"По мужчинам"

Минсок не помнил, чтобы соглашался идти с Чанёлем в гей-клуб, но почему-то в ночь с пятницы на субботу обнаружил себя как раз там, танцующим где-то явно вне танцпола. В счёт высокого роста, Пака тяжело было потерять в толпе, однако, Минсок не спешил возвращаться к другу. Не спешил то ли от того, что спешить не получалось из-за путающихся ног, то ли от того, что бармен за стойкой был уж слишком симпатичным. Особенно в этой жилетке, под этим цветным освещением и ещё в немного помутнённой алкоголем фантазии Кима. Пару дней назад Чанёль, наконец-то переживший свой не очень-то кризисный кризис самоопрелеления, под деланно удивлённые вздохи Минсока объявил о своей ориентации. Ким, изо всех сил притворяясь, что и подумать о таком не смел, сделал в голове пометку оповестить Бэкхёна из соседнего кабинета, что ему стоит готовить методики отшивания парней заранее, потому что понятно, кто именно вогнал разнесчастного Ёля, уверенного в своей натуральности, в это состояние неопределённости. Однако парень ко всеобщему удивлению решил завести себе таких же светло-синих знакомых, ради чего и потащил себя вместе с лучшим другом в то самое место, где сейчас Минсок молил всех богов о том, чтобы персонал тоже относился к их союзу "по мальчикам". К слову, сам Минсок предпочитал формулировку "по мужчинам", так звучало солиднее. И бармен явно был из разряда вот тех мужчин, к которым Минсок дышал неровно. Деньги девались куда-то без ведома своего хозяина, благо каждый третий коктейль шёл за счёт заведения. Немного пугало то, что даже бесплатных он успел выпить не один и не два. Минсок опёрся на стойку, сощурил глаза и с большим трудом рассмотрел имя на бейджике, после чего собрал волю в кулак, чтобы начать разговор. Воля разобралась также быстро, как и собралась, когда взгляд парня столкнулся с убийственно-холодным (и оттого, как казалось Киму, безумно сексуальным) взглядом больших глаз бармена. — Кёнсу-оппа, — однако, произнёс он, боясь упустить момент, на что в ответ получил заинтересованно изогнутую бровь недособеседника. — А вы случайно не картошка? — назад пути уже не было. Щёки достаточно зарумянились под действием алкоголя, да и сверкающие лампочки всех цветов радуги скрывали смущение лучше некуда. — Тогда откуда у вас такие глазки? Бармен молча поставил перед ним ещё один бокал и также молча стал наблюдать, как Минсок упрямо не выпивает содержимое. — Вы теперь хотите меня отравить, — изрёк он на пьяном акценте, чем вызвал усмешку Кёнсу, поспешившего обслуживать других клиентов. Но Минсок всегда знал, что его сильной стороной была терпеливость. Особенно когда терпеть приходилось до ещё одной встречи с красивым барменом на удобном стуле с бокальчиком горячительного. Минсок настойчиво прожигал взглядом спину Кёнсу, пока тот лихо мешал коктейли посетителям. Рукава его рубашки были подвёрнуты до локтей, и это открывало вид на двигающиеся в работе мышцы на предплечьях. — Слюни-то подотри, — ладонь, приземлившаяся явно с размаху на плечо Минсока, имела ощутимый вес, чтобы всерьёз озаботится состоянием кости, поневоле принявшей атаку на себя. Ким нехотя оторвался от созерцания секси-бармена и недовольно посмотрел на скалящегося Чанёля. — Если ты не пришёл сказать, что Кёнсу в активном поиске молодого очаровательного и немного пьющего любовника, то катись, пожалуйста, к чёрту. — Не знаю никаких Кёнсу, но если ты только что попытался описать себя, то вычеркни слова "молодого" и "немного". — Ой всё, — он закатил глаза, и тогда обнаружилось, что делать это больно. Резко захотелось заныть и начать обещать, что пить он больше не будет, как бармен вернулся к нему, забирая тут же требовательно поставленный перед ним пустой стакан и наполняя ещё один. Окей, план провалился. Заметив, как жадно следует взгляд Минсока за каждым движением работника, Чанёль сделал для себя вывод, что это и есть Кёнсу. — Ты сам домой приедешь потом? — выдал Пак, опёршись на стойку, потому как в спину его резко кто-то толкнул, видимо, от