Солнце

Чья-то рука ложится на мое плечо и сжимает его. Повернув голову, я вижу женщину, прижимающую телефон к уху. Она обеспокоенно смотрит на меня. Провожу тощей рукой по лицу, неважно, что грязная. Кажется, прыщей больше уже не может стать. Эти розовые пятна на каждом миллиметре моих щек. Сжимаю пальцами один, которые больше других. Больно. Сжимаю, пока вместо белого гноя не покажется сукровица и кожа вокруг не станет еще розовее. Бесполезное занятие, все равно появятся новые прыщи или воспалятся старые. Всем наплевать на внешность, кроме, наверное, других подростков, с такими же прыщавыми немытыми лицами, но любящими при любом случае поддеть за несовершенства кожи. С этим можно смириться. Со всем можно смириться, в конце концов. Еще немного кривляюсь перед зеркалом, потом завязываю волосы и захожу в кабинку туалета. Опускаю крышку унитаза и сажусь на него, опершись ногами о дверь. Закуриваю. пожарная система в этой убогой школе не отлажена. На самом деле, в этой школе не отлажено ничего, иначе я бы не прогуливала уроки, оставаясь безнаказанной. Школа вообще бесполезное место, созданное, якобы, для социализации детей, преподавания ценных навыков, умений, но работает эта школа не со всеми. Когда у тебя, дай боже, три приятеля, посредственные навыки обучения и практически нулевая концентрация, школа становится местом заключения, и школьные годы ну никак нельзя назвать счастливыми. Особенно, если ты понимаешь, что впереди тебя ждет целое ничего. Рассуждая о будущем, в принципе, можно сказать, что всех ничего не ждет. Жизнь действительно скучная, хотя бы потому что мы в конце умираем. После смерти, как бы много не было теорий, только пустота, небытие. Мы можем жить только в памяти других. Те, у кого есть семья проживут вплоть до смерти своих близких. А что делать тем, о ком никто вспоминать не планирует? Со смертью стирается все: твои цели, мечты, достижения, работа, деньги, воспоминания, эмоции. Так и зачем что-то делать, если это умрет вместе с тобой? Если ты знаменит, то можешь оставить свои мысли здесь, но и они со временем сотрутся. Зачем тогда вообще существовать? Прозвенел звонок, докурив сигарету, я подняла рюкзак. Сейчас передо мной стоял очередной важный выбор: слинять сейчас или ждать еще один бесполезный урок. Желание прогуляться по городу одержало верх, и я понеслась к выходу из школы. В коридоре было слишком много детей, поэтому остаться незамеченной не составило труда. Перемахнув через забор позади школы, чтобы наверняка не попасться администрации, я направилась к дешевой кофейной, чтобы взять холодный черный кофе, отвратительный на вкус, но это единственное, на что мне хватит денег. Сначала я просто гуляла по городу, допивая кофе. На улице темнело, накатывало отвращение. В семь я должна была быть дома, но было уже восемь, а я сидела на скамейке в парке и смотрела, как постепенно вечереет, воздух наполняется чем-то неуловимо свежим, вокруг становится все меньше людей, все идут домой, чтобы побыть с семьей. Я протерла глаза и отставила бумажный стаканчик. Не думалось. Впервые, занятие которое всегда спасало меня, которое по сути было моим хобби отторгалось моим же организмом. Надела наушники и перемешала песни в плейлисте. Потом подумала и включила Марину Диамандис. Меланхолия в жизнеутверждающей обертке – то, что надо для еще одного ужасного вечера. Я запрокинула голову назад и смотрела на вечернее небо. Нога дергалась в такт музыке, пальцы скользили по джинсовой ткани. Дослушала The family jewels. Поднявшись со скамейки, я пошла вперед. Чувства были приятные, легкие, в голове пусто, походка