***
Через два дня, как только альфа вернулся домой, Крист, волнуясь и смущаясь, сообщил ему о судьбоносном изменении в их жизни. На лице омеги читалась растерянность, и он слегка опустив голову, нервно кусал губы. Дрожащим голосом Перават сообщил Прачае, что находится на втором месяце беременности и затаил дыхание, ожидая его реакции. Неудивительно, что омега волновался — каждый раз, когда супруги занимались любовью, то не предпринимали никаких мер безопасности. Так что, это был неожиданный, но закономерный результат. После слов мужа Сингто задумался, пытаясь проанализировать, что чувствует и не смог. Он же должен быть счастлив, верно? Крист был его спутником жизни, который скоро подарит ему ребёнка. Он ведь должен радоваться этому, не так ли?.. Глядя на супруга, который видя, что он молчит, становился всё более нервным, Прачая медленно наклонился и, скрестив руки на спине омеги, притянул хрупкое тело к своей груди. Чувствуя легкую дрожь Перавата, альфа провел дорожку поцелуев по переносице и наконец, нежно прильнул к сладким губам мужа. Глаза Криста широко открылись, а щеки слегка покраснели, прежде чем он прикрыл заслезившиеся глаза. Это был первый разделенный ими поцелуй. Страсти не было — эта ласка была спокойной, как порхающая по воде стрекоза и нежной, как прохладный ветерок. Словом, это было всего лишь продолжительное касание губ, однако прикосновение было достаточно чувственным, чтобы в сердце Перавата разлилось тепло. Крист почувствовал, как в глубине его тела рождается возбуждение, а сердце колотится так, словно сейчас сгорит от желания. Когда поцелуй завершился, щёки омеги были красными, дыхание потяжелело, а глаза заволокла чувственная пелена, которая отказывалась рассеиваться. А потом Сингто наконец-то произнёс: — Крист. Спасибо. Гладя Перавата по волосам, альфа думал, что в течение следующих восьми месяцев муж будет терпеть немало неудобств и лишений только для того, чтобы подарить ему ребёнка. Осознание этого породило в сердце Прачаи теплую нежность, и привело к следующему выводу: он должен окружить своего спутника жизни безграничным теплом и заботой. В конце концов, благополучие и безопасность омеги — это его прямая обязанность.***
Дни спокойной и беззаботной жизни летели, словно парашютики одуванчиков и в один прекрасный момент человечество осознало, что приближается празднование Рождества. Так, дома на улицах в один день украсились разноцветными гирляндами, а воздух буквально пропитался теплой атмосферой семейного воссоединения. Беременности Криста было уже более двух месяцев, но это не было заметно из-за его худобы. Интересное положение Перавата можно было обнаружить, только потрогав и прощупав его живот. Он уже не был таким мягким и плоским, как раньше. А вот состояние здоровья омеги вызывало серьёзные опасения — мало того, что тошнота становилась всё сильнее и сильнее, так ещё и приступы рвоты часто оставляли его дезориентированным и без сил. Кроме того, Крист стал испытывать психическую подавленность, постоянно уставал и весь день чувствовал сонливость. Если говорить откровенно — большую часть дня Перават проводил во сне. Поначалу омега по-прежнему настаивал на том, чтобы самостоятельно каждый день готовить еду. Однако, когда он, одетый в фартук, стоял у плиты с ложкой или лопаткой, контролируя процесс готовки, то попадал под атаку волн пара и дыма, вследствие чего опять приходила тошнота и рвота. Аппетит по-прежнему был почти на нуле, и поэтому всё, что Крист с трудом запихивал в себя, было для него безвкусным. Видя это, Прачая отдал тёте Минт распоряжение присматривать за Пераватом и больше не позволять ему готовить. Причина этого была проста: альфа надеялся, что так муж сможет отдохнуть и хоть немного поправить здоровье, а