нетерпения. Ким обернулся и обнаружил позади себя Бэкхёна, тыкающего в невидимые часы на запястье, и тогда Чанёль уловил намёк, став объясняться немного расторопнее. — Я поеду с Бэком, — он растянул губы в улыбке, — поэтому и спрашиваю, тебе денег на такси хватит? — Хватит, — вспомнил о существовании кредитки в кармане джинсов Ким. Вспомнил потому, что возбуждение, вызванное вновь прошедшим мимо Кёнсу, хорошенько натянуло грубую ткань, позволяя почувствовать куда более отчётливо все лежащие в карманах предметы. Чанёль улыбнулся ещё пошлее, развернулся и стал продираться к выходу сквозь толпу. — Он ещё не знает, что я сверху, — сообщил Бэкхён Минсоку, и они вместе по-гиеньи улыбнулись. — А то позволил бы я, столько времени совращая этого псевдо-натурала, найти ему тут интрижку на пьяную бошку, как же. Как протрезвеет, так мы с ним и развлечёмся. — Удачи ему завтра встать, — искренне пожелал Минсок, потянувшись к своему бокалу. От одного вида светло-розовой жидкости его помутило. Возможно, стоило прекратить. Бокалов эдак пять назад. Сейчас-то терять было уже нечего. — Удачи ему завтра сесть, — парировал Бён и покинул общество Кима, гаденько посмеиваясь. Розовая жижа оказалась не только адски крепкой, но и до жути сладкой. От такого количества сахара в крови сердце почти останавливалось, и его мерному движению совершенно точно не способствовал мелькающий рядом в этой чёртовой облегающей жилетке Кёнсу. Если до этого Минсоку казалось, что всё более-менее в порядке, то когда он встал и вцепился в стойку, чтобы не шлёпнуться тут же, пришло осознание, что розовая дрянь непременно должна стать последней. Последним, кажется, станет и путь до туалета. Причём последним во всей жизни Минсока. Впервые он радовался, что туалеты клубов никогда не пустуют. И сейчас тут была целая толпа гораздо менее пьяных людей. И так как все они были объединены общей целью — гействовать, то это их сплочало, позволяя даже не узнавать имён друг друга. Потому Ким в случае чего рассчитывал, что кто-нибудь из присутствующих любезно поймает его тело, если ноги вдруг совсем подведут. В общем и целом, надежды оправдались, только в несколько ином ключе. Оттого не менее приятном, должно заметить. По пути обратно к бару он споткнулся об воздух или, как Минсоку нравилось больше, потому что споткнуться об воздух совсем уж глупо, — об электромагнитные волны, распространяющиеся в зале. И он был близок к тому, чтобы своей идеально чистой кожей лица протереть совсем не идеальный пол, когда его поймали за рубашку, и швы на ней издевательски затрещали. Минсок после резкого подъёма оказался прижат спиной к чьей-то груди и опоясан руками этого кого-то. В целом, он не возражал, потому пытаться вылезти и не спешил, к тому же предельно ясно, что удивительно, осознавая сейчас свои возможности. — Молодой человек, а вы случайно не море? Тогда почему вас так штормит? — глубокий и низкий голос прямо в ухо пробрался до самых костей, и Минсок стал изворачиваться, пытаясь разглядеть лицо спасителя, хотя и без того уже понял, кто им был. — Вы, конечно, не алкоголь, но мне было бы очень приятно ощутить вас в себе, — тут же высказался Ким, окончательно забыв о стыде, самосохранении, вежливости и ещё куче всяких бесполезных вещей. — Думаю, что вот алкоголь тебе сейчас не очень в кайф, — заметил Кёнсу, ослабляя свою хватку и утягивая по залу к стене с неприметной дверью. — Посиди минутку, я сейчас приду, — Кёнсу ключом отпер замок, открыл помещение и завёл туда Минсока, который в то же мгновение упал на диван. Прошла минутка. Или тридцать минуток. Минсок не очень хорошо ориентировался во времени сейчас. Во всяком случае, Кёнсу не появлялся, и это обижало. Даже если на самом деле он прождал секунд сорок. Но сбегать из комнаты для персонала не очень хотелось, ибо здесь была недурная звукоизоляция, почти глушащая музыку из зала, кулер с холодной водой и, конечно, потрясающий кожаный диван, переспать на котором с секси-барменом точно не захочется, ведь от