Сдерживая огонь

      Все полетело к чертям в тот день, когда дела наконец-то пошли как надо.       Гарри встречался с Драко уже почти девять месяцев, когда это случилось.       Технически, Драко не был его боссом, и Гарри ну точно думал об этой формальности не один раз. Потому что, если бы он был его боссом, то медленно развивающаяся влюбленность была бы совершенно неуместной. Они просто работали вместе, вот и все.       Да, он часто думал об этом.       Поскольку оба работали в Департаменте Магического Правопорядка, они находились на одном этаже Министерства, что означало, что они видели друг друга ежедневно. Но тогда как Гарри решил стать аврором, Драко прошел курс обучения после окончания Хогвартса и каким-то образом начал работать в Отделе выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов. Это означало, что их отделы часто и много работали вместе.       На самом деле очень часто и много.       Так что да, технически, Драко не был боссом Гарри — даже если тот считал обратное по крайней мере раз в неделю, когда они были вынуждены работать вместе, просматривая зацепки по делу или обмениваясь заметками о конфискованных или проклятых предметах. Просто Драко любил командовать Гарри, а Гарри, ну, Гарри не любил, когда ему говорили, что делать — даже его фактический босс, — и обычно все заканчивалось тем, что они начинали ссориться достаточно громко, чтобы кто-то из их отделов пытался наложить на них Заглушающее.       Несмотря на то, что они с Малфоем ссорились почти каждый раз, когда работали вместе, оба их начальника все еще считали нужным постоянно поддерживать связь между отделами. Честно говоря, это не имело никакого смысла для Гарри, который в первые несколько недель работы с Драко был уверен, что сойдет с ума. Драко был придирчивым и охуеть каким властным и не доверял Гарри выполнять его работу или заполнять документы, что заканчивалось более чем одним горячим спором, в конце которого Гарри был вынужден просто развернуться и уйти, игнорируя возмущенные крики Драко позади, чтобы не сорваться и не пробить дыру в стене взрывом магии.       Сказать, что они не ладили поначалу, было бы грубым преуменьшением. Гарри не раз подумывал о том, чтобы бросить работу исключительно для того, чтобы ему не приходилось регулярно иметь дело с Драко.       Тем не менее, по мере того, как недели превращались в месяцы, а они работали вместе все больше и больше, враждебность Гарри, напротив, медленно начала перетекать в легкое раздражение. А по мере того, как раздражение истлевало, оно постепенно заменялось чем-то, что Гарри не осмеливался назвать дружбой, чтобы не переступить и не разрушить комфортную рабочую среду, которую они культивировали, но определенно было чем-то хорошим. Но в свои самые личные моменты — когда они делили пинту в местном пабе, празднуя закрытие дела, или когда он сворачивался калачиком на диване в одиночестве, слушая радио и потягивая огневиски — он определенно думал о Драко как о друге, даже если это было только в уединении его собственного разума.       Еще более сложным было то, что чем дольше они работали вместе, тем больше Гарри думал, что понимает, почему Драко оказался на таком посту — он был хорош в своей работе, как и Гарри. Все, что Драко делал, сводило Гарри с ума, хотя многое из этого он ценил — Драко всегда идеально заполнял документы, умел заваривать вкусный чай, когда собрания длились дольше запланированного, никогда не расслаблялся и не скидывал свою работу на Гарри, замечал мелкие детали, которые другие люди не замечали, детали, которые помогали раскрыть дела и спасти жизни.       Гарри обнаружил, что замечает то, что никогда бы не заметил раньше, например, то, что, хотя Драко неоднократно проверял его отчеты и исправлял ошибки, он никогда никому об этом не рассказывал. Он, очевидно, несмотря на первоначальные подозрения Гарри, не пытался втянуть его в неприятности или выставить в плохом свете, просто пытался помочь раскрыть дела. Или что, хотя рабочий день Драко начинался на полчаса позже, чем у Гарри, он каким-то образом появлялся в чайной пять дней в неделю в то же время, что и Гарри, удобно «случайно» заваривая вторую чашку чая. Гарри заметил, что Драко всегда носил зеленый по четвергам и держал ровно три павлиньих пера в ящике стола, которые использовал только для заполнения отчетов, никогда для встреч или ведения записей о делах. Он заметил, что Драко был невероятно нервным и раздраженным, когда были вовлечены дети, а когда они не могли раскрыть дело, Драко часто возвращался домой позже, чем кто-либо другой в любом из их отделов, включая Гарри.       Но чаще всего Гарри замечал, что в Драко Малфое есть чем восхищаться. Драко был кропотливым, добросовестным, вдумчивым и действительно чертовски умным. Он был ценным не только для Министерства, но и для Гарри, что было довольно удивительным, если не ошеломляющим осознанием.       Дело было не в том, что Гарри вдруг решил, что Драко волшебным образом стал новым человеком или что он идеален. Они все еще ссорились. Часто. И Драко все еще заставлял его сильно нервничать, когда отказывался прислушиваться к его чутью или жаловался на неэффективность Аврората. Но в препирательствах Драко было гораздо меньше язвительности, и правда заключалась в том, что Гарри знал — по крайней мере половина причин, по которым Драко был таким невыносимым всезнайкой, заключалась в том, что он действительно все знал. Драко был чрезвычайно хорош в своей работе, мог обнаружить поддельные объекты быстрее, чем любой из авроров в команде Гарри, и имел острый глаз на чары и хитрые защитные заклинания. Он также обладал безупречными инстинктами и острым умом, чтобы подкреплять их, и Гарри было трудно отрицать, насколько заманчиво было подходить друг другу не только по интеллекту, но и по характеру.       Так что да, они все еще спорили и регулярно сцеплялись рогами, но еще чрезвычайно хорошо работали вместе, их недостатки и сильные стороны уравновешивали друг друга лучше, чем Гарри мог себе представить. Было странно осознавать, что они могут быть такими разными по характеру, но такими похожими по темпераменту.       После почти года работы бок о бок Гарри понял, что это не просто долгие рабочие часы заставили его следовать за Драко к лифту холодным апрельским вечером в пятницу и пригласить его выпить по пинте, чтобы обмыть прошедшие трудовые будни. Гарри хотел много чего сделать с Драко, но говорить о работе в списке даже не числилось. По крайней мере, не в ту ночь.       