***
В это же время Басс и Год сидели на скамейке, которые в парке развлечений были буквально повсюду. На коленях у омеги сидел Фиат, и время от времени, открывая маленький ротик, что-то мило лепетал. Глаза альфочки сияли, а его личико было невероятно живым и таким же румяным, как очищенный плод личи. Не в силах удержаться, Басс легонько ткнул пальцем в пухлую щёчку и едва слышно пробормотал: — Малыш, похоже, ты не нужен своим родителям, так что позже иди вместе со мной, — а затем подумал: «Боже мой, как приятно прикасаться к этому ребёнку», — ощущая, как в сердце рождаётся лёгкое и похожее на пузырьки, приятное чувство. — Тебе так нравится этот малыш? — прозвучало рядом и омега, смутившись, посмотрел на сидящего рядом Года, который в данный момент строил Фиату разные забавные рожицы. Взгляд альфы, обращенный в сторону Басса, наполнился невероятной нежностью, а затем он задумчиво поинтересовался: — Тогда может, ты тоже родишь такого лапулю? От слов Года, омега смутился ещё сильнее, после чего пронзив собеседника острым и — по его мнению — свирепым взглядом, припечатал: — Если ты не боишься попасть в тюрьму за совращение несовершеннолетнего ребёнка — я не против! После этого жесткого заявления, безжалостный рот Басса был закрыт внезапным поцелуем его любимого. Отчего парень сначала несколько опешил, а затем с удовольствием ответил на нежную ласку. Пара целовалась до тех пор, пока хватало воздуха. Лишь тогда омега и альфа, тяжело дыша, неохотно отстранились друг от друга. А потом Год, наклонившись прямо к уху любимого, прошептал: — Не волнуйся. Я подожду. Ведь до твоего восемнадцатилетия остался всего один месяц.Несколько месяцев спустя
День выдался пасмурным. С утра до вечера небо было плотно затянуто серыми тучами и люди, не имея возможности погреться в лучах солнца, испытывали непонятную раздражительность. Северная часть города была застроена виллами, выполненными в различных архитектурных стилях. Среди них были более и менее роскошные но, в общем, это были элитные дома. Сейчас в преддверии ночи, великолепные постройки купались в лунном свете, а большинство дворов освещалось ярким светом из окон домов. На втором этаже одного из них горел теплый и уютный желтый свет, который вызывал у того, кто его видел, желание заглянуть на огонёк. Крист подойдя к окну, уставился вдаль, и устало выдохнул. Он только что наконец-то уложил двух своих детей спать. Омега не понимал, в кого пошёл Фиат, потому что альфочка с самого раннего возраста был очень активным и непослушным и часто доставлял своему папе головную боль. Некоторое время назад, как только Перават выпустил его из виду, мальчик, быстро семеня своими ножками, пробрался в детскую комнату, чтобы потыкать пальцем пухлую щёчку сестры и их с Прачаей дочери — Фины. Итогом этой проказы стало то, что спящая принцесса, которую Крист несколько мгновений назад с большим трудом уговорил заснуть, почувствовала, что её обижают и тут же, поджав губы, заплакала, даже не открывая глаз. Быстро бросив все дела, омега тут же взял дочь на руки и стал её успокаивать, а затем и убаюкивать. Усыпив Фину, Перават поспешил вернуть широко улыбающегося Фиата в его комнату и после некоторого времени тоже сумел уложить его спать. Удовлетворенно выдохнув, омега решил проверить время и увидел, что уже десять часов вечера. Встревожившись, поскольку Сингто ещё не вернулся домой, Крист всё же заставил себя успокоиться и не звонить мужу, чтобы не сорвать какую-нибудь важную встречу, коих у альфы сейчас было очень много. Ведь ранее Прачая рассказал ему о большом проекте компании и тогда же предупредил, что теперь может задерживаться на работе. Вспомнив об этом, Перават восстановил душевное равновесие и, не желая тратить время зря, решил искупаться. Через некоторое время Крист, вылез из ванной и, встав перед запотевшим зеркалом, спокойно посмотрел на своё отражение. Кажется, в кожаном мешке, который он собой представлял, не было ничего привлекательного, кроме ослепительно белой кожи. Хотя во время второй беременности омеги Сингто очень старался, чтобы любимый набрал вес, в результате он добился лишь того, что тело мужа немного округлилось. Непонятно почему, но факт оставался фактом: сколько бы Крист ни ел, он всё ещё выглядел худым. Рождение Фины прошло немного легче, чем появление на свет Фиата, но также дало свои осложнения, загнавшие омегу в кровать, и после долгого постельного режима от набранного им веса почти ничего не осталось. Хотя Прачая, узнав о беременности любимого, взволнованно просил у него прощения и, раскаиваясь, заявлял, что не хотел второго ребёнка, потому что не желал видеть страдания мужа, Перават был благодарен Всевышнему за этот дар. Ведь все те страдания, которые ему пришлось перенести, подарили его альфе и сына, и дочь. Протянув руку и коснувшись заметного шрама на нижней части живота, Крист прошелся по нему пальцами, и в его сердце стала постепенно нарастать тревога. Это было слегка отвратительное зрелище… После вторых родов Перавата прошло уже два месяца, и всё это время муж ни разу не прикасался к нему. Омега ещё не полностью поправился, но уже вполне мог заботиться о своих детях. И прекрасно понимая, что