освобождением. Это был просто этап в её жизни. Женщина улыбнулась в последний раз. Минут через пять, показавшихся вечностью, глаза совершенно залепило запекшейся кровью, и она больше не могла видеть свет. Она захлебнулась в собственной крови. Паспорт немного треснул под напором руки. Воздух сделался мокрым и тяжёлым, и словно бы пропитанным запахом смерти. Кровь маленькой струйкой вытекла из её рта, пачкая пол. В последний раз дрогнули её руки. Ещё немного и напряжённая жизнь прекратилась навсегда. Спасибо, капитан.Когда выберемся, мы поговорим с этим.. Джейком..
Не бегите от самого себя.Капитан, всё будет хорошо.
Почему ты ушёл также? С улыбкой на лице. Ушёл в прошлое, не уйдя со мной в будущее.
Настоящее - это заслуги прошлого. Мы никогда не учимся на своих ошибках. Чтобы стать достойным чего-либо, нам приходится постоянно переделывать себя. Многие из нас даже не подозревают, что их поступки уже несут последствия, которые начинают влиять на нас через много лет после этого. Нам не остается ничего другого, как так поступать. Ничего иного не остается, как постоянно терпеть. И наши грехи не уменьшаются. Так было всегда, и даже сейчас. Настоящего нет нигде и никогда. Есть только одно настоящее - это то, когда мы способны совершать поступки. Когда мы действуем, а не ждём, пока кто-нибудь сделает за нас выбор. Вот тогда и наступает настоящее. - «Крис? Как вы там?» - он едва моргает, отводя взгляд от картины, которая только что произошла. Ребята что-то вокруг копошились, но это прошло мимо ушей и стало какой-то рябью на фоне. Его губы сжались в тонкую линию, выдохнув воздух из лёгких. Крис провел по наушнику пальцем, слегка надавливания и начиная говорить. — С нами всё хорошо, Реббека. Женщина, которой нужна была помощь.. мертва. - Редфилд перевёл взгляд на едва согнутый в руке паспорт, разглядывая его уже получше.« ID, распознающий паспорт старшего учёного.
Имя: Эдгар
Фамилия: Райт.
Доступ: старший учёный, доступ лаборатории NEST 4 уровня.
Underground scientific complex of the umbrella.»
— Что с ней случилось?— Кажется, совершила самоубийство..или же была тяжело больна. В любом случае, она как будто знала, что умрёт.
— Она передала что-то? Нашел что-то в доме, возможно?Какие зацепки её вызова?— Амбрелла - одно слово и тысячу ассоциаций, из-за чего Реббека невольно придержала речь.
— Обсудим в штабе. Обыщите дом. Возможно, эта женщина знает больше, чем нам дали в её досье? По возможности захвати какие-нибудь документы. Скорее всего там есть зацепки.— А тело? - он тихо вздохнул, смотря, как ребята суматошно проходят каждый миллиметр деревянного пола.
— На экспертизу. Если это был просто туберкулёз, пусть так и будет. Но...я поддаюсь сомнениям.— Точно также, как и я. Думаешь стоит.. - Крис замялся, подводя свои глаза на окно, где тихо поднимался рассвет. - стоит сообщать Кеннеди? Он ведь ответственен за происходящее в кругах этой страны от имени.. Федерального агента.
— Но если это глубже? Что, если проблема идёт не в границах Америки?— Он в любом случае очень даже нам поможет. - он покрутил в руках паспорт, цепляясь за мелкие полупрозрачные цифры, обозначающего кода - Нам нужна правительственная информация из его рук..и знания прямой практики.
— А наши информаторы?— Не хочу ставить в известие штаб. Мы ещё не замяли некоторые... конфликты. - Чемберс, видимо, слегка задумалась, но он, немного устав, продолжил - Звонок исходил мне на прямую линию. Они не имеют права лезть туда, пока я не поставлю их в известность в письменном виде. Не известно до конца, связано ли это с Б.О.О. Амбрелла могла напортачить с любой отраслью своего прошлого. Неизвестно, с кем мы имеем дело.