Конечно, Гарри был наполовину убежден, что абсолютно точно сошел с ума, и воображал, что долгие часы работы действительно доконали его. По крайней мере, до тех пор, пока Драко не встретил его в пабе час спустя, одетый в безупречно сшитые угольно-серые брюки и темно-зеленый джемпер, который выглядел таким мягким, что Гарри обхватил ладонями пинтовый стакан, чтобы не потянуться к нему. Но самым удивительным на Драко была улыбка — не ухмылка или дружеская усмешка, которыми он осыпал Гарри на работе, а расслабленная улыбка — личная улыбка, которая не оставляла Гарри никаких сомнений в том, чего он хотел от Драко, ну и в том, что Драко хотел того же в ответ.       Вспоминая о том, как он беспокоился, что Драко не появится, Гарри теперь задавался вопросом, как он мог сомневаться в их химии. Что бы ни было между ними, будь оно антагонистическим или симбиотическим, их химия была заряженной. Часы пролетели как в тумане, напитки были выпиты, запреты сняты, а трепещущие семена доверия посажены.       Они не переспали ни в ту ночь, ни на одном из следующих пяти свиданий, и, боже, Гарри считал.       У них была скорее постепенная прогрессия, естественное признание взаимных желаний, от которых Гарри дрочил каждую ночь в сексуальном расстройстве. Он все еще был удовлетворен эмоционально так, как никогда не мог ожидать. Это не означало, что он не хотел переспать с Драко, Мерлин, очень хотел. Но обнаружил, что, хотя и ожидал, что все пойдет быстрее, он нисколько не сожалел, что так не произошло.       Когда у них наконец случился первый раз, было именно так хорошо, как Гарри себе и представлял, и, Мерлин, он представлял себе это последние несколько недель — отчаянные руки, и жаждущие поцелуи, и так много обнаженной кожи Драко, к которой Гарри мог прикоснуться и окружить своим вниманием, что он чувствовал себя опьяневшим от желания.       Секс был не просто хорошим. Он был феноменальным. Конечно, Гарри особо не с чем было сравнивать, так как он никогда не был фанатом одноразового перепиха. Его сексуальный опыт в двадцать шесть лет можно было пересчитать на пальцах одной руки, и он включал Джинни, его единственную ночь с американцем, которого он встретил в баре на своем первом магловском Параде и имя которого так и не запомнил, шестимесячные отношения с Джульеттой из Внутренних дел и довольно удовлетворяющую сексуально, но не эмоционально интрижку с Чарли на Рождество в прошлом году.       Так что да, у Гарри было не так много сексуальных партнеров для сравнения, но их было достаточно, чтобы понимать, что Драко превосходит их всех. Драко были присущи целеустремленная сосредоточенность и манера всегда испытывать Гарри — прикасаться к нему в самых интимных или скромных местах, — от этого Гарри чувствовал себя так, будто он был единственным человеком, которого Драко когда-либо желал и когда-либо будет желать.       Возможно, это было принятие желаемого за действительное или воображение Гарри, но иногда, когда Драко был в нем или наоборот, Гарри чувствовал, что они делятся тем, чем никто другой в истории мира никогда не делился. Рон поперхнулся пивом, когда Гарри, расслабленный третьей пинтой и обещанием провести ночь с Драко и его лучшими друзьями в своем любимом баре, рассказал им об этом. Гермиона улыбнулась за бокалом бурбона, когда спросила, не думал ли он, что может быть влюблен в Драко. Так что следом уже сам Гарри поперхнулся пивом с пылающими щеками, когда Драко помахал от двери и подошел.       Гарри провел остаток ночи, чувствуя, что сердце может выпрыгнуть из груди, а все эмоции написаны на его лице. Драко, вроде бы, ничего не заметил, а если и заметил, то не показал этого. Они вернулись к Гарри и занялись сексом на диване, не в силах пройти по коридору до кровати. Драко рассмеялся после, взял Гарри за руку и повел его в спальню, как будто это была их спальня. Гарри заснул с Драко, прижатым к его спине, уверенный, что, возможно, впервые в жизни, все было идеально.       Гарри продолжал плыть по течению, его настроение поддерживалось как отношениями с Драко, так и тем, что они наконец закрыли двухлетнее дело о Флинте Донахью и его торговой сети на черном рынке, через которую реализовывалось все: от запрещенных сердцевин палочек до проклятых магловских предметов. Это было жестокое и неприятное дело, первое, над которым ему и Драко поручили работать вместе. Доведя его до конца, будучи уверенным, что Донахью получит по заслугам, и поняв, что что-то настолько ужасное в итоге привело к чему-то настолько хорошему, Гарри почувствовал, будто наложил на себя Веселящие чары.       — Хорошая работа, Гарри, — сказал Драко, хлопая его по спине и искренне улыбаясь.       Гарри чуть не пролил чай, открыв рот от удивления, когда Драко обошел его, чтобы сделать себе чашку чая.       — Ты только что сделал мне комплимент?       — Знаешь, уже можно закрыть рот, — рассмеялся Драко, вытаскивая кружку из шкафа и накладывая на нее Очищающее, несмотря на то, что она и так была чистой. — Это не так уж удивительно. Я уверен, что делал тебе комплименты много раз.       Гарри проглотил комок в горле, не понимая, почему он вообще там появился.       — Нет, — ответил он. Драко ни в коем случае не был жестоким, просто он был не особо любезным. Он был верным, надежным, умным и таким забавным, что Гарри регулярно смеялся до слез, но «любезный» не было одним из первых слов, которые приходили на ум, когда Гарри думал о нем. И Гарри это нравилось, более чем нравилось, на самом деле. Гарри нравился Драко таким, каким он был, но все равно было трудно отрицать неожиданное волнение от того, что Драко впервые его похвалил.       Ложка, которой Драко помешивал чай, замерла, стукнувшись о край кружки. Драко опустил палочку и повернулся, чтобы бросить на Гарри испытующий взгляд.       — Да, ну, все бывает в первый раз, и ты правда хорошо справился. Не говори никому, что я это сказал, или я буду отрицать, но никто из наших отделов не раскрыл бы это дело, если бы не ты. Ты установил связь между Донахью и магловскими благотворительными магазинами, а не я. Ты, — тут Драко замолчал, потянулся за чаем и убрал ложку, прежде чем поднести кружку ко рту, словно нуждаясь в моменте, чтобы успокоиться. Гарри обнаружил, что не смог бы заполнить тишину, даже если бы попытался. — Ты поразителен, — закончил Драко с пылающими от чая щеками.       Гарри был спасен от ответа звоном колокола, громко прозвучавшего по всему Министерству и сигнализирующего о начале обеда, что означало, что все сотрудники в радиусе досягаемости внезапно наводнили чайную и оттеснили Гарри и Драко, так спеша приготовить чай, найти что-нибудь поесть или просто поболтать.       Гарри увидел, что Драко, перед тем как покинуть комнату, показал ему средний палец и рассмеялся, протискиваясь из толчеи и, вероятно, возвращаясь в свой кабинет, — Гарри знал, что он предпочитает есть обед в тишине и покое.       