Предрассветная тишина

Воздух был наполнен тишиной. Если раньше она вызывала неловкость, то сейчас это была самая желанная и уютная тишина. Эти мгновения, скорее всего, никогда не повторятся более. Уже завтра, наверняка, ее глаза станут такими же холодными и пустыми, сердце вновь покроется льдом, а его голос таким же властным и равнодушным по отношению к ней, как прежде. Но сейчас, цепляясь за последние минуты рассвета, они сидят, забившись в угол просторных покоев, слушая эту тишину, говорящую лучше всяких слов. Мурад, уткнувшись носом в темно-угольные волосы матушки, заметил, что никогда раньше они не были так близки — даже в детстве, когда она так любезно брала его на прогулку в весенний цветущий сад. Он тогда стоял где-то поодаль, молчаливо и покорно восхищаясь ее величием: вьющиеся по плечам густые волосы, красивые глаза, сводящие с ума любого своей глубиной, нежно-алые губы и чуть вздёрнутый нос, придававший ей нотку высокомерия. Мурад заметил, что волосы ее сегодня пахнут той весной и чем-то ещё — очень приятным… Кёсем же, ощущая ладони сына на своих отчего то бледных руках, не думала ни о чем. Она лишь чувствовала приятную ее душе близость и теплое легкое дыхание Мурада над ухом. Падишах наклонился ближе к матери и зажмурился, вновь вдыхая аромат ее волос. Женщина улыбнулась и откинула голову назад, уперевшись в его грудь. Она слышала, как нервно бьётся его сердце, словно у какого-нибудь мальчишки. Он осторожно прижал валиде к себе, заставляя ее смущённо вздрогнуть. Дыхание ее участилось. Веки медленно скрыли за собой чуть влажные глаза, и Кесем нежно сжала руку сына. Падишах отметил про себя, что годы не властны над ней. Она все так же прекрасна со своим горделивым величием и чуть высокомерной усмешкой… Но все эти нежности лишь до того, как окончательно взойдет солнце, поблекшее за красотой госпожи… Завтра он снова бездушно упрекнет ее во чрезмерном властолюбии, она назовет его никчёмным падишахом, пожалеет вслух о его рождении, кольнет в самое больное… Но это завтра. Сейчас, ожидая рассвета, они сидят, прижавшись друг к другу сильно-сильно и вдыхая осенний аромат, струившийся с балкона, и постепенно обнажают души. Молча. В такие минуты, когда солнце уже медленно выходит из-за гор, а луна все не спешит покидать небосвод, в их сердцах будто говорили другие. Будто на время, в их души вторгалась не изведанная обоими любовь, пропадавшая с наступлением дня. Впервые за сегодня лицо повелителя озарила улыбка, и он оперся спиной на стену, ещё пристальнее оглядел матушку, неоднократно отмечая, как нежна ее кожа, как прерывисто и волнительно ее дыхание, как красивы ее глаза… Он лицезрел ее лик уже добрых полчаса, если не больше, но не мог отвести взгляд — так прекрасна была его Валиде. Осторожно поглаживая задремавшую Кёсем по голове, Мурад просидел на полу ещё несколько минут, наслаждаясь приятной тишиной, а затем, поцеловав Валиде в макушку, осторожно, чтобы не потревожить ее чуткий сон, встал и, оглянувшись у дверей на спящую матушку, вышел из покоев.