пружинила. Губы сами растягивались в легкомысленной улыбке. Марина Диамандис сменилась на Фиону Эппл и ее Tidal. Sleep to dream всегда действовала на меня окрыляюще, мотив очень нравился. Вообще люблю музыку. Будь моя воля, вшила бы себе наушники и больше никогда не слышала людей вокруг. Только музыку. Я не замечала ничего вокруг. Все слилось в единое цветастое пятно, освещаемое уличными фонарями. Комендантский час для несовершеннолетних подкрадывался незаметно. Телефон сел. Кошмар для подростка. Музыка прекратилась и наступила тишина. Нет, серьезно, тишина, только шум дороги, но он не в счет. Я не была в этом районе никогда. Оглядевшись, я не увидела никого. Даже не могла спросить время. Меня пугают старые районы, с их облезлыми домами, заваленными помойками и сомнительными личностями. Повсюду валялись бутылки из-под дешевого пива и бычки. Пока смотрела на окурки, сама захотела курить и достала пачку. Осталось девять сигарет. Вроде вижу знакомые дома и иду вперед, должна же там быть автобусная остановка. Итак сильно опоздала, поэтому сейчас главное вообще доехать. Мимо пробежал бездомный кот и шмыгнул в какую-то подворотню. Сзади послышался шум. Я решила ускориться, чтобы очертания машин, домов, знакомой улицы, а также возможная автобусная остановка в тряске приближались быстрее. Отчего-то стало страшно. Хотя есть от чего: телефон разряжен, сомнительный пугающий район, странные звуки за спиной. Вздохнула с облегчением, когда впереди увидела заветную лавочку под знаком автобуса. Села. Опять скамейка только без музыки. Забралась прямо с ногами, скрестила их в позе лотоса, ну вернее в пародии на позу лотоса. Даже книгу с собой не взяла, идиотка. Осталось восемь сигарет. Сжимает плечо. Женщина. - Уже поздно, милая, ты в порядке? – от обращения мурашки по коже. Красивая, но немолодая она смотрит на меня. Закончив разговор по телефону, она садится рядом и вглядывается мне в глаза, ожидая ответа. Я смотрю на ее морщинки возле глаз. Наверное, много улыбается. Или плохо видит. Черные волосы завиваются на концах, хочется потрогать, они выглядят мягкими. Рука сжимает мое плечо. - Давай вызову тебе такси, ты выглядишь растерянной. Где ты живешь? – все еще сжимает. Диктую адрес еле слышно. Она выглядит доброй. Интересно, у нее есть муж, дети? Кто ждет ее дома? Может домашнее животное? Кем она работает? Что происходит в ее жизни? Она вышла с рабочего совещания? Какие долгие совещания.. Или была в гостях в этом районе? Как она заметила меня? Миллион вопросов гудел в голове, пока гудел телефон и шумели редкие машины. - Такси скоро будет, хочешь поеду с тобой, солнце? Тысячи бабочек заколотили по моей грудной клетке. Шелест их крыльев отдавался по всему моему телу. Кончики пальцев покалывало. Голова снова стала пустая. Солнце. Я солнце? Почему она назвала меня солнцем? Может я горячая? Температура? Или я большая? Или выгляжу далекой? А она правда хочет помочь? Может она похитительница? Или просто так выглядит дежурная вежливость? Плевать. Я солнце! Она сказала, что я солнце, значит правда. Не замечаю, как подъезжает машина. - Так что, мне поехать с тобой? – говорит она и достает кошелек, вручая мне деньги. - Нет, спасибо. Я солнце! Я одно. Значит поеду самостоятельно. Сажусь в машину. Желтую, как солнце, но не такую желтую, как я, не такую солнце, как я. Из окна вижу добрую улыбку. Она действительно хотела помочь. Она сказала, что я солнце. Когда меня высадили у дома, я снова села на чертову скамейку. Все равно не пустят домой. Жаль ее, фактически деньги в никуда, все равно ночую в подъезде. Зато солнце. Осталось семь сигарет.