Что-то, о существовании чего внутри себя он даже не подозревал, пробудилось и заставило страдать от болезненного прилива смятения и желания. Он никогда не хотел угодить кому-то, не так. Он всегда яростно ненавидел то, как ощущалась похвала, когда она лилась из уст других людей, заслуженная или нет. Ему не нравилось получать похвалу за то, что ему удалось остаться в живых, или сделать свою работу, или просто быть гребаным порядочным человеком. Гарри не мог отрицать, что она ощущалась совершенно по-другому из уст Драко, искренне, так, как никогда ни от кого другого.       Упав в постель той ночью, Гарри обвил рукой член, а слова Драко обвили его сердце.       На следующее утро Гарри попытался притвориться, что все в порядке. Он встал, поспешно съел бутерброд с беконом по дороге на работу и преуспел в том, чтобы не пролить чай на аврорскую мантию — Драко подмигнул ему, когда они проходили мимо друг друга в длинном коридоре, разделяющем их отделы.       Гарри пережил этот день, и следующий, и следующий. Если Драко и заподозрил что-то неладное, то ничего не сказал.       Гарри даже пережил следующие два их свидания, каким-то образом сумев контролировать себя, когда Драко прикусил его ухо и прошептал:       — Что ты хочешь сегодня? — когда они вместе вывалились из камина в спальне Гарри.       — Все, что угодно, — простонал Гарри, прекрасно понимая, что есть только одно, что он невероятно хочет, но никак не может попросить об этом.       Драко ухмыльнулся, толкнул Гарри спиной к стене, упал на колени и сосал до тех пор, пока Гарри не оказался настолько близок к тому, чтобы кончить, что его ноги дрожали, а руки сжимались в кулаки в волосах Драко. Затем Драко просто отстранился с выражением полного удовлетворения на лице, скользнул обратно к кровати и прошептал:       — Выеби меня.       Гарри не нужно было повторять дважды. Он чуть не упал, так спешил добраться до Драко, его брюки и трусы были скручены в лодыжках, а мозг отправился в свободное плаванье. Он сбросил их, игнорируя смех Драко, а потом забрался на кровать. К тому времени, когда Гарри снял с Драко одежду, тот уже не смеялся. Они превратились в клубок рук и ног, и Гарри почувствовал головокружение и сбился с дыхания, когда вошел в Драко, понимая, что то, чего он хотел и в чем нуждался, было тем же, чего хотел и Драко.       За исключением, возможно, одного. Одного малюсенького момента. Единственного, что с течением времени не ощущалось незначительнее.       Когда дни превратились в недели, Гарри обнаружил, что его сводит с ума желание угодить Драко, отчаянное желание услышать похвалу из его уст еще раз. Он обнаружил, что ждет, затаив дыхание, слов, которые все никак не звучали. А почему, собственно, должны? Драко не знал, чего Гарри хочет. На самом деле Гарри мог вспомнить, как однажды пьяно признался, как сильно ненавидел, когда люди заискивали перед ним. Драко уважал Гарри, следя за тем, чтобы их отношения оставались в границах, установленных самим Гарри.       Проблема заключалась в том, что некоторые его границы изменились, и единственный способ получить желаемое, — это попросить.       Мысль о том, чтобы попросить, заставляла Гарри чувствовать себя так, будто он с тем же успехом мог бы завалиться в ближайшее мусорное ведро. Он провел выходные, заставляя себя признаться в своих желаниях Драко. Поскольку они теперь были друзьями — любовниками, — Драко не посмеялся бы над ним и точно не использовал бы это против него. Даже если окажется, что Драко не будет желать этого так же сильно, как Гарри, ну, они смогут преодолеть это. Он провел большую часть своей жизни, не получая комплиментов от кого-либо, естественно, он смог бы прожить остаток своей жизни без комплиментов от Драко. Или так он продолжал говорить себе.       Проблема заключалась в том, что чем дольше он ждал, тем больше идея поселялась в его мозгу, сплетая через сердце паутину правды, которую он больше не мог отрицать. Он почувствовал это по тому, как дыхание покинуло легкие, когда Драко поцеловал его, по тому, как смех Драко отразился в его груди, и как каждое нервное окончание воспламенилось от прикосновений Драко.       Гарри был влюблен в Драко и хотел этого, но это было не жизненно необходимым. Он запутался во всем этом, потому что так чертовски хотел услышать, как Драко говорит ему, что он молодец. Он не понимал, почему так хочет этого. Зачем ему это было нужно. Он не понимал, почему вдруг поцелуев и прикосновений Драко оказалось недостаточно. Неудовлетворенность и тоска нарастали, угрожая утопить его.       Он был полон стыда, потому что думал, что чего-то между ними не хватает из-за него. Это было странное чувство беспомощности и стыда, которое скручивало внутренности, когда Гарри думал, что что-то в нем и только в нем разрушало отношения между ним и Драко, и что именно он будет виноват, если их отношения закончатся из-за его глупого, идиотского, странного желания.       Гарри попытался сказать Драко, правда пытался. Он попытался сказать, когда Драко вручил ему идеально подслащенную чашку чая перед их межведомственной встречей с Робардсом во вторник. Он пытался сказать за рыбой в панировке и картошкой фри в центре города и пытался за двойным мороженым, которое они разделили в субботу вечером, прежде чем аппарировать в квартиру Драко и не спать полночи, занимаясь сексом. Проблема заключалась в том, что каждый раз, когда Гарри открывал рот, чтобы затронуть эту тему, слова и мужество подводили его. Все, о чем он мог думать, — Драко, говорящий ему «нет». Гарри никогда раньше не заботило, если кто-то говорил ему «нет», но он не был уверен, что на этот раз сможет вынести такое от Драко.       Все, что Гарри мог, — это думать: «Я не могу испортить все, попросив Драко о том, чего он не захочет мне давать».       Шли недели, а Гарри все не мог выдавить из себя ни слова. Вместо этого он попытался довольствоваться тем, что есть, и унести свою тайну в могилу. Того, что Драко давал ему сейчас, должно было быть достаточно. Это было больше, чем Гарри когда-либо думал, что сможет получить, и он был влюблен по уши, так что все было хорошо.       За исключением того факта, что, возможно, не было.

*~*~*~*~*