разнообразная и потрясающая кулинария няни Криста сможет пробудить его аппетит. Помимо этого Сингто приобрёл привычку, как можно быстрее расправляться с делами компании и выстраивать рабочий график так, чтобы возвращаться пораньше и больше времени проводить со своим омегой. Причиной этого стал организм Криста, который и до беременности был слабым, а сейчас, когда супруг носил его ребёнка, вовсе стал измождённым. И чтобы успокоиться и стабилизировать своё состояние, Перават остро нуждался в феромоне своего альфы. Это было самое верное средство, которое могло улучшить его самочувствие и заставить боль утихнуть. Каждый раз, когда супруги обнимали друг друга, чтобы уснуть, Крист иногда затихал, греясь в объятиях мужа, а иногда его дыхание учащалось, тело дрожало, а из горла вырывалось сдержанное мурлыканье. Устроившись в постели, Сингто осторожно коснулся теплого живота мужа, ощущая ладонью отчетливое уплотнение, которое по-прежнему не сказывалось на фигуре омеги. И ощутил, как участилось биение его сердца, в котором причудливо смешались какие-то смутные чувства, среди которых затесалось нетерпеливое ожидание и предвкушение чего-то… хорошего? И это чувство… эта пульсация сегодня появилась впервые после смерти Кита. Да, жизнь, которой Прачая жил сейчас, хоть и не была такой насыщенной, как в его снах, но нынешнее спокойствие точно нельзя было назвать несчастьем. И это говорило альфе о том что… Пришло время отпустить. Сингто чувствовал, что Кит по-прежнему остаётся в его сердце белым лунным светом, которого невозможно коснуться. Но чем больше дней он проводил с Кристом, тем меньше времени уделял воспоминаниям о любимом. Обняв дрожащего омегу, Прачая прижал его крепче, делясь теплом своего тела. И насыщая воздух в спальне феромонами, погладил Перавата по голове, прошептав: — Может быть, мне стоит постараться отпустить… — обдав ухо мужа теплым дыханием. Глаза полусонного, пребывающего в дрёме, Криста, услышавшего шепот альфы, открылись и засияли, а уголки рта приподнялись в улыбке. Ведь прямо сейчас он услышал от любимого те нежные слова, которые дарили надежду на то, что подаренные им чувства всё-таки дали свои плоды.***
Первый шаг, который предпринял Прачая, чтобы начать отпускать любовь всей жизни — это убрал их с Китом фото со своего рабочего стола. Хотя Перават ничего не говорил по этому поводу, но альфа чувствовал: омега переживает из-за этого снимка. Потому что каждый раз, когда муж заходил, чтобы принести кофе, его взгляд падал именно туда, где стояла фоторамка. И Сингто был абсолютно прав: каждый раз, когда омега смотрел на прекрасную пару — его глаза начинали слезиться. Улыбка людей на фото была подобна первому рождению утреннего солнца, вот только это солнце больно жгло глаза Криста. Кроме того, Прачая освободил половину книжного шкафа и разложил книги Перавата, которые до этого были аккуратно сложены в отдельной комнате. Альфа не желал размениваться по мелочам — если уж собрался строить полноценные семейные отношения вместе с Кристом, значит надо делать это максимально полно. В конце концов, они были супругами, партнёрами и единственными друг для друга на всю оставшуюся жизнь. Поэтому в его рабочем кабинете омеге должно быть комфортно. И сейчас Прачая как раз занимался созданием для мужа уютной атмосферы. Когда Сингто взял последнюю тяжелую книгу без названия, чтобы поставить в шкаф, из неё выпал и спланировал на пол слегка пожелтевший лист бумаги. Как раз в тот момент, когда альфа хотел наклониться, чтобы поднять его и положить обратно, его взгляд скользнул по содержимому бумаги, а потом Прачае показалось, что его мозг пронзила молния. Сингто застыл на месте и, сжав пожелтевший листок пальцами, невидящим взглядом уставился в текст. Это