Столицы тоже люди!

Москва сидела за столом в своем кабинете и хлопотала над бумагами. — Восстание за восстанием. Что же им так неймется-то! — проворчала она, откладывая в сторону очередной отчет. Обстановка в городе была неспокойная, рабочие то и дело бунтовали и требовали отставки царя. Москве порядком надоели эти бессмысленные попытки простого народа перенять на себя бремя власти. Тяжело вздохнув, она откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. "Хоть немного отдохну!" — подумала она. Но тут неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет влетел парень. Москва не сразу узнала в нем своего младшего брата. Питер был изрядно потрепан, из раны на щеке сочилась кровь, а рукава камзола были разорваны в клочья. — Что с тобой? — удивленно воскликнула Москва, вскакивая со стула. — Восстание, — прохрипел он. — Они ворвались в Зимний Дворец! Помоги! Москва с удивлением смотрела на столицу. Впервые она видела Питер таким жалким и ничтожным. Она уже хотела подбежать к нему и помочь, но что-то ее остановило. "Ты за все заплатишь!" — промелькнула в голове мысль. Отбросив прядь русых волос, Москва улыбнулась, но вместо улыбки вышла лишь кривая усмешка. — Конечно, помогу! О чем речь? Что я должна сделать? — сказала она. — Слава Господу! — с облегчением вздохнул Питер. — Я думал, что ты не согласишься. Я бы попросил тебя... Москва смотрела в глаза брату и кивала головой. В это же время она бесшумно отодвинула ящик стола и рукой нащупала холодный ствол револьвера. — Это все? — спросила она, когда парень закончил перечислять требования. — Да, — кивнул Питер и смерил сестру взглядом. — Что-то ты сегодня слишком сговорчивая. Москва спрыгнула с возвышения, на котором стоял стол, и медленно направилась к брату. — Просто настроение хорошее, — пожала она плечами. — Из-за чего же? — вопросительно поднял бровь Питер. — Да потому что ты сейчас сдохнешь! — крикнула девушка и кулаком ударила столицу в живот. Питер согнулся пополам и застонал от боли. Толчком она свалила его с ног и прижала к полу. — Совсем спятила?! Что ты творишь?! Девушка лишь ухмыльнулась и рукой схватила брата за горло. — Помогаю тебе, разве не видно? — ответила она и достала револьвер. — Не рыпайся, а то прострелю черепушку насквозь. Питер почувствовал как холодный металл уперся ему в висок. Вся жизнь мигом пролетела перед глазами яркой бабочкой, дыхание сбилось, а сердце стучало с оглушительным звуком. — Ты...Ты...Да что ты так на меня взъелась?! Что я тебе сделал?! Москва чуть не задохнулась от ярости и гнева, накрывших ее с головой, словно цунами. — Да как ты смеешь так говорить?! — крикнула она, и по оконному стеклу поползла трещина. — Ты, именно ты, отобрал у меня все! Лишил того, что я с таким трудом добивалась! Ты и представить не можешь, через что мне пришлось пройти! Пришел на все готовенькое и еще смел насмехаться надо мной и указывать! — голос ее стал срываться и хрипеть. — Это...так...бесчеловечно! Ты убил меня, просто уничтожил... Москва затряслась, а из глаз мощным потоком хлынули слезы. Тяжелый револьвер со стуком упал на пол и откатился под кресло. Девушка прижалась к груди брата и заплакала. Все ее тело содрогалось от рыданий, а комнату наполнил невыносимый стон. Он словно острые лезвия резал душу любого, кто его слышал. Страдания, что она сдерживала почти двести четырнадцать лет выплеснулись наружу. Питер не знал, как ему поступить. Вид бьющейся, словно в агонии, Москвы наводил на него ужас и страх. Впервые он видел ее совсем другой: не дерзкой, грубой и жестокой девчонкой, а хрупкой, нежной и беззащитной. Он осторожно, будто Москва была хрустальной вазой, которая могла разбиться при первом же прикосновении, обнял ее за плечи и погладил по голове. А девушка все рыдала и рыдала. Ей уже было наплевать на все, на правительство, на восстания. Ей нужно было кому-то излить душу, высказать все свои мысли и чувства, что она так долго и тщательно прятала в закоулках своей души. Даже если это был ее враг. Ей было уже без разницы. Через слезы, спотыкаясь на каждом слове, Москва прошептала: — Ненавижу тебя, Питер. Всей душой ненавижу! И почему-то парень