      — Думаю, нам нужно поговорить, — сказал Драко, когда его длинные пальцы сомкнулись вокруг ручки кружки. Кружка была резкого оттенка шартреза с крошечным нюхлером с короной на голове и длинной развевающейся золотой цепью на шее. Слово «Хастлер» было написано ярким золотым шрифтом, и Гарри подавил смех. Драко явно стащил ее из чайной.       То, что началось с шутки на прошлой неделе, когда Рон и Симус украли кружки друг друга и заменили их чем-то забавным, распространилось на другие отделы, и каждый раз, когда Гарри входил в чайную, кружки в шкафу были все более диковинными, чем накануне. Почти все, включая Гарри, пытались добраться до чайной раньше, чем другие, чтобы взять наименее оскорбительную кружку. Однако Драко, видимо, получал огромное удовольствие, выбирая самую смешную кружку из всех, что делало нечто странное с сердцем Гарри каждый раз, когда он видел довольную улыбку на лице Драко, когда тот находил новую понравившуюся ему кружку в шкафу.       — Я сказал…       — Я слышал тебя. Просто я занят.       Драко выгнул одну элегантную бровь, его губы скривились в недоверии, когда он поднял кружку и сделал глоток чая. Гарри уже достаточно хорошо знал этот взгляд. Это был взгляд ты-меня-не-проведешь-Поттер. Эффект, однако, был разрушен тем, что, когда кружка наклонилась, нюхлер упал на голову, и золотые монеты и драгоценности начали сыпаться из его… ну, на самом деле Гарри не был полностью уверен, как называется складки кожи, в которой нюхлеры прячут сокровища, и даже не был уверен, что хочет это знать. В любом случае это было совершенно нелепо, так что Гарри было труднее нервничать из-за того, о чем Драко хотел поговорить.       — Ладно, Поттер. Давай, беги к своему столу и делай то, что делаешь, когда притворяешься занятым. Подрывной дурак там или макраме. Мы поговорим сегодня вечером, когда ты придешь ко мне после работы, — слова Драко были дразнящими, но все равно казались зловещими, и даже веселье в его глазах не могло развеять чувство страха, сжавшееся в животе Гарри, когда он смотрел, как Драко идет в свой кабинет.       Остальная часть дня прошла как полное дерьмо, концентрация была на уровне, а настроение — еще хуже. После того, как Гарри испортил заметки по делам в третий раз за час, он решил взять длинный обед — если, конечно, кушать ложкой — он не смог найти вилку — половину пирога с патокой прямо из формочки для выпечки, стоя в темноте на собственной кухне, можно считать обедом. А потом он вернулся на работу. К сожалению, вторая половина дня была не лучше.       К тому времени, как Гарри закончил работу, прибыл домой, чтобы быстро принять душ и переодеться, и прошел через камин в квартиру Драко в половине восьмого, он был почти уверен, что скорее снова пойдет в Запретный лес, чем столкнется с перспективой того, что Драко может его бросить. Он знал — то, чего он хочет, слишком много. Если учитывать, что он даже не смог озвучить свое желание, ему все равно каким-то образом удалось загрузить Драко.       — Драко? — позвал он, с удивлением обнаружив, что большая часть света в квартире выключена. Обычно Драко зажигал все, пока не ложился спать, почти ослепляя яркостью.       Не получив ответа, Гарри направился через просторную гостиную в коридор, ведущий в спальню. Свет пролился через приоткрытую дверь и хлынул в темный коридор яркой дорожкой. Он медленно толкнул дверь, с удивлением обнаружив Драко, сидящего на краю кровати в спортивных штанах, которые выглядели так, будто стоили столько же, сколько новейшая гоночная метла Гарри, и одной из его любимых футболок, которую Гарри, как ему казалось, потерял несколько недель назад. Выцветшее изображение спящего дракона на футболке противоречило обычно идеальной внешности Драко. Гарри стоял в дверях, не зная, что сделать или сказать, впервые за несколько месяцев.       — Привет, — пробормотал Драко, убирая волосы с глаз и глядя на Гарри. — Ты собираешься стоять там всю ночь или планируешь подойти ближе? Я не кусаюсь. Если ты не хочешь, конечно. — Он подмигнул, и напряжение в Гарри ослабло. Было не похоже, что его собираются бросать. Все казалось совершенно нормальным — даже домашним, — и Гарри отшвырнул кроссовки в угол, прежде чем пересечь комнату и плюхнуться на кровать на расстоянии от Драко.       — Боишься, Поттер? — поддразнил он, пальцами скользнув по бархатному одеялу в пространстве между ними. Пространстве, которое оставил Гарри. Драко позволил ему.       — Никогда, — ответил Гарри. Драко рассмеялся, его губы изогнулись в улыбке, когда Гарри накрыл его ладонь своей.       — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, да? Я знаю, знаю, что общение не всегда наш конек, но если тебя что-то беспокоит, ты знаешь, что можешь поговорить со мной, верно?       Гарри хотел кивнуть, но почувствовал себя обездвиженным. Большой палец Драко успокаивающе двигался по его руке.       — Я… — но слова застряли в горле. Ну это уже смешно. Это не должно быть таким сложным. Гарри чувствовал себя трусом.       — Просто скажи мне, хорошо? Что бы это ни было, это не может быть хуже, чем то, о чем я думал последние несколько недель. Я пытался дать тебе пространство. Я думал, может, это случайность, но то, как ты смотришь на меня в последнее время… Черт, Гарри. Это убивает меня. Пожалуйста.       Гарри закрыл глаза, не в силах смотреть Драко в лицо, когда открыл рот, чтобы заговорить.       — Я хочу, чтобы ты сделал мне комплимент.       — Ты… что? — Драко казался растерянным, и Гарри не мог винить его. Это было странно, он знал, что странно. Подумалось — хорошо, что в квартире Драко много Антиаппарационных чар, иначе Гарри бы уже аппарировал.       — Я хочу, чтобы ты похвалил меня, — выдавил он, открывая глаза, но отказываясь смотреть на Драко, слишком боясь того, что может увидеть. Вместо этого он сосредоточился на завитках золота на ковре, удивляясь, почему никогда не замечал, насколько они похожи на змей.       — Ты хочешь, чтобы я сказал: «О Гарри, мы не смогли бы закрыть вчерашнее дело без тебя, ты такой гениальный»? — в его словах были смешинки, и хотя Гарри знал, что это не жестокость, они пронзили его неуверенность острее ножа.       Он выдернул ладонь из хватки Драко и поднялся с кровати, его руки почти дрожали.       — Пошел ты! Не нужно издеваться, понятно?       Глаза Драко расширились.       — Подожди, ты серьезно?       Драко поднялся с кровати, делая маленькие шаги к Гарри, когда тот судорожно вдохнул. Комната казалась слишком большой и слишком маленькой одновременно, и Гарри зажмурился, спотыкаясь, пока его спина не столкнулась с твердой стеной.       — Эй, посмотри на меня, — прошептал Драко, положив руки на лицо Гарри.       Гарри выдохнул, покачав головой.       — Гарри, посмотри на меня. Это всего лишь я, — сказал Драко, его голос был полон спокойствия и искренности — Гарри не был уверен, что когда-либо слышал такое от Драко раньше. Он открыл глаза, его щеки горели под ладонями Драко, когда он позволил себе посмотреть на него. — Так-то лучше, — выдохнул Драко.       Гарри буркнул звук несогласия. Ему не стало лучше. Он чувствовал себя уязвимым и беззащитным, и ему очень хотелось упасть лицом вниз на кровать Драко, спрятаться под непристойным количеством подушек и никогда больше не вылезать оттуда.       