Как собачка

Стоящий на коленях мужчина совсем не внушал никакой жалости, даже капельки сочувствия вот не выдавить из себя, ни крошечки. Даже без маски, даже со слезами на глазах и трясущимися в истерике губами как у голодного младенца. Скорее уж на страдания и страх этого человека, хотелось мерзоватенько так улыбнуться, оголяя не человеческую пасть. С сладким сарказмом ответить на мольбы продолговатым и злым «хехехе» или сплюнуть всю горечь «я же говорила» прямо к ногам Гуэй. Вытерев лапы об фартук оставив кровавые разводы на резиновой вставке, Наначи оттянула окровавленную медицинскую маску с морды и гордо ответила. - Нет. - Умоляю, - Гуэрра вцепился пальцами в фартук пустышки потянув на себя кусок ткани, но Наначи выдернула свою рабочую форму из цепкой хватки, ударила лапой по голове, чтоб не смел себе больше такого позволять – Он ебу дал, совсем! Уже третьего последователя на смерть затрахал! И это только за день. Я не понимаю, что с ним происходит. - Это гон, и это не мое дело, - Вставшие торчком уши отвернулись от собеседника как бы давая понять, что разговор окончен, Наначи медленно стала собирать отработку в дробильную машину, ее работа на сегодня выполнена – Согласно договору, я работаю на вашего зверюгу как ассистент, а не кролик по вызову! Сам ему жопу подставляй. - Наначи. . . - Хуячи! Гуэй, я с самого начала его предупреждала, чем это все закончится, но вы меня не послушали. Грохнули девочку ради этих проблем и рады новой пушистой игрушке на базе – Дернув за рычаг дробильни, Наначи уже не глядя на перемалываемые детские конечности, размахивала лапами – Вот сейчас сами и думайте, что с ним делать. Я туда, ни за какие деньги не пойду! - А за свободу? - Мне свобода такой ценой, под хвост не уперлась! Гуэрра, я не пойду туда, - рабочий фартук Наначи повесила на вешалку рядом с остальными фартуками ее бригады которую она отпустила пораньше, потянувшись к потолку и устало зевнув оголяя длинные заячьи зубы торчащие как два кинжала, девушка почесала себя по груди – Моё дело картриджи, а быть секс куклой может любой на базе. - Но вы же одного вида, - дробильная машина автоматически отключилась когда последний маленький пальчик был раздавлен, этот фарш из детей пойдет на корм пустышкам в саду, свежее мясо расплющенные дети любили больше фруктов или овощей – Должны друг другу помогать. - Когда он клещей на морду нацепил и я их отколупывала пинцетом весь день с матами и спиртом в желудке, это одно. А подставить ему задницу с задранным хвостом, это другое. Я, не, пойду, к нему, в комнату! И махнув хвостом как на прощание, пустышка просто вышла из комнаты обработки, закреплённой именно за ней как рабочее место. Лучшие картриджи были только от её команды хирургов, по этому их Владыка закрепил за ней весь цех отработки и вверил полную власть над медперсоналом, когда Наначи окончательно окрепла и адаптировалась к их не простой исследовательской жизни. По всем коридорам Идофронта были слышны стоны боли, рычание с примесью рыданий, и похотливый вой. На каждый такой звук Наначи только ядовито улыбалась. Хотел благословение, ох Бондрюд, ты получил его сполна, наслаждайся. С такими когтями даже не само удовлетвориться, остается только согнувшись в три погибели вылизывать себя промеж ног. А это интересно, Наначи бы глянула на этот позорный момент новой жизни их начальника. Владыка зари, сам Бондрюд белый свисток, делает себе минет и старается не сдохнуть от распирающего желания секса. Надежда на Гуэрра, который все явно задокументирует, не умирала. Нужно будет подробно спросить, как их новая пустышка выкручивалась.