был тест на совместимость HLA. И имена пациентов были ему до боли знакомы. Кит и Крист. Взгляд скользнул ниже и выхватил строчку: Оплата произведена 28 июля, два года назад. Память тут же вернула альфу в этот день, в тот темный период отчаяния, когда Кит уже был болен, а все надежды на улучшение угасли. Внизу буклета в графе «Результат» стояло два простых и таких безжалостных слова. Положительное совпадение. Напечатанный черными чернилами текст был похож на дьявола с острыми клыками, который плотно вгрызся в кости, не подготовленного к такому повороту событий, Прачаи, в доли секунды распространившись по всему телу. Сингто почувствовал, что задыхается. Новость, только что обрушившаяся на него, была подобна хлёсткой пощечине, которая начисто растворила всё тепло и нежность по отношению к мужу. Кит был кровным родственником Криста, результат теста показал, что Перават может быть донором, почему же тогда он не спас брата? Каждая клеточка его мозга была пронизана вопросами и загадками, и постепенно в его сознание закралась ужасная гипотеза. Крист любит его. Но он любит Кита и никогда не ответит на чувства его брата. Однако… если Кита больше не будет на этом свете? Что тогда? Возможно, в этом случае Крист и Сингто попробуют построить партнёрские отношения, основанные на уважении и заботе, как собственно происходит сейчас. А потом, проведя друг с другом достаточно времени, постепенно влюбятся и будут счастливы в супружеской жизни?.. Как только эта догадка сформировалась в его голове, она начала бесконтрольно и бесконечно разрастаться, становясь зверем, который раскрыв пасть и обнажив когти, уничтожил остатки рациональности в мозгу Прачаи. Держа в руке документ, альфа непроизвольно трясся от злости. А потом, осознав, что хочет немедленно призвать мужа к ответу, направился в спальню. Стоя перед дверью комнаты, Сингто на мгновение замешкался, но потом всё же повернул дверную ручку и вошел. Крист полулежал на большой и мягкой черной кровати, держа в руках книгу, и купался в лучах теплого оранжевого света от лампы, идеально вписываясь в спокойную и красивую атмосферу помещения. Эта сцена поразила взгляд Прачаи. Правда теперь уже совсем в другом смысле — альфа смотрел на мужа и пытался понять, как Перават, столь спокойная, скромная и мирная личность, оказался холодной и ядовитой змеёй? Настолько ядовитой, что в угоду собственному эгоизму пожертвовал жизнью брата и даже был свидетелем того, как Кит умирает! Когда омега понял, что в комнату вошел Сингто, он закрыл книгу и, улыбнувшись уголками рта, поприветствовал: — Пи`Синг. Прачая молча кивнул и, подойдя к постели, сел рядом с мужем, внимательно смотря на него. Взгляд альфы выражал непонимание, а его рука коснулась щеки Перавата, погладив нежную и бледную кожу. Какое-то шестое чувство подсказало Кристу, что любимый сейчас немного не в себе. Хотя выражение лица Сингто ничем не отличалось от обычного, но нотки феромона, витавшие в воздухе, подсказывали омеге, что настроение мужа не на высоте. Только Перават собрался спросить, что произошло, как до него донеслось тихое: — Крист, ты помнишь, какое важное событие случилось два года назад, двадцать восьмого июля? — поинтересовался Сингто, заставив омегу задуматься. Почему он вдруг задал ему этот вопрос? Стоп! Двадцать восьмого июля, два года назад? Перават покопался в своих хаотичных воспоминаниях и вдруг похолодел, а его сердце пропустило удар. В тот день Крист получил результаты анализов на совместимость. Его брат нуждался в пересадке почки, иначе он навсегда покинул бы этот мир. Но он не стал донором для Кита, потому что… Лёгкая улыбка, неизменно сопровождавшая омегу в последнее время, поблёкла. Перават слегка опустил голову, а его руки задрожали, пытаясь