Взгляд Драко был вопросительным, его большой палец нежно поглаживал лицо Гарри. Медленно его сердце прекратило частить так, будто вот-вот взорвется, и дыхание выровнялось — он не сводил глаз с Драко. Все было не так уж плохо. Это всего лишь Драко. Он видел Гарри в его абсолютном худшем состоянии больше раз, чем тот мог сосчитать, и хотя когда-то это наполняло раздражением, теперь он чувствовал себя совершенно иначе. Гарри больше не нужно было притворяться кем-то, кем он не был.       — Прости, — прошептал Гарри, когда обрел дар речи. — Меня нелегко любить.       В ту же секунду, как слова слетели с его губ, Гарри пожалел о них. Любить. Черт.       — Да, нелегко, — согласился Драко, не теряя ни секунды. Он убрал руки с лица Гарри и вместо этого обхватил его бедра, прижимая его вплотную к своей груди. Гарри уткнулся лицом в его шею, закрыв глаза и вдыхая знакомый запах свежевымытой кожи Драко — чистый и свежий. — Но и меня тоже.       Гарри медленно выдохнул, ритмичные подъемы и падения груди Драко у его собственной успокаивали — он только сейчас начал понимать, что именно это ему и нужно.       Руки Драко переместились с бедер на спину. Широкие ладони несколько раз провели вверх и вниз по спине Гарри, прежде чем левая рука поднялась, и пальцы погрузились в волосы, мягко дергая в молчаливой просьбе — откинь голову. Гарри, все еще более чем смущенный, на мгновение задумался о том, чтобы оставить свое лицо там, где оно было. Гарри тяжело вздохнул, а потом подчинился, откинув голову назад и ожидая, что Драко откроет рот и заговорит. Драко открыл рот, но вместо того, чтобы говорить, прижался ко рту Гарри. Гарри немедленно застонал в поцелуй, его руки взлетели, обхватив чужие плечи, когда губы Драко стали атаковать его собственные. Драко потрясающе целовался и точно знал, что нравится Гарри, покусывая его нижнюю губу, а потом скользя языком в его рот и притирая их бедра друг к другу.       — Драко, — простонал Гарри, соображая достаточно, чтобы начать пятиться к кровати, понимая, что все задуманное Драко будет лучше сделать там.       Драко мурлыкал в поцелуй, позволяя Гарри двигать их, пока ноги не уперлись в край кровати, но даже тогда Драко не прервал поцелуй, сильно втянув нижнюю губу Гарри к себе в рот и скользнув руками под подол его футболки — ногти царапнули дрожащие мышцы низа живота.       — Слишком много одежды, — пробормотал Драко, выпуская нижнюю губу Гарри изо рта, чтобы заговорить. Гарри молча кивнул, тяжело дыша, когда схватил заднюю часть своей футболки чуть ниже ворота и стянул ее одним изящным движением. Он едва заметил, как очки упали с лица и со стуком свалились на пол, слишком занятый разглядыванием светлых плеч Драко, когда тот снимал свою футболку. Черт, Драко был таким красивым. Гарри хотел прикоснуться к нему так сильно, что было больно, но если прикоснуться, Драко может перестать раздеваться, а Гарри определенно хотел его голого.       — Перестань пялиться и снимай штаны, Поттер, — рассмеялся Драко, и дразнящая мелодия его голоса заставила Гарри вздрогнуть.       — Иди нахер, — рассмеялся Гарри, расстегивая пуговицу на джинсах, одним махом спихивая их вниз вместе с боксерами. Его член гордо вырвался на свободу, не скованный больше одеждой.       — М-м-м, можно устроить. Или я могу трахнуть тебя, — сказал Драко, каким-то образом сумев сделать так, чтобы лишь снятие боксеров и спортивных штанов уже выглядело как половой акт, когда он медленно спустил их до лодыжек, высвобождая свои длинные ноги.       — Черт, — пробормотал Гарри, и веселый смех Драко зазвенел в комнате, когда он протянул руку, чтобы провести пальцами вниз по боку Гарри.       — Я люблю, когда ты не находишь слов. Это намного проще, чем когда ты не можешь заткнуться, — поддразнил Драко, мягко подталкивая Гарри.       Гарри фыркнул, веселье и вместе с ним что-то теплое и довольное бурлило в груди, когда он упал на кровать, откинувшись на одеяло, когда Драко забрался сверху и встал на колени перед ним. В этом не было ничего странного. Все было как обычно. Точно так же, как и всегда с Драко. Легко. Игриво. Идеально.       — Ты невыносимый дрочила, — сказал Гарри, протягивая руки, чтобы запутать пальцы в волосах Драко, когда тот оседлал его, своими сильными бедрами обхватив талию, а твердым членом уткнувшись в его живот.       Глаза Драко были полны удовольствия, но было там что-то еще — что-то нерешительное и открытое, из-за чего Гарри было трудно дышать.       — Ты хочешь быть хорошим мальчиком для меня, Гарри? — голос Драко был невероятно тихим, и все же слова удалось прочувствовать так, будто их произнесли с использованием Соноруса. Лицо Гарри горело, а губы начали автоматически складываться в слово «Нет», прежде чем он остановил себя.       Это Драко. Просто Драко. Если Гарри не может быть честным с ним, то с кем может?       — Да, — ответил он, удивленный тем, насколько легка правда. У него перехватило горло, руки незаметно задрожали в волосах Драко, и потребовалось все мужество, чтобы не закрыть глаза.       — Охх, — прошелестел Драко, будто удивленный ответом, и закрыл глаза. Волна сожаления угрожала захлестнуть Гарри. Черт, он должен был солгать. Он должен был сказать что угодно, кроме правды. Но потом глаза Драко снова открылись, и, черт возьми, Гарри был рад, что не зажмурился, потому что тогда пропустил бы это. Драко смотрел… черт возьми, у Гарри даже не было слов, чтобы описать, как Драко смотрел, но он, Мерлин и Моргана, не выглядел пораженным его признанием. Он был близок к тому, чтобы потерять контроль, и Гарри не мог подавить дрожь предвкушения. — Ты хочешь быть умницей, Гарри? Хочешь порадовать меня? — голос Драко дрожал — Гарри никогда такого не слышал, — его руки крепко сжимали подушку по обе стороны от головы Гарри.       На этот раз Гарри даже не подумал солгать.       — Да, очень.       — Че-орт, — простонал Драко, прижимая их губы друг к другу и целуя Гарри так, будто может умереть, если не сделает этого, может умереть, если остановится. Яростно и требовательно, но с таким рвением и предвкушением, что казалось, будто они впервые делали это. — Ты даже не представляешь, — выдохнул Драко между поцелуями, двигая бедрами, пока их члены не прижались друг к другу, и, черт возьми, у Гарри глаза закатились, так это было хорошо. — Понятия не имеешь, насколько ты охуенный.       Тело Гарри почти содрогалось, глаза закрывались, и он дрожал от прерывистого дыхания. Это было, черт возьми, Гарри не знал, как это было. Комфортно. Опьяняюще. Он так долго раздражался из-за людей, твердящих ему, какой он и что из себя представляет, из-за ложной похвалы, которую волшебный мир расточал на него, что никогда не чувствовал, что заслуживает этого. В самых тихих уголках своего сознания Гарри никогда не чувствовал, что сделал достаточно, чтобы заслужить. Но слова Драко не казались фальшивыми, и как бы Гарри ни хотел покачать головой и начать отрицать их, большая часть его желала погреться в них.       — Ты просто… черт, — выдавил Драко, и все его тело замерло. Это привлекло внимание Гарри настолько, что он открыл глаза и посмотрел на Драко, который завис над ним, светлые волосы спадали ему на лицо, а щеки раскраснелись. Грудь Драко вздымалась, он выглядел подавленным и отчаявшимся, и все, о чем Гарри мог думать, было: «черт, это из-за меня». Гарри чувствовал себя одновременно всемогущим и беспомощным, придавленным тяжестью взгляда Драко. — Ты сводишь меня с ума. Ты такой сильный, такой чертовски великолепный, а ведь даже не видишь этого.       Гарри сглотнул, не зная, что сказать. К счастью, Драко, вроде бы, не ожидал, что он заговорит, а это было хорошо, потому что он выбрал именно этот момент, чтобы начать двигать бедрами, и Гарри не был уверен, что сможет связать два слова вместе, не когда теплое твердое тело Драко лежало на его собственном, а их члены терлись друг о друга. Трения было достаточно, чтобы Гарри чувствовал себя помешанным, но недостаточно, чтобы кончить, и ему нравилось это, нравилось знать, что они делают это просто потому, что от этого невероятно приятно.       — Мерлин, просто лучший, — пробормотал Драко, больше для себя, чем для Гарри, набирая темп и двигая бедрами с такой силой, от которой у обоих сбилось дыхание.       — Хочу еще, — сумел выдавить Гарри, крепко сжимая пальцами молочное бедро. Драко кивнул, откинул волосы с глаз и сел ему на бедра. Драко задыхался, розовые пятна и блеск пота покрывали идеальную кожу. Его лицо было почти таким же. Во время секса лицо Драко всегда выглядело острее и краснее, его нос и щеки были ярко-розовыми, а лицо потным и открытым. Он был в совершенном раздрае, и Гарри никогда не находил его более привлекательным.       — Чего ты хочешь? — спросил Драко, намек на обычный контроль появился на его лице теперь, когда он перестал двигаться.       Гарри хотел рассмеяться. Что это был за вопрос? Ну правда.       — Тебя, — легко сказал он, его пальцы призрачно скользнули по груди Драко. — Только тебя.       — Сентиментальный мудак, — выдохнул Драко, тот небольшой контроль, который он, казалось, восстановил, исчез в одно мгновение. Гарри рассмеялся, на сердце было легче, чем за последние недели. — У меня есть идея, — спокойно сказал Драко с сомнением в глазах. — Ты мне доверяешь?       — Да, — легко ответил он, когда Драко взял его руки и поднял их над головой.       — Посмотрим, насколько ты можешь быть послушным, а? Ты сможешь сделать то, что я попрошу? Ты сможешь быть хорошим мальчиком для меня, Гарри?       Гарри подавился вздохом, его глаза закрылись, а руки схватили воздух. Черт, черт, черт. Все тело горело от смущения, стыда и желания.       — Хэй, — пробормотал Драко, взяв сильными пальцами подбородок Гарри. — Я хочу этого. Я хочу, чтобы ты был моим лучшим мальчиком. Я тоже этого хочу.       Гарри так сильно сжал челюсти, что подумал, что сломает зубы.       — Дыши, Гарри, — мягко сказал Драко, и что-то в его тоне прорвалось сквозь стены в сознании Гарри. Драко не лгал, ну, во всяком случае, ему, Гарри. И Драко никогда, никогда не делал того, чего не хотел. Если он сказал, что тоже этого хочет, значит, действительно хочет, и это… черт возьми, это было приятно. Гарри тяжело вздохнул, напряжение текло из него как густая патока, когда он открыл глаза и увидел легкую улыбку Драко.       Гарри прикусил нижнюю губу, наблюдая — ожидая.       — Хороший мальчик, — похвалил Драко, и, охуеть, член Гарри стал еще тверже, когда он отпустил беспокойство о том, почему хочет этого, и просто принял похвалу, слетевшую с губ Драко. — Я хочу, чтобы ты держал руки здесь, — сказал Драко, его пальцы скользнули по точке пульса на запястье Гарри. — Я не хочу, чтобы ты трогал себя или меня. Просто позволь мне… позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь мне сделать тебе хорошо. Ты позволишь мне позаботиться о тебе, Гарри?       Гарри сглотнул, моргая и упорно отказываясь признавать, насколько глаза стали влажными от этих слов. Никто никогда, никогда не заботился о нем так. Он никогда не позволял.       Драко казался таким же взволнованным, как и Гарри, его руки были шокирующе нежными, когда скользнули по волосам Гарри и по лбу, остановившись на шраме. У Гарри ком застрял в горле, рот бесполезно открывался и закрывался, и все, что он смог сделать, это захлебнуться воздухом, когда Драко заменил пальцы губами, и мягчайший из поцелуев прижался к шраму. Драко был единственным человеком, который когда-либо касался его там, кроме Волдеморта. Прошлые любовники, конечно, смотрели на него, их взгляды были тяжелыми, как ледяные пальцы, когда они пялились на него, пока он трахал их или они трахали его. Но Драко был первым, кто окутывал шрам таким же теплым вниманием, как и на остальные части тела Гарри, будто его шрам не был чем-то особенным. Было удивительно эротично чувствовать себя обычным.       — Я собираюсь основательно отлюбить тебя, Гарри. И ты позволишь мне, да? Ты отдашь мне всего себя и позволишь получить это, позволишь мне получить тебя? — слова были произнесены шепотом у его переносицы, когда Драко поцеловал его в щеку и подбородок.       — Черт, Драко.       — Это не ответ, — сказал Драко, проводя губами по щеке, пока не схватил зубами мочку уха и не начал сильно сосать. Гарри инстинктивно захотелось прикоснуться к Драко, захотелось сжать пальцами сильные мышцы плеч или провести пальцами по мягким волосам, но вместо этого он держал руки на месте, сжимая подушку так, что костяшки пальцев побелели.       — Да, знаешь, ответ — да.       — Да, — согласился Драко, его теплое дыхание коснулось раковины уха Гарри. — Но я все равно хотел услышать, как ты это скажешь.       — Придурок, — проворчал Гарри, ничуть не раздраженный.       — У нас может быть стоп-слово, — тихо сказал Драко. — На всякий случай, если будет слишком.       Гарри сглотнул.       — Ладно. Как насчет «Драко Малфой — шикарный придурок»? — спросил Гарри, и Драко фыркнул.       — Идея стоп-слова состоит в том, чтобы выбрать то, что ты обычно не используешь.       Губы Гарри приподнялись в уголке, дымка возбуждения и нервозности смягчилась фамильярностью взаимодействия.       — Кокос, — выпалил он и еще хотел сказать, как сильно ненавидит кокосы, но вспомнил, что Драко и так это знал. Драко много чего знал о нем. Приятно быть понятым.       — Кокос, — согласился Драко, хватая палочку с прикроватного столика и бормоча серию подготовительных и предохранительных чар. Гарри пошевелился от знакомого, но всегда слегка раздражающего ощущения в заднице. — Готов? — спросил Драко.       