двое малышей утомляют его куда больше, чем муж, недоумевал по поводу того, почему Прачая до сих пор не инициировал с ним какой-то интимный контакт. Неужели он думал, что Крист этого не выдержит? Каждый раз, возвращаясь домой, Сингто принимал ванну, а потом ложился спать. И парню, который по своей натуре был робким и сдержанным, было слегка стыдно просить мужа о близости и наслаждении. Но даже, если Перават не мог решиться попросить своего альфу заняться с ним любовью, он всё ещё оставался нормальным взрослым омегой, которому пусть и реже, чем остальным, но всё же хотелось ласки. Почему Сингто не хотел прикасаться к нему? Неужели причина крылась в том, что после родов его тело стало непривлекательным? Да, даже после стольких лет чувство неполноценности внутри Криста никуда не исчезло. И хоть альфа старался делиться с любимым своими мыслями, омега всё равно волновался и тревожился по поводу своего внешнего вида. Погруженный в свои невесёлые мысли Крист был напуган внезапно открывшейся дверью. Перават быстро потянулся к вешалке, чтобы взять полотенце и укутаться, но было уже поздно — его заметили.***
По возвращении домой Прачая увидел, что на первом этаже стоит темнота, и сделал вывод, что любимый находится в их спальне. В комнате рядом было тихо, значит, их дети уже спали и удовлетворенный этим фактом альфа поспешил в супружескую спальню. Переступив порог комнаты, Сингто не увидел там своего мужа. Но видя, что в ванной комнате горит свет, и почему-то не слышно шума воды, поспешил туда. Чувствуя некоторое недоумение и беспокойство, Прачая быстро повернул ручку двери и зрелище, которое предстало перед ним через мгновение, заставило его кровь вскипеть. Крист держал в руках полотенце, и прежде чем он успел обернуть его вокруг тела, Сингто увидел своего омегу полностью обнаженным. На несколько секунд впав в ступор, альфа понял, что Перават должно быть, только что принял ванну и не успел одеться, потому быстро проговорил: — Я вернулся домой и не нашёл тебя в спальне, а потом увидел свет в ванной, не услышал шум воды и забеспокоился, — пояснил Сингто, стремясь, как можно скорее покинуть ванную. — Но, раз с тобой всё в порядке — я, пожалуй, пойду. — Пи`Синг… Подожди минутку, — произнёс Крист, лицо которого было красным, вероятно от горячей воды и, окинув мужа взглядом, тихо пробормотал: — Ты… Ты, кажется, возбуждён. Сингто мысленно признал правоту мужа, ведь отлично чувствовал напряжение в паху. Неудивительно, они с Кристом не занимались любовью около четырёх месяцев: с начала седьмого месяца беременности, и до родов, а потом ещё два месяца, по совету врача — доктор предупредил Прачаю, что феромон его омеги пока не стабилен, и потому их близость придётся отложить на два-три месяца. Сингто, вынужденному вести образ жизни монаха, и так было нелегко, а тут перед ним ещё и возникло чистое искушение в виде обнаженного мужа. Из последних сил пытаясь держать себя в руках, поскольку его самоконтроль уже просто трещал по швам, альфа сомкнул дрожащие пальцы на ручке двери, но тут к нему приблизился уже закутанный в банное полотенце Крист. Протянув свою руку вперёд, Перават осторожно обхватил тело мужа и прижался к нему сзади. Дыхание Прачаи участилось: распаренное после ванной тело любимого, легкий запах розы от геля для душа, который он едва улавливал ноздрями и сокрушающе нежный аромат жасмина, окутывающий альфу, словно тончайшая вуаль и разрушающий последние крохи его самоконтроля. А потом, как будто бы всего ранее перечисленного было мало, возле уха Сингто прозвучало тихое: — Муж, ты давно ко мне не прикасался, — а прижавшееся к нему тело слегка задрожало. Прачая ничего не ответил и тогда Перават продолжил: — Ответь, пожалуйста, из-за… из-за того, что у меня теперь есть шрамы, ты больше не хочешь прикасаться ко мне, да? — произнёс омега. Его взгляд был нечитаем, но в голосе сквозила какая-то потерянность. Сингто услышав это, расстроился, потому что осознал: муж всё ещё переживает из-за их прошлого и считает, что недостоин его. Потому что даже теперь, когда он всеми доступными способами проявляет свои чувства, шрамы на сердце Криста всё равно не убрать. И сейчас, когда альфа услышал вопрос мужа, он понял, что должен перестать упрямиться. Судя по насыщенному аромату, феромон его омеги стабилизировался, а значит, самое время отпустить себя и отдаться желаниям тела. Тем более что его омега нуждается в близости с ним. А ещё Прачая прекрасно помнил, что действия говорят куда громче слов. Именно поэтому, не тратя больше ни секунды, он прильнул к губам мужа и, наклонив его голову, углубил поцелуй, забирая дыхание Перавата и выбивая из него все дурные мысли. Немного позже банное полотенце, в которое был закутан Крист, размоталось и упало на пол. Но поглощенные друг другом супруги даже не заметили этого. Потому что в данный момент Крист и Сингто уделяли внимание другим более важным вещам. Здесь и сейчас, под аккомпанемент чувственных стонов, услышав которые люди бы мигом смутились и испытали нехватку кислорода, двое влюбленных закладывали первые кирпичики в крепость их супружеского счастья, веря в то, что… За её надёжными стенами они смогут скрыться от всех невзгод.