схватить одеяло. Сингто опасно прищурившись, внимательно следил за выражением лица мужа, не упуская ни малейших изменений. А затем поднял руку, погладил Криста по волосам и поинтересовался: — Если не можешь вспомнить сам, хочешь, я тебе напомню? Перават почувствовал, как тело прошиб холодный пот и впервые ощутил, что молодой мужчина, ласкающий его волосы, может быть очень и очень опасен. Наблюдая за тем, как омега перед ним сжимается всё сильнее и сильнее, всё ниже и ниже склоняет голову, но при этом молчит, Прачая почувствовал, что получил ответ на мучивший его вопрос. Ради собственной любви Крист позволил Киту умереть. И в этот самый момент в крови Сингто вспыхнул огонь ярости, быстро распространившийся по всему телу. Феромон альфы в мгновение ока наполнил воздух спальни, обрушиваясь на виновного. Ужасающий аромат злости мужа заставил Криста задрожать. В ушах омеги загудело, его желудок скрутило, а к горлу подступила тошнота. Не устояв перед приступом, омега повернулся на бок и вырвал, но Сингто, сострадание и благоразумие которого пали под натиском злости, схватил его за воротник и прижал к кровати. Прожигая мужа красным и горящим от ярости взглядом, Прачая прошипел: — Он же твой брат! — а затем, схватив подбородок Перавата, заставил смотреть ему прямо в глаза и продолжил: — Как у такого замечательного человека может быть такой жестокий брат, как ты?! — Пи`Синг… Нет… На самом деле всё было не так… Я… — начал Крист, видя, что за нескрываемым гневом альфы таится огромная печаль. Задыхаясь от переполнявших его эмоций, омега бессвязно бормотал, пытаясь прояснить ситуацию, но внезапно был остановлен пощечиной. Этот удар не был безжалостным — видимо, Прачая всё же сумел взять себя в руки, и потому не применил много силы, но Перават внезапно замолчал, а его губы задрожали. Он больше не пытался ничего сказать, и медленно закрыв красные от жгучих слёз глаза, осторожно опустился на кровать. Сингто же, глядя на мужа, хранил молчание, а в его голове внезапно сложились в логическую цепочку все прошлые странные события. Теперь, открыв для себя истинное лицо Криста, альфа получил ответы и на другие вопросы. Он понял, почему омега внезапно сбежал с банкета в честь своего совершеннолетия, а ещё, почему его расчеты относительно начала течки мужа оказались неверными. И осознав это, боялся думать, что всё, включая течку, было специально подстроено Пераватом, чтобы связать его по рукам и ногам. Боялся думать о том, как глубоко спрятана истинная натура человека перед ним. Схватив лицо омеги ладонями, Прачая прокричал: — Ты, наверное, сейчас очень гордишься собой? Ещё бы, ты ведь меня почти обманул! Во взгляде Сингто читалась неприязнь, и от этого в сердце Криста словно всадили нож. У Перавата закружилась голова, его зрение расплылось и из покрасневших уже давно глаз водопадом хлынули слёзы. Его рыдания уже не были тихими, а белая подушка насквозь промокла, когда до омеги донеслось грубое: — Я рад, что Киту не пересадили твою почку — почку человека с черным сердцем! — прошипел альфа. Прачая буквально пылал от гнева, забыв о том, что человек перед ним носит его собственного ребёнка. В его глазах светился фанатичный блеск, а сжатые губы, проговаривающие обидные слова, без промаха били в сердце того, кто сейчас лежал под ним. Глаза Криста больше не сияли, теперь, помутнев от слёз, они были похожи на бассейн с застоявшейся водой, а живот парня скручивало от боли. Сингто всё ещё что-то выговаривал, но омега, чьё сознание уже почти отключилось, пропускал эти гадости мимо ушей, пока в его голове билась лишь одна четкая мысль. Шанс на любовь и счастливую супружескую жизнь, к которым он так стремился, исчез ровно в тот момент, когда он думал, что наконец-то сможет пожать плоды.