***

Влага… На морде… Запах собаки режет нос, Бондрюд собственной персоной, больше на Идофронте ни кто так не пах. С клыкастой пасти стекала слюна и толстыми каплями падала на пушистые щечки Наначи. Слюну тут же слизывал длинный, теплый, шершавый, черный с розовыми крапинками язык, больше похожи на собачий. Смердящее дыхание людоеда уже было привычным и не вызывал приступов тошноты. Их главарь пустышек зачастую разделял трапезу со своими не разумными братьями и сёстрами в своем излюбленном саду на шестом уровне. Изодранные когтями кожаные одеяние свисали с пушистой мощной фигуры пустого, нарукавники с артефактами были погрызены мощными челюстями и от них воняло тухлый мясом и свернувшейся кровью. А в красных глазах лишь похоть плещется на границе верности и истинной преданности. Проснись так человек, то матрас под ним бы пропитался свежей теплой мочой. Но Наначи от чего-то не испытывала страха и даже смятения от ночного гостя, словно знала, что именно так начнется ее ранее утро. Морда владыки не подавала признаков никакого разума, только собака в гоне, с горящими от жажды секса глазами и языком на выкат. - Он тебя выпустил? – Наначи с улыбкой почесала за белым висячим ухом как у алабая, красные глаза тут же закатились в экстазе – Или ты снес дверь? - Выпустил, - Скулит зверюга и уже не стесняясь абсолютно ничего, трется эрекцией об пушистое бедро кролика – Поводок, скорее. Заранее надетый ошейник из шкуры плакальщика, встретился с карабином титанового поводка. Начало которого было положено в петле пробитой у самой кровати. Эту весьма не тонкую цепь Бондрюд порвет, если постарается, но минут пять форы Наначи даст. Такая мера предосторожности была на случай, если он не рассчитает силу укуса. Все обговорено заранее, все меры предосторожности приняты, контрацепции также. Перевязка труб была самым оптимальным выходом из ситуации, сперматозоиды просто не доберутся до яйцеклеток. Операцию Бондрюд проводил лично с излишней осторожностью и тайной, чтоб ни кто ничего не узнал или даже не заподозрил. - Все как договорились, - Кролик задней лапой упирается в грудь пустому и отодвигает его, Бондрюд же в ответ на такой жест, одиноко скулит щеночком облизывая ножку от лодыжки до коленки и лапами пытается удержать желанное тело рядом – Нужно запереть дверь, не вздумай выть или лаять у меня в комнате, если узнает хоть одна живая душа… - Помню, помню – Бондрюд завилял хвостом уже вкушая всю их игру, рванув за возлюбленной самкой больше рефлекторно, но поводок сделал свое дело и ошейник уперся в шею, вся его морда резко опустилась в улыбке и грустные глазки заблестели - Давай, поскорее, пожалуйста. Заперев дверь на два засова Наначи обернулась на пустышку с белым мехом, у которого уже просто сносило башню от гормонов. В холодном свете на фоне серых бетонных стен Бондрюд смотрелся даже красиво, как племенной кабель на выставке собак с синей ленточкой на груди. Его лапы тянулись к ней и когти он старался спрятать как можно больше в пальцы, но с зубами с которых стекала слюна на подбородок этот трюк не проходил. Вся его поза, вид прикованной на цепь собаки, будоражили внутри некоторые эмоций власти, которые казалось обходили Наначи всегда стороной. Бондрюд был послушным, неконтролируемым самим собой, но зато вверенный в лапы кролика целиком и полностью. И кролик хочет поиграть! Она хочет вкусить эту игру, по полной ощутить себя главной. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - Скулит мужчина тормоша одеяло и бросаясь из одного конца кровати в другой, опустив хвост на стену до самого потолка – Наначи я больше не могу, ты слишком сладко пахнешь. Договор был прост, никто и никогда не узнает, что они вместе. Ни одна душа не увидит, не допустит мысли, что две пустышки на Идофронте могут вместе прятаться под одеялом и забыв о том, что они когда-то были людьми, наслаждаться звериной натурой своих тел и мыслей. - Мне нужно сходить в душ, - Издевательски тянет девушка с мягкими ушами и демонстративно стягивает с шерстяных ягодиц трусы шортики – А то у меня зубки не чищены. И без того висячие уши опустились еще ниже, красные глазки от слез заблестели и злое рычания заполнили всю комнату. Мигнувшая лампочка подыгрывала пустому, пряча и без того позорный стояк в тени. По вернувшись вокруг оси Наначи демонстративно подняла хвостик оголяя черную, но сладко пахнущую петлю половых губ. пригладив себя по груди лапками, она слегка усмехнулась закусывая черные губы острыми зубками. Фигуру благословенной никто из людей не считал сексуальной, полное