такого потом не отлепить голую кожу. Кёнсу появился в комнате как-то совсем неожиданно. Запер дверь изнутри и стал раздеваться. От такого шоу у Минсока почти случился сердечный приступ, но сил оторваться не находилось. — Я чувствую, как ты лапаешь меня мысленно, — сказал До, но всё ещё не вернувшаяся совесть Минсока издалека посоветовала продолжать смотреть, как он и поступил. Кёнсу повесил жилетку и рубашку в шкаф, облачился в просторную футболку. Когда настало время заменить брюки на джинсы, Минсок заранее приготовился вытирать кровь из носа, потому что даже в не слишком плотно сидящей рабочей форме была заметна задница, заслуживающая особого внимания. Насмотревшись на спину и ноги Кёнсу, Минсок не был уверен, что готов существовать в этом мире дальше. По крайней мере, прежней его жизнь точно не будет. — Уже двенадцать, и моя смена закончена. А тебе тоже пора домой. — Я не могу никуда уйти, даже не попытавшись пригласить вас на свидание. — Вот оно как, — хмыкнул До. Если Минсок думал, что был первым, кто хотел это сделать, то явно крупно ошибался. Но вот насчёт первого, у кого получится, — очень даже правда. — Тогда попытайся. — Я, само собой, не Нарния, но внутри меня много разных секретов. Не хочешь разгадать их все? Скажем, в воскресенье? — он поиграл бровями, и лицо от такого напряжения почти отказало, но сдаваться было рано. — А завтра? Ещё не отойдёшь от похмелья? — А завтра я буду докапываться до своего друга. — Даже так. И не хочешь, чтобы тебе тоже было, что ему рассказать? — бармен уже в открытую флиртовал, отпуская весьма однозначные намёки, что лишь подстёгивало интерес Мина. — Знаешь, большее я тебе сейчас предложить не могу, но целуюсь отменно. — В тех, вероятно, случаях, когда тело тебя слушается. — Оно меня слушается сейчас! — Встанешь? — Чуть позже. — Тогда чуть позже ещё зубы почисти. — А сейчас ко мне? — в этом приторном тоне он словно изливал всю сладость выпитого до этого коктейля, и это приносило нереальное облегчение. — Да, пожалуй, моя квартира не перенесёт такого потрясения, как твоё эффектное появление. — Кёнсу-оппа, — постарался произнести Минсок как можно милее, и До действительно повернулся на него с трогательным изумлением в глазах. — Я обычно сверху, — добавил Ким, и бармен закатил глаза под его хихиканье, забыв обо всяком умилении. — Я тоже, — пожал плечами, когда старший угомонился. — Что будем делать? — взволнованно спросил парень, растекаясь с каждой секундой по дивану всё больше и больше. Поняв, что ещё через весьма короткий промежуток времени оторвать от кожного покрытия Минсока будет уже нереально, Кёнсу подошёл ближе, взял его за руки и с силой потянул на себя, тот нехотя поддался. — Ладно, уговорил, я сегодня снизу, — он повис на плечах До и губами коснулся его шеи. — Надеюсь, ты не забудешь об этом, когда протрезвеешь, — прошептал Кёнсу, и Минсоку подумалось, что он теперь до конца жизни этого не забудет.

***

Просыпаться в тёплых объятиях Кёнсу было волшебно, просто чудесно. Даже несмотря на светящее прямо в глаза через большое окно солнце, на адски болящие кости и мышцы и на то, что одежда перекрутилась и теперь давила везде, где только можно. Когда большие глаза напротив приоткрылись, и сонный взгляд Кёнсу стал блуждать по лицу Минсока в непонимании, он улыбнулся изо всех сил, надеясь сделать его утро не менее приятным. — Аспирин на столе, — пробубнил он, вставая, но руки старшего не желали никуда отпускать. — Иди в ванную. И потом будем исследовать Нарнию, красавчик, — под таким аргументом Минсоку пришлось сдаться, и он, покраснев, решился задать один вопрос. — Мы ничего друг о друге не знаем, но встречаемся? — Я же спал с тобой! — возмущённо воскликнул Кёнсу, и Ким не смог не растянуть губы от уха до уха. — Конечно, мы встречаемся! — Боги, я просто обязан похвастаться Чанёлю. — Сначала я, — напомнил Кёнсу. — О да, я помню, мистер "я буду сверху", — плюнув на головную боль, он подбежал к парню, быстро чмокнул в щёку и скрылся за дверями душа.