улыбнулся. Он даже сам не понимал, что вызвало его улыбку. То ли вид Москвы, то ли ее слова. Он не знал, да и знать не хотел. — Взаимно, — тоже шепотом ответил он и крепко обнял сестру. — Да что б тебя! — выругалась Москва, сильнее надавливая на педаль газа. Стрелка на шкале потихоньку подползала к отметке девяносто километров в час. — Прошу, сестра, одумайся! — жалобно заныл Питер. Его понемногу начинало мутить, а завтрак упорно не желал больше проводить время в желудке. Но девушка не обращала внимания на жалобные стоны брата. Мельком взглянув в зеркала заднего вида, она увидела маленькую фигуру Сочи. — Догоняет, блин! — сказала она и резко повернула руль. Встав на два колеса, машина свернула на небольшую улицу и снова помчалась вперед. — Что ты вытворяешь? — крикнул Питер, пытаясь переорать рев мотора. — Не буди во мне Челябинск, — ответила сестра и снова резко развернулась. — Срежем немного. Шины издали противный скрип, и из-под колес повалили столбы пыли. Выехав на прямую, Москва снова взглянула в зеркала. — Есть! — победоносно воскликнула она. — Я победила! — Осторожно! — вдруг крикнул Питер и показал рукой на дорогу. Москва со всей силы нажала на тормоз. Иномарка затормозила прямо перед стоявшем на дороге парнем. Он был огромного роста, плечистый, а из-под рубашки виднелись горы мышц. — Вспомнишь заразу, и вот она сразу, — пробурчала Москва и опустила стекло. — Челябинск, тебе жить надоело?! Парень только нахмурил брови. — Прости его, Москва, — послышался тоненький голосок, и из-за широкой спины Челябинска выглянула маленькая девочка. Она чем-то походила на фарфоровую куколку. Ясные голубые глаза смотрели словно сквозь душу, а светлые локоны спускались до пояса. — Прости его, — снова сказала она. — Екатеринбург, Челябинск, а вы что тут делаете? — спросил Питер, выходя из машины. Екатеринбург покраснела и спрятала взгляд. — Ну...это...мы, — заикаясь проговорила она. — На конференцию мы, гы. На дорогу вышел еще один парень. Он был одет совершенно по-простецки. Белая футболка с немудреным рисунком и изрядно потрепанные джинсы. Каштановые волосы растрепались и торчали во все стороны. — Уфа? — Здрассти! — махнул рукой Уфа. — Я самый, ага. Россия немного посидел в салоне, приходя в себя после гонки, а потом тоже опустил стекло. — Ну что же вы стоите? — улыбнувшись, сказал он, — Залезайте! Города переглянулись и полезли в машину. — Чтооооооо? — взвизгнула Москва. — Зачем они нам?! Ваня, ты спятил? Но Россия лишь покачал головой. — Они ничем нам не помешают, — ответил он. — Стартуй, но на этот раз будь нежнее. Столица фыркнула и нажала на газ. Ламборджини тронулась с места и покатила не спеша вперед. Но тут в зеркала она увидела подымающуюся из-за холма темную фигурку. — Сочи! Ах ты сволочь хитрожопая, догнал все-таки! — крикнула Москва и ударила по педали. Зеленая иномарка затормозила около большого белого здания. Несколько машин, совершенно разных, уже стояла у входа. Широкая лестница вела к огромным дубовым дверям с золотыми ручками. — Офигеть, — присвистнул Уфа. — Отгрохали итальяшки что надо! Москва согласно кивнула и поставила машину на сигнализацию. — Зато мы Сочи обогнали! — весело заявила она. — Но движение в Италии сложное, хочу заметить. — Это потому, что ты по встречной ехала! — ответил Питер. Екатеринбург с восторгом смотрела на огромное белое здание, а Челябинск осматривал окрестности. Люди шарахались в стороны от его сурового взгляда. — Пойдемте, — махнул рукой Россия и направился к лестнице. Тут рядом с ламборджини притормозил огромный белый лимузин. Двери его открылись, и оттуда вышла женщина на вид лет тридцати. На ней было элегантное ярко-красное платье и красная шляпа, украшенная перьями павлина. Шею обвивали еще перья каких-то птиц, а черные лакированные туфли блестели и переливались в лучах солнца. Летящей походкой, покуривая длинную сигару, дама направилась к лестнице. За ней из лимузина вылез Франциск, подбежал к женщине и взял ее под руку. — Париж как всегда, — фыркнула Москва и отвернулась. — Тебе не мешало бы поучиться у нее манерам, — заметил Питер. На это столица ничего не ответила и стала подниматься по лестнице.