Драко уже выглядел довольным собой, и Гарри испытал искушение указать, что он пока не сделал ничего, чтобы выглядеть таким самодовольным, но потом Драко опустился на локти, его рот завис над животом Гарри, и прежде чем тот успел спросить, что он делает, Драко прочно присосался к мягкому местечку живота рядом с пупком.       Гарри застонал, снова готовый дотронуться до светлых волос, и мысленно напомнил себе оставаться неподвижным. Он никогда не понимал, насколько ему нужно касаться волос Драко, потому что мысль о том, чтобы не сжимать их пальцами в этот самый момент, когда рот Драко двигался ниже, посасывая кожу на стыке бедра и паха, заставила Гарри почти хныкать. Он так привык концентрировать все свое внимание на партнере, что редко позволял себе сосредоточиться на том, каково это, когда все внимание достается ему.       Гарри подумал, что может буквально в голос застонать, когда Драко стал уделять внимание его животу, проводя зубами по темным волоскам, ведущим к члену, а потом всосал кожу с другой стороны пупка. Когда пальцы Драко впились в мягкую плоть, он издал такой одобряющий звук, что у Гарри пальцы поджались. Он никогда в жизни не думал, что обычные части его тела могут быть настолько привлекательными для кого-то другого, и от этого в голове все плыло, и он чувствовал себя абсолютно и полностью желанным.       — Я люблю твое тело, — прошептал Драко.       Гарри знал, что это правда. Не то чтобы Драко когда-либо скрывал свои очень очевидные реакции на него, особенно когда Гарри был голым. Но знать, что Драко увлечен им, и слышать, как он — совершенно неприкрыто — говорит об этом, совершенно разные вещи, которые, тем не менее, делали с внутренностями Гарри что-то необъяснимое. Он знал, что не уродлив, но никогда не думал, что так уж привлекателен. Ему нравились его глаза, волосы были нормальными, но независимо от того, сколько аврорских тренировок он прошел, живот все еще был немного мягким, нос — немного кривым, а колени все еще выглядели узловатыми, хотя ему было двадцать шесть, а не шестнадцать. Так что хотя в основном он и выглядел как взрослый мужчина, худые колени и локти все еще делали его похожим на долговязого подростка. А Драко, черт возьми, Драко смотрел на него так, будто он был совершенством.       — Я в форме, — ответил Гарри.       Драко фыркнул, мягкие пряди его волос защекотали нижнюю часть живота Гарри, когда Драко оставил засос на его бедре, указательным пальцем правой руки опустившись ниже, чтобы приласкать ложбинку между ягодиц.       — Ты гораздо лучше, чем в форме, — сказал он, и первый палец скользнул через тугое кольцо мышц в тело Гарри. Драко боднул ногу Гарри лбом. Гарри понял намек и отвел ногу в сторону, давая Драко идеальную возможность провести языком по задней стороне колена. Гарри заскулил в ответ, член, горячий и тяжелый, подпрыгнул на животе, когда он выгнул бедра. — Хочешь знать, почему я люблю твое тело?       Гарри глубоко вздохнул и кивнул, шея болела от неудобного угла, но он не мог перестать смотреть. Драко выглядел чрезвычайно хорошо, стоя на коленях между его разведенными ногами, светлые волосы были в беспорядке, пальцы то входили, то выходили из тела Гарри, а Драко прижимался носом к его колену. Он поднял голову, положив подбородок на дрожащее бедро.       — Мне нравится твое тело, потому что оно сильное. Черт возьми, на что ты способен. Я видел, как ты сражаешься на тренировках, слышал, как другие говорят о твоей работе в поле. Ты охуенный и понятия не имеешь, какой трепет, уважение и страх можешь вызвать.       — Это не… — но Драко шикнул на него, игриво прикусив бедро, когда добавил третий палец.       — Ты такой надежный, Гарри. Ты усердно работаешь, чтобы быть уверенным, что все остальные в порядке. Но иногда тебе нужен кто-то, кто сможет убедиться, что все хорошо с тобой, да?       Гарри проглотил ответ, удивляясь, почему желание сказать «да» казалось таким неправильным. В нем укоренилось убеждение, что у него все хорошо, он ни в чем не нуждается. Его инстинкт всегда состоял в том, чтобы стараться ни в чем не нуждаться. За исключением того, что слова Драко были правдой. Он действительно хотел, чтобы кто-то заботился о нем. Не всегда, но иногда.       — Хотеть этого — нормально. Это не делает тебя слабым.       У Гарри чуть губа не лопнула, так сильно он ее прикусил. Черт. Но разве не делает? Гарри не хотел быть слабым.       Драко убрал пальцы, и Гарри чуть не застонал от потери. Уголок рта Драко приподнялся в едва заметном намеке на улыбку, когда он положил руки на колени Гарри и прижал их к его груди, взяв свой член в ладонь и не сводя глаз с Гарри, когда медленно толкнулся в него.       Гарри надул щеки и затаил дыхание. Первое вторжение всегда вызывало небольшой дискомфорт.       — В тебе великолепно горячо, Гарри.       Голос Драко был густым, как патока, и мягко омывал Гарри, когда Драко тронул его ноги и повел под ними плечами, пока лодыжки не сомкнулись за его шеей, когда член скользнул так глубоко, что бедра плотно прижались к заднице. Черт, Гарри так нравилось это, нравилось наблюдать за движениями тела Драко, когда он трахал его, нравилось быть уверенным, что Драко смотрит на него. Гарри никогда не любил слишком много внимания, никогда не любил, когда на него пялятся, но почему-то от мысли о том, что внимание Драко полностью сосредоточено на нем, что Драко видит, как он теряет контроль, Гарри чувствовал себя опьяненным. Ему нравилась мысль о взглядах Драко, ему нравилось знать, что Драко видел, что он сделал с ним. Откровенность, которую Гарри чувствовал, когда Драко трахал его так, была потрясающе эротичной.       Мышцы живота Гарри задрожали от напряжения, когда Драко начал медленно выходить, прежде чем сильно и глубоко толкнуться бедрами. Драко снова повторил свое медленное тягучее движение, и каждое нервное окончание Гарри загорелось, как будто кожу обожгли сила взгляда Драко и безумно медленное движение его члена — внутрь и наружу. Не имея возможности двигаться, Гарри прочувствовал связь с Драко так, как никогда раньше. На этот раз не было ни отчаянного лапания друг друга, ни битвы за доминирование, ни игривых подшучиваний. Только тишина и тяжелые, размеренные звуки их затрудненного дыхания. Гарри обнаружил, что с течением времени его желание прикоснуться к Драко исчезло в глубине сознания. Да, он все еще хотел прикоснуться к нему, он всегда хотел этого. Но, черт возьми, как же было приятно. Никогда не было такого, никогда никто не трахал его с такой самоотдачей, ничего не желая взамен.       — Черт возьми, ты прекрасно справляешься, я знал, что ты сможешь быть послушным мальчиком, если захочешь, — сказал Драко, первые слова, которые он сказал с тех пор, как начал трахать Гарри. Слова были произнесены мягко, с благоговением, которое Гарри хорошо знал, хотя и нечасто слышал. Он знал этот тон голоса. Этот тон Драко приберегал для вещей, которые делали его счастливым.       Гарри пришлось крепко зажмуриться, чтобы перестать испытывать такое сильное удовольствие, что можно умереть. Драко был доволен им, и Гарри никогда не чувствовал себя так чертовски хорошо.       — Ох, черт, Гарри. Тебе нравится? — Драко застонал, и его движения немного сбились. — Ты не… черт, ты не понимаешь, что со мной делаешь.       Драко задыхался, а Гарри хотел посмотреть на него, но не мог. Все, что он мог, это сжимать и расслаблять пальцы, бесполезно хватая воздух и пытаясь вспомнить, как дышать.       — Черт, ты такой красивый. Я должен был знать, что ты будешь так же хорош в подчинении, как и в бою, если захочешь. И ты выбрал это, да? Ты хочешь быть хорошим для меня? Ты хочешь делать то, что мне нравится?       — Да, — выдохнул Гарри, открывая глаза. Впервые с тех пор, как он произнес те слова, что-то в этом акте подчинения или принятия похвалы заставило Гарри почувствовать себя сильным, потому что в этом была суть: он выбрал это. Гарри хотел этого, и, очевидно, Драко тоже. Это желание Гарри не могло их разлучить, оно было тем, что они могли разделить. Это было то, что Гарри мог дать Драко, и, черт, было приятно знать, что он может отдать часть себя Драко, и быть уверенным, что Драко защитит ее, будет дорожить.       Что-то в глазах Драко изменилось с его ответом, как будто самоконтроль, за который он держался, разрушился. Темп сменился, толчки стали сильнее и быстрее. Гарри распахнул губы, хватая ртом воздух, в горле пересохло. Он отчаянно пытался надышаться, выгибая бедра навстречу каждому толчку. Руки Драко, которые раньше держали его бедра, плавно задвигались, едва обласкав живот, а потом обернувшись пальцами вокруг члена.       — Блять! — закричал Гарри, его член так отчаянно нуждался во внимании, что от прикосновения по бедрам побежали мурашки. Он не продержится долго, не с уверенными ласкающими руками Драко. Большой палец собрал предэякулят с кончика, а потом Драко взял высокий темп, надрачивая Гарри так же, как трахал его — с размеренным мастерством человека, который знал тело Гарри так же хорошо, как свое собственное.       — Ты совершенно, превосходно выглядишь, позволяя мне обладать тобой, позволяя мне прикасаться к тебе. Ты ведь не разрешишь это никому другому, Гарри? Только мне?       Гарри закивал в знак согласия, не в силах найти голос.       — Скажи, Гарри. Пожалуйста. — Ровный тон голоса под поверхностью был пронизан оттенком отчаяния, как будто Драко хотел этого так же сильно, как и Гарри.       — Только тебе, Драко. Только тебе уже долгое время, — признался он.       — Пошел ты, идеальный гребаный засранец. Я люблю тебя, — сказал Драко дрожащим голосом.       Гарри хотел ответить, хотел сказать — я тоже, хотел сказать — я люблю тебя целую вечность. Но не смог, не смог найти слов из-за прилива эмоций, угрожающих утопить его, из-за прилива ощущений, когда член Драко коснулся простаты, и Гарри почувствовал, как освобождение разливается по руке Драко и по его собственной груди.       — Блять, — выдохнул Драко, когда дрожащие ноги Гарри упали на его локти. Драко наклонился вперед, согнув Гарри пополам, и поцеловал его. Поцелуй был нуждающимся и грязным, со слишком большим количеством зубов и слишком малым количеством воздуха, но Гарри чувствовал себя бескостным и истощенным, как будто все, что он являл собой, испарилось, и он захныкал в поцелуй, отчаянно желая отдаться Драко, даже если казалось, что больше уже нечего отдать.       Толчки Драко стали неистовыми, звук шлепков кожи о кожу эхом отдавался в ушах Гарри вместе с биением сердца, а потом Драко кончил, тяжело дыша Гарри в рот, когда содрогнулся над ним.       — Охуенно, — вздохнул Драко, уткнувшись лбом в грудь Гарри.       — Охуеть как охуенно, — согласился Гарри, задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь снова почувствовать свои ноги или голову.       Драко поднял голову и посмотрел на Гарри с таким мягким удовольствием, что Гарри почувствовал, как покраснело все его тело. Несмотря на все, что они только что сделали, и слова Драко, ничто из этого не шло ни в какое сравнение с тем, как Драко смотрел на него прямо сейчас — как будто само его существование приносило удовольствие — как будто Гарри был совершенством. Он знал, что не совершенен, далеко нет, но, черт возьми, он чувствовал себя именно так в этот момент. Он был липким и потным, но, черт бы все побрал, чувствовал себя потрясающе.       Драко бросился вперед, чтобы быстро поцеловать Гарри в губы, прежде чем переместиться, опустить ноги Гарри на кровать и выйти из него. Гарри застонал, вытягивая руки и ноги и выгибая спину, когда Драко взял палочку и выполнил серию очищающих чар на них обоих и на кровати. Закончив, Драко уронил палочку обратно на прикроватную тумбочку и рухнул бесформенной кучей, накрыв собой половину тела Гарри и подбородком впившись в его грудь. Это было прекрасно.       — Привет, — прошептал Гарри, и Драко рассмеялся.       — Привет.       Гарри чувствовал себя полным придурком, но не мог перестать улыбаться. Он даже не мог собраться с силами, чтобы смутиться своим признанием или их сексом. Он чувствовал себя чертовски хорошо, Драко был рядом, а еще он сказал, что любит его, и Гарри чувствовал, что может наколдовать самого яркого Патронуса в мире в этот момент, что может уничтожить каждого Дементора в мире с воспоминанием лица Драко.       — Ты выглядишь ужасно самодовольным для того, кто просто лежал и ничего не делал, чудила, — поддразнил Драко, голос был пронизан весельем, а кончики пальцев рисовали круги вокруг левого соска Гарри.       — Ну, я влюблен в гребаного дрочилу, так что называй меня просто эксцентричным.       Рука Драко замерла, он поднял глаза на Гарри.       — Ты отвратительно строишь причинно-следственные связи. Возможно, тебе придется держать этого предполагаемого дрочилу при себе некоторое длительное время. На всякий случай.       Гарри прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы не улыбнуться, как сумасшедший.       — Да, думаю, что смогу это сделать.       Ответная улыбка, которой одарил его Драко, была самой красивой улыбкой, которую Гарри когда-либо видел.       — Хорошо. Очень хорошо, — выдохнул Драко, возобновляя свои манипуляции с соском, хотя, если Гарри не ошибался, на этот раз он рисовал сердца вместо кругов, сентиментальный ублюдок. Черт, Гарри любил его.       Гарри закрыл глаза, обнял Драко и позволил своему разуму погрузиться в сон.       Было не просто хорошо. Было идеально.