отсутствие груди, широкие бедра и не естественные козлиные зрачки. Но сейчас Бондрюд был готов поклясться бездне, никого прекраснее на свете не сыскать. Её шкурка пахла сахаром, её мех хотелось вылизать везде и всюду, её ушки хотелось покусывать и зарываться в них носом. Её хвостик был меньше, толще, плотнее и Бондрюд обожал его всеми остатками души. Он любил это тело целиком и полностью. - Пожалуйста, - Рычит Бондрюд вонзая когти в матрас, слюна еще больше потекла по подбородку как у изголодавшегося бешенного волка – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Наначи. - Такой беззащитный, - Протягивая лапку так, что можно было почесать подбородок с мокрой шерстью, Наначи держала дистанцию – Кто мой хороший песик, кто у меня послушный? - Я хороший, - Вылизывая ладонь Наначи, Бондрюд вилял хвостом и скулил – Я послушный! Когда Наначи сделала шаг навстречу, Бондрюд тут же уперся носом в лобок покрытый мягким белым пушком, жадно втягивая запах самой любимой женщины во всей бездне, от чего и без того багровый член дёрнулся. Язык горячей змеей скользнул между ног, собирая немного вкуса и запаха. Теплота в животе у Наначи зашевелилась как далекая ласка, расползаясь щупальцами по бедрам. Редко когда они баловали друг друга такими ласками, но сегодня видимо природа брала своё. - Не торопись, дай мне хотя бы прилечь – Почесав за ухом, пустышка только усугубила ситуацию, потому что Бондрюд стал лизать сильнее, чаще и с напором, раздвигая половые губы и задевая все самое нежное – Бондрюд, прекрати, давай ляжем! Потерявший всякие рамки человечности владыка зари уже не воспринимал обычный тон, поэтому пришлось прибегнуть к тем вещам, от которых Наначи сама возбуждалась даже больше, чем от фантазии. - Я сказала, фу! – Собрав шкуру в кулак на затылке, пустышка оттянула Бондрюда поднимая его морду на уровень своих глаз – Не будешь слушаться, вообще ничего не получишь! - Понял, - Облизывая щеки и нос прорычал мужчина и послушно уселся на кровати как настоящая собака, - Командуй. Мягкие подушечки на лапах ощущали лучше чем кончики пальцев, когда по ним скользила кроличья шерсть Бондрюд мурчал и льнул мордой к этой самой шкурке. Он не ослушается нет, иначе не получит свое вкусненькое, он лишь послушно погладит кролика по животику и может уткнется носиком в шейку, чтоб вдохнуть как можно больше сладости себе в горло. Наначи удобно легла на спину, обнимая пустого ногами за талию. - В первый раз медленно, помнишь? – Ласково шепчет ему самочка на вислое ушко и слегка смеется от поглаживания на животе от мощных лапищ – Вся страсть после сцепки. Ушко дернулось, забавно хлопнув по носику Наначи. Получив команду «можно» Бондрюд сам не веря, но послушно пристроился торсом так, чтоб не дергаться уж слишком сильно. Научный уже прошлыми разами, его разум подсказывал, что все верно, но внутри все так и кричали «бери, бери так, чтоб кричала и все вокруг знали, чья она» .Методы дрессировки этой бесстыжей женщины работали, он как послушный пес готовый на все ради удовольствия хозяйки, медленно толкнулся в горячую темноту лишь на пол своей длины. Жаркие стеночки засасывали внутрь влажной теснотой, Наначи тихо ойкнула сама насаживаясь ниже. У них получалось войти в сцепку осторожно, и в этот раз не стал исключением. Тот огромный узел уже начал набухать внутри, уже со второго толчка. Головка упирается в шейку матки, ещё толчок. Осторожно и медленно, ласково, с звериным рычанием на ухо. А когда Бондрюд толкнулся десятый раз, то с широко открытой пастью вывалил язык и заскулил. Наполняя там всё внутри тёплой спермой, так что животик немного надулся. Узел разбух на столько, что член было не вытащить. А плотно сомкнувшейся вокруг узла стенки влагалища, не позволяли спермы вытечь. Теперь нужно уткнуться в пушистую грудь носом и наслаждаться тихим, спокойным моментом счастья - Хороший мальчик, - Почесав своего самца за загривком, Наначи зевнула – Даш мне поспать этот час? А потом продолжим. Бондрюд кивнул, не сказав и слова. Сгреб кроличьей тело под себя, уткнулся носом в её загривок и снова зарычал. Словно кто-то здесь на Идофронте, мог претендовать на неё кроме него.

***

Гуэй тихо хихикнул, под маской конечно не было видно, но Наначи готова была поклясться, эта паскуда улыбалась. - Что? Повернувшись к молящийся руке, опа заметила и взгляды её медбратьев. Один из них даже осмелившись подошёл ближе, снимая с кремового ушка, клочок белого пуха. - Ни чего не было! - Конечно, конечно – Уверенно шелестит голос учёного, но явно через ржач – Конечно!