— До связи. - бросила она под конец, оставляя за собой лишь небольшой шум наушника. — До связи.. Он в последний раз оглянул комнату, прежде чем распределить ребят по дому, и зацепился за пятно крови. На его перчатке точно также светилось маленькое пятно крови, оставляя за собой едва заметный тёмный цвет. Это была её кровь. Но теперь её сердце не билось, и он не чувствовал ни тепла, ни холода. Это была лишь пустая комната с запахом сырости. Ребята лишь передали друг другу настроенные рации, раздавая попутные указания, а некоторые остались здесь до приезда докторов. От них был слышен лишь шёпот, и то немого раздражающий на мнение Криса. Но это одолевало пустоту их присутствия , а поэтому он просто наблюдал за тем, как некоторые скрывались за тёмными поворотами дома. Шепот ушёл вместе с ними. Остальные же ушли безмолвно. *** Если Вселенная бесконечна, встретились ли мы в этом моменте? Цикличный ли месяц нашей встречи или же это лишь бредни? Если Вселенная бесконечна, смогу ли я в другой справится с тем, чтобы защитить тебя ? Может ли Вселенная исправить вечность или же она отторгает меня?***
04.12. 2022. Коттеджный городок.
Параллельное действие этого же времени.
Женщина коротко улыбнулась, ступая тихо по паркету и отмечая неизменность картины. Она равняла расстояние со столом, коротко стуча своими короткими каблуками . Открывая и закрывая глаза, ощущала полное спокойствие. Но никакого постороннего, тревожного или даже просто неприятного чувства в душе не было. Правда, всё это было тоже ложью. Она знала, кто находится в этом доме, и знала, что ей нужно забрать. Паркет тихонько поскрипывал, словно напоминая: бежать поздно, все пути отрезаны. Но если по большому счету, то неважно, что эта женщина делала. Важно, как она это делала. Ее движения были полны грациозности и, если можно так сказать, прелести. Но когда она вдруг останавливалась и поворачивалась, в ней появлялось что-то колючее, словно каждый раз она видела что-то новое, еще не достигнутое никем, а просто догадывалась об этом. В ней чувствовалась зрелость, а не только юность. Она не касалась предметов, лишь глазами по ним водила, наконец-то не спеша подойдя к столу. Та женщина её действительно послушала. Пустая пробирка с едва оставшимся препаратом блестела в тусклом свете солнца. Несколько капель мутноватой жидкости, выцветшая от времени и сил этикетка . Шифр у этих пробирок со временем забывается. Лишь на стекле красовалась фраза:« Вакцина типа Т. »
Женщина коротко улыбнулась, как будто удовлетворена похожим результатом. Особь кинула взгляд на кроватку в конце помещения и шумно вздохнула, подбирая разбитую пробирку в руки. Часы начали отсчитывать время. Вдруг она улыбнулась так широко, как могла. Это не предвещало ничего хорошего. Женщины быстро проверили содержимое небольшого чемодана, и постепенно ее лицо выразило наигранное недоумение и разочарование. Время уходило за своей хозяйкой. Именно тогда дверь открылась. Женщина тихо хохотнула, напоследок смотря, как пара глаза уводит её с растерянностью, цепляясь крюком за крышу. Это была их первая встреча нос к носу. Пару пуль пролетело мимо её лодыжки, что поспешила скрыться за панорамным окном. Изящная ножка едва не зацепила вазон с сухими стеблями, когда она вильнула в последний раз. Хотелось бы побежать за некой особью,но.. Плач заставил Криса вздрогнуть, осматривая помещение уже более спокойно. Он видел, как пробирка в руках этой женщины медленно улетала куда-то наверх вместе со своей так называемой обладательницей. В то же время он ощущал какое-то совершенно новое, странное и от этого еще более волнующее чувство. Наступила секунда затишья, в которую ему было страшно дышать. Он медленно ступил по полу, замечая свои едва подрагивающие руки. В конце почти пустой комнаты находилась кроватка с аккуратно белыми занавесками сверху. В животе у Криса похолодело от нехорошего предчувствия, и он задал себе вопрос: действительно ли он делает то, что нужно? Шторка колыхнулась от небольшого ветра, и на Редфилда снизошло озарение.Из детской кроватки на него смотрели большие синие глаза. Это была девочка младенец.
Продолжение следует....