***
"Моя душа всегда с тобой..." Горячие слезы обжигали, смертельной хваткой сдавливали горло. Эшу не верилось, что всё кончится именно так. Эшу не хотелось верить, что паршивая жизнь, так презираемая им, вдруг движется к нулю. Алая кровь болезненными траурными розами расползалась по последнему посланию его друга - человека, появление которого вдохнуло в жизнь Эша смысл и красной нитью сплело навеки два разных мира. "Неужели конец?.. - мелькнуло в голове зеленоглазого. - Неужели таков мой конец?.." Голова тяжелела, и ножевая рана, прежде вызывавшая нутряную боль где-то под боком, переставала тревожить затуманенный рассудок: Эш бесповоротно погружался в глубокое тёплое оцепенение - в спасительный сон словно плед, заботливо укрывающий его уязвимую душу. "Наверное, хороший сон снится..." - будто эхо раздался голос библиотекаря извне. "Эйджи, смерть всегда казалась мне сладкой и соблазнительной... Но могу ли я умереть, не взглянув на тебя напоследок?.. Мой единственный друг, не уходи безропотно во тьму..." Сначала во тьму провалился стул, затем - стол, на котором покоилась голова Эша, после листы письма безвозвратно канули в бездну. Яркие картинки мелькали в угасающем сознании Линкса: Дино Гольцине, формула Банановой рыбы, уроки Бланки, "Острова в океане", смерть Шотера, рассказ Макса о его брате и... смущенное лицо Эйджи, чей первый поцелуй оказался частью плана. Последним, что вспыхнуло в памяти Эша, было лицо японца, ставшее родным за столь незначительный промежуток времени, а после смерть, следующая попятам за неуловимым лисом, наконец приняла его в свои мрачные объятия небытия и холодного бесконечного покоя...***
Резкие толчки моментально вывели Эйджи из дремотного оцепенения. Не понимая, что происходит, Окумура оглянулся по сторонам. Сон улетучился в одно мгновение, когда роковая догадка, как гром, поразила его сознание - самолёт, на котором он должен был долететь до Японии, падает. Его глаза бегали по салону воздушного судна: люди с искаженными от подступившей паники лицами, ручная кладь, хаотично разбросанная в проходах, и не менее испуганные стюардессы, быстро надевающие на себя спасательные жилеты. Поспешно повернув голову, Эйджи заглянул в иллюминатор: самолёт находился над Тихим океаном. Кажущаяся неподвижной с такой высоты водная гладь то и дело воспроизводила волны, переливающиеся на солнце, как чешуйки диковинных рыб. Тихие, величественные воды океана необычайно манили, звали Эйджи к себе - в свои холодные удушающие объятия. Их не волновала неисправность двигателя, паника на борту самолёта, не волновало и то, что жизнь каждого пассажира прервётся, едва судно достигнет зыбкой поверхности. Воды невозмутимо наблюдали за происходящим, как насытившийся хищник наблюдает за своей невольной, нежеланной, но заведомо обречённой жертвой. И эта равнодушная блестящая тёмно-синяя пустыня, простирающаяся во все стороны, насколько хватало глаз, пленила Эйджи, заставляя принять неизбежное. "Неужели я умру, так и не увидев тебя, Эш Линкс? Мой друг, хороший друг. Неужели и тебе придется сказать "сайонара"?.." Откинувшись в кресле, Эйджи Окумура продолжал наблюдать за фатальностью, разверзающуюся перед ним: океан ли приближался к нему, он ли летел в эти глубины с неумолимой скоростью - японца больше не тревожило происходящее вокруг него. Он не слышал ни криков, ни плача, ни молитв, ни последних слов прощания, ни встревоженного голоса Ибэ, зовущего его по имени, не почувствовал, как растерянная стюардесса вкладывает ему в ладонь кислородную маску. Как завороженный,***
Эйджи наблюдал за бесконечными синими водами, встречающими его с распростёртыми смертельными объятиями, сулящими ему вечное бестревожное небытие, из которого никто никогда не возвращался. "Вот и конец, Эш. Наши объятия, те самые крепкие объятия, связывающие нас, навсегда разомкнутся, чтобы сомкнулись новые, смертоносные и влажные. Навсегда. Но ты продолжай жить, мой друг. Не дай погаснуть свету твоему..." Одна единственная непослушная слеза самовольно скатилась по щеке Окумуры, оставляя влажную неровную дорожку. Перед тем, как воздушное судно кануло в бездну, развалившись на части, и лёгкие японца наполнили солёные воды океана, в памяти Эйджи всплыл один единственный эпизод: его первый поцелуй с Эшем, неуловимым лисом, постоянно спасавшим его, рискуя собой. Короткий поцелуй Линкса, опасного и чувственного, противоречивого и ставшего родным за столь короткий промежуток времени. Возмутительный, но такой важный поцелуй, сумевший привести в равновесие две полярности. Судьбоносная встреча двух иных миров - его, наивного ассистента, прибывшего из Японии, и Линкса, лидера уличных банд, слишком рано познавшего всю жестокость земли обетованной - навсегда связала их крепче самых теплых объятий на свете, которые в любой момент могли разомкнуться. "Я готов умереть за тебя, Эш, только ты живи..." Когда вода полностью наполнила лёгкие Окумуры, образ Эша начал медленно таять в его сознании, унося с собой последнюю надежду на возвращение в Нью-Йорк. "Сайонара, Эш..."